линание, - ты сам не веришь своим словам. Я  -  одно
из Восьми Заклинаний".
   Однако Ринсвинд продолжал гневно наступать на него.
   "Возможно, - выкрикнул он. - Однако я-то верю, а ты лучше вспомни, в чьей
голове находишься, ясно? Здесь я могу верить во все, во что захочу!"
   Ринсвинд снова отскочил в  сторону,  увертываясь  от  очередной  огненной
молнии, прорезавшей жаркую ночь. Траймон ухмыльнулся  и  сделал  руками  еще
один замысловатый жест.
   На Ринсвинда навалилась  огромная  тяжесть.  Чувство  было  такое,  будто
каждый дюйм его кожи использовали как наковальню. Он хлопнулся на колени.
   - А бывает куда хуже, - ласково заметил Траймон. - Я могу заставить  твою
плоть гореть на костях или наполнить твое тело муравьями. У меня - сила...
   - А у меня, знаешь ли, - меч.
   Голос был писклявым, и в нем звучал явный вызов.
   Ринсвинд поднял голову и сквозь пурпурную дымку  боли  увидел  за  спиной
Траймона Двацветка, который держал меч самым что  ни  на  есть  неправильным
образом.
   Траймон расхохотался, сжимая и разжимая  пальцы.  Турист  отвлек  его  от
Ринсвинда.
   Ринсвинд был зол. Он злился на Заклинание, на  мир,  на  несправедливость
всего и вся, на то, что в последнее время он мало спал, на то,  что  у  него
путаются мысли. Но больше всего он злился на  Траймона.  Траймона  буквально
переполняла магия, к которой Ринсвинд всегда стремился, но которой так и  не
достиг.
   Он прыгнул на соперника и ударил его  головой  в  грудь,  одновременно  в
отчаянии обхватывая руками. Сбив по  дороге  Двацветка  и  отшвырнув  его  в
сторону, они разъяренным клубком покатились по камням.
   Траймон зарычал, и ему удалось выдавить первый слог какого-то заклинания,
но тут бешено молотящий локоть Ринсвинда съездил ему по шее. Струя унесшейся
в пространство магии опалила Ринсвинду волосы.
   Ринсвинд дрался так, как дрался всегда - неумело, нечестно и  без  всякой
тактики, но зато с напором и энергией вихря. Эта  стратегия  не  давала  его
противнику осознать, что на самом деле Ринсвинд  вообще  не  умеет  драться.
Зачастую этот прием срабатывал.
   Сработал он и теперь, потому что Траймон провел слишком много времени  за
чтением древних манускриптов и ему не доставало здоровой мышечной активности
и витаминов. Ему удалось нанести Ринсвинду несколько  ударов,  которых  тот,
чересчур  возбужденный  своей  яростью,  даже  не  заметил.  Однако  Траймон
использовал только руки, тогда как Ринсвинд,  не  колеблясь,  пускал  в  ход
колени, пятки и зубы.
   По сути, Ринсвинд побеждал.
   Это было для него шоком.
   Еще большим потрясением оказался для него момент, когда он, стоя коленями
на груди Траймона и награждая его плюхами,  увидел,  что  лицо  поверженного
волшебника вдруг изменилось. Кожа Траймона  задрожала  и  пошла  рябью,  как
будто погрузилась в знойное марево.
   - Помоги мне! - проговорил Траймон.
   Его глаза смотрели на Ринсвинда со страхом, болью и  мольбой.  Вдруг  они
вообще перестали быть глазами, но превратились  в  фасетчатые  штуковины  на
голове, которую можно  было  назвать  головой,  только  если  растянуть  это
определение до самых пределов.  Вокруг  Ринсвинда  развернулись  щупальца  и
зазубренные, как пилы, конечности. Огромные когти врезались в скудную  плоть
Ринсвинда и принялись срывать ее с костей.
   Двацветок, башня и багровое небо  исчезли.  Время  потекло  медленнее,  а
потом остановилось.
   Ринсвинд изо всех сил впился зубами в щупальце, которое  пыталось  лишить
его лица. Когда щупальце в агонии отдернулось, он  выбросил  вперед  руку  и
почувствовал, что она пробила что-то горячее и студенистое.
   Они  наблюдали  за  ним.  Он  повернул  голову  и  увидел,  что   схватка
перенеслась на арену огромного амфитеатра. Со всех сторон на  него  пялились
существа, сидящие рядами друг за другом. Существа с телами и лицами, которые
появились на свет в результате перекрестного скрещивания кошмаров.  Ринсвинд
мельком увидел у себя за спиной огромные тени,  простирающиеся  в  затянутое
тучами небо, но тут чудовище-Траймон бросилось  на  него  с  длиннющим,  как
копье, и покрытым шипами жалом наперевес.
   Ринсвинд нырнул в сторону и  крутнулся  вбок,  сжав  обе  руки  в  кулак,
который ударил противника в живот или, возможно, в грудь, завершив свой путь
удовлетворительным хрустом хитина.
   Ринсвинд, не теряя времени, бросился вперед, сражаясь  теперь  из  страха
перед тем, что случится, если  он  остановится.  Призрачную  арену  заполнял
щебет Подземельных Тварей - волна шелестящего звука, который молотом  стучал
в его уши на протяжении всей схватки. Он  представил  себе,  как  этот  звук
расползается по всему Диску, и  принялся  наносить  удар  за  ударом,  чтобы
спасти мир людей, сохранить небольшой кружок света в  темной  ночи  хаоса  и
закрыть брешь, сквозь которую наступает кошмар. Но главным  образом  он  бил
эту тварь, чтобы помешать ей ударить в ответ.
   Звериные и птичьи когти оставляли у  него  на  спине  раскаленные  добела
полосы.
   Что-то укусило его в плечо, но он нащупал среди волос и  чешуи  скопление
мягких трубок и сжал их что было сил.
   Усаженная шипами  рука  отшвырнула  его  в  сторону,  и  он  покатился  в
скрипящую на зубах черную пыль.
   Инстинктивно он свернулся в клубок, но ничего не случилось. Открыв глаза,
он увидел, что существо и не собирается нападать, а, прихрамывая  и  истекая
всевозможными жидкостями, убегает прочь.
   Впервые кто-то убегал от Ринсвинда.
   Он нырнул следом, поймал существо за чешуйчатую ногу и дернул ее на себя.
Оно зачирикало и отчаянно замахало на волшебника  изломанными  конечностями,
но Ринсвинд держал его мертвой хваткой. Подтянувшись, он поднялся на ноги  и
последний раз от души врезал по  уцелевшему  глазу.  Существо  вскрикнуло  и
бросилось бежать. А бежать оно могло только в одну сторону.
   Башня и багровое небо со щелчком восстановившегося времени  вернулись  на
свои места.
   Как только Ринсвинд почувствовал у себя под ногами  каменные  плитки,  он
резко дернулся вбок и перекатился  на  спину,  держа  обезумевшее  от  ужаса
существо на расстоянии вытянутой руки.
   - Давай! - завопил он.
   - Что давать? - переспросил Двацветок. - О-о. Да. Хорошо!
   Он неумело, но с силой взмахнул мечом, и клинок, просвистев в  нескольких
дюймах от Ринсвинда, погрузился  в  тело  Твари.  Послышалось  пронзительное
гудение, словно он раздавил осиное гнездо, и беспорядочная мешанина рук, ног
и щупалец заметалась в агонии. Существо перекатилось еще раз, визжа и молотя
конечностями по каменным плитам. Однако вскоре молотить стало не по  чему  -
кувырнувшись через край лестничного колодца. Тварь полетела вниз, увлекая за
собой Ринсвинда.
   Двацветок услышал, как существо с хлюпающим звуком ударилось о ступеньки.
Из темноты донесся далекий крик, который постепенно затухал  по  мере  того,
как Тварь, кувыркаясь, падала на дно башни.
   Этот полет завершился глухим взрывом и вспышкой октаринового света.
   Двацветок остался на вершине башни  один  -  ну,  если  не  считать  семи
волшебников, которые по-прежнему казались примерзшими к полу.
   Турист сидел и изумленно смотрел, как семь огненных шаров, вынырнувших из
темноты, влетели в отброшенный  Ринсвиндом  Октаво,  который  внезапно  стал
таким же, как прежде, только гораздо интереснее.
   - О боги, - сказал Двацветок. - Наверное, это Заклинания.
   - Двацветок, - глас был  глухим  и  гулким,  и  в  нем  едва  можно  было
распознать голос Ринсвинда.
   Рука туриста остановилась на полпути к книге.
   - Да? - откликнулся он. - Это... это ты, Ринсвинд?
   - Да, - ответил голос, в котором звучали кладбищенские нотки. - И я хочу,
чтобы ты сделал для меня нечто очень важное, Двацветок.
   Двацветок обернулся вокруг  и  взял  себя  в  руки.  Итак,  судьба  Диска
все-таки будет зависеть от него.
   - Я готов, - в его словах вибрировала гордость. - Что я должен сделать?
   -  Прежде  всего,  выслушай  меня  внимательно,  -  терпеливо  проговорил
бестелесный голос Ринсвинда.
   - Я слушаю.
   - Очень важно, чтобы ты, когда я  скажу,  что  нужно  сделать,  не  начал
спрашивать "Что ты имеешь в виду?" или спорить. Ты понял?
   Двацветок вытянулся по  стойке  "смирно".  По  крайней  мере,  по  стойке
"смирно" встало его сознание - у его тела  это  никогда  не  получилось  бы.
Двацветок выставил вперед несколько своих подбородков.
   - Я весь внимание.
   - Хорошо. Итак, я хочу, чтобы ты сделал следующее...
   - Да?
   - Я хочу, чтобы ты помог мне вылезти, прежде чем я сорвусь с этого камня,
- поднялся Ринсвиндов голос из глубин лестничного колодца.
   Двацветок открыл рот, быстро закрыл его, подбежал  к  квадратной  дыре  и
посмотрел вниз. В красноватом свете звезды  он  различил  глядящие  на  него
глаза Ринсвинда.
   Двацветок улегся на живот и протянул руку. Рука  волшебника  вцепилась  в
его запястье с такой силой, что турист  сразу  понял:  если  он  не  вытащит
Ринсвинда наверх, то на всем Диске не найдется способа разжать эти пальцы.
   - Я рад, что ты жив, - объявил Двацветок.
   - Прекрасно. Я тоже, - отозвался Ринсвинд.
   Он немного повисел в темноте. После такой драки это было почти приятно  -
но только почти.
   - Ты вытащишь меня или нет? - намекнул он.
   -  У  меня  такое  впечатление,  что  это   может   оказаться   несколько
затруднительной задачей, - пробормотал Двацветок. - По-моему, у меня это  не
получится.
   - За что же ты держишься?
   - За тебя.
   - Я имею в виду, кроме меня.
   - То есть как это, кроме тебя? - удивился Двацветок.
   Ринсвинд произнес некое слово.
   - Ладно, послушай, - сказал Двацветок. - Ступеньки ведь идут  кругом,  по
спирали. Если я вроде как раскачаю тебя, а потом ты отпустишь руку...
   - Если ты собираешься предложить,  чтобы  я  попробовал  пролететь  целых
двадцать футов в темной, хоть глаз выколи, башне  и  постарался  попасть  на
пару маленьких скользких ступенек, которых там может уже не быть,  то  лучше
сразу забудь об этом, - отрезал Ринсвинд.
   - Тогда есть еще один вариант.
   - Выкладывай.
   - Ты можешь пролететь пятьсот футов в темной, хоть глаз выколи,  башне  и
врезаться в камни внизу, которые точно там есть, - изрек турист.
   В темноте под ним наступила мертвая тишина.
   - Это был сарказм, - обвиняюще заметил Ринсвинд.
   - Мне показалось, что я констатирую очевидный факт.
   Ринсвинд крякнул.
   - Наверное, вряд ли ты сможешь сотворить  какое-нибудь  чудо...  -  начал
Двацветок.
   - Вряд ли.
   - Вот и я так подумал.
   Далеко внизу полыхнул свет, послышались беспорядочные крики. Затем  снова
вспыхнул  свет,  снова  раздались  вопли,  и  показалась  вереница  факелов,
поднимающихся по длинной спиральной лестнице.
   -  Кто-то  идет  сюда,  -  объявил  Двацветок,  никогда   не   упускающий
возможности сообщить что-нибудь новенькое.
   - Искренне надеюсь, что этот "кто-то" все-таки не идет, а бежит, - сказал
Ринсвинд. - Я уже перестал чувствовать свою руку.
   - Везет тебе, - отозвался Двацветок. - Я-то свою еще чувствую.
   Передний факел остановился, и в полой башне прозвучал голос,  наполнивший
ее неразборчивым эхом.
   - По-моему, - заметил Двацветок, ощущая, что сползает все дальше в  дыру,
- кто-то крикнул нам, чтобы мы держались.
   Ринсвинд произнес еще одно слово.
   - Вряд ли я смогу продержаться хотя бы еще немного, -  добавил  волшебник
более низким и настойчивым голосом.
   - Попытайся.
   - Бесполезно. Я чувствую, как моя рука соскальзывает!
   Двацветок вздохнул. Придется прибегнуть к крайним мерам.
   - Хорошо, - сказал он. - Тогда падай. Мне лично плевать.
   - Что? - переспросил Ринсвинд, который настолько удивился, что даже забыл
соскользнуть.
   - Давай, умирай. Воспользуйся легким выходом.
   - Легким?
   - Все, что тебе нужно, - это с воплем улететь вниз и переломать себе  все
кости, - продолжал  Двацветок.  -  Это  может  сделать  кто  угодно.  Валяй.
Конечно, тебе следует остаться в живых, чтобы произнести Заклинания и спасти
Диск. Но не думай об этом. Не надо. Кому какое дело,  если  все  мы  сгорим?
Давай думай только о себе. Падай.
   Наступило долгое, сконфуженное молчание.
   - Не знаю почему, - сказал наконец Ринсвинд,  пожалуй  несколько  громче,
чем следовало, - но с тех пор как я познакомился с тобой, я, похоже, провожу
уйму времени, качаясь на кончиках пальцев над страшными пропастями.
   - Под напастями, - поправил Двацветок.
   - Под какими напастями? - не понял Ринсвинд.
   - Под страшными, -  услужливо  ответил  Двацветок,  пытаясь  не  обращать
внимания на то, что его тело медленно, но  неумолимо  сползает  по  каменным
плитам. - Качаясь под страшными напастями. Ты не любишь высоты.
   - Против высоты я ничего не имею, - донесся из темноты голос Ринсвинда. -
Высота - нормальная штука. В настоящий момент меня больше занимают пропасти.
Знаешь, что я сделаю, когда мы отсюда выберемся?
   - Нет, - откликнулся  Двацветок,  цепляясь  пальцами  ног  за  выбоину  в
каменных плитах и пытаясь удержать себя в неподвижности одной силой воли.
   - Я построю себе дом в самой равнинной местности, которую смогу найти.  В
нем будет только первый этаж, я даже сандалии буду носить  исключительно  на
тонкой подошве...
   Передний факел преодолел последний виток лестницы, и Двацветок, посмотрев
вниз, узрел ухмыляющееся лицо Коэна. Внизу виднелся  успокаивающе  массивный
силуэт Сундука, стремительно несущегося вверх по ступенькам.
   - Все в порядке? - спросил Коэн. - Могу я чем-нибудь помочь?
   Ринсвинд  сделал  глубокий  вздох.  Двацветок  узнал  симптомы.  Ринсвинд
собирался сказать  что-нибудь  вроде:  "Да,  у  меня  тут  затылок  чешется,
пожалуйста, почеши его, когда будешь проходить  мимо"  или  "Нет,  я  обожаю
висеть над бездонной пропастью". Двацветок решил, что  это  будет  последней
каплей.
   - Вытащи Ринсвинда на лестницу, - быстро вмешался турист.
   Волшебник обмяк, и рык оборвался на полуслове.
   Коэн поймал его за пояс и, бесцеремонно дернув, поставил на ступеньки.
   - Жуткий бардак внизу творится, - словоохотливо сообщил  он.  -  Кто  это
был?
   - А ты не видел, у него... - Ринсвинд сглотнул, - у  него  были...  ну...
щупальца там всякие и прочие штуковины?
   - Да нет, - ответил Коэн.  -  Обычные  ошметки.  Несколько  разбросанные,
правда.
   Ринсвинд посмотрел на Двацветка. Тот покачал головой.
   - Просто здесь один волшебник  позволил  одержать  над  собой  верх...  -
объяснил Ринсвинд.
   Пошатываясь, с ноющими в агонии  руками,  волшебник  поднялся  с  помощью
Коэна обратно на крышу и добавил:
   - А ты как сюда попал?
   Коэн указал на Сундук, который подбежал к Двацветку и откинул крышку, как
пес, который знает, что вел себя плохо, но надеется  торопливым  проявлением
привязанности отвести свернутую в трубку  газету,  утверждающую  власть  его
повелителя.
   - Тряско, но быстро, - с восхищением сообщил герой. - И вот что я  скажу.
Никто даже не пытается остановить тебя.
   Ринсвинд взглянул на небо. Там висело множество  лун,  огромных,  изрытых
кратерами дисков,  которые  в  добрый  десяток  раз  превосходили  размерами
крошечный спутник  Плоского  мира.  Волшебник  разглядывал  их  без  особого
интереса, чувствуя себя вылинявшим и растянутым на  разрыв,  непрочным,  как
старая резинка.
   Он заметил, что Двацветок пытается установить свой иконограф.
   Коэн посмотрел на семерых старших волшебников.
   - Странное место для установки статуй, - заметил он.  -  Никто  ж  их  не
видит. Хотя заметь, я не  говорю,  что  они  что-то  из  себя  представляют.
Паршивый скульптор.
   Ринсвинд, спотыкаясь, подошел к Верту и осторожно постучал его по  груди.
Сплошной камень.
   "Ну все, - подумал волшебник. - Я очень хочу домой. Погодите, я же  дома.
Более или менее. Тогда я хочу как следует выспаться, и, возможно, утром  все
изменится к лучшему".
   Его взгляд упал на Октаво, обрисованный крохотными вспышками октаринового
пламени. "Ах да", - подумал Ринсвинд.
   Он поднял книгу и бездумно пролистал ее страницы. Затейливые и витиеватые
письмена менялись, преобразовывались прямо на глазах. Казалось, они никак не
могут решить,  чем  им  следует  быть:  они  оборачивались  то  аккуратными,
деловыми печатными буквами, то  рядами  угловатых  рун,  превращались  то  в
витиеватый китийский заговорный  шрифт,  то  в  древние,  зловещие  и  давно
забытые  пиктограммы,   которые   состояли   исключительно   из   неприятных
рептилиеобразных тварей, проделывающих друг над другом трудные для понимания
и весьма болезненные вещи...
   Последняя страница была пуста.  Ринсвинд  вздохнул  и  заглянул  в  глубь
своего сознания. Заклинание в ответ посмотрело на него.
   Он мечтал об этом мгновении, о том, как он наконец-то выселит Заклинание,
вступит в полное владение освободившейся  головой  и  выучит  всякие  мелкие
чары, которые до сих пор боялись оставаться у него  в  мозгу.  Почему-то  он
ожидал, что подобное событие произойдет куда торжественнее.
   Но Ринсвинд был вымотан до предела и находился не в том настроении, чтобы
терпеть  пререкания.  Он   холодно   уставился   на   Заклинание   и   ткнул
метафорическим пальцем себе за спину.
   "Эй ты. Пшло вон отсюда."
   Заклинание собралось было поспорить, но благоразумно передумало.
   Ринсвинд ощутил покалывание, в  глубине  его  глаз  промелькнула  голубая
вспышка, и волшебника вдруг охватило ощущение пустоты.
   Когда же он посмотрел на страницу, она была  заполнена  рунами.  Это  его
обрадовало: рептилиеобразные  картинки  были  не  только  невыразимыми,  но,
возможно, еще и непроизносимыми. Они напоминали ему о вещах,  которые  очень
трудно будет забыть.
   Он тупо смотрел на книгу, пока Двацветок, на которого  никто  не  обращал
внимания, суетился вокруг, а Коэн  безуспешно  пытался  содрать  с  каменных
волшебников кольца.
   "Мне нужно было что-то сделать,  -  напомнил  себе  Ринсвинд.  -  Но  что
именно?"
   Он открыл книгу на первой странице и начал читать, шевеля губами и обводя
указательным пальцем контуры каждой буквы. По мере того  как  он  произносил
слова, они беззвучно появлялись в  воздухе  и  загорались  яркими  красками,
дрейфуя на ночном ветерке.
   Он перевернул страницу.
   Со стороны лестницы  послышался  гулкий  топот  -  на  башню  поднимались
звезднолобые  и  простые  горожане.  Пару  раз  мелькнули   мундиры   личных
охранников патриция. Пара  звезднолобых  предприняла  нерешительную  попытку
подобраться к Ринсвинду, которого окружал  радужный  вихрь  букв.  Волшебник
даже не заметил их, но Коэн вытащил  меч,  бросил  на  зачинщиков  небрежный
взгляд - и те сразу передумали.
   Молчание расходилось от согнутой фигуры Ринсвинда, точно круги  по  луже.
Оно каскадами спускалось по башне и расплывалось по клубящейся внизу  толпе,
перетекало через стены, темным потоком лилось в город и захлестывало лежащие
за ним земли.
   Над Диском безмолвно  висела  громадная  звезда.  В  окружающем  ее  небе
медленно и бесшумно вращались новые луны.
   Единственным  звуком  был  хриплый  шепот  Ринсвинда,   переворачивающего
страницу за страницей.
   - Ну разве это не увлекательно! - воскликнул Двацветок.
   Коэн,  который  свернул  себе  сигарету  из  просмоленных   останков   ее
предшественниц, недоуменно взглянул на туриста, так и не  донеся  окурок  до
губ.
   - Разве что не увлекательно? - переспросил он.
   - Вся эта магия!
   - Это всего-навсего огоньки, - критически заметил Коэн. - Он даже  голубя
из рукава достать не может.
   - Да, но неужели ты не чувствуешь оккультную потенциальность? -  возразил
Двацветок.
   Коэн вытащил из кисета  большую  желтую  спичку,  посмотрел  на  Верта  и
нарочито неторопливо чиркнул о его окаменевший нос.
   - Послушай, - сказал он  Двацветку  со  всей  добротой,  на  которую  был
способен, - чего ты ожидаешь? Я давным-давно болтаюсь по свету,  уйму  магии
перевидал, и вот тебе мой совет: если ты