отправятся  вниз,  подвергнутся  огромному  риску.
Поэтому архиастроном Крулла, пытаясь уменьшить  риск,  договорился  с  Роком
принести перед самым  запуском  жертву.  Рок,  в  свою  очередь,  согласился
благоприятствовать пространственному судну. Неплохой бартер, не правда ли?
   - И мы станем жертвами, - констатировал Ринсвинд.
   -Да.
   - Мне казалось. Рок  не  занимается  подобными  сделками.  Я  думал.  Рок
неумолим, - заметил волшебник.
   - Как правило да. Но вы двое  вот  уже  долгое  время  сидите  у  него  в
печенках. Он специально оговорил, что в жертву должны быть принесены  именно
вы. Он позволил вам бежать  от  пиратов.  Дозволил  заплыть  в  Окружносеть.
Временами Рок бывает очень вредным богом.
   Наступило молчание. Лягушка вздохнула и побрела куда-то под стол.
   - Но ты можешь нам помочь? - намекнул Двацветок.
   -  Вы  меня  забавляете,  -  сказала  Госпожа.  -  Во  мне  есть   этакая
сентиментальная жилка.  Будь  вы  игроками,  вы  бы  это  знали.  Поэтому  я
ненадолго вселилась в мозг лягушки, и вы спасли меня, потому что ни вам,  ни
мне не доставляет удовольствия  вид  трогательных  и  беспомощных  созданий,
увлекаемых навстречу гибели.
   - Спасибо, - отозвался Ринсвинд.
   - Рок всем своим существом настроен против вас, - продолжала  Госпожа.  -
Но я могу предоставить вам лишь один шанс. Один маленький шанс. Остальное  -
в ваших руках.
   Она исчезла.
   - Ничего себе, - помолчав, сказал Двацветок. - Я впервые  в  жизни  видел
богиню.
   Дверь распахнулась, и  вошел  Гархартра.  В  руках  он  нес  жезл.  Сзади
следовали два стражника, вооруженные более традиционным  образом,  а  именно
мечами.
   - А, - непринужденно  произнес  главный  гостеприимец.  -  Вижу,  вы  уже
готовы.
   "Готовы", - отозвался голос в голове у Ринсвинда.
   Бутылка, брошенная волшебником примерно восемь часов назад,  до  сих  пор
висела в воздухе, заключенная магией внутри временнго  поля.  Но  в  течение
этих часов изначальная эманация заклинания медленно рассеивалась, и в  конце
концов  общей  магической  энергии  не  хватило,  чтобы  удерживать  бутылку
наперекор действующему во Вселенной мощному полю нормальности.  Когда  магия
истощилась. Реальность в считанные микросекунды  вернулась  на  свое  место.
Видимым  проявлением  данного  феномена  стало  то,  что  бутылка   внезапно
преодолела  оставшуюся  часть  параболы  и  разбилась   о   висок   главного
гостеприимца, осыпав стражников стеклом и брызгами медузового вина.
   Ринсвинд схватил Двацветка за руку, лягнул ближайшего стражника в  пах  и
вытащил ошеломленного туриста в коридор. Пока  оглушенный  ударом  Гархартра
падал наземь, топот обоих его гостей умчался в дальний конец коридора.
   Завернув на полной скорости за угол, Ринсвинд очутился на балконе, идущем
вдоль четырехугольного внутреннего двора. Большую часть этого двора  занимал
декоративный пруд, в  котором  среди  листьев  кувшинок  загорали  несколько
водяных черепах.
   А  на  дороге  у  Ринсвинда  стояли  два  очень  удивленных   волшебника,
облаченных  в   характерные   сине-черные   мантии   высококвалифицированных
гидрофобов.  Один  из  них,  самый  сообразительный,  поднял  руку  и  начал
произносить первые слова заклинания.
   Рядом с Ринсвиндом  раздался  короткий  резкий  звук.  Двацветок  плюнул.
Гидрофоб заорал и уронил руку, словно его ужалили.
   Другой отвращатель даже шевельнуться не успел, как Ринсвинд набросился на
него, бешено размахивая кулаками. Один неуклюжий удар, в  который  волшебник
вложил весь вес своего ужаса, - и гидрофоб перелетел через  ограду  балкона,
шлепнувшись в пруд,  который  сотворил  очень  странную  вещь:  вся  вода  с
чмоканьем отхлынула в стороны, словно в нее уронили огромный невидимый  шар.
Гидрофоб, вереща, повис в собственном отвращательном поле.
   Двацветок изумленно взирал на эту картину, пока Ринсвинд не  схватил  его
за плечо и не ткнул носом  в  заманчивую  темноту  коридора.  Они  торопливо
юркнули туда, оставив второго гидрофоба кататься  по  полу  и  хвататься  за
влажную руку.
   В течение некоторого времени у них за спинами раздавались крики, но потом
приятели шмыгнули в какой-то поперечный коридор, пробежали  через  еще  один
двор, и вскоре звуки погони остались далеко позади. Наконец Ринсвинд  выбрал
безопасную, по его мнению, дверь, заглянул в  нее,  обнаружил,  что  комната
пуста,  втащил  Двацветка  внутрь,  захлопнул  дверь  у  него  за  спиной  и
привалился к ней, с жутким сипением втягивая в себя воздух.
   - Мы безнадежно заблудились. И дворец, в котором мы заплутали, расположен
на острове, с которого мы вряд ли выберемся, - кое-как выговорил  волшебник.
- Более того, мы... эй! -  воскликнул  он,  когда  вид  содержимого  комнаты
впитался в его расстроенные зрительные нервы.
   Двацветок уже смотрел на стены, не отрывая глаз.
   Странность помещения заключалась в том, что  оно  содержало  в  себе  всю
Вселенную.

   Смерть сидел у себя в саду и водил оселком по лезвию своей косы. Оно было
уже настолько острым, что любой пролетавший  мимо  и  наткнувшийся  на  него
ветерок почти мгновенно оказывался разделенным на  два  озадаченных  зефира.
Впрочем, в молчаливом саду Смерти ветерок был редкостью. Этот сад  лежал  на
укромном плато, с которого открывался  шикарный  вид  на  сложные  измерения
Плоского мира. На заднем  фоне  вздымались  холодные,  безмолвные,  безмерно
высокие и мрачные горы Вечности.
   "Вжик!" -  посвистывал  оселок.  Смерть  мурлыкал  под  нос  погребальную
песенку и в такт притоптывал костлявой ногой по заиндевелым плитам дорожки.
   Вдруг Он  услышал  шаги.  Кто-то  направлялся  к  Нему  через  сумрачный,
заполненный ночными яблонями сад, и Смерть почуял тошнотворно-сладкий  запах
раздавленных лилий. Он сердито поднял взгляд  и  обнаружил,  что  смотрит  в
глаза, черные, как нутро кошки, и наполненные далекими звездами,  у  которых
не было аналогов среди знакомых созвездий вселенной Реального Времени.
   Некоторое время Смерть и Рок смотрели друг на друга. Смерть  ухмыльнулся,
впрочем, ухмылка вечно торчала на Его сделанном из  неумолимой  кости  лице.
Оселок продолжал ритмично чиркать по лезвию Его косы.
   - У меня к тебе дело, - объявил Рок. Его слова наткнулись на лезвие  косы
Смерти и аккуратно разделились на две полоски - гласную и согласную.
   - СЕГОДНЯ У МЕНЯ ХВАТАЕТ ДЕЛ,- отозвался Смерть тяжелым,  как  нейтроний,
голосом. - В ЭТОТ САМЫЙ МОМЕНТ В ПСЕВДОПОЛИСЕ СВИРЕПСТВУЕТ БЕЛАЯ ЧУМА,  И  Я
ОТПРАВЛЯЮСЬ ТУДА, ЧТОБЫ ВЫРВАТЬ ИЗ ЕЕ КОГТЕЙ ЖИТЕЛЕЙ ГОРОДА. ТАКОЙ  ЧУМЫ  НЕ
БЫЛО УЖЕ СТО ЛЕТ. Я ДОЛЖЕН БРОДИТЬ ПО УЛИЦАМ, КАК ВЕЛИТ МНЕ МОЙ ДОЛГ.  ДА  И
ЛЮДИ ХОТЯТ МЕНЯ ВИДЕТЬ.
   - Я имею в виду маленького бродягу и шарлатана-волшебника, - мягко сказал
Рок, усаживаясь рядом с одетой в черное  фигурой  Смерти  и  глядя  вниз  на
далекий, многогранный самоцвет вселенной Плоского мира.
   Коса прекратила свою песню.
   - Они умрут через несколько часов, - продолжил Рок. - Таков их рок.
   Смерть шевельнулся, и оселок возобновил движение.
   - Мне казалось, тебя это известие порадует, - заметил Рок.
   Смерть пожал плечами - особенно выразительный жест для того, чья  видимая
форма представляет собой скелет.
   - ОДНО ВРЕМЯ Я ЗА НИМИ ГОНЯЛСЯ, - ответил Он. - НО  В  КОНЦЕ  КОНЦОВ  МНЕ
ПРИШЛО В ГОЛОВУ, ЧТО РАНО ИЛИ ПОЗДНО ВСЕ УМРУТ.  КОГДА-НИБУДЬ  ВСЕ  УМИРАЮТ.
"МЕНЯ МОЖНО ОГРАБИТЬ, НО ДОБЫЧА ТАК И ТАК ДОСТАНЕТСЯ МНЕ", - СКАЗАЛ Я  СЕБЕ.
ТАК ЧЕГО ТУТ СУЕТИТЬСЯ?
   - Меня тоже не надуешь, - рявкнул Рок.
   - ЭТО Я СЛЫШАЛ, - откликнулся Смерть, продолжая ухмыляться.
   - Хватит! - закричал Рок и вскочил на ноги. - Они умрут!
   Он исчез за стеной голубого огня.
   Смерть кивнул сам себе и продолжил работу. Несколько минут спустя острота
косы наконец удовлетворила Его. Он поднялся на ноги,  нацелился  на  толстую
вонючую свечку, горевшую на краю скамейки, двумя ловкими  взмахами  разрезал
пламя на три ярких полоски и ухмыльнулся.
   Немного погодя Он  уже  седлал  своего  белого  жеребца,  который  жил  в
конюшне,  пристроенной  к  задней  стене  Его  домика.  Животное  дружелюбно
ткнулось в Него носом. Несмотря на то что лошадь обладала багровыми  глазами
и боками, блестящими, как промасленный шелк, это тем не менее была настоящая
лошадь из плоти и крови. И честно говоря, с ней обращались куда лучше, чем с
большинством рабочего скота на Диске. Смерть любил животных. Он весил  очень
мало, а Его переметные сумки, хоть и были порой битком набиты,  представляли
собой незначительную ношу.

   - Вот они, далекие миры! - сказал Двацветок. - Это просто фантастика!
   Ринсвинд что-то буркнул и продолжил осторожный обход заполненной звездами
комнаты. Двацветок повернулся к замысловатой астролябии,  в  центре  которой
находилась  система  Великий  А'Туин-Слоны-Диск,  выкованная  из  латуни   и
украшенная  крошечными  драгоценными  камнями.  Вокруг  нее  на   серебряных
проволочках вращались звезды и планеты.
   - Просто фантастика! - повторил он.
   На стенах висели огромные гобелены из угольно-черного бархата, по которым
крошечными светящимися жемчужинками были вышиты созвездия. Всем  находящимся
в  комнате  казалось,  будто  они  плывут  по   межзвездному   проливу.   На
многочисленных мольбертах стояли  громадные  эскизы,  изображающие  Великого
A'Tyинa,  если  смотреть  на  него  с  различных  участков  Окружносети,   и
отмечающие  каждую  исполинскую  чешуйку,  каждую  щербинку  от   метеорита.
Двацветок с отсутствующим выражением в глазах оглядывался по сторонам.
   Ринсвинд испытывал глубокое беспокойство. Больше всего его беспокоили два
костюма, висящие на распорках в центре  комнаты.  Он  с  опаской  обошел  их
кругом.
   Они были сшиты  из  тонкой  белой  кожи  и  снабжены  ремнями,  латунными
клапанами  и  другими,  в  высшей   степени   незнакомыми,   подозрительными
приспособлениями. Обтягивающие штанины  заканчивались  высокими  сапогами  с
толстыми подошвами, а рукава были засунуты в большие гибкие перчатки. Однако
самое странное  впечатление  производили  огромные  медные  шлемы,  которые,
очевидно, предполагалось закреплять на  тяжелых  кольцах,  окружающих  ворот
костюмов. Как защита эти  шлемы  никуда  не  годились  -  самый  легкий  меч
расколет их без  особого  труда,  даже  если  промахнется  мимо  проделанных
впереди забавных стеклянных окошечек.
   На макушке каждого шлема торчал гребень из белых перьев,  никоим  образом
не улучшающий общее впечатление.
   В  голове  Ринсвинда  забрезжили  смутные  подозрения   касательно   этих
костюмов.
   Напротив стоял стол, на котором лежали  карты  неба  и  покрытые  цифрами
клочки пергамента. Тот, кто наденет  эти  костюмы,  решил  Ринсвинд,  должен
будет бесстрашно  шагнуть  туда,  куда  ни  один  человек  (кроме  случайных
незадачливых моряков, но они не считаются) бесстрашно не  шагал.  Подозрения
сменились ужасными предчувствиями.
   Он повернулся и обнаружил, что  турист  как-то  странно  посматривает  на
него. Явно что-то прикидывает в уме.
   - Даже не... - с напором начал волшебник.
   Двацветок не услышал его.
   - Богиня сказала, что крульцы собираются опустить двух человек за Край, -
поблескивая глазами, объявил он. - Помнишь, тролль Тефис  говорил,  что  там
понадобится защита от холода? Они  решили  эту  проблему.  Это  доспехи  для
пространства.
   - По-моему, они на нас не налезут, - торопливо заметил  Ринсвинд,  хватая
его за руку. - Так что помчались дальше, чего нам здесь торчать...
   - И чего ты вечно паникуешь? - раздраженно спросил Двацветок.
   - А того. У меня перед глазами только что промелькнула  вся  моя  будущая
жизнь. Честно говоря, длилась она недолго. И если ты сейчас не стронешься  с
места, я уйду без тебя, потому что ты  можешь  в  любую  секунду  предложить
надеть эти...
   Дверь отворилась.
   В комнату шагнули два молодых крепыша. Все, что на них было  надето,  это
по паре шерстяных кальсон на брата. Один из них еще  не  закончил  энергично
растираться  полотенцем.  Оба,  ничуть  не  удивившись,  равнодушно  кивнули
беглецам.
   Более высокий уселся на одну из лавок, стоящих напротив костюмов, поманил
Ринсвинда рукой и сказал:
   - ?Туo yur atl ho sooten gatrunen?
   Это было очень некстати. Хоть Ринсвинд и считал себя экспертом по  языкам
западных секторов Диска, к нему впервые в жизни обратились по-крульски, и он
не понял ни единого слова. Двацветок тоже, но это не помешало ему  выступить
вперед и набрать в легкие воздуха.
   Скорость света, проходящего через магическую ауру, подобную той,  которая
окружает Диск, довольно низка, ненамного выше скорости звука в  менее  тонко
настроенных вселенных. Однако свет по-прежнему оставался  самым  быстрым  из
того, что встречалось в округе, за исключением - в моменты, схожие с этим, -
Ринсвиндова ума.
   Волшебник в один миг понял, что Двацветок собирается испробовать на  деле
свою особую разновидность лингвистики. А стало  быть,  он  начнет  громко  и
медленно вещать на родном языке.
   Локоть Ринсвинда дернулся назад и заехал  Двацветку  под  ложечку.  Когда
задохнувшийся турист поднял полные боли и изумления глаза,  Ринсвинд  поймал
его взгляд, вытащил  изо  рта  воображаемый  язык  и  отрезал  воображаемыми
ножницами.
   Второй рептилеонавт  -  так  называлась  профессия  этих  людей,  которым
суждено  было  вскоре  отправиться  к  Великому  А'Туину,  -  оторвался   от
заваленного картами  стола  и  озадаченно  посмотрел  на  происходящее.  Его
широкий героический лоб сморщился от затрачиваемых на речь усилий:
   - ?Hor yu latruin nor u?
   Ринсвинд улыбнулся, кивнул  и  подтолкнул  Двацветка  в  его  сторону.  И
мысленно вздохнул от облегчения, увидев, что турист внезапно заинтересовался
лежащим на столе большим латунным телескопом.
   - !Sooten u! - скомандовал сидящий рептилеонавт.
   Ринсвинд кивнул, улыбнулся и, сняв с полки один  из  больших  шлемов,  со
всей силы опустил его на голову крульца. Тот тихо крякнул и упал.
   Второй рептилеонавт успел сделать всего один шаг,  прежде  чем  Двацветок
непрофессионально,  зато  эффектно  врезал  ему   по   макушке   телескопом.
Рептилеонавт свалился поверх своего коллеги.
   Возвышающиеся над побоищем Ринсвинд и Двацветок посмотрели друг на друга.
   - Хорошо, хорошо! - рявкнул Ринсвинд.  Он  ясно  сознавал,  что  проиграл
некий поединок, хотя, какой именно, пока не совсем понял. - Можешь ничего не
говорить. Там, снаружи, кто-то ждет, что через пару минут  эти  типы  выйдут
отсюда в костюмах. Полагаю, они приняли нас за рабов.
   Помоги мне спрятать их за занавесками, а потом, потом...
   - Мы наденем костюмы, - сказал Двацветок, поднимая второй шлем.
   - Точно, - согласился  Ринсвинд.  -  Знаешь,  как  только  я  увидел  эти
костюмы, сразу понял: все закончится именно тем, что я буду носить  один  из
них. Не спрашивай, откуда я об этом узнал.  Просто  это  чуть  ли  не  самое
худшее, что могло с нами случиться.
   - Ты сам говорил, что нам некуда  бежать,  -  огрызнулся  Двацветок.  Его
голос заглушала верхняя половина костюма, который Двацветок упорно натягивал
через голову. - Все, что угодно, лишь бы не быть принесенным в жертву.
   - Как только  у  нас  появится  шанс,  мы  сделаем  ноги,  -  предупредил
Ринсвинд. - Не заблуждайся на этот счет.
   Он с яростью сунул руку в рукав костюма  и  треснулся  лбом  о  шлем.  На
мгновение  ему  пришло  в  голову,  что  кто-то  наверху  наверняка  за  ним
присматривает.
   - Огромное спасибо, - горько поблагодарил он своего ангела-хранителя.

   На самом краю города и страны  Крулл  располагался  огромный  полукруглый
амфитеатр,  вмещающий  несколько  десятков  тысяч  человек.  Одной  стороной
полукруглая сфера весьма элегантно открывалась  в  облачное  море,  которое,
бурля, поднималось над лежащим далеко внизу Краепадом. Сейчас  все  места  в
амфитеатре были заняты, и толпа начинала проявлять нетерпение. Она собралась
здесь, чтобы посмотреть  на  двойное  жертвоприношение  и  запуск  огромного
бронзового пространственного корабля. Ни то ни другое пока не осуществилось.
   Архиастроном подозвал к себе главного распорядителя запуска.
   - Ну? - сказал он, вкладывая в междометие целый словарь гнева  и  угрозы.
Главный распорядитель побледнел.
   - Никаких новостей, господин, - ответил он и со срывающейся оживленностью
добавил: - Но Твоему Светлейшеству будет  приятно  услышать,  что  Гархартра
пришел в себя.
   - Об этом он еще успеет пожалеть, - заметил архиастроном.
   - Да, господин.
   - Сколько времени у  нас  осталось?  Распорядитель  запуска  взглянул  на
быстро поднимающееся солнце.
   - Тридцать минут. Твое Светлейшество. После этого Крулл начнет  удаляться
от хвоста Великого A'Tyинa, а тогда "Могучий  Вояжер"  свалится  прямиком  в
межчерепаший пролив. Я уже установил всю автоматику, так что...
   - Ладно, ладно, - перебил архиастроном, взмахом руки отсылая его прочь. -
Запуск должен состояться. Да, и не  спускайте  глаз  с  гавани.  Когда  этих
несчастных поймают, я  собственноручно  предам  их  казни  и  сделаю  это  с
огромным удовольствием.
   - Да, господин. Э-э... Архиастроном нахмурился.
   - Ты что-то еще хочешь сказать, раб? Распорядитель  запуска  сглотнул.  С
ним  поступили  очень  нечестно,  он  был  скорее  магом-практиком,   нежели
дипломатом. Как раз поэтому кое-кто из мудрых голов позаботился о том, чтобы
сообщение передал именно он.
   - Из моря вышло чудовище, и сейчас оно  нападает  на  корабли  в  гавани.
Оттуда только что прибыл гонец.
   - Большое чудовище? - уточнил архиастроном.
   - Не особенно, хотя говорят, оно исключительно злобное, господин.
   Правитель Крулла и Окружносети какое-то мгновение осмысливал эту новость,
после чего пожал плечами.
   - В море  полно  чудовищ,  -  сказал  он.  -  Это  одна  из  его  главных
характеристик.  Пусть  с  чудовищем  расправятся  поскорее.   И...   главный
распорядитель?
   - Господин?
   - Если мне и  дальше  будут  досаждать,  вспомни,  что  в  жертву  должны
принести двух человек. Но на меня  может  нахлынуть  прилив  щедрости,  и  я
увеличу это число.
   - Да, господин.
   Не помня себя от облегчения, главный распорядитель поспешно  ретировался.
Ему удалось живым и невредимым убраться с глаз властелина.
   "Могучий Вояжер", уже не безликая бронзовая оболочка,  высвобожденная  из
разбитой формы несколько дней назад, но корабль, покоился на своем  ложе  на
вершине деревянной башни, выстроенной в центре арены.  Уложенные  перед  ним
рельсы сбегали к Краю и  на  протяжении  последних  нескольких  ярдов  круто
загибались вверх.
   Покойный Дактилос Златоглаз, который создал не только  "Могучий  Вояжер",
но и пусковой ствол, утверждал, что последний штрих введен  лишь  для  того,
чтобы гарантировать, что корабль  в  начале  своего  долгого  погружения  не
налетит на какие-нибудь скалы. Возможно, это было  простым  совпадением,  но
благодаря изгибу колеи он должен был подпрыгнуть, как лосось,  и  театрально
засверкать, прежде чем исчезнуть в облачном море.
   На краю арены затрубили фанфары. Под бурные аплодисменты  толпы  на  поле
вышел почетный караул рептилионавтов. Потом на свет  выступили  сами  герои,
облаченные в белые костюмы.
   До архиастронома сразу дошло, что здесь что-то не так. К  примеру,  герои
всегда шествуют определенным шагом. И не ковыляют, а один из  рептилионавтов
абсолютно нагло ковылял.
   Рев собравшихся жителей Крулла оглушал. Пока мужественные исследователи и
их охрана пересекали огромное поле, пробираясь между бесчисленными алтарями,
установленными для того, чтобы всевозможные волшебники и жрецы действующих в
Крулле сект обеспечили успех запуска, архиастроном хмурился. К тому  времени
как процессия достигла середины арены, его мозг пришел к некоему заключению.
В тот момент, когда рептилионавты остановились у подножия ведущей к  кораблю
лестницы - и не чувствовалось ли в поведении героев не