н-сараю.
   Вот только стоит в нее заходить или нет, спутники никак не могли  решить.
У таверны был такой вид, словно она  совсем  не  ждет  посетителей.  Канина,
которая с детства привыкла заходить с  тыла,  обнаружила  во  дворе  четырех
привязанных лошадей. Путники обсудили этот вопрос во всех подробностях.
   - Но это означает, что мы украдем их, - медленно проговорил Найджел.
   - Почему бы и нет? - пожала плечами Канина.
   - Может, нам следует оставить денег... - предложил Найджел.
   - На меня не смотри, - предупредил Креозот.
   - Или написать записку и положить ее у стойла. Тебе не кажется?
   Вместо ответа Канина вскочила на самую рослую лошадь,  которая,  судя  по
всему, принадлежала какому-то солдату. С копыт  до  холки  лошадь  была  вся
обвешана оружием.
   Креозот неуклюже вскарабкался на довольно норовистую гнедую и вздохнул.
   - Ее рот опять стал походить на почтовый ящик. Я предпочитаю не спорить с
ней.
   Найджел с подозрением оглядел двух оставшихся лошадей. Одна из  них  была
очень высокой и чрезвычайно белой - не  того  кремового  цвета,  на  который
только и способно большинство лошадей,  но  просвечивающего  цвета  слоновой
кости. Найджел почувствовал подсознательное желание  описать  его  как  цвет
савана. А еще у него возникло впечатление, что эта лошадь значительно  умнее
него самого.
   Поэтому он остановил свой выбор  на  второй  лошади.  Та  была  несколько
костлявой, но послушной, и ему  удалось  взобраться  на  нее  всего  с  двух
попыток.
   Они двинулись путь.
   Стук конских копыт почти не проникал в полумрак, царящий внутри  таверны.
Ее хозяин двигался, словно во сне. Он знал,  что  у  него  в  таверне  сидят
посетители, он даже говорил с ними  и  видел,  что  они  занимают  столик  у
камина. Но если бы его попросили сказать, с кем именно он разговаривал и что
именно  видел,  он  бы  пришел  в  замешательство.  А  все  потому,  что   у
человеческого мозга прекрасно получается отгораживаться от вещей, которые он
не хочет знать. В данный момент мозг хозяина таверны мог бы загородить собой
банковский сейф.
   А напитки! Про большинство из них он в жизни не слышал, но на полках  над
бочками с пивом  неустанно  появлялись  незнакомые  ему  бутылки.  Вся  беда
заключалась в том, что когда он  пытался  над  этим  задуматься,  его  мысли
просто ускользали...
   Собравшиеся вокруг стола фигуры оторвались от карточной игры.
   Одна из них подняла руку. Эта штука торчала у нее из плеча, и на ней было
пять пальцев. Значит, рука.
   Вот только от голосов посетителей мозг трактирщика отгородиться  не  мог.
Этот голос звучал так, словно кто-то бил по камню рулоном листового  свинца.
- БАРМЕН.
   Трактирщик слабо застонал. Термические копья  ужаса  медленно,  но  верно
прожигали себе путь сквозь стальную дверь, закрывающую его разум.
   - НУ-КА, ПОСМОТРИМ. ЭТО... КАК ЭТО ТАМ НАЗЫВАЕТСЯ?
   - Кровавая Мэри.
   Этот голос даже напитки заказывал, словно войну объявлял.
   - ТОЧНО. И...
   "Я брал полстакана пунша", - подсказал Чума.
   - И ПУНШ. "С вишенкой."
   - ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ  НАПИТОК,  -  солгал  гулкий  голос.  -  ПЛЮС  ПОЛСТАКАНА
ПОРТВЕЙНА ДЛЯ МЕНЯ И, - говоривший взглянул через стол на  четвертого  члена
квартета и вздохнул, - ЕЩЕ ОДНУ МИСКУ АРАХИСА.
   А в трех сотнях ярдов от таверны трое  конокрадов  пытались  освоиться  с
новыми ощущениями.
   - Ничего не скажешь, совсем не трясет, - выговорил наконец Найджел.
   - И чудесный... чудесный вид, - поддержал его Креозот, чей голос  тут  же
унесло встречным потоком воздуха.
   -  Но  правильно  ли  мы  поступили?  -  продолжал  Найджел.  -  Зато  мы
продвигаемся куда быстрее, чем раньше, - возразила Канина. - Не мелочись.
   - Просто дело в том, что когда смотришь на кучевые облака сверху, то...
   - Заткнись.
   - Прости.
   - Тем более что это слоистые облака. Максимум - слоисто-кучевые.
   - Точно, - с несчастным видом отозвался Найджел.
   - А что, есть какая-нибудь разница? - поинтересовался  Креозот,  который,
закрыв глаза, приник к шее своей лошади.
   - Примерно тысяча футов.
   - О-о.
   - Ну, может, семьсот пятьдесят, - уступила Канина.
   - А-а.
   Чудовская башня содрогалась. В ее сводчатых залах и сверкающих  коридорах
колыхался разноцветный дым. Многие из  волшебников,  собравшихся  в  большом
зале на самом верху башни, где воздух  был  густым,  маслянистым  и  отдавал
горелой  жестью,  потеряли  сознание  от  мысленных  усилий,  сопряженных  с
ведением битвы. Но многие остались в строю.  Они  образовали  большой  круг,
сосредоточившийся на одной-единственной цели. Воздух едва уловимо замерцал -
это из посоха, зажатого в руке  Койна,  вырвалась  клубящаяся  струя  сырого
чудовства и ударила в центр октограммы.
   Мелькнули  диковинные  тени.  Саму  ткань  реальности  пропускали   через
выжималку.
   Кардинг вздрогнул и отвернулся, чтобы не увидеть ничего такого, на что он
просто не сможет не обратить внимания.
   Перед оставшимися в живых старшими волшебниками висело в воздухе  подобие
Диска. Когда  Кардинг  снова  взглянул  на  него,  слабое  алое  сияние  над
Щеботаном мигнуло и погасло.
   Воздух затрепетал.
   - С Щеботаном покончено, - пробормотал Кардинг.
   - Остался только Аль Хали, - подхватил один из его коллег.
   - Там действует какой-то умный и могущественный маг.
   Кардинг мрачно кивнул. Ему всегда нравился Щеботан,  приятный...  некогда
приятный городок у Краевого океана.
   Он смутно припомнил, как однажды, когда он был еще  малышом,  его  возили
туда. Там росла дикая герань,  припомнил  он,  наполняющая  покатые  мощеные
улочки мускусным запахом...
   - Она росла прямо из стен, - сказал он вслух.  -  Розовая.  Вся  розовая.
Остальные волшебники одарили его  странными  взглядами.  Те,  что  даже  для
волшебников были чересчур склонны к  паранойе,  подозрительно  взглянули  на
стены.
   - С тобой все в порядке? - спросил кто-то.
   - Гм? - отозвался Кардинг. - О-о. Да. Извините. Унесся мыслями  за  много
миль.
   Он повернулся обратно к Койну, который, положив посох  на  колени,  сидел
сбоку от круга. Казалось, он спал. Возможно, так оно и было.  Но  Кардинг  в
глубине своей измученной души знал, что посох не дремлет. Посох наблюдает за
ним, проверяя его сознание.
   И все знает. Все-все. Даже о розовой герани.
   - Я не хотел, чтобы это случилось вот так вот, - тихо прошептал  Кардинг.
- Мы ведь всего лишь хотели завоевать чуточку уважения.
   - Ты точно уверен, что с тобой все в порядке?
   Кардинг  рассеянно  кивнул.  Его  товарищи   вновь   сосредоточились   на
октограмме, и он бросил на них косой взгляд.
   Так вышло, что никого из его  старых  друзей  не  осталось  в  живых.  Ну
хорошо, не  друзей.  У  волшебников  не  бывает  друзей,  по  крайней  мере,
друзей-волшебников. Здесь нужно  употребить  другое  слово.  Ах  да,  точно.
Врагов.  Но  это  были  очень  добропорядочные  враги.  Джентльмены.  Сливки
ремесла. Не то что эти, хоть они вроде и выбились в волшебники после прихода
чудесника.
   "На поверхность всплывают не только  сливки,  но  и  кое-что  другое",  -
мрачно подумал он.
   После чего обратился к Аль Хали и начал прощупывать город своим  разумом,
зная, что находящиеся там волшебники почти наверняка занимаются тем же самым
- постоянно ищут слабое звено.
   "А может, слабое звено - это я? - подумал он.  -  Лузган  пытался  что-то
сказать мне. Что-то насчет посоха. Человек должен опираться на посох,  а  не
наоборот... Посох направляет его, ведет... Жаль,  что  я  не  прислушался  к
словам Лузгана... Это неправильно, я - слабое звено."
   Он попробовал еще раз погрузиться в потоки силы, позволить  им  перенести
его разум во вражескую башню. Абрим тоже пользовался чудовством, но  Кардинг
изменил частоту волны и проник за воздвигнутые барьеры.
   Перед ним появилось изображение внутренних помещений башни  в  Аль  Хали.
Оно сфокусировалось...
   ...Сундук трусил по сверкающим коридорам. Он  был  чрезвычайно  зол.  Его
пробудили  от  спячки,   его   отвергли,   он   подвергся   нападению   ряда
мифологических - и теперь уже окончательно вымерших -  форм  жизни,  у  него
болела голова, и только что, войдя сюда,  он  обнаружил  шляпу.  Эту  жуткую
шляпу,  которая  была  виновата  во  всех  его   нынешних   страданиях.   Он
целеустремленно двинулся вперед...
   Кардинг, проверяя сопротивление  разума  Абрима,  почувствовал,  что  тот
отвлекся. На какое-то мгновение он увидел происходящее глазами своего врага,
узрел приземистый прямоугольный предмет, рысью несущийся по каменному  полу.
Абрим попытался на миг переключить свое сознание, и тогда Кардинг -  который
просто не мог удержаться, как не может удержаться кошка, которая видит,  как
по комнате бежит что-то маленькое и пищащее - нанес удар.
   Несильно.  Ему  не  понадобилось  бить  сильно.   Мозг   Абрима   пытался
уравновесить и направить в единый канал  чудовищные  силы.  Достаточно  было
ничтожного толчка, чтобы он опрокинулся.
   Абрим вытянул руки, намереваясь разнести Сундук в щепки, но  вдруг  издал
краткий вопль и взорвался.
   Стоящим вокруг волшебникам показалось, что за какую-то  долю  секунды  он
уменьшился в тысячи раз, а затем и вовсе исчез, оставив после себя в воздухе
черный след.
   Самые смышленые бросились бежать...
   А та магия, которую Абрим контролировал, хлынула обратно и  вырвалась  на
свободу в одном мощном взрыве, который разорвал шляпу в клочья  и  полностью
разрушил нижние уровни  башни  плюс  добрую  половину  оставшихся  в  городе
зданий.
   Волшебники в Анке полетели в разные стороны. Кардинг упал на спину, шляпа
съехала ему на глаза.
   Его подняли на ноги, отряхнули от пыли и под гром одобрительных  выкриков
и аплодисментов отнесли к Койну. Кое-кто из старших волшебников  воздержался
от ликования, но Кардинг не придал этому значения.
   Он уставился невидящим взглядом на мальчика,  медленно  поднес  ладони  к
ушам и спросил:
   - Неужели ты не слышишь?
   Волшебники умолкли. Кардинг еще обладал властью, и  тон  его  голоса  мог
утихомирить бурю.
   Глаза Койна сверкнули.
   - Я ничего не  слышу,  -  ответил  он.  Кардинг  повернулся  к  остальным
волшебникам.
   - И вы не слышите? Они покачали головами.
   - О чем ты говоришь, брат? - спросил один из них.
   Кардинг  улыбнулся.  Это  была  широкая,  безумная  улыбка.   Даже   Койн
отшатнулся.
   - Ничего, скоро услышите, - пообещал Кардинг. - Вы указали им путь. Вы их
услышите. Но  это  продлится  недолго.  Он  оттолкнул  молодых  волшебников,
которые держали его под руки, и приблизился к Койну.
   - Ты заполняешь этот мир чудовством, а с ним сюда попадает  кое-что  еще.
Им и раньше открывали тропы, но ты проложил торную дорогу!
   Он прыгнул вперед и, выхватив из рук Койна черный посох, занес палку  над
головой, намереваясь сломать ее о стену.
   Посох нанес ответный удар. Кардинг застыл на месте,  его  кожа  покрылась
пузырями...
   Большинству  волшебников  удалось  отвернуться.  Кое-кто  -   все   время
находится  такой  "кое-кто"  -  наблюдал  за   происходящим   с   неприлично
зачарованным видом.
   Койн тоже смотрел на Кардинга. Его глаза изумленно расширились. Одна рука
взлетела к губам. Он попытался попятиться. И не смог.
   - А вот это уже кучевые облака.
   - Замечательно, - слабо откликнулся Найджел.
   - ВЕС ТУТ НИ ПРИ ЧЕМ. МОЯ ЛОШАДЬ ПЕРЕНОСИЛА  НА  СЕБЕ  АРМИИ.  ПЕРЕВОЗИЛА
ГОРОДА. ДА, ОНА ПЕРЕВОЗИЛА ВС‚ И  ВСЯ,  КОГДА  ПРИХОДИЛО  ДОЛЖНОЕ  ВРЕМЯ,  -
сказал Смерть. - НО ВАС ТРОИХ ОНА НЕ ПОВЕЗЕТ. - Почему?
   - ДЕЛО ВСЕ В ТОМ, КАК ЭТО БУДЕТ ВЫГЛЯДЕТЬ.
   - Ты предпочитаешь другой вариант? - брюзгливо проворчал  Война.  -  Один
Всадник и три Пешехода Абокралипсиса.
   "Может, ты уговоришь их вернуться?" - предложил Чума, чей  голос  сочился
словно из-под гробовой крышки.
   - У МЕНЯ ДЕЛА, -  щелкнул  зубами  Смерть.  -  НО  Я  В  ВАШИХ  СИЛАХ  НЕ
СОМНЕВАЮСЬ. ВЫ СПРАВИТЕСЬ. ОБЫЧНО ВАМ ЭТО УДАЕТСЯ.
   Война проводил взглядом удаляющуюся лошадь.
   - Иногда он действует мне на нервы.  Почему  последнее  слово  он  всегда
оставляет за собой?
   "Полагаю, сила привычки."
   Они   повернулись   обратно   к   таверне.   Немного   помолчав.    Война
поинтересовался:
   - А Голод куда подевался? "Кухню пошел искать."
   - А-а.
   Война почертил закованной в латы ногой в пыли  и  подумал  о  расстоянии,
отделяющем их от Анка. День выдался очень жарким. Абокралипсис подождет.
   - Ну что, на посошок?  -  предложил  он.  "А  стоит  ли?  -  с  сомнением
отозвался
   Чума. - Я думал, нас ждут. Не хотелось бы людей подводить." - Ничего,  по
стопочке успеем, - настаивал Война. - Часы в трактирах всегда врут. В  нашем
распоряжении уйма времени. Все время на свете.
   Кардинг тяжело качнулся вперед и с глухим стуком упал на сверкающий белый
пол. Посох выкатился из его руки и сам собой принял вертикальное положение.
   Койн ткнул обмякшее тело носком ноги.
   - А я ведь предупреждал, - сказал он. - Говорил ему, что будет,  если  он
еще раз прикоснется к посоху. Но кого он имел в виду?
   Волшебники  разразились  кашлем  и   внезапно   крайне   заинтересовались
состоянием своих ногтей.
   - Кого он имел в виду? - требовательно переспросил Койн.
   Овин Харкадли, преподаватель Закона, снова обнаружил, что окружающие  его
волшебники расступаются, как утренний  туман.  Не  двинувшись  с  места,  он
словно шагнул вперед. Его  глаза  бегали  по  сторонам,  точно  загнанные  в
ловушку зверьки.
   - Э-э... - начал он и неопределенно взмахнул тонкими  ручками.  -  Видишь
ли, мир, то есть реальность, в которой мы  живем,  ее  можно  рассматривать,
если можно так выразиться, как резиновую простыню.
   Он замялся,  сознавая,  что  этой  фразе  не  грозит  попасть  в  сборник
популярных цитат. - Таким образом, она искажается, - торопливо продолжил он,
- э-э, растягивается под воздействием какого бы то ни было количества магии,
а, если мне будет позволено упомянуть об этом,  слишком  большой  магический
потенциал, собранный в одном месте, заставляет нашу  реальность  опускаться,
гм, вниз, хотя, разумеется,  не  следует  понимать  этот  термин  буквально,
поскольку я не  имею  в  виду  физические  измерения;  в  общем,  существует
обоснованная теория, что применение определенного  количества  магии  может,
скажем так, прорвать действительность в  самой  нижней  точке  и,  возможно,
проложить дорогу обитателям или, если использовать более корректный  термин,
аборигенам,  которые  обитают  на  нижней  плоскости   (называемой   разными
болтунами Подземельными Измерениями) и которых - видимо, благодаря разнице в
энергетических уровнях -  естественным  образом  притягивает  яркость  этого
мира. Нашего мира.
   Наступило характерное долгое молчание, которое обычно следовало за речами
Хакард-ли и во время  которого  слушатели  мысленно  расставляли  запятые  и
воссоединяли разрозненные куски предложений.
   Губы Койна какое-то время беззвучно шевелились.
   - Ты хочешь сказать, что этих существ притягивает  магия?  -  спросил  он
наконец. Его голос изменился. В  нем  отсутствовала  былая  резкость.  Посох
висел в воздухе над распростертым телом Кардинга  и  медленно  поворачивался
вокруг своей оси. Глаза всех волшебников в зале были обращены на него.
   - Похоже, что да, - кивнул Хакардли. -  Люди,  изучающие  подобные  вещи,
говорят, что о присутствии обитателей нижних уровней возвещает грубый шорох.
   Лицо Койна озадаченно вытянулось.
   - Они жужжат, - услужливо подсказал другой волшебник.
   Мальчик опустился на колени и оглядел Кардинга.
   - Он совсем не шевелится, - с любопытством заметил он. - С ним  случилось
что-то плохое?
   - Если можно так выразиться, - осторожно ответил Хакардли. - Он умер.
   - Жаль, что так вышло.
   - Я подозреваю, он разделяет твою точку зрения.
   - Но я могу помочь ему, - заявил Койн.  Мальчик  вытянул  руки,  и  посох
скользнул ему в ладонь. Будь у посоха лицо, он бы ухмылялся.
   Когда Койн снова заговорил, в его голосе опять зазвучали холодные,  сухие
нотки, словно звуки отскакивали от стальных стен.
   - Поражение наказуемо, а следовательно, победа - это  награда,  -  заявил
мальчик. - Извини? - переспросил Хакардли. - Я тебя не понял.
   Койн развернулся на каблуках и зашагал обратно к своему креслу.
   -  Мы  не  должны  бояться,  -  сказал  он,  словно  отдавая  приказ.   -
Подземельные  Измерения  какие-то!  Если  они  побеспокоят  нас,  им  конец!
Истинный волшебник ничего не убоится! Ничего!
   Он снова рывком поднялся на ноги и подошел к  подобию  Диска.  Макет  был
точным до мельчайших деталей. В нескольких дюймах  от  пола  по  межзвездным
глубинам медленно плыл призрак Великого А'Туина.
   Койн пренебрежительно махнул сквозь него рукой.
   - Наш мир - это мир магии, - объявил он. - И кто сможет противостоять нам
здесь?
   Хакардли показалось, что от него ждут какого-то ответа.
   - Никто, - откликнулся он. - Кроме богов, разумеется.
   Наступила мертвая тишина.
   - Кроме богов? - спокойно уточнил Койн.
   - Ну да. Но мы не вызываем богов на состязание. Они делают  свою  работу,
мы делаем свою. Зачем...
   - Кто правит Диском? Волшебники или боги?
   Хакардли на миг задумался. - Волшебники. Разумеется. Но, так сказать, под
руководством богов.
   Когда вы нечаянно проваливаетесь  одной  ногой  в  болото,  это  довольно
неприятно. Но гораздо неприятнее, когда вы опускаете вторую ногу  и  видите,
что и она исчезла с тихим хлюпающим звуком.
   - Понимаешь ли, волшебники... -торопливо продолжил Хакардли.
   - Значит, мы менее могущественны, чем боги? - осведомился Койн.
   Кто-то в задних рядах зашаркал ногами.
   - Ну-у. И да, и нет, - выдавил Хакардли, ушедший в трясину уже по колени.
   Правда состоит в том, что волшебники с некоторой нервозностью относятся к
богам. Существа, обитающие на Кори Челести, никогда  не  высказывали  ясного
мнения по поводу церемониальной магии, в которой, надо сказать, присутствует
некоторая божественность. А волшебники старались вообще  не  поднимать  этот
вопрос. Вся беда с богами состоит в том, что, если им  что-то  не  нравится,
они не ограничиваются простыми намеками, поэтому здравый  смысл  подсказывал
волшебникам, что лучше не ставить богов перед выбором.
   - Похоже, здесь существует некоторая неясность? - спросил Койн.
   - Если мне будет позволено дать совет... - начал Хакардли. Койн  взмахнул
рукой. Стены исчезли. Волшебники стояли на вершине чудовской башни, и  глаза
всех до единого были  устремлены  в  сторону  далекого  пика  Кори  Челести,
обиталища богов.
   - Когда ты победил всех, тебе  остается  сразиться  только  с  богами,  -
объявил Койн. - Кто-нибудь из вас видел этих богов?
   Ответом был хор нерешительных отрицаний.
   - Я покажу их вам.
   - Ты вполне способен опрокинуть еще стаканчик, старина, - заметил Война.
   Чума покачнулся и без особого убеждения пробормотал:
   "По-моему, нам пора уже двигаться."
   - Да ладно тебе.
   "Хорошо, тогда полстаканчика. Не больше. А потом в путь."
   Война хлопнул его по спине и свирепо уставился в глаза Голода.
   - И нам лучше заказать еще пятнадцать мешков арахиса, - добавил он.
   - У-ук, - заключил библиотекарь.
   - О-о, - отозвался Ринсвинд. - Значит, проблема вся в посохе.
   - У-ук.
   - А кто-нибудь пытался отобрать у него этот посох? - У-ук.
   - И что случилось с этим человеком?
   - Э-эк.
   Ринсвинд застонал.
   Некоторое время назад библиотекарь задул свечу,  потому  что  присутствие
огня беспокоило книги, но теперь, когда глаза Ринсвинда привыкли к  темноте,
волшебник осознал, что здесь  вовсе  не  темно.  Исходящее  от  книг  мягкое
октариновое сияние заполняло башню... не светом, нет, но и темнотой это тоже
нельзя было назвать. Время от времени сверху,  из  мрака,  доносился  шелест
разминаемых страниц.
   - Так что наша магия победить его не может, да?
   Продолжая тихонько крутиться на ягодицах, библиотекарь