а головная боль, а весь мир,  как  ему  казалось,
пытался на него напасть. Все, хватит...
   Потоптавшись  на  злосчастной  химере,  пока  она   не   превратилась   в
маслянистую лужицу  на  песке,  он  на  мгновение  остановился  и,  по  всей
видимости,  задумался  над  своим  будущим.  Он  начинал  понимать,  что  не
принадлежать никому - это гораздо неприятнее,  чем  он  раньше  считал.  Его
преследовали смутные, греющие душу воспоминания о службе и о шкафе,  который
он мог назвать своим.
   Сундук очень медленно повернулся вокруг своей оси, то и  дело  замирая  и
открывая крышку. Будь у него нос,  мы  бы  сказали,  что  он  принюхивается.
Наконец он принял какое-то решение - если у него было чем принимать решение.
   Итак, шляпа и тот, на ком она  была  надета,  целеустремленно  шагали  по
груде мусора (бывший легендарный дворец Рокси) к подножию  чудовской  башни.
Насильно удерживаемая свита тащилась следом.
   У  основания  башни  виднелись  двери.  В  отличие  от  дверей  Незримого
Университета, которые обычно были подперты чем-нибудь  и  оставались  широко
раскрытыми, эти двери были заперты. И вроде бы светились.
   "Я оказала вам троим большую честь тем, что взяла вас сюда, - проговорила
шляпа вялым ртом Абрима. - Вс„, волшебники перестают убегать, - Абрим бросил
на Ринсвинда испепеляющий взгляд, - и  начинают  сопротивляться.  Вы  будете
помнить сегодняшний день до конца ваших жизней."
   - То есть до самого обеда? - слабо переспросил Ринсвинд.
   "Смотрите внимательно", - приказал Абрим и вытянул руки.
   - Как только представится шанс, - шепнул Ринсвинд Найджелу, - мы побежим,
понял?
   - Куда?
   - Не куда, а от чего, - поправил его Ринсвинд. - Главное слово - "от".
   - Я не доверяю этому человеку, - заметил Найджел. - Я пытаюсь не судить о
нем по первому впечатлению, но  мне  определенно  кажется,  что  он  задумал
что-то недоброе.
   - Он приказал бросить тебя в змеиную яму!
   - Да, тогда я намека не понял.
   Визирь начал что-то  бормотать.  Даже  Ринсвинд,  среди  немногочисленных
способностей которого выделялась способность к языкам, не  смог  понять  эту
речь, но, судя по всему, она  была  изобретена  специально  для  бормотания.
Слова извивались на уровне щиколоток - темные, багровые и  беспощадные.  Они
клубились в воздухе замысловатыми спиралями и медленно подплывали  к  дверям
башни.
   Там, где они касались белого мрамора, тот чернел и крошился.
   Из облака падающей на землю мраморной пыли  вышел  какой-то  волшебник  и
оглядел Абрима сверху донизу.
   Ринсвинд привык к манере волшебников  одеваться,  но  этот  представитель
магии производил поистине внушительное впечатление. Его мантия  имела  такую
толстую подкладку, такое количество  прорезей  и  столько  подпорок  в  виде
разнообразных  фантазийных  складок,  что  ее,  должно  быть,   проектировал
архитектор.  Гармонирующая  с  ней  шляпа  походила  на   свадебный   пирог,
столкнувшийся с рождественской елкой.
   Само лицо, выглядывающее из небольшого просвета между вычурным воротником
и зубчатым краем шляпы, вызывало некоторое разочарование. Некогда в  прошлом
оно решило, что его внешний вид улучшат жиденькие, торчащие в разные стороны
усы. Оно ошибалось.
   - Черт возьми, это же была наша  дверь,  -  заявило  лицо.  -  Вы  сильно
пожалеете!
   Абрим сложил руки на груди.
   Это, похоже, привело волшебника в ярость. Он резко выбросил  руки  вверх,
выпутал пальцы из кружевных манжет и послал через  пространство,  отделяющее
его от визиря, свистящую струю пламени.
   Пламя ударило Абрима в  грудь  и,  отскочив,  рассыпалось  ослепительными
брызгами, но когда перед глазами Ринсвинда перестали плавать голубые  пятна,
он увидел, что Абрим остался цел и невредим.
   Его противник лихорадочно потушил последний из очагов  пламени  на  своей
одежде и поднял глаза, в которых читалась жажда убийства.
   - Да, ты не понял, - просипел он. - Сейчас ты имеешь дело  с  чудовством.
Ты не можешь бороться с чудовством.
   "Зато я могу его использовать", - возразил Абрим.
   Волшебник зарычал и запустил  в  противника  огненный  шар,  который,  не
причинив никому вреда,  взорвался  в  нескольких  дюймах  от  жуткой  улыбки
Абрима.
   На лице волшебника промелькнуло выражение сильнейшего заме лательства. Он
пред > принял еще одну попытку, послав в сердце Абрима  выходящие  прямо  из
бесконечности лучи раскаленной до синевы магии. Визирь взмахом руки отвел их
прочь.
   "Выбор твой очень прост, - предупредил он. - Ты можешь присоединиться  ко
мне - или умереть."
   Как раз в этот момент Ринсвинд услышал возле самого своего  уха  какой-то
регулярно повторяющийся скрежет.  В  нем  звучали  неприятные  металлические
нотки.
   Ринсвинд  полуобернулся  и   почувствовал   знакомое,   очень   тягостное
покалывание, означающее, что Время замедляет ход.
   Смерть на мгновение перестал водить  бруском  по  лезвию  своей  косы  и,
кивнув ему, как профессионал профессионалу, приложил костлявый палец к губам
- или, скорее, к тому месту, где были бы губы, если бы у него таковые вообще
имелись.
   Все волшебники могут видеть Смерть, но не всегда они этого хотят.
   У Ринсвинда заложило уши, и призрак исчез.
   Абрима и противостоящего ему волшебника окружала корона дезорганизованной
магии, но творящееся вокруг  никак  не  подействовало  на  визиря.  Ринсвинд
вернулся в страну живых как раз вовремя, чтобы увидеть,  как  Абрим  хватает
волшебника за его безвкусный воротник. "Тебе меня не  победить,  -  произнес
визирь голосом шляпы. - Я в течение двух тысяч  лет  подчиняла  магию  своим
интересам. Я могу черпать силу из твоей силы. Покорись мне, не  то  даже  не
успеешь пожалеть о своем мятеже."
   Волшебник пожал плечами, и гордость возобладала над осторожностью.  -  Ни
за что! - воскликнул он. "Тогда умри", -  предложил  Абрим.  За  свою  жизнь
Ринсвинд повидал немало странностей, причем на большинство из них он смотрел
с крайним отвращением, но он никогда  не  видел,  чтобы  человека  взаправду
убивали с помощью магии.
   Волшебники не убивают обычных людей, потому что: а) редко их замечают; б)
это  считается  неэтичным  и  в)  кто  тогда  будет   заниматься   готовкой,
выращиванием овощей-фруктов и  выполнять  прочие  обыденные  обязанности.  А
убить  брата-волшебника   практически   невозможно,   благодаря   нескольким
оболочкам из защитных заклинаний, которые  любой  предусмотрительный  маг  в
любое время дня и ночи поддерживает вокруг своей персоны. Первое, что узнает
юный волшебник в Незримом Университете, - не считая того,  куда  ему  вешать
одежду и как пройти в туалет,  -  это  то,  что  он  должен  постоянно  себя
защищать. Некоторые считают это паранойей, но это не так.  Параноики  только
думают, что все ополчились против них. Волшебники это знают.
   Маленький волшебник был защищен психическим эквивалентом закаленной стали
трехфутовой толщины, но  эта  сталь  плавилась,  словно  масло,  нагреваемое
паяльной лампой, ручьями текла прочь и исчезала.
   Если  и  существуют  слова,  способные  описать  то,  что   случилось   с
волшебником после этого, то они заперты в не  дающемся  в  руки.  словаре  в
библиотеке Незримого  Университета.  Возможно,  здесь  лучше  положиться  на
воображение, но  тот,  кто  действительно  сумеет  вообразить  то  существо,
которое увидел Ринсвинд, - оно несколько секунд корчилось в мучениях,  после
чего, к счастью, исчезло, - явный кандидат на небезызвестную белую  холщовую
рубаху с длинными (по желанию) рукавами.
   "Так погибнут все враги, - изрек Абрим и обратил лицо  к  верхним  этажам
башни. - Я бросаю вам вызов. И согласно Закону, те,  кто  не  выйдет  против
меня, должны последовать за мной."
   Наступило   долгое,   насыщенное   молчание,   производимое    множеством
внимательно прислушивающихся  людей.  Наконец  с  вершины  башни  послышался
чей-то неуверенный голос:
   - Ив какой же части Закона об этом говорится? "Закон - это я."
   Наверху пошептались, и тот же голос крикнул:
   - Закон мертв. Чудовство превыше За...
   Эта сентенция закончилась воплем, поскольку Абрим  поднял  левую  руку  и
послал в говорившего тонкий луч зеленого света.
   Примерно  в  эту  же  секунду   Ринсвинд   осознал,   что   снова   может
самостоятельно шевелить конечностями.  Шляпа  временно  потеряла  интерес  к
своим пленным. Ринсвинд  искоса  взглянул  на  Канину,  и  они  тут  же,  не
сговариваясь, подхватили Найджела под руки, повернулись и бросились  бежать.
И не останавливались до тех пор, пока  между  ними  и  башней  не  оказалось
несколько стен. Спасаясь бегством, Ринсвинд ждал, что что-то вот-вот  ударит
его по затылку. Может быть, сам мир.
   Все трое рухнули на кучу мусора, где предприняли попытку отдышаться.
   - Зря мы удрали, - пробормотал Найджел. - Я как раз собирался задать  ему
настоящую трепку. Как, по-вашему, мне...
   У них за спинами раздался взрыв,  и  вверх,  высекая  искры  из  каменной
кладки, с воем взмыли столбы разноцветного огня. Послышались  звук,  похожий
на хлопок вылетевшей из узкого  горлышка  огромной  пробки,  и  раскатистый,
совсем не заразительный смех.  Земля  вздрогнула.  -  Что  там  творится?  -
поинтересовалась Канина.
   - Магическая война, - ответил Ринсвинд.
   - Это хорошо?
   - Нет.
   - Но ты, конечно же, болеешь за волшебство? - уточнил Найджел.
   Ринсвинд пожал плечами, быстро пригнулся, и  что-то  большое,  невидимое,
пролетело у него над головой, посвистывая, словно куропатка.
   - Никогда не видел, как сражаются волшебники, - сообщил Найджел  и  начал
карабкаться на вершину мусорной кучи.
   Канина схватила его за ногу. Он вскрикнул.
   - Не думаю, что это хорошая мысль, - сказала она. - Ринсвинд?
   Волшебник мрачно покачал головой и, подняв небольшой  камешек,  подбросил
его над разрушенной стеной. Камешек превратился в маленький голубой  чайник,
упал на землю и разбился.
   - Заклинания вступили  в  реакцию,  -  констатировал  Ринсвинд.  -  Могут
сотворить все что угодно.
   - Но за этой стеной мы в безопасности? - поинтересовалась Канина.
   - Правда? - немного оживился Ринсвинд. - Это я тебя спрашиваю.
   - О-о. Нет. Не думаю. Это обычный камень. Одно точное заклинание и - пуф!
   - Пуф?
   - Вот именно.
   - Может, нам удрать подальше?
   - Стоит попробовать.
   До следующей уцелевшей стены они добрались за несколько секунд  до  того,
как беспорядочно выстреливающий языками шар желтого  огня  приземлился  там,
где они только что лежали, и превратил землю в нечто ужасное.  Вокруг  башни
гуляли искрящиеся торнадо.
   - Нам нужен план, - заявил Найджел.
   - Мы можем снова попробовать убежать, - предложил Ринсвинд.
   - Это ничего не решит!
   - Это решит большинство проблем, -возразил Ринсвинд.
   - И сколько нам  придется  бежать,  чтобы  оказаться  в  безопасности?  -
спросила Канина.
   Ринсвинд рискнул выглянуть из-за стены.
   - Интересный философский вопрос, - признался  он.  -  Я  проделал  долгий
путь, но так и не нашел на Диске безопасного места.
   Канина вздохнула  и  посмотрела  на  высящуюся  поблизости  кучу  мусора.
Посмотрела на нее еще раз. В этой куче было нечто странное, и девушка  никак
не могла понять, что именно. - Я мог бы наброситься на них, -  неопределенно
выразился Найджел и устремил полный томления взгляд на спину Канины.
   - Не поможет, - отозвался Ринсвинд. - Против  магии  нет  средств.  Кроме
более сильной магии. А более сильную магию может победить только  еще  более
сильная магия. Ты даже ничего поймешь, как...
   - Пуф? - догадался Найджел.
   - Подобное уже происходило, -  сказал  Ринсвинд.  -  Продолжалось  многие
тысячи лет, пока не...
   - Знаешь, что странно в этой груде мусора? - спросила Канина.
   Ринсвинд взглянул на указанную кучу. Прищурился.
   - Ноги я вижу, а что еще?
   На то, чтобы откопать серифа, у них ушло несколько  минут.  Он  сжимал  в
руках почти пустую  винную  бутылку  и  рассеянно  моргал.  Лица  спасителей
показались ему знакомыми.
   - Могучая, - проговорил он и с некоторым усилием добавил:  -  Штука,  это
вино. Мне показалось, будто на меня обрушился весь дворец.
   - Так оно и было, - подтвердил Ринсвинд.
   - А-а. Вот, значит, в  чем  дело.  -  Креозот  после  нескольких  попыток
сфокусировал взгляд на Канине и качнулся назад. - Ну и ну.  Опять  эта  юная
дама. Очень впечатляюще. - Слушай... - начал Найджел.
   - Твои волосы, - изрек сериф и медленно  качнулся  вперед,  -  подобны...
подобны стаду коз, что пасутся на склонах Гебры.
   - Знаешь что...
   - Твои груди  подобны...  подобны,  -  сериф  отклонился  вбок  и  бросил
короткий,  горестный  взгляд  на  опустевшую  бутылку,  -  подобны  покрытым
самоцветами дыням в прославленных садах рассвета.
   Глаза Канины расширились.
   - Правда?
   - Никаких сомнений, - ответил сериф. - Покрытые самоцветами дыни я  ни  с
чем не спутаю. Словно белые косули на заливных лугах твои бедра, которые...
   - Э-э, прошу прощения... - вмешался Найджел, с  заранее  обдуманным  злым
умыслом прочищая горло.
   Креозот качнулся в его сторону.
   - Гм-м?
   - Там, откуда я родом, - с каменным выражением лица процедил  Найджел,  -
мы так с дамами не разговариваем.
   И шагнул вперед, закрывая Канину своим  телом.  Девушка  вздохнула.  "Что
правда, то правда", - подумала она.
   - Таким образом,  -  продолжал  он,  как  можно  дальше  выдвигая  вперед
подбородок, который все равно остался похожим на ямку,  -  у  меня  возникло
сильное желание... - Обсудить один вопрос, - поспешно перебил его  Ринсвинд.
- Э-э, господин, сир, нам нужно выбраться отсюда.  Ты,  случаем,  не  знаешь
дорогу?
   - Понимаете ли, - отозвался сериф, - в этом дворце тысячи  комнат.  Я  не
выходил отсюда много лет. - Он икнул. - Десятилетий. Япох. Вообще никогда не
выходил. - Его глаза остекленели, отражая начавшийся процесс  творчества.  -
Птице Времени нужно немного, гм, пройти, и с„! Эта птица уже на ногах...
   - Срочно нужна индея... - пробормотал Ринсвинд.
   Креозот качнулся к нему.
   - Понимаешь, всем правит Абрим. Ужасно тяжелая работа.
   - В данный момент, - заметил Ринсвинд, - он с ней явно не справляется.
   - А нам бы, в общем-то, хотелось выбраться  отсюда,  -  вставила  Канина,
которая никак не могла забыть слова серифа насчет коз.
   - У меня есть одна индея... - сказал Найджел, свирепо глядя на Ринсвинда.
   Креозот похлопал юношу по руке и ласково заметил:
   - Это очень мило. У каждого человека должно быть домашнее животное.
   - А  ты  не  в  курсе,  принадлежат  ли  тебе  какие-нибудь  конюшни  или
что-нибудь в том же роде?.. - намекнул  Ринсвинд.  -  Сотни,  -  откликнулся
Креозот. - Мне принадлежат одни из лучших, самых... лучших лошадей в мире. -
Он нахмурился. - Во всяком случае, так мне сообщали.
   - Но где они расположены, ты, скорее всего, не знаешь?
   - По правде говоря, нет, - признал сериф.
   Случайная струйка магии превратила  ближайшую  к  ним  стену  в  меренги,
начиненные мышьяком.
   - Похоже, нам лучше было  оставаться  в  змеиной  яме,  -  отворачиваясь,
заметил Ринсвинд.
   Креозот бросил еще один  скорбный  взгляд  на  пустую  винную  бутылку  и
сказал:
   - Зато я знаю, где находится ковер-самолет.
   - Нет, - запротестовал Ринсвинд, отгораживаясь вытянутыми руками. - Ни за
что. Даже и не...
   - Он принадлежал еще моему дедушке...
   - Настоящий волшебный ковер? - переспросил Найджел.
   - Послушайте, - с жаром принялся убеждать их Ринсвинд,  -  при  мне  даже
высоких слов говорить нельзя - у меня начинается головокружение .
   -  О,  самый,  -  сериф  тихонько  рыгнул,  -  настоящий.  С  симпатичным
узорчиком. - Он уже в который раз глянул на бутылку и вздохнул.  -  Когда-то
он был дивно голубого цвета. -  И  ты  знаешь,  где  он  лежит?  -  медленно
спросила Канина, чуточку пригнувшись, как человек, подкрадывающийся к дикому
животному, которое в любой момент может испугаться и убежать.
   - В сокровищнице. Как туда пройти, я знаю. Видите ли, я невероятно богат.
По крайней  мере,  так  мне  сообщали,  -  он  понизил  голос  и  попробовал
подмигнуть Канине. В конце концов, ему удалось это сделать -  правда,  двумя
глазами сразу. - Мы могли бы сесть  на  него,  -  продолжал  он,  покрываясь
испариной. - И ты расскажешь мне историю о том, как...
   Ринсвинд попытался вскрикнуть сквозь сжатые зубы. У него  даже  щиколотки
вспотели.
   - Я ни в жизнь не полечу на ковре-самолете! - прошептал он. - Я панически
боюсь земли!
   - Ты хотел сказать  "высоты",  -  поправила  Канина.  -  И  прекрати  эти
глупости.
   - Что хочу сказать, то и говорю. Тебя ведь не высота  убивает,  а  именно
земля!
   Битва при Аль Хали представала глазам в виде похожего на молот облака,  в
клокочущих клубах которого раздавались жуткие силуэты и  виднелись  странные
звуки. Магические снаряды, пролетающие время от времени мимо цели, уносились
в город. Там, где они приземлялись, все становилось...  другим.  К  примеру,
большая часть базара-сука превратилась в непроходимый лес из огромных желтых
грибов. Никто не знал, как сие превращение отразилось  на  торговцах,  хотя,
возможно, они ничего не заметили.
   Храм Бога-Крокодила Оффлера, покровителя города, стал довольно  уродливым
сооружением из сахара, раскинувшимся сразу в пяти измерениях.  Но  это  было
неважно, потому что на него мигом накинулись полчища гигантских муравьев.
   С другой стороны, в городе осталось не так уж много людей, которые  могли
оценить это выступление против  невольного  превращения  храма,  потому  что
большинство из них  бежало,  спасая  свои  жизни.  Равномерным  потоком  они
двигались через плодородные поля. Некоторые сели в лодки,  но  этот  путь  к
бегству оказался отрезан, когда большая часть территории гавани превратилась
в болото, в котором, по никому  не  известным  причинам,  вила  себе  гнездо
парочка розовых слоников.
   Одна из заросших водорослями сточных канав забурлила, и  оттуда  медленно
выбрался  Сундук,  гоня  перед  собой  волну  спасающихся  бегством   мелких
аллигаторов, крыс и каймановых черепах, руководимых  неясным,  но  абсолютно
точным животным инстинктом.
   На крышке  Сундука  застыло  выражение  мрачной  решимости.  Вообще,  ему
немногое было нужно от этого мира - если не считать полного уничтожения всех
других форм жизни. Но сейчас больше всего  на  свете  он  нуждался  в  своем
хозяине.
   То, что это сокровищница, легко можно было понять по невероятной пустоте.
Двери были сорваны с петель, решетки, закрывавшие ниши в стенах, - выломаны.
Вокруг валялось множество разбитых сундуков.  Их  вид  вызывал  у  Ринсвинда
прилив вины, и он примерно две секунды гадал, куда подевался его Сундук.
   В сокровищнице царила почтительная тишина, как это всегда  бывает  в  тех
местах, откуда только что исчезла большая  сумма  денег.  Найджел  отошел  в
сторону и, в надежде отыскать тайники, ощупал несколько сундуков,  тщательно
исполняя инструкции, изложенные в главе одиннадцать.
   Канина нагнулась и подобрала с пола небольшую медную монетку.
   - Как это ужасно,  -  высказался  наконец  Ринсвинд.  -  Сокровищница,  в
которой нет сокровищ.
   Сериф стоял и улыбался во весь рот.
   - Не стоит так переживать, - посоветовал он.
   - Но кто-то украл у тебя все деньги! - воскликнула Канина.
   - Полагаю, это слуги, - отозвался сериф. - Очень вероломно с их  стороны.
Ринсвинд бросил на него странный взгляд.
   - Разве тебя это не беспокоит?
   - Не особенно. На самом деле я очень мало  трачу.  И  я  часто  спрашивал
себя, каково оно - быть бедным.
   - Скоро тебе представится прекрасная возможность это выяснить.
   - Мне понадобится чему-нибудь учиться?
   - Все приходит само собой, - успокоил Ринсвинд. - Учишься по ходу дела.
   Где-то вдалеке раздался взрыв, и часть потолка превратилось в желе.
   - Э-э, слушай, - вмешался Найджел, - этот ковер...
   - Да, - подхватила Канина. - Ковер.
   -  Ах