ыми руками?
   - Да, это важно, - согласился Двацветок.
   - Во всяком случае, им, вероятно, будет лучше без нас.
   - Ты уверен?
   - Абсолютно, - сказал Ринсвинд.

   Они нашли лошадей, бесцельно  бродивших  среди  кустарника,  позавтракали
промокшей вяленой кониной и направились - по мнению Ринсвинда -  туда,  куда
им  было  нужно.  Несколько  минут  спустя  из  кустов  вынырнул  Сундук   и
пристроился сзади.
   Солнце поднялось выше, однако  и  сейчас  ему  не  удалось  затмить  свет
звезды.
   - За ночь она стала больше, - заметил Двацветок. - Почему никто ничего не
предпринимает?
   - Что, например? Двацветок подумал.
   - Может, следует посоветовать  Великому  А'Туину  увернуться  от  нее?  -
предложил он. - Пусть Он обойдет ее стороной...
   - Такое уже пытались проделать,  -  откликнулся  Ринсвинд.  -  Волшебники
пробовали настроиться на мозг Великого А'Туина.
   - И что, не сработало?
   - О, еще как сработало, - ответил Ринсвинд. - Только...
   Только при чтении мыслей  такого  огромного  мозга,  как  мозг  Всемирной
Черепахи,  возникли  непредвиденные  осложнения,  объяснил  он.   Волшебники
тренировались сперва на сухопутных и  гигантских  морских  черепахах,  чтобы
постигнуть склад ума  рептилии.  Они,  конечно,  догадывались,  что  мозг  у
Великого А'Туина очень большой, но не осознавали,  что  он  будет  настолько
медлительным.
   - Группа волшебников посменно читает его мысли в течение вот уже тридцати
лет, - продолжал Ринсвинд. - Им удалось узнать только то, что Великий А'Туин
чего-то ждет.
   - Чего?
   - Кто знает?
   Некоторое время они молча ехали по неровной, бугристой равнине, где вдоль
дороги стояли огромные блоки известняка.
   - Знаешь, нам нужно вернуться, - сказал наконец Двацветок.
   - Послушай, завтра мы прибудем в Смарл, - начал убеждать его Ринсвинд.  -
С ними ничего не случится. Не понимаю, почему...
   Он разговаривал сам с собой. Двацветок развернул лошадь и рысью  поскакал
обратно,  демонстрируя  мастерство  верховой  езды,  типичное  для  мешка  с
картошкой.
   Ринсвинд посмотрел вниз. Сундук ответил ему тупым взглядом.
   - Ты чего пялишься? - осведомился волшебник.  -  Он  может  возвращаться,
если ему так хочется. Но мне-то чего беспокоиться?
   Сундук ничего не ответил.
   - Послушай, я не несу за него ответственности, - вспылил Ринсвинд. - И не
испытывай на этот счет никаких иллюзий.
   Сундук снова ничего не ответил, но на этот раз громче.
   - Ну и вали за ним. Мне с тобой не по пути.
   Сундук втянул маленькие ножки и уселся наземь.
   - Все, я поехал, - заявил Ринсвинд. - Я это серьезно.
   Он повернул лошадь в сторону новых горизонтов и оглянулся.  Сундук  сидел
на дороге.
   - И без толку взывать к моим лучшим чувствам. По мне так  можешь  торчать
тут весь день напролет. Я еду дальше, понял?
   Он свирепо уставился на Сундук. Сундук в ответ уставился на него.

   - Я так и думал, что ты вернешься, - сказал Двацветок.
   - Я не хочу об этом говорить, - огрызнулся Ринсвинд.
   - Может, поговорим о чем-нибудь другом?
   - Что ж, дискуссия о том,  как  избавиться  от  этих  пут,  будет  весьма
кстати, - Ринсвинд подергал веревки, стягивающие ему запястья.
   - Не представляю, почему вас считают такими важными персонами, - заметила
Херрена, которая, положив на колени меч, сидела прямо напротив.
   Большая часть  бандитов  спряталась  среди  скал,  наблюдая  за  дорогой.
Ринсвинд и Двацветок попались в засаду с трогательной легкостью.
   - Вимс рассказал мне, что ваш ящик сотворил с Ганчией, - добавила она.  -
Не могу утверждать, что мы понесли большую потерю,  но,  надеюсь,  этот  ваш
Сундук понимает,  что,  если  он  подойдет  к  нам  ближе  чем  на  милю,  я
собственноручно перережу вам глотки.
   Ринсвинд неистово закивал.
   - Вот и договорились, - сказала Херрена. - Вас нужно доставить живыми или
мертвыми, на самом деле меня не волнует, какими именно,  однако  кое-кто  из
парней, быть может, захочет немного  потолковать  с  вами  на  предмет  этих
троллей. Если бы солнце не взошло тогда, когда оно взошло...
   Она оставила слова висеть в воздухе и зашагала прочь.
   -  Ну  вот,  еще  одна  веселенькая  история,  -  пожаловался   Ринсвинд,
предпринимая очередную попытку разорвать связывающие его веревки.
   У него за спиной был камень, и если бы ему удалось поднять руки... ну да,
все случилось именно так, как он и предполагал:  булыжник  ободрал  ему  все
запястья, а веревке хоть бы хны.
   - Но при чем здесь мы? - спросил Двацветок. - Звезда какая-то...
   - Я ничего  не  знаю  об  этой  звезде,  -  перебил  его  Ринсвинд.  -  В
Университете я намеренно не ходил на лекции по астрологии!
   - Полагаю, в конце концов все устроится, - изрек турист.
   Ринсвинд посмотрел на него. Подобные замечания  всегда  выбивали  его  из
колеи.
   - Ты действительно в это веришь? - поинтересовался он. - В самом деле?
   - Если подумать, все обычно разрешается самым удовлетворительным образом.
   - Если ты считаешь, что полное крушение моей жизни в  течение  последнего
года было удовлетворительным, то, может, ты и прав. Я столько  раз  чуть  не
погиб, что сбился со счета...
   - Двадцать семь, - сказал Двацветок.
   - Что?
   - Двадцать семь раз, - услужливо повторил Двацветок. - Я  считал.  Но  ты
этого так и не сделал.
   - Не сделал чего?  Не  сосчитал?  -  спросил  Ринсвинд,  который  начинал
испытывать знакомое чувство, что разговор ведется по пьяной лавочке.
   - Нет. Не погиб. По-моему, это немного подозрительно.
   - Знаешь, против такого оборота событий я особенно не возражаю.
   Волшебник свирепо уставился на  свои  ноги.  Двацветок,  разумеется,  был
прав. Заклинание старалось сохранить ему, Ринсвинду, жизнь, и это  очевидно.
Даже если бы он спрыгнул со  скалы,  пролетающее  облачко  смягчило  бы  его
падение.
   Однако теория эта, к сожалению, работала только тогда, когда он в нее  не
верил. Стоит Ринсвинду подумать, что он неуязвим, - и он покойник.
   Так что лучше об этом вообще не думать.
   Кроме того, он мог и ошибаться.
   Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что у него  разболелась
голова. Он понадеялся, что Заклинание находится  где-нибудь  в  центре  этой
боли и по-настоящему мучается.
   Покидая лощину, Ринсвинд и Двацветок ехали на лошадях  вместе  со  своими
пленителями. Ринсвинд сидел перед Вимсом, который,  надо  сказать,  вывихнул
себе лодыжку и пребывал не в лучшем  расположении  духа.  Двацветка  усадили
перед Херреной, и, поскольку турист был довольно невысок, это означало, что,
по меньшей мере, его уши находились в тепле. Героиня  не  выпускала  из  рук
обнаженный нож и настороженно  оглядывалась,  не  видно  ли  где  поблизости
ходячих ящиков. Херрена еще не разобралась, что представляет  собой  Сундук,
но ей хватало сообразительности, чтобы понять, что  он  не  допустит  смерти
Двацветка.
   Где-то через десять минут они увидели его посреди дороги. Его крышка была
зазывно откинута. Внутри горела груда золота.
   - Объезжайте, - приказала Херрена.
   - Но...
   - Это ловушка.
   - Она права, - поддержал ее побелевший Вимс. - Можете мне поверить.
   Они неохотно направили лошадей в обход сверкающего искушения  и  порысили
дальше. Вимс боязливо оглянулся,  с  ужасом  ожидая  увидеть  догоняющий  их
Сундук.
   То, что он увидел, было куда хуже. Сундук исчез.
   Далеко в стороне от дороги  высокая  трава  таинственно  всколыхнулась  и
замерла в неподвижности.
   Ринсвинд был не ахти каким волшебником  и  еще  худшим  бойцом,  зато  он
считался экспертом в том, что касается трусости, и умел  распознавать  страх
по запаху.
   - Знаешь, он ведь не отстанет, - спокойно сказал он.
   - Что? - рассеянно спросил Вимс, который еще вглядывался в траву.
   - Он очень терпелив и никогда не сдается. Ты имеешь дело не с чем-нибудь,
а с грушей разумной. Он прикинется, будто бы забыл о тебе, а потом,  в  один
прекрасный день, ты свернешь на темную улочку и вдруг  услышишь  у  себя  за
спиной шаги маленьких ножек. Шлеп, шлеп - будут отдаваться они в твоих ушах,
а потом ты побежишь, и они прибавят скорость, шлепшлепШЛЕП...
   - Заткнись! - заорал Вимс.
   - Может быть, он тебя узнал, так что...
   - Я сказал: заткнись!
   Херрена повернулась в седле  и  бросила  на  них  свирепый  взгляд.  Вимс
помрачнел и, подтянув Ринсвиндово ухо к своему рту, хрипло промолвил:
   - Я ничего не боюсь, ты понял? И плевал я на эти волшебные штучки.
   - Все так говорят, пока не услышат тихие шажки за спиной...
   Ринсвинд замолчал. Ему в ребра уткнулось острие ножа.

   До конца дня больше ничего не случилось, но, к удовлетворению Ринсвинда и
вящей паранойе Вимса, Сундук показывался еще несколько раз. То он  сидел  на
вершине утеса, неизвестно как туда забравшись, то лежал в канаве,  зарывшись
в мох.
   К вечеру они выехали на гребень холма, и  перед  ними  открылась  широкая
долина, расположенная в верховьях Смарла, самой длинной  реки  на  Диске.  В
этом месте Смарл достигал в  ширину  половины  мили  и  нес  в  своих  водах
множество ила, благодаря которому долина, расположившаяся ниже  по  течению,
слыла самой плодородной областью  континента.  На  берегах  реки  завивалось
несколько струек раннего тумана.
   - Шлеп, - сказал Ринсвинд и почувствовал, как Вимс, вздрогнув, выпрямился
в седле.
   - Чего?
   - Горло прочищаю, - ухмыльнулся Ринсвинд.
   Эту ухмылку он как следует продумал. Такая  ухмылка  появляется  на  лице
человека, когда он пристально  смотрит  на  ваше  левое  ухо  и  настойчивым
голосом втолковывает, что за ним следят тайные агенты из соседней галактики.
Такая ухмылка доверия не внушает. Возможно, кому-нибудь и  довелось  увидеть
более жуткую ухмылку - она обычно существует на мордах весельчаков,  которые
носят рыжую  шкуру  с  черными  полосками,  длинный  хвост  и  слоняются  по
джунглям, выискивая жертву, которой можно ухмыльнуться.
   - Ну-ка, убери это с лица, - приказала подъехавшая Херрена.
   В том месте, где дорога спускалась к берегу реки, стоял грубо сколоченный
причал с большим бронзовым гонгом.
   - Сейчас паромщика вызовем, - сказала Херрена. - Если переправимся здесь,
то срежем кусок дороги,  где  река  делает  большую  излучину.  Может  быть,
доберемся до города уже сегодня вечером.
   Лицо Вимса выразило сомнение.  Солнце  понемногу  разбухало  и  краснело,
туман начинал сгущаться.
   - Или, может, ты хочешь провести ночь на этой стороне реки?
   Вимс схватил молоток и так ударил по гонгу, что тот завертелся на крюке и
слетел на землю.
   Они молча ждали. Из  воды,  влажно  позвякивая,  поднялась  цепь  и  туго
натянулась на вбитом в берег железном колышке. Наконец  из  тумана  вынырнул
медлительный приземистый  силуэт  парома.  Закутанный  в  плащ  с  капюшоном
паромщик налегал на установленное в центре большое колесо-руль, толкая судно
в сторону берега.
   Плоское днище парома заскребло по гравию, и  фигура  в  капюшоне,  тяжело
дыша, привалилась к колесу.
   - По два человека жа раж, - пробормотала она. - Это вше. Только  двоих  ш
лошадями выдержим.
   Ринсвинд сглотнул и постарался не смотреть на Двацветка. Турист,  небось,
ухмыляется и корчит рожи, как идиот. Волшебник рискнул бросить в его сторону
косой взгляд.
   Двацветок сидел с разинутым ртом.
   - Тебя здесь раньше не было, -  заявила  Херрена.  -  Я  бывала  на  этой
переправе, местный паромщик - такой здоровый мужик, вроде как...
   - У него шегодня выходной.
   - Что ж, ладно, - с сомнением сказала она. - В таком случае...  чего  это
он ржет?
   Плечи  Двацветка  тряслись,  лицо  побагровело,  и  он  издавал  какие-то
приглушенные хрюкающие звуки. Херрена свирепо уставилась на  него,  а  потом
пристально вгляделась в паромщика.
   - Эй, взять его!
   Наступило молчание.
   - Кого? Паромщика? - наконец спросил один из бандитов.
   - Да!
   - Зачем?
   На лице  Херрены  отразилось  недоумение.  Такого,  по  идее,  не  должно
происходить. Как-то принято, что когда кто-нибудь орет команду вроде  "Взять
его!" или "Стража!", люди действуют, а не рассиживаются, обсуждая то да се.
   - Затем, что я так сказала! - не смогла придумать она ничего лучше.
   Двое бандитов, стоящие рядом с согнутой фигуркой,  переглянулись,  пожали
плечами, спешились и взяли ее за плечи. Паромщик был почти вполовину ниже их
ростом.
   - Вот так? - спросил один. Двацветок, задыхаясь, ловил ртом воздух.
   - А теперь я хочу посмотреть, что скрывается у него под одеждой.
   Двое бандитов обменялись взглядами.
   - Ну, я не совсем уверен, что... - начал один.
   Но так и не договорил, потому что ему в живот, словно  поршень,  врезался
шишковатый локоть. Его сотоварищ недоверчиво посмотрел вниз и получил вторым
локтем по почкам.
   Боком, по-крабьи, прыгая в сторону Херрены, Коэн с руганью и  проклятиями
пытался выпутать меч из складок своей одежды.  Ринсвинд  застонал,  скрипнул
зубами и с силой откинул голову назад. У Вимса вырвался  вопль,  а  Ринсвинд
свалился вбок, тяжело шлепнулся в грязь, быстро вскочил на ноги и  оглянулся
по сторонам, ища место, где можно было бы спрятаться.
   Коэн с криком триумфа  вытащил-таки  меч  и,  торжествующе  взмахнув  им,
тяжело ранил бандита, который подбирался к нему сзади.
   Херрена спихнула Двацветка с лошади и потянулась  к  клинку.  Попытавшись
встать, Двацветок напугал лошадь другого бандита, которая взвилась на дыбы и
выбросила своего седока из седла. Ноги  бандита  запутались  в  стремени,  а
голова повисла у самой земли. Ринсвинд воспользовался возможностью изо  всех
сил пнуть ее. Он первым назвал бы себя крысой, но даже крысы дерутся,  когда
их загоняют в угол.
   Рука Вимса опустилась ему на плечо, и кулак величиной со средних размеров
булыжник врезался ему в голову.
   Падая наземь, он услышал, как Херрена совершенно спокойно сказала:
   - Убей обоих, а я разберусь со старым болваном.
   - Слушаюсь!  -  откликнулся  Вимс  и  с  обнаженным  мечом  повернулся  к
Двацветку.
   Но замешкался. Наступила секундная тишина, а затем все, включая  Херрену,
услышали, как Сундук, из которого ручьями льется вода, с плеском  выбирается
на берег.
   Вимс в ужасе уставился на это зрелище. Меч выпал из его руки,  и  бандит,
повернувшись,  кинулся  в  туман.  Сундук  одним  прыжком  перемахнул  через
Ринсвинда и устремился следом.
   Херрена бросилась на Коэна, который ловко отразил ее  выпад,  но  тут  же
крякнул от резкой  боли,  пронзившей  ему  руку.  Клинки  с  влажным  звоном
ударились один о другой,  и  Херрене  пришлось  отступить,  поскольку  Коэн,
коварно ударив мечом снизу вверх, едва не выбил оружие из ее рук.
   Ринсвинд нетвердым шагом подковылял к Двацветку и подергал его за одежду.
Безуспешно.
   - Пора сматываться, - пробормотал он.
   - Вот здорово! - воскликнул Двацветок. - Ты видел, как он...
   - Да, да, идем.
   - Но я хочу... ты посмотри, какой удар!
   Меч  вылетел  из  руки  Херрены  и,  дрожа,  вонзился   в   землю.   Коэн
удовлетворенно хрюкнул, занес  клинок,  на  мгновение  закатил  глаза,  тихо
вскрикнул от боли и застыл на месте.
   Херрена озадаченно посмотрела на  героя  и  медленно  шагнула  в  сторону
своего меча. Никакой реакции. Тогда  героиня  схватила  клинок,  взвесила  в
руке, посмотрела  на  Коэна  и  осторожно  двинулась  в  обход.  Его  полные
страдания глаза обреченно следили за ней.
   - У него снова свело спину! - прошептал Двацветок. - Что нам делать?
   - Может, попробуем поймать лошадей?
   - Так, - сказала Херрена, - не знаю, кто  ты  и  что  здесь  делаешь,  но
пойми, в этом нет ничего личного.
   Она обеими руками занесла меч.
   Неожиданно  в  тумане  что-то  шевельнулось,  и  послышался  глухой  стук
тяжелого куска дерева, ударяющегося о голову.  На  лице  Херрены  отразилось
замешательство. Героиня ничком рухнула на землю.
   Бетан уронила сук, который держала в  руках,  схватила  Коэна  за  плечи,
уперлась коленом в поясницу, деловито дернула на себя и отпустила.
   На лица героя промелькнуло выражение блаженства. Он сделал пробный наклон
и объявил:
   - Вше прошло! Шпина! Прошла!
   Двацветок повернулся к Ринсвинду.
   -  Мой  отец  рекомендовал  ухватиться  за  притолоку   и   повисеть,   -
словоохотливо сообщил он.

   Вимс с  величайшей  осторожностью  крался  сквозь  заросшие  кустарником,
затянутые туманом деревья. Бледный сырой воздух приглушал все звуки, но Вимс
был твердо уверен, что за последние десять минут  слушать  было  нечего.  Он
медленно-медленно повернулся, потом позволил себе роскошь испустить  долгий,
прочувствованный вздох и шагнул назад, под прикрытие кустов.
   Что-то мягко толкнуло его под коленки. Что-то угловатое.
   Он посмотрел вниз. Ему показалось, что ног там явно  больше,  чем  должно
быть.
   Что-то коротко, резко хлопнуло.

   Костер горел крошечной точкой света на фоне темного пейзажа. Луна еще  не
взошла, и лишь звезда затаенно сияла на горизонте.
   - Она стала  круглой,  -  заметила  Бетан.  -  Она  похожа  на  крохотное
солнышко. Наверное, с каждым днем она становится все горячее и горячее.
   - Не надо, - сказал Ринсвинд. - Как будто мне больше  беспокоиться  не  о
чем.
   - Вот  чего  я  не  понимаю,  -  вмешался  Коэн,  которому  в  это  время
массировали спину, - так это как они ваш поймали, што мы ничего не ушлышали.
Мы бы вообще ничего не ужнали, ешли бы твой Шундук не начал  прыгать  вокруг
наш.
   - И скулить, - вставила Бетан. Все посмотрели на нее. - Ну,  он  выглядел
так, будто скулил, - объяснила она. - Мне кажется, на самом деле он довольно
милый.
   Четыре пары глаз обратились на Сундук, который сидел  по  другую  сторону
костра. Тот поднялся и демонстративно отодвинулся назад, в темноту.
   - Его не надо кормить, - сказал Коэн.
   - Трудно потерять, - поддержал его Ринсвинд.
   - Он преданный, - подсказал Двацветок.
   - Вмештительный, - добавил Коэн.
   - Но я бы не назвал его милым, - заключил Ринсвинд.
   - Вряд ли ты продашь его, - протянул Коэн.
   Двацветок покачал головой.
   - Он этого не поймет.
   - Да, не поймет. - Коэн выпрямился и закусил губу. - Видишь ли,  я  ишкал
подарок для Бетан. Мы шобираемшя поженитьшя.
   - И решили, что вы  должны  узнать  об  этом  первыми,  -  сказала  Бетан
покраснев.
   Ринсвинду не удалось поймать взгляд Двацветка.
   - Что ж, это очень, э-э...
   - Как только нам попадется город  с  каким-нибудь  храмом,  -  продолжала
Бетан. - Я хочу, чтобы все было как у людей.
   - Это очень важно, - серьезно  изрек  турист.  -  Будь  в  мире  побольше
морали, мы не врезались бы в звезды.
   Пару секунд они обдумывали эту мысль.
   - Это надо отпраздновать, - наконец объявил  Двацветок.  -  У  меня  есть
сухари и вода. У тебя еще осталась вяленая конина?
   - О, хорошо, - слабо кивнул Ринсвинд и отозвал Коэна в сторону.
   С подстриженной бородой и в темную ночь  старик  спокойно  мог  сойти  за
семидесятилетнего.
   - Это, э-э, серьезно? - спросил волшебник. - Ты правда собираешься на ней
жениться?
   - Конечно. Ешть какие-нибудь вожражения?
   - Нет, разумеется, нет, но... Ей ведь семнадцать, а тебе,  тебя,  как  бы
это сказать, можно отнести к пожилым.
   - Хочешь шкажать, пора оштепенитьшя?
   Ринсвинд попытался подыскать более верные слова.
   - Ты на семьдесят лет ее старше, Коэн. Ты уверен, что...
   - Жнаешь ли, я уже был женат раньше. Память меня еще  не  подводит,  -  с
упреком заметил Коэн.
   - Нет, я имею в виду, ну, я имею  в  виду  физически,  суть  в  том,  как
насчет, ну, понимаешь, разница в возрасте  и  все  такое  прочее,  это  ведь
вопрос здоровья и...
   - А-а, - медленно протянул Коэн.  -  Понимаю,  куда  ты  клонишь.  Трудно
будет. Я не рашшматривал это ш такой точки жрения.
   - Да, - выпрямляясь, подтвердил  волшебник.  -  Что  ж,  этого  следовало
ожидать.
   - Жадал ты мне жадачку, нечего шкажать.
   - Надеюсь, я ничего не напортил.
   - Нет-нет, - неопределенно от