авил Двацветок. - Хотя это не одно и то же.
   - Как ты считаешь, звезда врежется в Диск?
   - Нет, - уверенно заявил Двацветок.
   - Почему?
   - Ринсвинд считает, что этого не случится.
   Бетан с изумлением посмотрела на туриста.
   - Ну понимаешь, -  продолжал  тот,  -  тебе  известно,  как  поступают  с
водорослями?
   Бетан, выросшая на Водоворотных Равнинах, слышала о море только в сказках
и заочно решила, что оно ей не нравится. Ее лицо выразило недоумение.
   - Их едят.
   - И это тоже. Но в основном их вывешивают за дверь и определяют  по  ним,
когда пойдет дождь.
   Бетан  уже  успела  усвоить,  что  пытаться  понять  речи   Двацветка   -
бесполезно. Можно лишь бежать рядом с беседой и надеяться запрыгнуть на нее,
когда она будет заворачивать за угол.
   - Понятно, - сказала она.
   - Видишь ли, Ринсвинд такой же.
   - Такой же, как водоросли?
   - Да. Он боится всего подряд. Но сейчас он не напуган. Звезда - это  чуть
ли не единственная вещь на моей памяти, которой он не боится. А если  уж  он
ее не боится, то и нам беспокоиться не о чем.
   - Значит, дождя не будет? - спросила Бетан.
   - Ну да. В метафорическом смысле.
   - О-о.
   Бетан решила не спрашивать, что значит "метафорический". Вдруг это  имеет
какое-то отношение к водорослям?
   Ринсвинд обернулся.
   - Подтягивайтесь, - сказал он. - Немножко осталось.
   - И куда же мы идем? - поинтересовался Двацветок.
   - В Незримый Университет, естественно.
   - А это разумно?
   - Может и нет, но я все равно пойду туда... - Ринсвинд резко умолк, и его
лицо исказилось гримасой боли. Он поднес руки к ушам и застонал.
   - Что, Заклинание донимает?
   - Ат-ха.
   - Попробуй что-нибудь спеть про себя. Ринсвинд поморщился.
   - Нет, я избавлюсь от этой заразы, - хрипло заявил он. -  Оно  отправится
обратно в книгу, где ему и место. Я хочу получить свою голову обратно!
   - Но тогда... - начал было Двацветок и остановился.
   До их слуха донеслись отдаленное пение и топот множества ног.
   - Как ты думаешь, это люди со звездами? - спросила Бетан.
   Это были они. Головные  ряды  вывернули  из-за  угла  в  сотне  ярдов  от
путешественников - впереди войска гордо  реяло  потрепанное  белое  знамя  с
восьмиконечной звездой.
   - Здесь не только люди со звездами, -  заметил  Двацветок.  -  Здесь  все
подряд!
   Проходящая мимо толпа подхватила их и увлекла за собой.  Только  что  они
стояли на пустынной улице - и вот уже  несутся  вместе  с  людским  потоком,
который увлекает их все дальше и дальше.

   Мерцающий свет факелов легко скользил по  проложенным  под  Университетом
сырым туннелям, по которым гуськом шествовали главы восьми орденов.
   - По крайней мере, здесь прохладно, - изрек один из них.
   - Не надо было сюда соваться.
   Траймон, возглавляющий компанию, ничего не сказал. Он  интенсивно  думал.
Думал о бутылочке с маслом, спрятанной в поясе, и о восьми  ключах,  которые
несли волшебники, - о восьми ключах, которые должны подойти к восьми замкам,
удерживающим Октаво в прикованном к кафедре состоянии. Траймон думал о  том,
что  старые  волшебники,  чувствующие,  что  магия  уходит,  заняты   своими
собственными проблемами и, возможно, потеряли былую бдительность. Он думал о
том, что через несколько минут Октаво,  сосредоточивший  в  себе  наибольшее
количество магии на Диске, окажется у него в руках.
   Несмотря на прохладу туннеля, он начал потеть.
   Они подошли к обитой свинцом двери, утопленной в сплошном камне.  Траймон
достал тяжелый ключ - надежный, честный железный ключ, совсем не похожий  на
изломанные, сбивающие с толку ключи, которые  должны  освободить  Октаво,  -
выдавил на замок каплю масла, вставил ключ в скважину и  повернул.  Замок  с
протестующим скрипом открылся.
   - Едины ли мы в своем решении? - вопросил Траймон.
   В  ответ  со   всех   сторон   послышалось   неопределенно-утвердительное
бормотание.
   Он толкнул дверь.
   Над ними пронесся теплый порыв густого и маслянистого  воздуха.  Высокий,
неприятный щебет отразился  от  стен.  С  носов,  ногтей  и  бород  полетели
крошечные искры октаринового пламени.
   Волшебники пригнули головы, чтобы  противостоять  урагану  ненаправленной
магии, налетевшему на них из комнаты, и двинулись вперед. Вокруг хихикали  и
колыхались полуоформившиеся фигуры: кошмарные обитатели Подземных  Измерений
пытались нащупать (тем, что считалось у них пальцами и находилось на  концах
рук) неохраняемый вход в круг света, который признавался  ими  за  вселенную
разума и порядка.
   Даже в это неблагоприятное для всего волшебного время,  даже  в  комнате,
которая была специально создана для подавления магических  вибраций,  Октаво
продолжал потрескивать - заключенная в нем сила рвалась наружу.
   Факелы на самом деле оказались не нужны. Октаво заполнял комнату тусклым,
угрюмым светом, который, строго говоря,  был  и  не  светом  вовсе,  но  его
противоположностью. Темнота не есть противоположность света, это просто  его
отсутствие, а то, что исходило из  книги,  было  светом,  который  лежит  по
другую сторону тьмы, светом невиданным, фантастическим.
   С пурпурным оттенком.
   Как уже отмечалось, Октаво был прикован к  кафедре,  вырезанной  в  форме
штуковины, которая смутно напоминала птицу, слегка походила  на  рептилию  и
выглядела до ужаса живой. Два поблескивающих глаза смотрели на волшебников с
затаенной ненавистью.
   - Я видел, как оно шевельнулось, - сказал один из них.
   - Пока никто не тронул книгу, мы в безопасности, - отозвался Траймон.  Он
вытащил из-за пояса свиток, развернул его и скомандовал: - Принесите-ка сюда
вон тот факел, и потуши сигарету, ты!
   Он ожидал взрыва взбешенной гордости, коего не последовало. Вместо  этого
провинившийся маг дрожащими пальцами вынул изо рта окурок и затоптал его.
   Траймон торжествовал. "Итак, - думал он.  -  Они  делают  то,  что  я  им
говорю. Может быть, только сейчас - но этого мне вполне достаточно".
   Он вгляделся в неразборчивый почерк давно умершего волшебника.
   - Ладно. Поехали. "Штобы Усмерить Это, То, Што Стаит На Страже..."

   Толпа хлынула на один из мостов, соединяющих Морпорк  с  Анком.  Река,  в
лучшие свои времена периодически выходящая из берегов, превратилась в жалкую
струйку, от которой поднимался пар.
   Мост трясся под ногами несколько сильнее, чем ему следовало.  По  илистым
останкам реки разбегались странные круги.  С  крыши  одного  из  близлежащих
домов соскользнуло несколько кусков черепицы.
   - Что это было? - спросил Двацветок.
   Бетан оглянулась и вскрикнула.
   Звезда вставала над Плоским миром. Солнышко Диска со всех ног улепетывало
за горизонт, а огромный, раздувшийся шар звезды медленно выполз  на  небо  и
повис в нескольких градусах над Краем света.
   Бетан и Двацветок втащили Ринсвинда под прикрытие какой-то двери.  Прочие
горожане, почти не обращая на них внимания, помчались дальше,  перепуганные,
как лемминги.
   - Смотрите, на звезде пятна, - ткнул пальцем турист.
   - Это не пятна, - поправил его Ринсвинд. -  Это...  такие  штуки.  Штуки,
которые вращаются вокруг звезды. Как солнце вращается вокруг Диска.  Но  они
сейчас очень близко, потому что... потому... - он на мгновение  умолк.  -  Я
почти знаю!
   - Знаешь что?
   - Я должен избавиться от Заклинания!
   - Где Университет? - деловито спросила Бетан.
   - Там! - ответил Ринсвинд, указывая на одну улочку.
   - Он, должно быть, пользуется большой популярностью. Именно  туда  все  и
направляются.
   - Интересно зачем? - задумался Двацветок.
   - Вряд ли они хотят записаться на вечерние курсы, - отозвался Ринсвинд.
   На самом деле Незримый Университет был в осаде - по меньшей мере, в осаде
была  та  его  часть,  которая  присутствовала   в   обычных,   повседневных
измерениях. Люди, толпившиеся за воротами, выдвигали, как правило, всего два
требования. Одна половина требовала, чтобы волшебники прекратили  заниматься
ерундой  и  избавились  от   звезды.   Другая   же,   пользуясь   поддержкой
звезднолобых, настаивала, чтобы они завязывали с магией и в должном  порядке
кончали жизнь  самоубийством,  избавляя  таким  образом  Диск  от  проклятия
волшебства и отводя висящую в небе страшную угрозу.
   Волшебники по другую сторону стены не представляли  себе,  как  исполнить
первое требование, и даже не собирались следовать  второму.  Многие  из  них
проголосовали за третий вариант: выскользнуть наружу через потайные двери  и
удрать на цыпочках как можно дальше и как можно быстрее.
   Вся  надежная  магия,  которая  еще  оставалась  в   Университете,   была
направлена на то, чтобы удержать огромные ворота закрытыми.  До  волшебников
постепенно доходило, что иметь ворота, которые закрываются при помощи магии,
- это прекрасно и очень  внушительно,  но  все-таки  строители  должны  были
подумать о  том,  чтобы  снабдить  их  каким-нибудь  аварийным  устройством.
Например, парой обычных, невпечатляющих, но прочных железных засовов.
   На площади за  воротами  горело  несколько  больших  костров,  зажженных,
скорее, для пущего эффекта, потому что исходящий от звезды  жар  был  просто
невыносим.
   - Но звезды  еще  видны,  -  заметил  Двацветок.  -  Ну,  другие  звезды.
Маленькие. На черном небе.
   Ринсвинд пропустил его слова мимо ушей.  Он  смотрел  на  ворота.  Группа
звезднолобых,  объединив  силы  с  гражданским  ополчением,  пыталась  снять
створки с петель.
   - Безнадежно, - сказала Бетан. - Нам ни за что не проникнуть внутрь. Куда
это ты?
   - Прогуляться, - ответил Ринсвинд,  решительно  направляясь  к  одной  из
боковых улочек.
   На пути им встретились один  или  два  независимых  мятежника,  увлеченно
взламывающих лавки. Ринсвинд шагал вдоль стены,  пока  она  не  повернула  в
темный переулочек, в котором стоял обычный злополучный  запах,  свойственный
всем переулкам во всем мире.
   Ринсвинд начал внимательно вглядываться в каменную  кладку.  Стена  здесь
поднималась  на  высоту  двадцати  футов  и  была  утыкана  сверху  ужасными
металлическими штырями.
   - Нож, - коротко приказал он.
   - Ты что, сквозь стену прорубаться собрался? - спросила Бетан.
   - Просто найдите мне нож, -  ответил  Ринсвинд  и  принялся  простукивать
камни.
   Бетан и Двацветок переглянулись и пожали плечами. Несколько минут  спустя
они вернулись с набором ножей, а Двацветок умудрился даже найти меч.
   - Мы просто взяли, что нам было нужно, - сообщила Бетан.
   - Но оставили деньги, - добавил Двацветок. - Ну, то есть мы  оставили  бы
деньги, если бы они у нас были...
   - В  общем,  он  настоял  на  том,  чтобы  написать  расписку,  -  устало
подытожила Бетан.
   Двацветок выпрямился в полный рост, что прошло почти незамеченным.
   - Я не вижу причин... - чопорно начал он.
   - Да, да, - кивнула Бетан, мрачно опускаясь на  землю.  -  Знаю,  что  не
видишь. Ринсвинд, во всех лавках выбиты окна и двери, а  на  другой  стороне
улицы целая куча людей расхватывает музыкальные инструменты.  Можешь  в  это
поверить?
   - Ага, - ответил Ринсвинд, поднимая один из ножей и задумчиво пробуя  его
лезвие. - А что они берут? Не лютни случаем? Тогда это секта лютеров.
   Он воткнул нож в стену, повернул его и отступил  назад.  Из  стены  выпал
тяжелый  камень.  Ринсвинд  посмотрел  вверх,  что-то  шепотом  подсчитал  и
выковырнул еще один камень.
   - Как ты это сделал? - поинтересовался Двацветок.
   - Подсади-ка меня, - скомандовал Ринсвинд.
   Не прошло и секунды, а он уже стоял, вбив  ноги  в  проделанные  дыры,  и
трудился над новыми ступеньками.
   - Давнее дело, - донесся сверху его  голос.  -  Некоторые  из  камней  не
закреплены известкой. Потайной ход, понимаете? Осторожнее там внизу.
   Еще один камень с грохотом ударился о булыжную мостовую.
   - Студенты устроили его много лет назад, - продолжал волшебник.  -  Очень
удобно входить и выходить после того, как потушат свет.
   - А-а, - сказал Двацветок. - Понял. Через стену и в таверны - пить,  петь
песни, читать вслух стихи, так?
   - Да, примерно, если не считать пения и поэзии, - согласился Ринсвинд.  -
Ага, парочка этих штырей должна легко выниматься...
   Послышался звон.
   - С той стороны не так высоко, - раздался через  несколько  секунд  голос
волшебника. - Давайте, поднимайтесь. Если вообще идете.

   Так Ринсвинд, Двацветок и Бетан вступили в Незримый Университет.
   А тем временем...
   Волшебники вставили свои ключи в замки и, обмениваясь  многозначительными
тревожными взглядами, повернули их. Язычки замков с тихим  коротким  щелчком
скользнули назад.
   Октаво очутился на свободе. На его  переплете  играл  слабый  октариновый
свет.
   Траймон протянул руку, поднял книгу с кафедры, и никто из волшебников  не
сказал ни слова против. По его спине пробежали мурашки.
   Он повернулся к двери.
   - А теперь - в Главный зал, братья. Пропустите-ка меня вперед...
   И опять никто не стал возражать.
   Он подошел к двери, держа Октаво под мышкой. Книга показалась ему горячей
и какой-то колючей на ощупь.
   На каждом шагу он ожидал, что вот-вот раздадутся протестующие  крики,  но
ничего  подобного  не  произошло.  Ему  пришлось   использовать   все   свое
самообладание до последней унции, чтобы  не  расхохотаться.  Дело  оказалось
проще, чем он себе представлял.
   К тому времени как он оказался у двери, остальные  прошли  едва  половину
внушающего клаустрофобию подземелья. Наверное, они все-таки заметили  что-то
в развороте его плеч, но было  слишком  поздно,  потому  что  он  переступил
порог, ухватился за ручку, захлопнул дверь, повернул ключ  и  улыбнулся  той
самой улыбкой.
   Траймон спокойно  пошел  по  коридору  в  обратную  сторону,  не  обращая
внимания на яростные крики коллег, только что обнаруживших, что в помещении,
которое  построено  так,  чтобы  не  пропускать  никакую  магию,   абсолютно
невозможно творить чары.
   Октаво извивался, но Траймон крепко  держал  его.  Он  побежал,  стараясь
выбросить из головы ужасные предчувствия, вызванные тем, что  книга  у  него
под  мышкой  начала  менять  форму,   превращаясь   во   что-то   волосатое,
скелетоподобное  и  шипастое.  Его  рука  занемела.  Слабый  щебет,  который
раздавался вокруг, набрал силу, и сейчас к нему присоединились другие  звуки
- плотоядные, призывные, издаваемые голосами невообразимо кошмарных существ,
которых, как оказалось,  слишком  легко  вообразить.  Пока  он  бежал  через
Главный зал и вверх по главной лестнице, вокруг него  принялись  шевелиться,
деформироваться  и  смыкаться  тени.  А  еще  он  заметил,  что  его  кто-то
преследует, кто-то проворный, двигающийся  с  неприличной  быстротой.  Стены
покрывались льдом. Двери набрасывались на него, когда  он  проносился  мимо.
Ступеньки под подошвами превратились в языки...
   Но Траймон не зря проводил  долгие  часы  в  университетском  эквиваленте
гимнастического зала, наращивая ментальные мускулы. Он  знал,  что  чувствам
доверять нельзя, потому что  чувства  могут  обманываться.  Лестница  где-то
здесь - заставь ее быть здесь силой воли, вызови ее из небытия и  поднимись.
Только не облажайся, парень. Потому что отнюдь не все здесь  -  плод  твоего
воображения.

   Великий А'Туин двигался теперь медленнее.
   Ластами размером с континент небесная  черепаха  боролась  с  притяжением
звезды и ждала.
   Ждать осталось недолго...

   Ринсвинд бочком  проскользнул  в  Главный  зал.  Здесь  горело  несколько
факелов, а сам зал выглядел так,  будто  его  долго  и  усердно  готовили  к
каким-то  магическим  работам.  Однако   церемониальные   подсвечники   были
перевернуты, сложные октограммы, нарисованные мелом на полу, стерлись, будто
на них кто-то потанцевал, а в воздухе стоял неприятный запах, отвратительный
даже по либеральным анк-морпоркским меркам.  В  нем  чувствовался  намек  на
серу, но этот намек служил  лишь  основой.  Запах  словно  поднялся  со  дна
застоявшегося пруда.
   Где-то вдалеке раздался грохот, сопровождаемый радостными воплями.
   - Похоже, воротам пришел конец, - заметил Ринсвинд.
   - Давайте уйдем отсюда, - предложила Бетан.
   - Подвалы в той стороне, - сообщил Ринсвинд  и  направился  под  какую-то
арку.
   - Там, внизу?
   - Да. Ты что, предпочла бы остаться здесь?
   Он взял из скобы на стене факел и начал спускаться по ступенькам.
   Через несколько лестничных пролетов со стен исчезли деревянные панели,  и
остался  лишь  голый  камень.   Периодически   попадались   тяжелые   двери,
закрепленные в открытом положении.
   - Я что-то слышу, - заявил Двацветок.
   Ринсвинд прислушался. Откуда-то снизу вроде бы доносился какой-то шум. Но
шум не страшный. Как если бы куча людей барабанила в дверь и кричала: "Эй!"
   - Это, случайно, не те Твари из Подземельных Измерений, о которых ты  нам
рассказывал? - спросила Бетан.
   - Они таких слов не знают, - ответил Ринсвинд. - Пошли.
   Они торопливо пробежали по сочащимся влагой  коридорам,  ориентируясь  на
выкрикиваемые проклятья и глубокий сухой кашель, который отчасти  успокаивал
- все, что так сипит, не может представлять опасности.
   Наконец они  добрались  до  расположенной  в  углублении  двери,  которая
выглядела достаточно крепкой, чтобы сдержать напор целого моря. В  ней  было
прорезано крошечное зарешеченное окошечко.
   - Эгей! - крикнул Ринсвинд. Не особо  оригинальная  фраза,  но  лучше  он
ничего не придумал.
   Наступило внезапное молчание.
   - Кто там? - наконец спросил чей-то голос с другой стороны двери.
   Ринсвинд узнал его. Этот голос выдернул его из  сна  наяву  и  перенес  в
кошмар, который он испытывал много лет назад, сидя в душной  университетской
аудитории. Голос принадлежал Люмюэлю  Пантеру  -  этот  преподаватель  лично
вколачивал зачатки гадания на  магическом  кристалле  и  вызывания  духов  в
голову юного Ринсвинда. В памяти  последнего  вспыли  похожие  на  буравчики
глазки на поросячьем лице, голос, говорящий:  "А  теперь  господин  Ринсвинд
выйдет сюда и нарисует на доске соответствующий символ", - и путь  длиной  в
миллионы  миль  мимо  застывших  в  ожидании  учеников,  во  время  которого
студент-неудачник отчаянно пытается припомнить то, о  чем  вещал  монотонный
глас преподавателя примерно пять минут назад. Даже  сейчас  горло  Ринсвинда
пересохло от страха и непонятно откуда взявшегося чувства  вины.  Какие  там
Подземельные Измерения, когда тут такое...
   - Пожалуйста, господин, это я, господин, Ринсвинд,  господин,  -  пискнул
он, но, увидев выражения лиц Бетан и Двацветка,  кашлянул  и  добавил  самым
низким голосом, на который был способен: - Да. Вот кто это. Ринсвинд. Точно.
   С другой стороны двери послышался приглушенный шепот.
   "Ринсвинд?"
   "Какой-какой евин?"
   "Помню, был один парнишка, который ни на что..."
   "Заклинание, помните?"
   "Ринсвинд?"
   Наступила тишина. Потом первый голос произнес:
   - Полагаю, ключа в замке нет?
   - Нет,  -  признался  Ринсвинд.  "Что  он  сказал?"  "Он  сказал  "нет"".
"Типичный ответ для этого парня."
   - Э-э, а там кто? - поинтересовался Ринсвинд.
   - Магистры Волшебных Наук, - высокомерно заявил голос.
   - А что вы там делаете?
   Снова наступила тишина, за  которой  последовало  совещание,  проведенное
пристыженным шепотом.
   - Нас, э-э, закрыли здесь, - неохотно сообщил собеседник.
   - Что, вместе с Октаво? "Бу-бу-бу-бу-бу. "
   - Октаво, по сути, здесь, по сути, нет, - медленно проговорил голос.
   - О-о. Но вы там? - как можно вежливее уточнил Ринсвинд, сам тем временем
ухмыляясь, словно некрофил, забредший в морг.
   - По всей видимости, это так.
   - Может, вам достать что-нибудь? - с беспокойством спросил Двацветок.
   - Вы лучше нас отсюда достаньте.
   - Надо как-то взломать замок, - предложила Бетан.
   - Бесполезно, - ответил Ринсвинд. - Отмычки к нему не подобрать.
   - Думаю, Коэн сумел бы справиться с  этой  дверью,  -  заявила  преданная
Бетан. - Где бы он сейчас ни был.