абыв многообещающе ему улыбнуться. Герольд уже  шел  к  трону  по  ковровой
дорожке, меж двумя шеренгами придворных. Он был одет в белое, но даже и  без
Алого Пика Бриеллы,  горевшего  на  белом  камзоле,  всякий  мог  без  труда
признать в нем валькинга по  широкому  плоскому  лицу  и  ястребиному  носу.
Остановившись у подножия трона, он отдал поклон и, не  глядя  ни  влево,  ни
вправо, громко и отчетливо проговорил:
   -  Властелин  Салмонессы!  Меня  прислал  мой  повелитель,   граф   Вальк
Бриельский, владыка Ос Эригу и, с санкции Совета, представитель  Империи  во
всех провинциях Дейларны. Мне поручено передать тебе следующее. Ввиду своего
положения в Империи мой повелитель граф не считает возможным, чтобы некто, к
ней отнюдь не принадлежащий, присваивал себе сюзеренитет и право творить суд
во вверенных ему странах, объясняя  эти  права  единственно  так  называемой
Привилегией Мариолы или другими документами,  давно  утратившими  силу.  Мой
повелитель поступает и впредь собирается поступать с Мариаполем так, как сам
сочтет нужным. Тебе же следует немедленно отозвать и войска,  и  всех  своих
разбойников  из  Марскхауна  и  иных  мест  в  пределах  Дейларны,  а  также
возместить  причиненный  убыток,  размеры  которого   предстоит   установить
Верховному Суду в Стассии и, в  завершение,  выдать  предателя  и  изменника
Рогея из Мариолы, а также прочих, ныне в твоем городе пребывающих.
   Губы герцога скривились в усмешке:
   - А не  надлежит  мне  явиться  в  Бриеллу  с  кольцом  в  носу  и  лично
засвидетельствовать мое почтение графу?
   Огромный зал так и взорвался издевательским  хохотом,  но  лицо  герольда
осталось бесстрастным. Его голос перекрыл шум:
   - Властелин Салмонессы, каков будет твой ответ?
   - А вот каков! - герцог Роджер наклонился с трона вперед,  приподнялся  и
плюнул. Плевок оставил  мокрое  пятно  на  белом  плаще.  Вновь  послышалось
улюлюкание и смех, герольд же переломил свой белый жезл  и  швырнул  обломки
под ноги герцогу, крикнув:
   - Это война!.. - И лишь Эйрар,  да,  может,  еще  некоторые  подле  него,
слышали, как, стиснув обеими  руками  край  испоганенного  плаща,  посланник
добавил:
   - Мой плащ посерел, но он станет алым, когда его выполощут в твоей крови,
Салм!..

11. САЛМОНЕССА. ГЕРЦОГ СТРОИТ ПЛАНЫ

   Разбуженный среди ночи,  Эйрар  по  старой  охотничьей  привычке  остался
лежать неподвижно, пытаясь понять, что же его разбудило. Потом вновь  ощутил
прикосновение чьего-то пальца к шее под ухом.
   - Что случилось? - спросил он шепотом. Спустил  ноги  с  постели  и  сел,
натягивая на плечи одеяло, ибо в комнате было  зябко.  В  мерцании  звезд  и
пепельном  отблеске  луны,  светившей  мимо  окна,  возник  острый   профиль
мариоланца. Эйрар повторил тихо:
   - Что случилось, Рогей?
   Охотник хмыкнул вполголоса:
   - Нет, как тебе все это нравится?.. - И взмахом руки изобразил пародию на
придворный поклон. - Его вельможная светлость... надушенные придворные... ты
заметил, с каким презрением смотрят они на карренских Воевод? А ведь по всей
справедливости это им бы вести нас в бой, не ему. Ох, сомневаюсь  я  что-то,
чтобы его светлость умел хоть как следует расставить войска, я не говорю  уж
- сражаться...
   - Я всегда считал, что их пятеро,  -  задумался  Эйрар,  вспоминая  день,
когда прибыли карренские корабли и наемники проскакали по улицам в  нарядных
сверкающих латах, со шлемами, позвякивающими у поясов,  а  позади  двигались
конные латники, и народ приветствовал Воевод громкими  криками,  радуясь  их
воинственному виду и  изумляясь  врожденным  седым  прядям  на  черноволосых
макушках, по которым их и называли Звездными Воеводами.
   Рогей снова хмыкнул из темноты.
   - Ты что, вправду не знал? Их матушка дважды рожала тройню, и младшенькой
была девочка - Эвадне. Она  называет  себя  Эвандером  и  всюду  следует  за
братьями, разве что в бой они ее все-таки с  собой  не  берут.  Должен  тебе
сообщить, кстати, что твой Эрб обо всем пронюхал прежде тебя и уже ходит  за
ней хвостом... издали, понимаешь ли, обожает.  С  другой  стороны,  не  тебе
выяснять, кто там еще прячет девчонку, у тебя ведь у самого рыльце в пуху.
   - Кто тебе рассказал?!..
   - Тс-с! Не так громко. Незачем, чтобы об этом болтали. А насчет того, кто
мне рассказал - пожалуйста: Альсид-карренец и  еще  барон  Базали  из...  не
помню, откуда. Да, дружище, весь двор потешается,  глядя,  какие  влюбленные
взгляды ты бросаешь на стрельбище на этого якобы рыбака. Между прочим,  если
тебе интересно - не думаю я, чтобы тебе удалось сделать стоящих лучников  из
этих парней. Руку они, может, и набьют, но, поверь мне, дойдет дело до боя -
мигом все позабудут.
   - Я... - пробормотал Эйрар растерянно. - Я не думал...
   - Брось, милый мой. И послушай совета - избавляйся-ка ты поскорее от этой
своей вастманстедской девической скромности.  Не  то  они  здесь  перестанут
верить в твое благородное происхождение. Здесь все балуются любовью, один ты
помираешь от застенчивости. Посмотри на Урданеццу и даму Ирену, на  карренца
Альсандера и Далмонею... а хоть и на меня, я ведь тоже лелею кое-какие планы
на случай, если его светлости вдруг опостылеет госпожа Мелина...  я  слыхал,
он  уже  поглядывает  в  сторону,  да.  Ты  же  у  нас  прямо  в  священника
превратился. Пойми наконец: нам осталась  всего  неделя  на  ахи,  вздохи  и
прочее угождение дамам, а потом мы уйдем драться и, вполне может быть, назад
не вернемся. Но вообще-то я к тебе не за этим пришел.
   Эйрар предостерегающе положил руку ему на колено, заслышав шорох в  углу.
Но нет, это была всего лишь крыса. И  Рогей  продолжал  -  впрочем,  понизив
голос до шепота:
   - Я вот все думаю: что в самом деле у герцога на  уме?..  Я  надеюсь,  ты
понимаешь, что он согласился держать тебя за  дворянина  только  ради  того,
чтобы наложить лапу на Джентебби?
   - Но моя мама...
   - Твоя вастманстедская мама? Ой, уморил! - Однако Рогей не засмеялся. Да,
парень, могучие у тебя доводы. Я еще понял бы, если бы речь шла  об  отце...
Скажи-ка лучше, чем, по-твоему, он привязал к себе Воевод?
   - Так ведь ты сам... и Альсандер с графиней Далмонеей...
   - Ну да, и Альсид с этой миктонской девкой, которую он чуть не на  колени
себе за обедом сажает. Все верно, любимая забава, - но ведь они наемники, не
забывай. А герцог-то наш на самом деле нищ, как языческий  пророк,  Вальк  в
Мариаполе мошну у него с пояса срезал, вот  оно  что.  Так  почему  же  наши
заморские пташки смирно сидят на насесте и не думают улетать?
   Эйрар молчал, не в силах придумать разумный  ответ.  И  Рогей  продолжал,
жестикулируя с такой яростью, что соломенный тюфяк под ними заходил ходуном:
   - Сказать тебе, чем все  это  пахнет?  Изменой,  вот  чем!  Иначе  зачем,
по-твоему, он тянет кота  за  хвост  вместо  того,  чтобы  выступить  против
Ванетт-Миллепига? Чего ждет - чтобы Рыжий Барон стянул к границе  войска  со
всей страны? Почему не спешит  созывать  салмонесских  вассалов?  Ты,  может
быть, скажешь - как так, весь город полон войск? Ха, послушать  Мелину,  так
это едва-едва четверть обычного войска. Она-то уж знает, что  к  чему,  ведь
еще ни солдата не прибыло из Дейдеи... это крупное баронство  в  горах,  там
правит ее отец.
   Эйрар нерешительно пробормотал, что все могло быть и не  связано  одно  с
другим, что герцог, скорее всего, как раз и собирал  силы  для  решительного
сражения... куда там! Рогей несся неудержимо, точно лосось на  нерест  через
речные пороги:
   - Роджер - изменник! Надумал стакнуться с Вальком и вместе обрушиться  на
Двенадцатиградье или на Ос Эригу. А мы, как всегда, попадем между молотом  и
наковальней!
   - Что же нам теперь делать? - спросил Эйрар. - Бежать?..
   - Пожалуй... если бы удалось как-нибудь  перепрыгнуть  всю  эту  пропасть
запертых ворот... и если бы я мог бросить на произвол  судьбы  пятьсот  моих
мариоланских изгнанников. Погоди! А не мог бы ты навести  на  герцога  чары?
Чтобы он исполнил обещанное, а?
   - Такого заклинания не существует, - сказал Эйрар.  -  Но  даже  если  бы
существовало, я предпочел бы не связываться. Эти  дела...  мужество  у  меня
отнимают.
   - А у Дейларны отнимают свободу, пока ты ломаешься!  Слушай,  ну  неужели
нет заклятий, чтобы покорить чью-то волю своей? Я слыхал - есть!
   Эйрар проговорил медленно, вспоминая подчиняющие чары и то, как отец учил
его ими пользоваться:
   - Есть... только действуют  они  недолго...  и  околдованный  нипочем  не
станет  ничего  делать,  если  ему  самому  не  приходилось  уже  над   этим
задумываться... да, и еще нужно что-нибудь от того человека. Ну там,  ноготь
состриженный или я не знаю...
   - И все? Так за этим дело не станет.  Стало  быть,  решено:  если  Роджер
вправду выйдет предателем, ты заставишь его явиться, куда я укажу. А там  уж
мои мариоланцы найдут, о чем потолковать с ним накоротке...
   Он стиснул руку Эйрара в своей и исчез, не  тратя  времени  на  прощание.
Дверь бесшумно приоткрылась - полоска слабого света проникла извне - и вновь
закрылась за ним. Эйрар вытянулся под  одеялом,  раздумывая,  достаточно  ли
основательны были пылкие доводы Рогея, чтобы впрямь  заподозрить  герцога  в
измене. И если да,  то  действительно  ли  судьба  не  оставила  им  никаких
средств, кроме колдовских? Тем,  кто  мало  смыслит  в  магии,  она  кажется
панацеей от всех бед. Но кому станет легче, если герцога, пусть даже в самом
деле предателя, схватят мариоланцы и после пыток убьют?..
   С тем он и уснул.
   На другой день в полях за городом должен был пройти смотр войск, во время
которого герцог собирался давать указания полководцам.
   Его светлость сидел на коне  на  пригорке  неподалеку  от  речных  ворот;
циклопические стены высились у  него  за  спиной,  вокруг  стояли  вельможи.
Столпы Салмонессы должны были первыми пройти мимо него и встать по сторонам,
как положено телохранителям. Эйрар, ожидавший  со  своими  людьми  на  улице
Азага, видел,  как  они  шли.  Ничего  не  скажешь,  зрелище  было  поистине
впечатляющее: хвостатые  шлемы,  смыкавшиеся  с  отполированными  до  блеска
наплечниками, щиты на левой руке и размеренный клич: "Эй-я! Эй-я!.."
   Эйрар  поискал  глазами  Гитону,  думая  сказать  ей  что-нибудь   насчет
Бритоголовых и, может, снова услышать в ответ ее голосок... но  нет  -  она,
как обычно, пряталась далеко за  спинами  рыбаков,  с  трудом  узнаваемая  в
солдатской одежде... Чьи-то пальцы легли на его локоть, и Висто тихо позвал:
   - Господин Эйрар...
   - Что, Висто? Что-то случилось?
   - Нет пока, но может случиться. Мне бы поговорить с тобой, господин...
   - Ну так говори!
   - Не здесь и не теперь. Дело-то больно непростое, господин.
   Эйрар с досадой подумал, что после смотра наверняка  будет  пир,  и  ведь
нипочем не отвертишься - этикет есть этикет. Он сказал:
   - Хорошо. Давай ночью, когда  все  разойдутся.  Где  я  живу,  знаешь?  В
северной круглой башне верхнего этажа, на третьем этаже.
   - Кто же меня туда пустит? Там стража повсюду... только и  следят,  чтобы
мы, черная кость, вам, дворянам, не докучали.
   - С этим, - сказал Эйрар, - ничего не поделаешь, раз уж мы хотим  от  них
помощи. Вот что! Помнишь тот дикарский лук, что  Стин  Сопливый  вчера  всем
показывал? Захвати-ка его с собой и наплети  чего-нибудь  страже  -  мол,  с
поручением...
   Мимо них по главной улице с боевым кличем  шагали  к  воротам  изгнанники
Мариолы, в ржавых кольчугах, не слишком ровно построенные и довольно  пестро
вооруженные. Потрепанное войско, изведавшее разгром и бегство через болота -
но все, как один, рослые парни  и  решительные  на  вид,  более  пяти  сотен
числом. Рыбаки  Джентебби  двинулись  следом  за  ними,  потом  -  городское
ополчение Салмонессы и наконец - баронская  конница:  рыцари,  оруженосцы  и
тяжелая кавалерия, закованная в лязгающую сталь.
   Когда все они, салютуя, прошествовали мимо герцога, он спешился и  собрал
военный совет прямо на холме, под серыми облаками, плывшими над головой.
   - Господа и дворяне! - начал он своим тонким голосом, чертя на земле план
концом меча, вдетого в ножны. - Все вы знаете -  должны,  по  крайней  мере,
знать, - что через наши болота в Мариолу ведут всего две дороги. Одна -  та,
что я сейчас нарисовал - тянется к устью Виверриды и далее берегом. Другая -
по дамбе, вот так, и за болотами сворачивает на север, к Марскхауну, а потом
снова на юг и соединяется с главной прибрежной дорогой. Валькинги  наверняка
ждут, что мы направимся берегом, потому что дамба узка  и  не  предназначена
для передвижения войск. Кроме того,  тамошний  наместник  сеньор  Мораэ  нам
докладывает  со  слов  болотных  охотников,  что  виконт  Изелэ   со   своей
полутерцией уже следит за прибрежной дорогой, а у выхода с дамбы держит лишь
разъезды легкой кавалерии. Теперь собственно о нашем  замысле.  Мы  выступим
через неделю и  двинемся  дамбой,  откуда  нас  не  ждут,  и  таким  образом
совершенно их одурачим. Тебе же, Базали, мы поручаем отправиться южным путем
и теребить Изелэ, чтобы ему некогда было особо вертеть головой, пока  мы  не
навалимся с тыла. Все!
   Герцог Роджер кончил речь и гордо оглядывался, привычно ожидая похвал.  И
похвалы в самом деле посыпались со всех сторон - от восхищенного  шепота  до
восторженных кликов. Но один из карренских Воевод все же спросил:
   - Для чего ждать целую неделю? Вот оно, войско, снаряженное и  готовое...
почему не прямо сейчас?
   Салмонесский Бастард поднял  вверх  палец,  полные  губы  раздвинулись  в
хитрой усмешке:
   - А как ты думаешь, милый мой, с кем мы вознамерились драться?  С  Изелэ?
Нет, Изелэ - слишком мелкая рыбешка. Я  хочу  свернуть  шею  Рыжему  Барону!
Самому Ванетт-Миллепигу! Вы, надеюсь, не против, судари мои дейлкарлы?
   Он глядел на Эйрара, Рогея и еще одного-двух уроженцев Дейларны,  которых
сочли достойными присутствовать здесь. И, дождавшись от каждого  кивка  либо
одобрительного ворчания, продолжал:
   - Так вот, судари мои, наши шпионы доносят, что означенный барон во главе
полной терции лишь сегодня выступил из Мариолы. И  куда  же?  Несомненно,  в
Марскхаун, ибо город восстал, просится под нашу руку и уже поднимает знамена
с дельфином и башней. Ванетт-Миллепиг спешит расправиться  с  мятежниками...
он, похоже, большой любитель расправ, этот ваш Рыжий Барон. Через неделю  он
встанет лагерем у городских стен. Вот тут-то мы и свалимся на него с  дамбы,
на него и  на  Изелэ,  и  раздавим  обе  их  терции.  Пока  к  ним  подойдет
подкрепление  из  Бриеллы,  восстанет  вся  Хестинга.  Между   тем   к   нам
присоединится Дейдеи и прочие бароны Северной Салмонессы. Кто тогда  посмеет
встать у нас на пути?.. Итак, вы, сеньор Урданецца, поведете передовой отряд
и примете командование правым флангом,  где  будет  сосредоточена  рыцарская
кавалерия. Карренские латники вас поддержат, и, мы думаем, исход боя  скорее
всего решит именно ваше крыло. Легкая кавалерия - пустяк, сомните ее. Так...
за карренцами пойдут  Джентебби  и  Мариола.  Сеньоры  Эйрар  и  Рогей!  Вам
поручается разогнать остатки кавалерии и всех этих жалких крестьян,  которых
валькинги называют своими  "союзниками".  Мы  же  сами  пойдем  со  Столпами
Салмонессы и городским ополчением и поможем  вам,  дорогой  Урданецца,  если
вдруг ваш первый натиск будет отбит. Если  же  все  пойдет  хорошо  -  сразу
повернем на юг,  на  Изелэ.  Таким  образом  мы  расколем  их  силы  надвое,
разгромим и растопчем. Что скажете, господа и дворяне?
   - Башня!.. - первым вскричал принц Урданецца.  Со  звоном  выхватил  меч,
сплошь покрытый золотой вязью - кажется, это были имена прежних  Богов  -  и
поцеловал рукоять, салютуя своему  государю.  Придворные  вновь  разразились
криками, салютуя  вслед  за  принцем.  Дейлкарлам  такой  обычай  был  чужд;
оглядываясь, Эйрар обратил внимание, что карренцы, пятеро Воевод,  отступили
чуть в сторону и что-то обсуждали между  собой,  стремительно  жестикулируя.
Герцог Роджер, как выяснилось, тоже это заметил.
   - Господа наемные предводители! - окликнул он резко. -  Вам  что,  не  по
нраву наш план?
   Один из Воевод обернулся:
   - Государь... следовало бы выслушать нашего брата Альсида. Он больше всех
смыслит в разных хитростях и засадах.  Точно  так  же,  как  Плейандеру  нет
равных при осаде крепостей, а Эвиду - в конной атаке...
   - Ну и где, - спросил герцог, - этот ваш Альсид?
   - Альсид,  ха-ха!  -  опередил  Воевод  какой-то  салмонесский  вельможа.
Остался во дворце обнимать свою миктонскую шлюху!..
   Герцог Роджер ничуть не разгневался.
   - Я вижу, - сказал он, - воистину лучше всего  рубить  дрова  собственным
топором. Что ж, вы выслушали наш план. Благородный Базали! Вы  отправляетесь
завтра.
   Герцог махнул музыкантам, дозволяя играть, и,  окруженный  Бритоголовыми,
милостиво разрешил кому-то  подержать  себе  стремя,  возглавляя  процессию,
двинувшуюся к городу. Эйрару невольно подумалось, что карренские Воеводы,  с
которыми не пожелали даже посоветоваться, наверняка были обижены. Но  вокруг
гремели трубы, гарцевали всадники, мерно восклицали Столпы... так  он  и  не
сумел ни с кем об этом переговорить. Даже к Рогею  не  удалось  пробиться  в
толкотне.
   А потом был пир. Салмонесский пир по полному этикету, со множеством  блюд
- гости лакомились ими, полулежа за столом на кушетках.  У  Эйрара  не  было
спутницы - волей-неволей пришлось соседствовать с дочкой  какого-то  мелкого
барона с гор на границе Хестинги. Она  была  сущей  дурнушкой,  так  что  до
самого конца пира ему ни разу не захотелось на нее даже взглянуть. Он  думал
о Висто, гадая, что все-таки тот собирался ему рассказать.
   Занятый своими мыслями, он заметил, однако, что подле герцога на  кушетке
впервые не было дамы...

12. НОЧЬ В САЛМОНЕССЕ

   Слегка одурманенный выпитым на пиру, Эйрар все-таки задремал и проснулся,
как от толчка, когда вагеец швырнул принесенный  лук  на  пол  его  комнаты,
возмущенно ругаясь:
   - Ну здесь и местечко! Люди одной крови не могут спокойно  встретиться  и
поговорить, надо еще разрешения спрашивать!..
   - Не злись, не стоит, - сказал Эйрар. -  Когда  надо  поколотить  свинью,
хватают любую палку, какая под руку попадет... А сдается мне, герцог  Роджер
- палка все-таки не из худших.
   - Все может быть. Если только эта палка не сломается да не проткнет  тебе
руку.
   Эйрар сел на постели, стараясь вытрясти из головы остатки  хмеля  и  сна.
Похоже, ему предстоял второй полночный разговор на ту же самую тему.  И  что
им всем не нравится в герцоге, особенно после сегодняшнего смотра?..
   - Ну что там еще?.. - спросил он устало.
   Прежде, чем ответить, Висто подозрительно оглядел все углы. Он  принес  с
собой маленький светильник - такие делали в  Филедии,  одном  из  Двенадцати
Городов, назывались они "хризмами". Язычок пламени освещал лицо Висто снизу,
бросая на лоб от бровей тени, напоминавшие крылья,  отчего  вид  у  молодого
рыбака был почти демонический.
   Он подошел к Эйрару вплотную:
   - Сперва  мне  придется  кое  о  чем  спросить  тебя,  господин.  Только,
пожалуйста, не сердись. Ты ведь любишь дочку старого Рудра?
   Эйрар почувствовал, как кровь прихлынула к лицу.  Он  не  смог  заставить
себя поглядеть Висто в глаза:
   - Выходит... мы с тобой соперники?
   - Да нет, что ты. Мы с ней просто выросли вместе и  долго  дружили...  но
ничего более.
   Настал его черед смущенно  умолкнуть.  Эйрар  попробовал  было  закрепить
преимущество:
   - Ты любишь другую?
   Висто беспокойно шевельнулся. Колеблющийся свет скрыл выражение лица.
   - Не то чтобы... но уж это мое дело. Я пришел сказать тебе: Гитоне грозит
опасность, которую только возлюбленный может от нее отвести.
   - Возлюбленный? Я?.. Да Гитона со мной едва здоровается, и то - один  раз
в день, по-воински!
   - Если сердится, - сказал Висто, - значит, не так уж ты  ей  безразличе