ня была невероятно высокой, и камни
у ее основания давно были бы растерты в пыль, если бы  не  потрескивающая  в
них магия.
   Все, конец организованному волшебству. Два тысячелетия мирной магии пошли
псу под хвост, на Диске снова росли башни, в воздухе носилась сырая магия, а
значит, вскоре что-то серьезно пострадает. Возможно,  это  будет  Вселенная.
Магия в чрезмерных количествах способна искажать вокруг себя пространство  и
время, а это не слишком хорошие новости для человека, который за долгие годы
привык к тому, что такие вещи  как  следствия  идут  за  такими  вещами  как
причины.
   Но Ринсвинд не мог объяснить это своим спутникам. Они, похоже, так  и  не
уловили суть дела. Если говорить более конкретно, они так и не осознали, что
такое погибель. Они страдали от ужасного заблуждения, что что-то  еще  можно
сделать. И были готовы изменить мир так, как им того хочется, - или  умереть
в процессе. А вся беда умирания в процессе состоит в том, что в процессе  вы
умираете.
   Смысл  былой  организации  Университета  заключался  в   том,   что   она
поддерживала нечто вроде мира между волшебниками,  которые  обычно  сходятся
друг с другом без особых проблем - примерно как  коты  в  мешке.  И  теперь,
когда они вступили в бой без перчаток, каждый, кто попытается  встать  между
ними, окажется сильно поцарапанным. Это вам не та старая, спокойная, немного
глуповатая магия, к которой привык Диск. Это магическая война, пронизывающая
и раскаленная добела.
   Ринсвинд  никогда  не  мог  похвастаться  способностями   к   предвидению
будущего. По правде говоря, он и настоящего толком не видел. Но он с  унылой
уверенностью предчувствовал, что в  самом  ближайшем  будущем,  секунд  этак
через тридцать, кто-нибудь непременно скажет:
   - Надо же  что-то  предпринять!  Внизу,  под  ними,  проплывала  пустыня,
освещенная косыми лучами заходящего солнца.
   - Что-то звезд маловато, - заметил Найджел. - Может, они боятся  выходить
на небо?
   Ринсвинд поднял голову. В воздухе висела серебристая дымка.
   - Это сырая магия оседает из атмосферы, -  пояснил  он.  -  Атмосфера  ею
перенасыщена.
   Двадцать семь, двадцать восемь, два...
   - Надо же что-то... - начала Канина.
   - Не надо, - оборвал ее Ринсвинд и ощутил едва уловимое удовлетворение. -
Волшебники будут сражаться друг с другом  до  тех  пор,  пока  не  останется
кто-нибудь один. Их так просто не разнять.
   - Мне не помешало бы немного выпить, - заявил Креозот. - Не могли  бы  мы
остановиться где-нибудь, где я мог бы купить трактир?
   - На какие шиши? - поинтересовался Найджел. - Ты ж теперь бедный, забыл?
   - Бедность меня не волнует, - ответил сериф. - Труднее всего  примириться
с трезвостью.
   Канина легонько ткнула Ринсвинда в ребра и поинтересовалась:
   - Это ты ведешь эту штуковину?
   - Нет.
   - Тогда куда она летит? Найджел посмотрел вниз.
   - Судя по всему, она летит в сторону Пупа. К Круглому морю.
   - Но кто-то ведь должен ею управлять.
   "Привет", - раздался в голове Ринсвинда дружеский голос.
   "Это, случаем, не моя совесть опять объявилась?" - подумал Ринсвинд.
   "Я чувствую себя просто ужасно."
   "Что ж, очень жаль, - пожал плечами Ринсвинд, - но я здесь ни при чем.  Я
всего лишь жертва обстоятельств. Не понимаю, почему я всегда должен брать на
себя всю ответственность?"
   "Да, но ты мог бы хоть что-нибудь предпринять. "
   "Что, например?"
   "Ты мог бы уничтожить чудесника. Тогда мир будет спасен." "У меня нет  на
это никаких шансов." "Тогда, по крайней мере, ты мог бы умереть в  процессе.
Это предпочтительнее, чем позволить разгореться магической войне."
   - Слушай, заткнись, пожалуйста, - вслух попросил Ринсвинд.
   - Что? - переспросила Канина.
   - А? - рассеянно  отозвался  Ринсвинд.  Посмотрев  ничего  не  выражающим
взглядом на голубой с золотом узор под собой, он вдруг  добавил:  -  Это  ты
управляешь им, да? Через меня? Это подло!
   - О чем ты говоришь?
   - О-о. Прости. Я разговариваю сам с собой.
   - Думаю, нам лучше приземлиться, - предложила Канина.
   Они плавно спустились к полукруглому пляжу, расположенному в  том  месте,
где пустыня соприкасалась с морем. При нормальном освещении этот пляж с  его
песком,  образованным  миллиардами  крошечных  осколков  ракушек,   был   бы
ослепительно белым, но в это время дня он  казался  красным,  как  кровь,  и
первобытным. Кучи  плавника,  изрезанного  волнами  и  выбеленного  солнцем,
громоздились вдоль линии прибоя, словно кости древних рыб или самый  большой
во Вселенной прилавок с приспособлениями для аранжировки  цветов.  Ничто  не
шевелилось, за исключением  волн.  Поблизости  высилось  несколько  валунов,
раскаленных,  словно  огнеупорный  кирпич,  поэтому  моллюски  и   водоросли
предпочитали не приближаться к ним.
   Даже море казалось высохшим. Если бы какая-нибудь протоамфибия вылезла на
подобный берег, она бы тут же отказалась от своего  намерения,  вернулась  в
воду и посоветовала всем своим родственникам забыть о ногах -  они  того  не
стоят. Воздух был таким, словно его долго кипятили в чьем-то носке.
   Но Найджел все равно настоял, чтобы они развели огонь.
   - Так атмосфера будет более дружеской, - заявил он.  -  Кроме  того,  там
могут водиться чудовища.
   Канина посмотрела на  мелкие  маслянистые  волны,  которые  наползали  на
берег, словно пытаясь - без особого энтузиазма - выбраться из моря.
   - В этом? - переспросила она.
   - Лучше проявить предусмотрительность. Ринсвинд  слонялся  возле  берега,
рассеянно подбирая камни и бросая их в море. Один или два  полетели  в  него
обратно.
   Через какое-то время Канина  разожгла  костер,  и  высохшая,  как  кость,
пропитанная солью древесина запылала сине-зеленым пламенем, которое с  ревом
взлетало вверх и рассыпало фонтаны искр. Волшебник подошел поближе и  уселся
среди пляшущих теней, прислонившись спиной к куче выбеленных солн цем кусков
дерева. Его окутывало облако такого непроницаемого уныния, что даже  Креозот
прекратил жаловаться на жажду и заткнулся.
   Канина проснулась после полуночи. Над горизонтом висел месяц, а песок был
затянут пленкой холодного тумана. Креозот лежал на спине и храпел.  Найджел,
который теоретически должен был караулить, спал мертвым сном.
   Канина оставалась совершенно неподвижной, и каждое из ее чувств  пыталось
обнаружить то, что ее разбудило.
   Наконец она услышала этот звук снова. Тихий, робкий стук, едва различимый
за приглушенным плеском моря.
   Она поднялась на ноги - или, скорее, плавно, словно медуза,  перетекла  в
вертикальное положение, - выхватила меч из несопротивляющейся руки  Найджела
и осторожно углубилась в туман, который даже не заклубился у нее за спиной.
   Язычки пламени над подстилкой из пепла стали еще  меньше.  Вскоре  Канина
вернулась и разбудила своих спутников.
   - Шотакоэ?
   - Мне показалось, что это стоит увидеть, - шепнула она. -  По-моему,  это
может быть важно.
   - Я только на секунду закрыл глаза... - запротестовал Найджел. -  Забудь.
Пошли.
   Креозот, сощурясь, оглядел импровизированный лагерь.
   - А где наш приятель-волшебник?
   - Увидишь. И не шумите. Это может быть опасно.
   Спотыкаясь, по колено в тумане, они последовали за ней в сторону моря.
   Спустя некоторое время Найджел спросил:
   - Почему опасно?
   - Тс-с. Слышишь? Найджел прислушался.
   - Постукивание какое-то?
   - Смотри...
   Ринсвинд дергающейся походкой шагал по пляжу, держа обеими руками большой
круглый камень. Не говоря ни слова, он  прошел  мимо  своих  спутников.  Его
глаза неподвижно смотрели вперед.
   Они последовали за ним по холодному пляжу, пока  не  достигли  пустынного
участка между двумя дюнами. Там Ринсвинд остановился и, двигаясь  с  прежней
грацией, присущей раме для сушки белья, уронил камень. Раздался стук.
   Здесь уже был выложен большой круг из других  камней.  Некоторые  из  них
лежали друг на друге.
   Трое спутников волшебника, пригнувшись, наблюдали за ним.
   - Он спит? - полюбопытствовал Креозот. Канина кивнула.
   - И что он делает?
   - Думаю, строит башню.
   Ринсвинд,  пошатываясь,  вернулся  в  круг  из  камней  и  с   величайшей
осторожностью поставил на воздух очередной камень. Камень упал.
   - Не очень-то здорово получается, - заметил Найджел.
   - Очень грустное зрелище, - заметил Креозот.
   - Может, нам лучше разбудить его, - размышляла Канина.  -  Вот  только  я
слышала, что если разбудить лунатика, то у него  отвалятся  ноги  или  нечто
вроде. Как вы считаете?
   - Будить волшебников рискованно, - согласился .Найджел.
   Они попытались поудобнее устроиться на холодном песке.
   - Все это довольно трогательно, - проговорил Креозот. - Ведь он на  самом
деле не настоящий волшебник.
   Канина и Найджел упорно старались не встречаться друг с  другом  глазами.
Наконец юноша кашлянул и сказал:
   - Я, знаешь ли, тоже не совсем герой-варвар. Возможно, ты это заметил.
   Какое-то время они следили за тем, как трудится Ринсвинд.
   - Раз уж на то пошло, -  наконец  решилась  Канина,  -  в  парикмахерском
искусстве я тоже не профессионал.  Найджел  и  Канина  опять  уставились  на
разгуливающего во сне  Ринсвинда,  занятые  своими  мыслями  и  багровые  от
обоюдного смущения.
   - Если кому-то станет легче, то  и  я  иногда  замечаю,  что  моя  поэзия
оставляет желать лучшего, - прочистив горло, объявил Креозот.
   Ринсвинд старательно пытался установить на маленький голыш большой валун.
Валун упал, но волшебник, похоже, остался доволен результатом.
   - А как бы ты оценил эту ситуацию  с  точки  зрения  поэта?  -  осторожно
проговорила Канина.
   Креозот смущенно поерзал и изрек:
   - Забавная штука - жизнь.
   - Довольно точно.
   Найджел лег на спину и посмотрел на затянутые  дымкой  звезды.  Вдруг  он
подскочил и сел.
   - Вы видели?
   - Что?
   - Какая-то вспышка, нечто вроде... Горизонт в направлении  Пупа  неслышно
расцвел красочным цветком, который, быстро разрастаясь, переходил от  одного
оттенка  спектра  к  другому,  а  затем,  полыхнув   сверкающим   октарином,
отпечатавшимся на сетчатках глаз, медленно поблек.
   Спустя мгновение где-то вдали загрохотало. - Магическое оружие, - моргая,
предположила Канина.
   Порыв теплого ветра подхватил туман, разорвал его в клочья и унес прочь.
   - Черт возьми! - воскликнул Найджел, поднимаясь на ноги. - Я разбужу его,
даже если это будет означать, что в конце концов нам придется нести его.
   Он протянул руку к плечу Ринсвинда, и как раз в этот момент высоко-высоко
в небе пролетело нечто, смахивающее на стаю гусей,  нанюхавшихся  веселящего
газа. Сопровождаемое звуком, от которого свело бы даже вставную челюсть, оно
исчезло в пустыне. Последовала вспышка зеленого света, раздался глухой УДар.
   - Давай я его разбужу, -предложила Канина. - А ты принеси ковер.
   Она перебралась через круг из камней и осторожно взяла волшебника за руку
- классический способ разбудить  сомнамбулу,  если  бы  Ринсвинд  не  уронил
камень, который нес, себе на ногу.
   - Где я? - открыв глаза, вопросил он.
   - На берегу. Ты... э-э... спал.
   Ринсвинд, моргая, посмотрел на туман, на небо, на круг камней, на Канину,
снова на круг камней и, наконец, опять на небо.
   - Что происходит? - спросил он.
   - Что-то вроде магического фейерверка.
   - О-о. Значит, началось? Он, пошатываясь, вышел из круга  -  его  походка
заставила Канину предположить, что он, возможно, еще не совсем проснулся,  -
и направился обратно к потухшему костру.
   Пройдя несколько шагов, он, похоже, что-то припомнил.
   - Ой, - сказал он, посмотрев на свою ногу.
   Ринсвинд почти добрался до костра, когда их  накрыла  взрывная  волна  от
последнего заклятия. Оно было  направлено  на  башню  в  Аль  Хали,  которая
находилась в двадцати милях от того места, где они разбили  лагерь,  поэтому
докатившаяся до них  волна  уже  потеряла  свою  силу.  Пронесясь  с  легким
всасывающим звуком над дюнами, волна практически ни на  что  не  повлияла  -
лишь  костер  полыхнул  ало-зеленым  светом,  одна  из   сандалий   Найджела
обернулась маленьким, но весьма сердитым  барсуком,  да  из  тюрбана  серифа
вылетел голубь.
   Миновав пустыню, волна, клокоча, умчалась в море.
   - Что это было? - поинтересовался Найджел, пиная барсука, который  упорно
обнюхивал его ногу.
   - Гм-м? - отозвался Ринсвинд.
   - Это!
   - Ах это...  -  сообразил  Ринсвинд.  -  Магическая  отдача.  Заклинание,
наверное, все-таки попало в башню в Аль Хали. - Должно быть, оно было  очень
сильным, раз настигло нас здесь.
   - Видимо.
   - А ведь это был мой дворец... -  слабо  заявил  Креозот.  -  Конечно,  я
понимаю, один дворец - это уже много, но это все, что у меня было.
   - Сочувствую.
   - А в городе живут люди!
   - С ними, возможно, все в порядке, - успокоил Ринсвинд.
   - Прекрасно.
   - Чем бы они ни стали.
   - Что?!
   Канина схватила серифа за руку и яростно прошипела:
   - Не кричи на него. Он не в себе.
   - А-а, - угрюмо фыркнул Креозот. - Перемена к лучшему.
   - Послушай, это немного нечестно,  -  запротестовал  Найджел.  -  Ну,  он
вытащил меня из змеиной ямы, и, в общем-то, он немало знает. ..
   - Да, у волшебников здорово получается избавлять нас от неприятностей,  в
которые сами волшебники нас и втянули, - буркнул Креозот. - А потом они  еще
ждут благодарности.
   - Лично я думаю...
   - Вы мне рот не затыкайте,  -  перебил  Креозот,  раздраженно  размахивая
руками. На краткий  миг  его  лицо  озарил  отблеск  очередного  заклинания,
пролетающего по взбаламученному небу. - Вы только полюбуйтесь! - рявкнул он.
- О, он действительно желает нам добра.  Они  все  желают  добра.  Наверное,
считают, что под их властью Диск станет более приятным местом. Поверьте, нет
ничего более ужасного, чем человек, который собирается оказать миру  услугу.
Волшебники! В конечном счете, какая от них польза?  Вы  можете  назвать  мне
что-нибудь стоящее, что сделал бы волшебник?
   - По-моему, ты чересчур  жесток,  -  заметила  Канина,  но  в  голосе  ее
прозвучали резкие  нотки,  позволяющие  предположить,  что  Креозот  мог  бы
попробовать переубедить ее на этот счет.
   - Лично меня от них тошнит, -  пробормотал  Креозот,  который  чувствовал
себя неприятно трезвым и не испытывал от этого особого удовольствия.
   -  Думаю,  все  мы  просто  устали,  и  нам  стоит  немножко  поспать,  -
дипломатично вмешался Найджел. -  При  дневном  свете  все  кажется  намного
лучше. По крайней мере, почти все.
   - И у меня такой ужасный вкус во рту...  -  пожаловался  Креозот,  полный
решимости не расставаться с остатками своего гнева.
   Канина повернулась обратно к костру и обнаружила,  что  в  окружающем  их
пейзаже возник пробел. Этот пробел имел форму Ринсвинда.
   - Он исчез!
   По правде говоря, Ринсвинд к тому  времени  успел  пролететь  над  темным
морем добрых полмили. Он сидел на ковре, словно  сердитый  божок,  и  в  его
мозгу  кипел  бульон  из  ярости,  унижения   и   бешенства,   приправленных
оскорбленными чувствами.
   Он не просил от жизни многого. Он оставался верным волшебству, хотя был в
этой области полным нулем; он всегда делал то, что в  его  силах,  а  теперь
весь мир строил против него козни. Что ж,  он  им  покажет.  Что  именно  он
собирался показать загадочным "им" - это детали.
   Ринсвинд поднял руку и, чтобы подбодрить себя, коснулся шляпы, с  которой
как раз в этот момент встречный поток  воздуха  сорвал  немногие  оставшиеся
блестки.
   У Сундука  были  свои  проблемы.  Местность  вокруг  башни  в  Аль  Хали,
подвергаемая  безжалостной  магической  бомбардировке,  уже  скрывалась   за
горизонтом реальности. Вскоре время, пространство и материя перестанут  быть
отдельными понятиями  и  обрядятся  в  одежды  друг  друга.  То,  что  здесь
творилось, описать было невозможно.
   Вот на что это было похоже. Примерно. Местность выглядела так, как звучит
пианино после того, как его уронили в колодец. На вкус она была желтой, а на
ощупь - как громкий крик. От нее неприятно пахло полным  затмением  луны.  А
возле башни все становилось по-настоящему странным.
   Без защиты в этом хаосе не выживал никто, надеяться на это было все равно
что искать снег на солнце. К счастью. Сундук этого не знал и  потому  упорно
пробирался   сквозь   водоворот   сырой    магии,    которая    благополучно
кристаллизировалась на его крышке и петлях.  Он  пребывал  в  отвратительном
настроении, но в этом не  было  ничего  необычного.  Потрескивающая  ярость,
эффектно заземляющаяся и окружающая Сундук разноцветной  короной,  придавала
ему вид примитивной  и  очень  сердитой  амфибии,  выползающей  из  горящего
болота.
   В башне было жарко и душно. Внутренние перекрытия  в  ней  отсутствовали,
имелись лишь лестницы с переходами вдоль  стен.  Эти  лестницы  были  усеяны
волшебниками, а центр башни занимала колонна октаринового света.  Волшебники
подпитывали ее своей мощью, и она громко потрескивала. У  основания  колонны
стоял Абрим. Октарины на его шляпе полыхали так ярко, что больше походили на
дыры, прорезанные в соседнюю вселенную и  выходящие  внутрь  солнца.  Визирь
стоял, вытянув вперед руки с расставленными пальцами, закрыв  глаза  и  сжав
губы в тонкую линию. Он сосредоточенно уравновешивал различные силы.  Обычно
волшебник может контролировать только ту  силу,  которая  соответствует  его
физическим возможностям, но Абрим быстро учился.
   Нужно превратиться в перемычку  песочных  часов,  опорную  призму  весов,
веревочку, перетягивающую сосиску.
   Сделайте все правильно, и вы воплотите в себе  силу,  сила  станет  часть
вас, и вы будете способны на...
   Я уже упоминал, что Абрим парил в нескольких футах от земли? Так вот,  он
парил в нескольких футах от земли.
   Абрим как раз собирался с силами, необходимыми  для  запуска  заклинания,
которое должно было взмыть в небо, полететь в Анк и окружить тамошнюю  башню
тысячами воющих демонов, когда раздался громоподобный стук в дверь.
   В подобных случаях произносится всем известная мантра. При этом  неважно,
какая у вас дверь - полог шатра; лоскут шкуры на  обдуваемой  всеми  ветрами
юрте; массивная дубовая  плита  трех  футов  толщиной,  усаженная  огромными
железными  гвоздями,  или  прямоугольный  кусок  ДСП,  фанерованный  красным
деревом,  украшенный  сверху  небольшим  окошечком  с  жутким   витражом   и
снабженный звонком, играющим на выбор двенадцать популярных мелодий, которые
никто из любителей музыки  не  захотел  бы  слушать  даже  после  пяти  лет,
проведенных в абсолютной тишине.
   Один из волшебников повернулся к другому и изрек знаменитые слова:
   - Интересно, кто бы это мог быть в такое время ночи?
   В дверь снова забарабанили.
   - Там, снаружи, не может быть ни одной живой  души,  -  отозвался  второй
волшебник.
   Он слегка нервничал, и понятно почему. Если исключается возможность,  что
это кто-то живой, всегда можно предположить, что это кто-то мертвый.
   На этот раз от стука задребезжали петли.
   - Кому-нибудь из  нас  придется  выйти  и  посмотреть,  -  сказал  первый
волшебник.
   - Отличное предложение. Ты и пойдешь.
   - А-а. О-о. Хорошо.
   Он медленно двинулся по короткому сводчатому коридору.
   - Ну, так я пойду, посмотрю, кто там? - уточнил он.
   - Прекрасная идея.
   Странная это была фигура - та, что  нерешительно  направлялась  к  двери.
Обычные одежды  не  защищали  от  создавшегося  внутри  башни  поля  высокой
энергии, а поэтому поверх парчи и бархата на волшебнике  был  надет  плотный
комбинезон на подкладке, набитый рябиновыми стружками и расшитый оккультными
знаками.  К  остроконечной  шляпе  была  прикреплена  затемненная  маска,  а
невероятно большие перчатки наводили  на  мысль,  что  их  хозяин  стоит  на
воротах, ловя мяч,  который  летает  по  полю  со  сверхзвуковой  скоростью.
Вспышки химического света и пульсация, исходящие от величественного творения
в центре г