ась.
   - И тем не менее, вполне вероятно, что это была сущая правда. Уж не о том
ли вам поведали, что сестрица моя помолвлена с Вальком,  а  я  досталась  бы
Стенофону  Пермандосскому  -  если  бы  не  государь  Микалегон  и  не   меч
предводителя Эйрара?
   У рыцаря перехватило дыхание:
   - Ваше высочество, умоляю, не сочтите допросом... Вы же  знаете,  я  член
Совета, а стало быть, имею прямое касательство... Кому  могла  прийти  мысль
заключить подобные браки?
   Аргира пожала плечами:
   - Так решил Совет, когда Вальк посватался...  Такова  была  воля  баронов
Скроби и Сынов Колодца. И мой папа... мой папа...
   - Ваш батюшка достиг того почтенного возраста, когда  монарху  следует  в
полной мере опираться на тех, кому он так долго сам был опорой.
   -  Да...  я  помню,  приезжало  посольство,  его  возглавлял  рыжеволосый
вельможа с жестоким лицом: Ванне... Ванесс...
   - Ванетт-Миллепиг, нааросский Рыжий Барон! - сказал Рогей. Вернее,  почти
прорычал.
   - Да, да, я думаю, это был  именно  он.  Я  не  знаю  всех  подробностей,
господин Ладомир, но в  результате  моя  сестра  была  помолвлена,  а  мы  с
Аурарием посланы сопровождать ее.
   Рыцарь низко поклонился. Его лицо было лицом человека, у которого  из-под
ног с грохотом обрушился мир.
   - Мое почтение, принцесса... А вы, государь Микалегон, примите мою руку и
половину извинения - ибо за то, что касается наследного принца, извинений  я
не приношу. Впрочем, нам следует лишь исполнять свой  рыцарский  долг.  Если
сюзерен оказывается... недостоин... этот долг велит нам лишь утроить  усилия
по возвеличению Трона...
   - Я могу идти? - спросила Аргира.
   - Ваше высочество, вы вольны уйти или остаться, как пожелаете. На советах
подданных не может быть никаких тайн от членов императорского семейства... -
но когда принцесса вышла, рыцарь обратил к ним  лицо,  покрытое  смертельной
бледностью:
   - Господа, произошли серьезные и поистине страшные  вещи,  и  мне  трудно
сказать, что за всем этим кроется. О, зачем нет у меня крыльев гиппогрифа  -
вмиг умчаться за море и призвать к ответу лживых советников,  насоветовавших
погибель Империи!..
   - Господин Ладомир, - сказал Мелибоэ. - Вы не желаете верить в мою добрую
волю, так поверьте хоть сведениям, которые я  вам  хочу  сообщить.  Когда  я
последний раз был в Бриелле, это уже обсуждалось - я имею в  виду,  женитьбу
графа  Валька,  -  поскольку  его  ушей  коснулся  слух,   будто   имперское
престолонаследование вполне может перейти к женской  линии  -  при  таком-то
принце. Бордвин и еще немало членов валькинговского Совета были  против:  вы
же знаете, как крепко держится этот народ древних  обычаев,  не  допускающих
никакого  наследования   привилегий.   Мне   также   известно,   что   барон
Ванетт-Миллепиг специально обучался заклятиям, долженствующим подчинить  его
воле имперский Совет. А для Сынов  Колодца,  которые,  как  известно,  магии
неподвластны, готовилось иное, столь же верное средство: золото.  Вот  каков
был их план в то время, когда он стал мне известен. Им, правда, пришлось  на
некоторое время отложить всю затею из-за восстания в  Мариаполе  и  войны  с
Салмонессой...
   - Так ведь это измена! - сказал господин Ладомир. - Самая что ни на  есть
отвратительная  измена!  Хотя  чего  еще   ждать   от   валькингов?   Ничего
удивительного, что я не был призван в Стассию, когда это  обсуждалось...  Он
помял пальцами губу. - Не могу только понять,  отчего  нас  не  предупредили
представители Двенадцати Городов? Они всегда были дружны с народом Дейларны.
Неужели барону и их удалось опутать своим колдовством?
   Эвадне засмеялась лающим смехом:
   - Смердюки, провонявшие собачьим дерьмом!..
   А Эвименес добавил:
   - Знай, рыцарь, что, кроме филедийцев, которые равно ненавидят и  нас,  и
Дейларну, - Додекаполис не участвует больше в советах  Империи.  Там  теперь
всем заправляет Народная партия. Они пока еще признают Колодец - но  не  Дом
Аргименеса!
   - Вот как? Что ж, это в самом деле кое-что проясняет... но лишь в  части,
относящейся к  прошлому.  Что  нам  следует  предпринять?..  Признаться,  вы
повергли меня на обе лопатки. Я точно попал в иной, незнакомый мне мир...
   - Сударь, -  сказал  Альсандер.  -  Мы  собирались  зазимовать  здесь,  в
Скогаланге, чтобы тем временем ты и  Рогей  разведали  через  ваше  Железное
Кольцо, как там идет усобица между  валькингами  на  севере.  Дальнейших  же
планов мы покамест не строили, так как мнения наши тут  отчасти  расходятся.
Но мы с братьями по-прежнему убеждены, что с сынами Алого  Пика  не  сладить
иначе, как только опрокинув их  в  битве,  а  это  навряд  ли  возможно  без
рыцарской конницы  Двенадцатиградья.  Мы  предлагаем:  соберите  вооруженных
людей, сколько сможете, но в бой не вступайте, а  переправляйтесь  к  нам  в
Каррену. Колония дейлкарлов, живущих там, рада будет нас поддержать.  Скинем
проклятую смердюковскую власть - и вместе отправимся на  север,  на  великую
битву!
   - Славное предложение, - кивнул господин Ладомир. - Но какова цена? И кто
станет платить вашим рыцарям?
   - Кто говорит о плате? Это союз, - возразил  Альсандер,  но  даже  сквозь
загар и природную смуглость было видно, как он покраснел. Рыцарь  повернулся
к Рогею:
   - Ты согласен?
   - Никоим образом! Я считаю, надо поднимать лесных жителей Скогаланга.  Мы
захватим укрепления по всей провинции прежде, чем валькинги  сообразят,  что
Крылатый Волк вышел на охоту. А мы тем  часом  двинем  на  северо-восток,  в
Белоречье, отрежем им все пути к  югу,  расшевелим  Вастманстед  -  и  будем
сражаться в лесах, как король Аргименес в Серебряную Пору!
   - Ты только забыл, что перед нами  не  безалаберные  язычники,  но  люди,
посвятившие войне всю свою жизнь. Нет, без регулярного войска нам с ними  не
совладать, -  сказал  господин  Ладомир.  -  Друг  мой,  твой  план  -  план
мечтателя, нам  же  нужен  трезвый  стратег,  мыслящий  по-земному.  Есть  у
кого-нибудь более основательные  соображения?..  Хотя,  впрочем,  что  можно
придумать на месте, разве только вчерне... Так вы по-прежнему настаиваете на
том, чтобы держать совет в присутствии  чародея,  продавшего  своих  прежних
хозяев?..
   Воцарилось молчание.
   - Что до меня - да, - сказал Эйрар.
   - Куда молодой вождь, туда и я, - проворчал Микалегон.
   - И я, - кивнул Рогей.
   - Значит, во имя общего согласия кто-то должен уступить, и пусть это буду
я... хоть и сдается мне - добром это не кончится, - подытожил рыцарь, осенил
себя знаком истинной веры и вновь содрогнулся, как  если  бы  стылый  ветер,
влетевший снаружи, пробрал его до костей.
   Мелибоэ, после первой своей речи сидевший со скромно потупленным  взором,
вновь поднял голову.
   - Вы поступаете верно, господин рыцарь, - молвил он. - Я ведь знаю, о чем
вы думаете, хотя нипочем не скажете: если сейчас меня  выгнать  отсюда,  это
никакой выгоды вам не принесет, зато рассорить  может  со  многими...  Но  к
делу. Я смотрю, все вы топчетесь вокруг да около самого главного, а  именно:
предполагаемый брак свяжет Валька с Империей - сделает ее Империей Валька. И
если это произойдет, с вами будет покончено. Чего доброго, он отравит  самый
Колодец, как уже отравил немало жизней, закрывая лицеи, сгоняя  непосильными
налогами с земли крестьян Вастманстеда...  сажая  рабов  за  ткацкие  станки
Мариаполя. Вы  правы,  господин  рыцарь,  еще  и  в  том,  что  вам  следует
немедленно  отправиться  в   Стассию,   созвать   полный   Совет,   прогнать
околдованных и подкупленных и отменить указ о столь беззаконной помолвке. Но
в одном вы все-таки ошибаетесь; все пропало  также  и  в  том  случае,  если
угаснет боевой дух вот этих юных вождей Дейларны. Случись это  -  и  недалек
день, когда воины Алого Пика ворвутся в императорский дворец в Стассии...  И
вот вам еще совет: станете обдумывать, как вести войну прислушайтесь к вождю
Эйрару. Я гадал о его будущем и утверждаю  -  второго  такого  счастливчика,
особенно по части сражений, вам не найти.
   Господин Ладомир пристально глянул из-под полуприкрытых век:
   - Я смотрю, вы просто замечательно спелись... Вероятно, юный вождь, у вас
есть уже план?
   Эйрар залился румянцем:
   - Пока еще нет... Да и откуда  бы?  Мы  еще  слишком  мало  знаем,  чтобы
строить какие-то планы. Только то, что после сожжения кораблей в.  Медвежьем
фиорде наши враги не могут больше передвигаться морем. А значит, на островах
Джентебби можно устроить твердыню, подобную Ос Эригу. Оттуда  можно  держать
связь с Карреной на юге, Стассией на западе и Дейларной на севере...
   Возражать никто не стал, только Эрб заметил:
   - Должно быть, проклятый Бордвин здорово-таки причесал острова...
   Итак, решено было ожидать весны в Скогаланге, с тем, что один из кораблей
без промедления отвезет господина Ладомира в Стассию. Когда  все  поднялись,
Мелибоэ отозвал Эйрара в сторонку - перекинуться словечком наедине.
   - Юноша, - сказал он. - Я лучше тебя самого знаю, что твой так называемый
план - никакой не план, просто отговорка на время, пока  судьба  не  выносит
плод. Что ж, неплохо, неплохо; но страшись Джентебби!
   Эйрар так и не понял, что же имел в виду маг. Ничего не поняла и  Аргира,
когда он ей рассказал. Они сидели вдвоем у огня в лесном домике среди холмов
Скогаланга, потягивая сидр, а по комнате разносился чудесный запах жарящихся
каштанов. Аурия в тот день уехала с карренцем  Альсандером:  этот  последний
проводил с ней немало времени под тем предлогом,  что  принцессе  был  нужен
телохранитель и страж, и, по общему мнению, сделался ее кавалером.  Впрочем,
стояла зима, и было решительно нечего делать, кроме как охотиться на  оленей
да ожидать вестей с севера.
   - Счастливый ты, Эйрар, - сказала серебряная принцесса. - Все любят  тебя
просто за то, что ты... вот  такой.  У  нас,  при  дворе,  когда  кто-нибудь
предлагает дружбу, сразу начинают думать: "А что ему нужно?"
   - Быть может, и тут то же самое, - ответил он. - Хотя я, например,  очень
мало что мог бы предложить...
   - О, нет, не скромничай, вовсе не мало. Господин Ладомир говорит, у  тебя
светлая голова на советах, а уж когда доходит до битвы... ведь и у меня есть
повод благодарить тебя - за Стенофона... Может статься, твой волшебник  тоже
потребует от тебя кое-чего... и скорей, чем ты думаешь. Но  до  тех  пор  ты
успеешь понять - как мы  поняли,  живя  во  дворце  -  что  дружба  от  века
сталкивается с дружбой и желание с желанием. Подарить одному значит отказать
другому...
   - А любовь? - спросил он. - Любовь - тоже такой дар?
   - Следует ли нам с тобой говорить об этом сейчас...
   - О чем же еще я могу говорить, сидя здесь рядом с тобой?
   -  А  что  тебе  сидеть   здесь   со   мной?   Иди   беседуй   со   своим
приятелем-чародеем. Он умеет гадать, защищать  от  неведомых  сил,  отводить
Хохочущий Ужас. Может, он даже расскажет тебе, что за  злая  судьба  ожидает
тебя на Джентебби!..
   "Она нынче в дурном настроении, - сказал он себе. - Это пройдет. Или... а
вдруг кто-то рассказал ей про меня и про Гитону?.."

34. ВОЗВРАЩЕНИЕ С МОРЯ

   Вот так, в ожидании новостей, и проходила  зима.  С  севера  вестей  было
немного - разве только о том, что огромное войско валькингов расположилось в
Большом Лектисе и бурно обсуждало  вопрос:  кому  теперь  быть  полководцем?
Рудокопы Короша голодали и злились,  потому  что  валькинги  заняли  города,
снабжавшие их провиантом.  Поговаривали,  будто  кто-то  из  них  подался  к
миктонцам и вместе с ними ел всякую дрянь. Потом Черный Галлиль  передал  из
Вастманстеда, что барон Ванетт-Миллепиг убыл на север по большаку,  ведущему
вдоль Наара, прихватив с собой шесть деций своей  терции,  причем  произошло
это в Месяце Аиста, то есть примерно  тогда  же,  когда  их  маленький  флот
прибыл в Хейр. Похоже, Рыжий Барон примеривался к полководческому жезлу...
   А в Скогаланге обитал добрый народ. Густой лес  надежно  укрывал  его  от
врагов и дарил орехи и фрукты в таком изобилии, что орехами откармливали  на
сало знаменитых местных свиней. Валькингам невелика была корысть с подобного
края -  вот  почему  среди  всех  провинций  Дейларны  Скогаланг  подвергся,
пожалуй, наименьшему гнету. И тем не менее, у скогалангских  парней  желваки
выступали на скулах, а кулаки сжимались сами  собой,  когда  Рогей  вновь  и
вновь рассказывал о случившемся в  Мариаполе.  Тут  и  там  люди  складывали
котомки и шли в Хейр - якобы в гости, на самом же деле участвовать  в  войне
за свободу Дейларны. Лесные охотники,  без  промаха  бившие  в  цель,  легко
делались воинами. Когда весна вступила в полную силу и снег  начал  сходить,
их собралось столько, что войско с трудом  уместилось  бы  на  всех  четырех
кораблях.
   Беда только, о господине Ладомире  Ладомирсоне  по-прежнему  не  было  ни
слуху, ни духу. Не вернулся и корабль,  увезший  его  за  море,  -  пришлось
грузиться на маленькие рыболовецкие суда, стоявшие в  гавани  Хейра.  Правду
сказать,  рыбаков  в  Скогаланге  было  немного  -  здесь  больше   привыкли
пользоваться услугами Джентебби, - но те суденышки, что все же нашлись, были
отданы с радостью. Странный получился боевой флот, что  говорить!  И  притом
надо было выделить места для женщин, для принцесс - золотой и серебряной,  -
для женоподобного принца Аурария и для их слуг. Вдобавок  ко  всему,  войско
Эйрара зиму напролет одолевала любовная лихорадка. Воины  женились  один  за
другим. Даже карренские латники влюблялись в лесных красавиц  и  нипочем  не
собирались с ними разлучаться.
   - Вот пример того, как тянутся друг к  другу  противоположности!  сказала
принцесса Аурия, на что волшебник Мелибоэ возразил:
   - Это, ваше  высочество,  всего  лишь  жизнь,  не  изведавшая  совместных
трудностей и совместных трудов. Уверяю вас, две трети нынешних союзов еще до
конца лета растают, как снег под солнцем.
   Принцесса весьма рассердилась и не разговаривала  с  философом  день  или
два.
   Они отплыли из Хейра погожим днем  в  начале  весны,  когда  прошлогодние
одеяния сосен вдруг начали казаться поношенными. Корабли обогнули мыс Шета с
его острыми  сторожевыми  скалами,  над  которыми  проплывали  легкие  белые
облачка. К вечеру облачка начали набухать, ветер заметно посвежел, поднялась
качка. Лавировать было трудно, но наконец широкие мысы  внешнего  Скогаланга
остались за кормой. Корабли повернули и пошли по ветру, который тем временем
все усиливался и заходил к югу. Он  упорно  гнал  флотилию  к  устью  Наара:
нечего было и думать о том, чтобы держать курс на Джентебби. Долговязый  Эрб
вконец осунулся, стоя на руле: он-то уже надеялся вскоре снова повидать свои
острова... Поздно вечером, в меркнущем свете заката, они подошли  к  другому
паруснику для короткого совещания. Решено было убрать паруса и лечь в дрейф,
а малым судам - выстроиться  в  связку  на  одном  длинном  канате,  который
спустят с кормы корабля. Это защитит их, а  сами  они  станут  чем-то  вроде
плавучего якоря и не позволят паруснику опасно приблизиться к берегу.
   Пришлось немало повозиться, прежде чем удалось воплотить эту затею.
   - Нет ли у тебя заклятия, чтобы унять шторм? - обратился к  Мелибоэ  один
из моряков. Тот ответил:
   - Если бы я мог унять его, я был бы не чародеем, но Богом!
   Последовала беспокойная и  почти  бессонная  ночь.  А  за  нею  столь  же
безрадостный рассвет. По левому борту нырял и раскачивался второй корабль  и
при нем связка утлых рыбацких суденышек, на одном из  которых  была  сломана
мачта, а в борту зияла дыра. Видно,  там  что-то  случилось.  А  впереди  по
правому  борту  свинцово-серые  волны  с  грохотом  разбивались  обо  что-то
невидимое, вздымая  тучи  белоснежной  пены.  Эйрар  вцепился  в  фальшборт,
внимательно вглядываясь.
   - Наше счастье, вождь, что мы не прошли на юг и не угодили в объятия этих
белых красоток! - мрачно пошутил кто-то из вольных рыбаков.  -  Там  смерть!
Это знаменитые рифы в устье Наара!
   Да, милосердная судьба в  самом  деле  отвела  от  них  весьма  печальную
участь. И все равно пришлось им  несладко  -  весь  день  корабли  и  шлюпки
дрейфовали с голыми мачтами, стеная под ударами волн. На "Драгге"  появилась
течь. Все, кого  еще  не  свалила  морская  болезнь,  встали  к  помпам  или
вычерпывали воду ведерками. Эйрар видел, как  с  одного  из  рыбацких  судов
унесло человека. Он пропал в  волнах,  успев  только  вскрикнуть.  Брошенная
веревка оказалась слишком коротка...
   И Эйрар, казалось бы, привыкший к опасностям, почувствовал себя  неуютно.
Нынче они рисковали и даже жертвовали собой  не  по  доброй  воле,  не  ради
своего дела - слепой случай грозил отнять  у  них  жизнь.  "Вот  вопрос  для
философа Мелибоэ!" - подумалось ему  к  исходу  второй  бессонной  ночи.  Но
Мелибоэ  лежал  пластом,  изнемогая  от  качки,  и  Эйрар  попробовал   было
разобраться сам, без его помощи. Однако условия для размышлений были слишком
уж неподходящими.  Ревел  ветер,  волны  перехлестывали  через  борта,  люди
сновали с ведерками и хлопотали у помп в неверных бликах светильников...
   К утру, мокрые, с запавшими глазами, голодные (при такой качке  никто  не
решался разжечь огонь в очажке), люди едва держались  на  ногах.  Тут  Эйрар
заметил, что  корабль  стал  как-то  странновато  качаться,  и  встревоженно
поспешил к Эрбу:
   - Никак новая беда?..
   - Нет! - ответил вконец измученный Эрб. - Наоборот, вождь,  добрый  знак!
Видно, нас затащило туда, где морские волны сталкиваются с  течением  Наара.
Может, даже удастся  укрыться  за  западным  мысом,  хотя  до  него,  верно,
неблизко...
   С рассветом выяснилось, что Эрб не  ошибся.  Далеко-далеко,  у  северного
края небес, засинела гора Спанхавид  -  уж  ее-то  трудно  было  с  чем-либо
спутать.  Да  и  рассвет  показался  людям  чуть  более  ясным,  нежели  два
предыдущих. Тучи начали рваться, а ветру, похоже, надоело  трепать  упрямые,
так и не сдавшиеся корабли. Он все больше отходил к югу, и вот  наконец  Эрб
решился поднять паруса. Это было сделано,  и  оживший  "Драгг"  вновь  начал
слушаться руля, хоть и мешали рыбацкие лодки, качавшиеся за  кормой.  Однако
мало-помалу они начали удаляться  от  рифов  и  скал,  таившихся  в  море  у
подножия Спанхавида. Герцог Микалегон, управлявший  вторым  кораблем,  вновь
блеснул мореходным искусством: там была сломана  одна  из  мачт,  но  паруса
все-таки поставили. Двум кораблям удалось даже  сблизиться,  и  предводители
перекинулись словом. Решение было единодушным:
   - "Драгг" течет,  рыбацкие  суда  сильно  потрепаны,  ветер  южный  -  до
Джентебби нам не добраться. Поднимемся по Наару  да  испытаем-ка  счастья  в
Нааросе!
   Флотилия двинулась к устью реки.  Течение  могучего  Наара  чувствовалось
далеко в море. Когда оно немного пригладило неистовые  волны,  скогалангские
лодки оставили канаты и подняли крохотные паруса. Впереди, на высокой скале,
уже ясно виднелась нааросская цитадель. Две принцессы вышли на палубу.
   - Какие вы прекрасные моряки:  справились  с  таким  штормом,  -  сказала
Аргира.
   - Когда наконец принесут горячую пищу? - спросила Аурия.  -  От  холодной
недолго нажить расстройство желудка...
   Теперь корабли двигались быстро: им приходилось идти  не  столько  против
течения Наара, сколько поперек, потому что при устье он круто сворачивает на
запад, огибая подножие горы. Тот берег Наара, где высится Спанхавид, скалист
и опасен, зато на другом, ниже Наароса  всего  несколько  бухт.  Обменявшись
мнениями, корабельщики направили суда в тихую  прибрежную  воду  и  спустили
паруса, укрываясь от лишних глаз за деревьями. Но едва  только  вожди  стали
советоваться, как все  сомнения  разрешились  сами  собой:  сверху  по  реке
приползло сторожевое судно, похожее  на  водяного  клопа.  Алый  треугольник
трепетал над его кормой.
   Часть катапульт на парусниках разбило волнами, на уцелевших жильные  тя