и  пиво-то  не  продают.
Забавно, но в холодных городах,  таких  как  Анк-Морпорк,  самый  популярный
напиток - пиво, вызывающее ощущение  прохлады,  а  вот  в  местах,  подобных
этому, где небо - как раскаленная печка с  открытой  дверцей,  люди  утоляют
жажду крошечными порциями тягучей жидкости, от которой в  горле  разгорается
настоящий пожар. И архитектура совершенно  не  такая  как  надо.  В  местных
храмах стояли статуи, которые, в общем,  были  просто  неуместными.  В  этом
городе  не  место  настоящим  волшебникам.  Разумеется,  здесь  присутствует
какой-то доморощенный эквивалент, чародеи  или  нечто  в  том  же  духе,  но
порядочной магией это не назовешь... Канина шагала впереди,  что-то  напевая
себе под нос.
   "А она тебе очень даже нравится.  Я-то  вижу",  -  раздался  в  голове  у
Ринсвинда какой-то голос.
   "О черт, - подумал Ринсвинд, -  это,  случайное,  не  моя  совесть  опять
прорезалась? "
   "Это твое вожделение. Тут довольно душно, не правда ли? Ты так и не навел
порядок с тех пор, как я в последний раз сюда заглядывало."
   "Слушай, проваливай, а? Я волшебник! Волшебники руководствуются  велением
головы, а не сердца!"
   "А за меня голосуют  твои  железы,  которые  утверждают,  что  твой  мозг
остался в гордом одиночестве."
   "Да? Но тогда ему принадлежит решающий голос."
   "Ха! Это ты так думаешь. Кстати, твое сердце  не  имеет  к  происходящему
никакого  отношения.  Это  просто  мускульный  орган,  который  обеспечивает
циркуляцию крови. Попробуй взглянуть на ситуацию следующим образом - девушка
тебе нравится, да? "
   "Ну-у..."
   Ринсвинд поколебался.
   "Да, - подумал он, - э-э..."
   "Она довольно интересная собеседница. Приятный голос?"
   "Ну, конечно..." "Тебе хотелось бы почаще бывать в ее обществе? "
   "Ну..."
   Ринсвинд с некоторым удивлением осознал, что да, хотелось бы. Не то чтобы
он был совсем непривычен к женской компании, просто ему всегда казалось, что
от женщин следует ждать одних неприятностей. К тому же  всем  известно,  что
женский пол плохо  влияет  на  магические  способности.  Хотя  Ринсвинд  был
вынужден признать, что конкретно его магические способности, будучи примерно
такими же, как у резинового молотка,  с  самого  начала  выглядели  довольно
сомнительно.
   "Тогда тебе нечего терять, правда? "  -  угодливо  подбросило  мысль  его
вожделение.
   И  именно  в  этот  момент  Ринсвинд  осознал,  что  в   окружающей   его
действительности  не  хватает  чего-то  очень  важного.  Ему   потребовалось
какое-то время, чтобы понять, чего именно.
   Вот уже несколько минут никто не пытался что-нибудь ему  продать.  В  Аль
Хали, наверное, это означало, что ты мертв.
   Они с Сундуком и Каниной остались одни в длинном,  тенистом  переулке.  С
некоторого расстояния доносился шум городской суеты, но  в  непосредственной
близости от того места, где они находились, не было ничего, кроме выжидающей
тишины.
   - Они убежали, - заметила Канина. - Значит, на нас сейчас нападут?
   - Возможно. За нами по крышам следуют трое мужчин.
   Ринсвинд, сощурившись, взглянул вверх, и примерно  в  этот  же  миг  трое
человек,  облаченных  в  развевающиеся  черные  одежды,  легко  спрыгнули  в
переулок, преграждая дорогу. Оглянувшись, волшебник  увидел,  как  еще  двое
вынырнули из-за угла. Все пятеро держали в  руках  длинные  сабли,  и,  хотя
нижняя половина их лиц была скрыта повязками, сомнений быть не могло  -  все
вновь прибывшие почти наверняка зловеще ухмылялись.
   Ринсвинд постучал по крышке Сундука и предложил:
   - Фас.
   Сундук какое-то мгновение стоял как вкопанный, затем развернулся, подошел
к Кани-не и уселся рядом с ней. У него был слегка самодовольный и  несколько
смущенный вид.
   - Ах ты... - рявкнул волшебник и дал ему пинка ногой. - Чемодан вшивый.
   Придвинувшись поближе к девушке, которая с  задумчивым  видом  оглядывала
окрестности, Ринсвинд спросил:
   - Ну и что теперь? Предложишь им по-быстрому сделать химзавивку?
   Незнакомцы осторожно приблизились. Ринсвинд заметил, что все их  внимание
сосредоточено исключительно на Канине.
   - У меня нет оружия, - сообщила она. - А что случилось с твоим знаменитым
гребнем?
   - Оставила на судне.
   - У тебя что, вообще ничего  нет?  Канина  слегка  переменила  положение,
чтобы держать в поле зрения как можно больше
   разбойников.
   - Ну, есть пара шпилек для волос, - уголком рта сообщила она.
   - Они на что-нибудь годятся?
   - Не знаю. Никогда не пробовала.
   - Это из-за тебя мы оказались в такой ситуации!
   - Расслабься. Я думаю, они просто возьмут нас в плен.
   - О, тебе  хорошо  говорить.  На  тебя  на  этой  неделе  не  установлена
специальная скидка.
   Сундук, который не совсем  понимал,  что  происходит,  пару  раз  щелкнул
крышкой.  Один  из  незнакомцев  осторожно  вытянул  вперед  саблю  и  ткнул
Ринсвинда в поясницу.
   - Видишь, они хотят куда-то нас  отвести,  -  сказала  Канина,  но  вдруг
заскрежетала зубами. - О нет!
   - Что теперь?
   - Я не могу!
   - Чего не можешь?
   Канина обхватила голову руками.
   - Не могу позволить себе сдаться без борьбы! Я  слышу,  как  тысяча  моих
предков-варва ров обвиняет меня в предательстве! - с жаром прошептала она.
   - А ты попробуй не сдаваться.
   - Нет, правда.  Это  не  займет  и  минуты.  В  воздухе  внезапно  что-то
мелькнуло, и  ближайший  незнакомец,  издавая  булькающие  звуки,  небольшим
бесформенным комком рухнул на землю. Затем локти  Канины  отлетели  назад  и
врезались в животы тех, кто подкрадывался сзади. Ее  левая  рука,  отскочив,
пронеслась мимо уха Ринсвинда со звуком, напоминающим треск рвущегося щелка,
и  повалила  человека,  стоящего  за  спиной  волшебника.  Пятый   разбойник
попытался спастись бегством, но был сбит с ног подсечкой  и,  падая,  сильно
ударился головой о стену.
   Канина скатилась с него и села, тяжело дыша. Ее глаза оживленно блестели.
   - Мне не нравится в этом признаваться, но теперь я чувствую себя  гораздо
лучше, - заявила она. - Хотя только что предала  благородные  парикмахерские
традиции. О-о.
   - Ага, - мрачно подтвердил Ринсвинд, - а я все  думал,  когда  же  ты  их
заметишь.
   Канина обвела глазами шеренгу  лучников,  появившихся  у  противоположной
стены. На их лицах застыло то флегматичное, бесстрастное выражение,  которое
присуще людям, уже  получившим  деньги  за  будущую  работу  и  не  особенно
возражающим против того, что эта работа  требует  кого-то  убивать.  -  Пора
пускать в ход шпильки, - констатировал Ринсвинд.
   Канина не шелохнулась.
   - Мой отец всегда говорил, что на людей, до зубов вооруженных эффективным
метательным оружием, бесполезно идти в лобовую атаку, - объяснила она.
   Ринсвинд, который был знаком с Коэновой манерой выражаться, посмотрел  на
нее с недоверием.
   - Ну, вообще-то он говорил, - добавила Канина, - "никогда не пинай в  зад
дикобраза."
   Лузган не представлял себе, как переживет завтрак.
   Он спрашивал себя, не стоит ли ему переговорить с Кардингом,  но  у  него
возникло леденящее ощущение, что старый волшебник не станет его слушать и, в
любом случае, не поверит ему. По правде говоря. Лузган  сам  не  поверил  бы
себе...
   Хотя  нет,  поверил  бы.  Ему  никогда  не  забыть  увиденного,  хотя  он
намеревался приложить к этому все усилия.
   В эти дни одна из проблем жизни в Университете заключалась в том, что  то
здание, в котором вы засыпали, могло превратиться в совсем другое, когда  вы
просыпались. Комнаты взяли себе привычку меняться и перемещаться - следствие
беспорядочно распрост раняющейся магии. Она накапливалась в коврах,  заряжая
волшебников до такой степени, что пожать  кому-нибудь  руку  означало  почти
наверняка  превратить  его  во  что-нибудь.  Накопившийся  запас  магии  уже
превышал магическую вместимость Университета. И если  не  принять  меры,  то
вскоре даже простолюдины смогут пользоваться магией. Леденящая мысль,  но  в
голове Лузгана кипело уже  столько  леденящих  мыслей,  что  ее  можно  было
использовать в качестве кубка для льда,  и  казначей  не  собирался  тратить
время на еще одну проблему.
   Однако обыкновенная география домашнего пространства была не единственной
трудностью. Напор чудотворной энергии оказывал влияние  даже  на  пищу.  Тот
плов, который вы поднимали вилкой с тарелки, к тому времени, как  попадал  к
вам в рот, вполне мог превратиться во что-то другое. В удачных  случаях  оно
могло оказаться несъедобным. В самых неудачных оно оказывалось съедобным, но
не тем, что было бы приятно съесть, а тем более, проглотить недожеванным.
   Лузган нашел  Койна  в  помещении,  которое  вчера  поздно  вечером  было
кладовой для половых щеток. Теперь кладовая  стала  значительно  просторнее.
Лузган даже не знал, с чем ее сравнить  -  поскольку  никогда  не  слышал  о
самолетных ангарах, хотя редко в каком ангаре  встретишь  мраморные  полы  и
кучу статуй. Пара щеток и небольшое помятое ведро, стоящие в темном  уголке,
выглядели здесь не к месту. Хотя  раздавленные  в  лепешку  столы  в  бывшем
Главном зале  выглядели  еще  непривычнее.  Главный  зал,  благодаря  бурным
потокам магии,  пронизывающим  Университет,  сжался  до  размеров  предмета,
который бы  Лузган,  если  бы  когда-нибудь  видел  подобную  штуку,  назвал
телефонной будкой.
   Казначей с превеликой осторожностью пробрался  в  комнату  и  занял  свое
место в совете волшебников. Воздух казался маслянистым от растворенной в нем
магии.
   Лузган создал себе кресло рядом с Кардин-гом и  нагнулся  к  уху  старого
волшебника.
   - Ты не поверишь, но... - начал было он.
   - Тише! - прошипел Кардинг. - Это поразительно!
   Койн сидел на табурете в центре круга. Одна рука лежала на посохе, другая
была вытянута и держала что-то маленькое, белое и похожее на яйцо. Оно  было
странно нечетким. Это было что-то огромное и находящееся страшно  далеко.  А
мальчишка запросто держал эту штуку в руке.
   - Что он делает? - шепотом спросил Лузган.
   - Сам толком не знаю, - пробормотал в ответ Кардинг. - Насколько мы можем
понять, он создает для волшебников новый дом.
   Вокруг размытого яйцеобразного предмета, словно отблески  далекой  грозы,
мелькали зиг заги разноцветного света. Сияние освещало Койна снизу, придавая
лицу мальчика вид маски.
   - Не понимаю, как мы все там поместимся, - отозвался казначей. - Кардинг,
прошлой ночью я видел...
   - Все, - сказал Койн.
   Он поднял яйцо, которое время от времени вспыхивало  внутренним  огнем  и
выстреливало крошечными белыми протуберанцами. "Оно не только очень  далеко,
- подумал Лузган, - оно еще и чрезвычайно  тяжелое".  Тяжесть  здесь  теряла
свое  значение  и  выворачивалась  наизнанку,  создавая   странное   царство
противоположностей, где свинец -  невесомый  вакуум.  Лузган  снова  схватил
Кардинга за рукав.
   - Кардинг, слушай, это очень важно. Когда я заглянул в...
   - Я тебя серьезно прошу - прекрати.
   - Но посох, его посох, он не...
   Койн поднялся на ноги и направил посох на  стену,  в  которой  немедленно
появилась дверь. Дернув за ручку,  он  отворил  ее  и  шагнул  через  порог,
предоставив волшебникам трусцой кинуться следом.
   Мальчик пересек садик аркканцлера (стайка волшебников  тянулась  за  ним,
как хвост - за кометой) и, не останавливаясь, дошел до  берега  Анка.  Здесь
росло несколько дряхлых ив, а река текла - или, по крайней мере,  двигалась,
-  огибая  петлей  небольшой,  кишащий  тритонами   лужок,   известный   под
оптимистичным названием "Услада Волшебников". Летними вечерами, когда  ветер
дул в сторону реки, здесь было приятно прогуляться после ужина.
   Над городом по-прежнему висела теплая серебристая дымка.  Койн  преодолел
мокрую траву и, остановившись в центре лужка, подбросил яйцо в  воздух.  Оно
описало полую дугу и с чавкающим звуком шлепнулось на землю.
   - Отойдите подальше, - повернулся к подоспевшим  волшебникам  Койн.  -  И
приготовьтесь удирать.
   Он направил октироновый посох в сторону наполовину ушедшего в грязь яйца.
Из кончика посоха вылетела октариновая молния и, ударив  в  яйцо,  заставила
его  взорваться  дождем  искр,  оставивших  после  себя  синее  и  пурпурное
свечение.
   На   мгновение   воцарилась   тишина.   Дюжина   волшебников    выжидающе
рассматривала яйцо.
   Налетевший ветерок совершенно нетаинственно встряхнул ивы.
   И больше ничего.
   - Э-э... - подал голос Лузган. Вот тогда земля содрогнулась в первый раз.
С деревьев упали несколько листьев,  и  вдали,  перепугавшись,  сорвалась  с
поверхности воды какая-то птица.  Звук  начался  с  низкого  стона,  который
скорее ощущался, чем слышался, словно ноги у всех  внезапно  превратились  в
уши. Деревья задрожали, их примеру последовала парочка волшебников.
   Грязь вокруг яйца запузырилась.
   И взорвалась.
   Земля сползла с него,  словно  лимонная  кожура.  Капли  дымящейся  грязи
окропили волшебников, бросившихся искать укрытия под деревьями. Только Койн,
Лузган и  Кардинг  остались  наблюдать  за  тем,  как  на  лугу  поднимается
сверкающее белое здание, с которого сыплются трава  и  комки  земли.  Позади
рвались в небо другие башни; сквозь воздух прорастали контрфорсы,  объединяя
все в одно целое.
   Лузган заскулил, почувствовав, как почва уплывает из-под ног и заменяется
плитками с серебряной искрой. Этот пол неумолимо устремился вверх,  заставив
казначея покачнуться, и вознес всю троицу высоко над деревьями.
   Крыши Университета промелькнули  и  остались  далеко  внизу.  Анк-Морпорк
раскинулся у них под ногами, как карта; река была плененной змеей, а равнины
- туманным, смазанным пятном. У Лузгана заложило уши, но подъем  продолжался
- все выше и выше, в облака.
   Наконец, промокшие и замерзшие, они вырвались под обжигающие лучи солнца.
Вокруг во всех направлениях простирался облачный покров.  Рядом  поднимались
другие башни, ослепительно сверкающие в резком свете дня.
   Кард инг неуклюже опустился на колени, осторожно  потрогал  пол  и  подал
Лузгану знак сделать то же самое.
   Лузган прикоснулся к поверхности, которая была куда  более  гладкой,  чем
камень. На ощупь она походила на теплый лед, а с виду - на  слоновую  кость.
Она не  была  абсолютно  прозрачной,  но  создавалось  впечатление,  что  ей
хотелось бы таковой стать.
   У Лузгана возникло отчетливое ощущение, что если он закроет глаза, то пол
под ним вообще пропадет.
   Его взгляд встретился со взглядом Кар-динга.
   - Не смотри на, гм, меня, - буркнул он. - Я тоже не знаю, что это такое.
   Оба волшебника взглянули на Койна.
   - Это магия, - пояснил мальчик.
   - Да, господин, но из чего это сделано? - спросил Кард инг.
   - Из магии. Из сырой магии. Затвердевшей. Свернувшейся.  Обновляющейся  с
каждой секундой. Для постройки нового дома лучше материала не найдешь.
   Посох полыхнул огнем, рассеивая облака. Внизу  появился  Плоский  мир,  и
отсюда, сверху, можно было увидеть, что он действительно представляет  собой
диск, приколотый к небесам  при  помощи  стоящей  в  его  центре  горы  Кори
Челе-сти, на которой обитают боги. Волшебники узрели Круглое  море,  которое
было настолько близко, что  в  него,  наверное,  можно  было  нырнуть  прямо
отсюда; заметили громадный, сплюснутый континент Клатч. Краепад,  окружающий
Край света, казался сверкающей дугой.
   - Он слишком большой, - пробормотал Лузган себе под нос.
   Мир,  в  котором  жил  казначей,  простирался  ненамного   дальше   ворот
университета, и Лузган никогда не жаловался на его размеры.  В  таком  мирке
человек  может  чувствовать  себя  уютно.  А  вот  где  он  точно  не  может
чувствовать себя уютно, так это стоя в воздухе на высоте полумили  от  земли
на чем-то, чего, некоторым фундаментальным образом, просто не существует.
   Эта мысль повергла его в шок. Он был волшебником, и он беспокоился насчет
магии.
   Осторожно, бочком, он придвинулся к Кар-дингу.
   - Это не совсем то, чего я ожидал, - заметил старый волшебник.
   - Гм?
   - Отсюда, сверху, он кажется гораздо меньше...
   - Ну, не знаю. Послушай, я должен сказать тебе...
   - Посмотри-ка на Овцепики. Такое  впечатление,  можно  протянуть  руку  и
коснуться  их.  Они  разглядывали  отделенную  от  них  двумя  сотнями   лиг
величественную горную гряду, сверкающую, белую и холодную. Ходили слухи, что
если путешествовать в сторону Пупа через потаенные долины  Овцепиков,  то  в
промерзших землях под самой Кори Челести  можно  обнаружить  тайное  царство
Ледяных Великанов, которые были заточены там после последней великой битвы с
богами. В те дни горы были островками в огромном море льда, и лед до сих пор
правил в Овцепиках.
   - Что ты сказал, Кардинг? - улыбнулся сияющей золотом улыбкой Койн.
   - Воздух здесь очень чистый, господин. И горы  кажутся  такими  близкими,
маленькими. Я сказал, что почти могу дотронуться до них.
   Койн  махнул  ему,  приказывая  молчать,  и,  вытянув   худенькую   руку,
традиционным жестом закатал рукав, показывая, что никаких фокусов здесь нет.
Сделав ладонью зачерпывающее движение, он повернулся к волшебникам, сжимая в
пальцах то, что несомненно было пригоршней снега.
   Двое волшебников в потрясенном молчании смотрели, как снег тает и  капает
на пол.
   Койн расхохотался.
   - Вам так трудно в это поверить? - спросил он. - Хотите,  я  достану  вам
жемчужин с краевого побережья Крулла или из песков Великого Нефа? Было  ваше
старое волшебство хотя бы вполовину таким же могущественным?
   Лузгану показалось, что в голосе мальчика зазвучали металлические  нотки.
Койн напряженно всматривался в их лица.
   Наконец Кардинг вздохнул и вполне спокойно ответил:
   - Нет. Всю свою жизнь я искал магию,  а  нашел  лишь  разноцветные  огни,
простенькие фокусы и старые, высохшие книги. Волшебство  ничего  не  сделало
для мира.
   - А если  я  скажу  тебе,  что  собираюсь  распустить  ордена  и  закрыть
Университет? Хотя,  разумеется,  мои  старшие  советники  займут  подобающее
положение.
   Костяшки пальцев Кардинга побелели, но он лишь пожал плечами.
   - Тут мало что можно сказать, - отозвался старый волшебник. - Какой  толк
от свечи в полдень?
   Койн повернулся к Лузгану. Посох тоже. Филигранные резные  узоры  холодно
смотрели на казначея. Один из них, у самого набалдашника, неприятно смахивал
на глаз.
   - Что-то ты молчалив, Лузган. Или ты со мной не согласен?
   "Нет. В этом мире однажды уже жило чу-довство,  и  Диск  поменял  его  на
волшебство. Волшебство - магия для людей, а не для богов. Чудовство - не для
нас. С ним что-то не так, и мы забыли, что именно. Мне нравилось волшебство.
Оно  не  переворачивало  мир  вверх  дном.  Оно  ему  соответствовало.  Было
правильным. Волшебник - вот кем я хотел бы быть." Он посмотрел себе под ноги
и прошептал:
   - Согласен.
   - Вот и ладненько, - удовлетворенно кивнул Койн и, подойдя к краю  башни,
взглянул на расстеленную далеко внизу карту улиц Анк-Морпорка.
   Башня Искусства поднималась едва на десятую долю этого расстояния.
   - Думаю, - произнес он, - церемонию мы проведем на  следующей  неделе,  в
полнолуние.
   - Э-э. Полнолуние случится только через три недели, - подсказал Кардинг.
   - На следующей неделе, - повторил Койн. - Если я говорю, что  луна  будет
полной, значит, так тому и быть.
   Он какое-то мгновение продолжал смотреть на здания модели Университета, а
затем ткнул вниз пальцем.
   - Что это?
   Кардинг вытянул шею.
   - Э-э. Библиотека. Да. Это библиотека.  Э-э.  Наступила  давящая  тишина.
Кардинг почувствовал, что от него ждут продолжения. Что  угодно,  только  не
эта тишина...
   - Ну, знаешь, мы  храним  там  книги.  Девяносто  тысяч  томов,  если  не
ошибаюсь. А, Лузган? - Что? О-о. Да. Около девяноста тысяч. Койн  оперся  на
посох и устремил взгляд на библиотеку.
   - Сожгите их, - приказал он. - Все до единого.
   Полночь важно шагала по коридорам  Незримого  Университета,  а  Лузган  с
гораздо меньшей сам