отправлялся в путь.
   - Неплохо идут дела у барона, покуда ему никто не мешает, - кивнул он  на
строительство. - Посмотрим, как запоет Катинэ, когда его люди  притомятся  и
оголодают - а уж об этом мы позаботимся!
   Эйрар как раз думал, для чего бы могли быть предназначены груды бревен на
строящемся мосту. Для осадных орудий их было, по его понятию, многовато.
   - Счастливо тебе, - сказал он мариоланцу.
   Потом он спустился во  внутренний  двор,  надеясь  застать  там  если  не
Аргиру, так Мелибоэ, которого он тоже не видел с той ночи, когда над  Кубком
Войны звучали обеты. Но вместо них он натолкнулся на  Аурария,  гулявшего  в
обществе одного из своих борцов - кажется, Балиньяна. Похоже, и принц, и его
спутник пребывали в дурном расположении духа:  вслед  за  хозяином  Балиньян
едва кивнул головой, отвечая на  приветствие  Эйрара,  и  отвернулся.  Юноша
хотел удалиться, не ввязываясь в разговор. Принц вроде  собирался  поступить
так же, потом все-таки обернулся и медовым голосом произнес:
   -  Эльварсон,  тебе  незачем  стыдиться  клятвы,  которую  ты  дал.   Для
императорского Дома нет ничего оскорбительного в  подобных  знаках  любви...
хотя ты  в  ту  ночь,  конечно,  несколько  заболтался.  Говорят,  будто  ты
дворянин, имеющий герб - и все-таки  негоже  трепать  попусту  ничьи  имена,
кроме вражеских. Людям благородных кровей надлежит причинять боль лишь  тем,
кого они ненавидят.
   - Умоляю, примите мои извинения, - ответил Эйрар.  -  Ибо,  мне  кажется,
ваша сестра стала меня избегать...
   - Ты забыл добавить: "ваше высочество", - сказал принц. - А извинений  не
требуется. Наша сестрица полностью на твоей стороне и, верно, сама  тебе  об
этом поведает... хотя она и привержена  цветам  суровым  и  тусклым,  словно
какая-нибудь крестьянка с холмов Скроби.  Да,  она  предпочитает  привлекать
внимание иными путями. Она  уже  говорила  тебе  о  своем  намерении  скорее
умереть, нежели выйти замуж за Стенофона? Ага, вижу, что  говорила.  Что  ж,
берегись, ты произнес весьма опасный обет. Поистине, мы страшимся за тебя!..
   И он засмеялся - тонко, визгливо. Эйрар молчал, не зная, как отвечать.
   - Впрочем, не отчаивайся, - продолжал принц. - Нашу  сестрицу  при  дворе
никто не принимает всерьез - в том числе даже  и  она  сама...  Скажи,  тебя
устроили подобающим образом? Нам, к примеру, предоставлены совсем не  плохие
апартаменты и  услужение,  соответствующие  нашему  рангу.  Там  нашлось  бы
местечко и для наших друзей... Мы  не  позабудем  гостеприимства  герцога  и
однажды замолвим за него слово: когда его станут  вешать,  мы  распорядимся,
чтобы палачу подали шелковую веревку...
   - Спасибо, ваше высочество, я хорошо устроен и  ни  в  чем  не  нуждаюсь,
ответствовал Эйрар, и на этом разговор прекратился.
   Дни потянулись за днями. Однажды с юга пришло маленькое судно и доставило
новости с островов Джентебби.  Бордвин  Дикий  Клык  сам  прибыл  на  Вагей,
отметил хартию, перебил непокорных и занялся возведением замка...
   Валькинги за стенами  продолжали  упорно  трудиться.  Им  еще  предстояло
строить и строить, но груженые повозки знай подъезжали, и люди  в  крепости,
вынужденные молча наблюдать это, сделались раздражительны.
   - Вся штука в том, - сказал как-то Альсандер, - чтобы выучиться терпеливо
ждать подходящего случая. На этом зиждется все воинское искусство, о  победе
я уж не говорю...
   Дело было вечером; умница Плейандер тотчас отставил кружку эля и высказал
осенившую его мысль:
   -  Надо  выстроить  большую  метательную  машину,   чтобы   била   дальше
валькинговских катапульт. Пусть-ка попляшут!
   Герцог  Микалегон  немедля  распорядился  послать  несколько  человек  на
лесистый северный берег за подходящими бревнами. Однако Эйрар  услышал,  как
Звездный Воевода наклонился к Эвадне и сказал ей вполголоса:
   - Не то чтобы я особенно верил в эту штуковину... пока  мы  с  ней  будем
возиться, дело успеет дойти до рукопашной. Однако пусть ребята попотеют: это
хотя бы займет их, ведь при осаде самое скверное  -  сидеть  и  ждать  сложа
руки...
   Эйрара очень  заинтересовали  подобные  соображения,  он  бы  с  радостью
послушал еще, но тут Эвадне заметила его любопытство и немедля спросила:
   - Ну и как продвигается твой  роман  с  императорской  киской?  Имел  уже
счастье погладить ее по шерстке? Да, таких бестолковых любовников,  как  ты,
девушкам остается только насиловать: иначе вы нипочем не догадаетесь, как  с
ними следует поступать...
   Она звонко расхохоталась, когда он залился мучительной краской  смущения.
Поспешно отведя глаза, он увидел, что  Мелибоэ  манил  его  пальцем,  желая,
должно быть, перемолвиться словечком наедине.
   В тот вечер старый волшебник рано поднялся из-за стола. Эйрар  последовал
за ним из продымленного зала советов на мощеный двор с его рядами домиков  у
подножия стен. Мелибоэ неторопливо прохаживался, заложив за спину руки,  под
усеянным звездным небом.
   - Юный мой господин, - сказал он Эйрару. - Покамест мне от  тебя  никакой
выгоды, одни сплошные заботы, и я  предвижу,  что  так  будет  и  впредь.  И
все-таки я продолжаю возиться с тобой, хоть и сам не знаю, зачем.
   - Это я уже слышал, - сказал Эйрар, может  быть,  резковато,  но  в  этот
момент он чувствовал себя настолько одиноким и всеми  покинутым,  что  готов
был лягнуть лучшего друга. - Я думал, ты мне новенькое что-нибудь скажешь.
   - Ах, молодость, нетерпеливая молодость, -  вздохнул  чернокнижник.  -  А
между тем, юноша, терпение - это та  паутина,  в  которой  порой  застревают
проворные осы. Немалые труды предпринял я ради тебя... - Он сделал несколько
шагов. - Не знаю уж, выдержит ли твоя удачливость те испытания,  которым  ты
постоянно ее подвергаешь. Но коли ты взялся сам прокладывать путь, мое  дело
- позаботиться о коне. Я в самом деле кое-что  предпринял  ради  тебя  и  не
возьмусь  утверждать,  что  это  было  легко...  Одним   словом,   потрудись
постучаться в дверь, и тебя примет сама принцесса Аурия.
   - Чего ради? Его светлость герцог Салмонессы тоже меня принимал...
   - Сбавь-ка тон, юноша. Ты видел, что собой  представляет  принц  Аурарий?
Добавим к этому, что старый император уже далеко не тот, каким был когда-то,
- и получается, что истинная глава Дома - именно она, принцесса Аурия.
   - Ну и что?
   - А вот что: если хочешь  все-таки  получить  свою  девочку,  не  вздумай
пренебречь сегодняшним свиданием.
   На сей раз Эйрар спросил только:
   - Когда?
   - Наживка проглочена, - негромко засмеялся волшебник. - Скажем, еще через
один оборот песочных часов.  Дождись,  пока  герцог  Микалегон  напьется  до
бесчувствия и его унесут почивать, а остальные займутся с танцовщицами. Куда
идти, знаешь?
   - Дом под зеленой крышей возле главной башни, внизу. Вон там... там,  где
горит огонек.
   - Вижу по твоему лицу, что ты можешь назвать и число ступенек, ведущих  к
двери. Итак, юноша, постучись и входи смело; я тоже там буду.
   Эйрар весь извелся, дожидаясь  заветного  часа,  а  потом  никак  не  мог
решить, пора или не пора. Люди понемногу  покидали  зал,  слышались  громкие
возгласы пьяных,  которых  вели  спать,  факелы  бросали  ручейки  дрожащего
света...
   - Кто там? - тотчас раздалось из-за двери,  когда  он  наконец  отважился
постучать. Это был Ее голос!
   - Эйрар из Трангстеда... - отозвался он, и дверь распахнулась, и за нею в
самом деле стояла Она, и Она протягивала ему руку в дружеском приветствии...
слишком уж, с его точки зрения, дружеском, чуть-чуть  не  таком,  какое  ему
грезилось... Она оглянулась внутрь дома:
   - Все в порядке, Аурия, это он! - И повела его сквозь темную прихожую,  а
из  комнаты  донеслось   звяканье   кресала   о   камень   -   это   старшая
сестра-принцесса встала зажечь лампу. Войдя, он  застал  ее  уже  сидящей  в
кресле и согнулся в неуклюжем поклоне.
   - Добро пожаловать, господин Эйрар, - проговорила она милостиво и  подала
ему руку, и он успел взмокнуть, соображая, что делать с этой рукой -  то  ли
пожать, то ли поцеловать.
   - Какой уж я господин... - пробормотал он  и  поцеловал  тонкие  душистые
пальцы. И сделал  ошибку:  он  понял  это  по  легкому  движению  безупречно
очерченных губ.
   - Сядь, - велела Аурия. - Разговор будет достаточно долгий.
   Золотая головка чуть наклонилась - и, точно повинуясь безмолвной команде,
Аргира выскользнула за дверь. Аурия проводила ее взглядом, потом  неожиданно
наклонилась вперед и обхватила руками колени, и к изумлению Эйрара  ее  лицо
обрело совсем человеческое выражение:
   - Старый волшебник много говорил о тебе... я  и  не  подозревала,  что  в
Дейларне бытует о тебе столь лестное мнение. Твой  совет  мог  бы  быть  нам
полезен...
   -  Я...  я  благодарю  вас,  любезная  госпожа,  -  воспользовался  Эйрар
выражением, подхваченным у Рогея.
   Алые губы вновь дрогнули недовольно ("Господи, - подумалось ему, - ну как
еще прикажешь тебе отвечать?"), и принцесса спросила:
   - Что ты думаешь о нашем гостеприимном хозяине?
   -  О  герцоге  Микалегоне?  Он  кажется  мне   человеком,   заслуживающим
доверия...
   - ...когда ему ничего иного  не  остается.  Да  его  собственное  Вольное
Братство скинуло бы его в один миг, вздумай он отказать вам в убежище ведь у
вас столько воинов и вдобавок карренские Воеводы: совсем не лишняя подмога в
войне. Но я о другом. Ты хоть знаешь, что он водит твоего  парня,  Висто,  в
Черную башню?
   Эйрар ощутил, как жарко вспыхнули щеки:
   - На Ос Эригу всякий свободен... и Висто в том числе...
   -  Ах,  господин  Эйрар,  но  ведь  за  всякую  вольность  кто-то  другой
расплачивается потерей, не так ли? Однажды наш герцог испустит дух,  либо  в
сражении, либо просто в постели,  и  что  тогда  будет  с  Ос  Эригу  и  его
прославленной вольностью? Во всем, что  совершает  наш  герцог,  есть  некий
изъян - неужели ты не обратил на это  внимания?  Это  касается  и  продления
династии: у него нет наследника, а замок, увы, не принадлежит Империи, чтобы
можно было решить дело без насилия, судом. Вот я и боюсь: прежде, чем кто-то
другой наденет его корону и возглавит Вольное Братство, очень многие лишатся
не только  вольности,  но  и  жизни.  Слишком  многие  захотят  пользоваться
большими свободами, нежели все остальные...
   - Но стоит ли сейчас об этом задумываться, любезная госпожа?
   - Стоит. К тому же... - Она вдруг  запнулась  на  полуслове.  Эйрар  ждал
продолжения, гадая про себя, была ли эта запинка нечаянной или нарочитой.  -
Нет, незачем о том говорить, - сказала принцесса. - Конечно,  все  слышавшие
приняли это за сиюминутный порыв... и ничего подобного ты не  имел  в  виду,
как я полагаю.
   - Чего я не имел в виду, госпожа?..
   - Того, в чем ты клялся над Кубком Войны, вступая в Вольное  Братство  Ос
Эригу, а именно, прибрать мою сестрицу к рукам хоть лаской, хоть  таской.  Я
не вижу, кстати, что вообще тебя сдерживает?  Действуй,  ты  ведь  вроде  бы
ходишь здесь в предводителях. А мы - беспомощные пленницы, с которыми всякий
может сделать, что хочет!
   Эйрара бросило в жар, потом в холод, но он постарался ответить спокойно:
   - Кое-что вам передали верно, но кое-что нет. Я ничего не говорил  насчет
ласки и таски и не  записывался  в  здешнее  Братство.  Я  вправду  поклялся
следовать за вашей сестрой по всему свету  -  но  следовать  с  почтением  и
любовью. И не за тем, чтобы прибрать ее к рукам... я хотел  бы  взять  ее  в
жены - по доброму согласию и любви!
   Аурия подперла кулачком подбородок:
   - С ума сойти, до чего высокие  чувства!  Да,  с  твоими  крыльями  можно
взлететь из маленького имения в Трангстеде к порогу  императорского  Дома...
Неужели все дейлкарлы - вроде тебя? Я припоминаю  одного  из  твоей  страны,
бывавшего при дворе: Ладомира Ладомирсона, рыцаря. Вот у кого шея, по-моему,
вовсе не гнется... И тем не менее, - она вздохнула, - внучке рыцаря Бреммери
грех так рассуждать, да и старый колдун утверждает, что  ты  -  достойнейший
человек. Но ты еще поклялся - так мне  передавали,  освободить  Дейларну  от
графа Валька, нашего законного наместника. И если  это  правда,  значит,  ты
провозгласил себя моим врагом - на будущее,  когда  я  стану  его  женой.  А
значит,  киска-сестрица  тоже  обратится  против  меня  если  только  ты  ее
завоюешь!
   - Но вы еще ему не жена, - сказал Эйрар, впрочем, без особого жара.
   - Да, своей клятвой ты провозгласил себя врагом и мне и сестре, повторила
принцесса. - А кроме того, она дитя Колодца и Империи, а ты ими отвергнут  и
проклят!
   - Я думал... - начал было Эйрар, но она перебила:
   - Насколько я понимаю, ты вообще ни о чем не думал. Ну, на  худой  конец,
разве только о том, как бы возглавить это Братство Ос Эригу,  отрезанное  от
всего мира. Ты безнадежный  романтик,  господин  Эйрар.  А  ведь  тому,  кто
присмотрел  себе  невесту,  рожденную  для  политики,   следует   и   самому
становиться политиком!
   Отчаяние придало Эйрару решимости:
   - Не хотите ли вы таким образом сообщить мне, любезная госпожа,  что  моя
надежда на взаимность тщетна, пока я не откажусь от  мысли  однажды  увидеть
свободной и счастливой землю, которую я люблю?
   - Да никоим образом, глупый. Я желаю тебе добра  не  меньше,  чем  старый
кудесник... - Она даже тронула его за руку, но тут в дверь стукнули  дважды,
и мимо них неслышно скользнула Аргира; Эйрар проводил ее горестным взглядом.
Из прихожей долетели  негромкие  голоса,  и  в  комнате  появился  волшебник
Мелибоэ: в неярком свете лампы казалось, будто он шел с  закрытыми  глазами.
Он ничего не сказал.  Принцесса  Аурия  мельком  глянула  на  него  и  вновь
обратилась к Эйрару:
   - По части политики особых препятствий нет. Я открою тебе  тайну  смотри,
ни звука о ней кому бы то ни было... - она пристально посмотрела в глаза,  -
...так вот, наша Канцелярия далеко не в  восторге  от  того,  что  вытворяет
валькинговская держава. Одно дело - разгром Салмонессы, погрязшей в  пороке;
даже епископы приветствовали ее падение. Можно примириться и с осадой  этого
замка, ведь, в конце концов, Микалегон - не вассал империи и вдобавок держит
нас пленниками. Но невозможно стерпеть то, что они устроили  в  Мариаполе  и
Белоречье - да хоть бы даже и здесь: что за манера решать  дело  вооруженной
рукой, без переговоров!
   - Но ведь все это - деяние графа Валька, разве не так? Я слышал, они...
   - Не графа, а Бордвина Дикого Клыка, этого полу-предателя и  отъявленного
негодяя, который плетет интриги, добиваясь графской короны. Вот видишь, мы с
тобой оказались-таки союзниками: у нас один враг.
   Эйрар хотел говорить, но так и не нашел слов.
   - Так почему бы, - продолжала Аурия, - нам  не  заключить  союз  по  всей
форме, как полагается?  Моей  сестре  как  дочери  императора  приличествует
соответствующее приданое... скажем, та самая столица Мариолы, где Бордвин...
вел себя  столь  некрасиво.  И  к  ней  любой,  какой  надо,  сюзеренитет  в
Вастманстеде. Тем самым песенка  Бордвина  будет  спета,  а  моему  будущему
супругу останется честь завоевания Салмонессы - он ничего не потеряет. Мы  с
тобой станем родственниками - неплохо для начала, а?
   Эйрар спросил:
   - А... насчет герцога Микалегона?
   - Как граф Мариолы, ты станешь равен ему. Можешь  сразу  начинать  с  ним
переговоры - я помогу вам прийти к согласию. Да не забудь, что  он-то  воюет
из-за корысти...
   - А Хестинга, Белоречье, с ними что будет?
   - Эк ты замахнулся, господин Эйрар! Я полагаю, они останутся у  Валька  и
отойдут к Ласии.
   На какой-то миг его умственному взору  предстала  блистательная  картина:
Эйрар, бездомный юнец, изгнанный за  долги  с  крохотного  хутора  -  Эйрар,
предводитель полусотни - Эйрар, граф Мариолы, получивший  все,  чего  только
можно желать... муж принцессы Аргиры... даже рот сам  собой  приоткрылся  от
изумления и восторга. Но потом перед глазами друг за другом мелькнули Рогей,
отец, Леонсо Фабриций (это было как ожог), и наконец, старый  Рудр,  вольный
рыбак. И он не то что закрыл рот - даже закусил губы. Он сказал:
   - Нет.
   - Как нет, -  начала  было  она,  и  тут  вмешался  Мелибоэ,  сидевший  с
закрытыми глазами возле стены:
   - Только философы способны понять,  почему  следует  столь  осмотрительно
внушать детям идею патриотизма, хотя бы его и почитали  за  добродетель.  На
самом деле это вовсе не природное свойство,  но  лишь  замещение  той  общей
любви к людям, о которой  нам  твердят  епископы.  Эта  разновидность  любви
признает лишь часть людей таковыми, смотря по тому, светлые ли у них  волосы
или же они говорят на диалекте Ласии...
   - Нет, - повторил Эйрар. - Хоть вы герцогом меня сделайте, не соглашусь.
   К его удивлению, на лице принцессы Аурии  отобразился  не  столько  гнев,
сколько разочарование.
   - Хорошо еще, - улыбнулась она, - что мы сделали  вид,  будто  не  поняли
намека  господина  Эйрара  насчет  какого-нибудь  города  побольше,   нежели
Мариаполь. Так вы говорите - патриотизм, господин чародей?  На  мой  взгляд,
оно не стоит  таких  высоких  названий,  это  мелкое  и  узколобое  чувство,
способное поставить интересы маленького кусочка Дейларны  превыше  интересов
громадной и великой Империи...
   - Любезная госпожа, -  сказал  Эйрар  упрямо,  -  как  может  целое  быть
великим, если его части унижены?
   Мелибоэ промолвил все тем же голосом, ровным и безучастным:
   - Я же говорил вам, что он не согласится.
   - Что? Ты действительно не согласен? - Аурия поднялась  на  ноги,  одежды
зашуршали:
   - Дозволяем удалиться... как, должно быть, опечалится наша сестра!
   Эйрар прошел мимо Мелибоэ, застывшего у стены, точно пустоглазая  статуя.
Отчаяние и надежда сменяли друг друга, захлестывая  сознание.  "Наша  сестра
опечалится!" - не ослышался ли он, было ли  это  правдой?  Она  не  вышла  в
прихожую, чтобы выпустить его  наружу.  Лишь  выйдя  за  дверь,  в  темноту,
расслышал он шорох шагов и скрип задвигаемого  засова.  Где-то  с  северной,
глядевшей на море стороны двора послышались голоса и девичий  смех:  девушка
взвизгнула  и  умолкла.  Луна  давно  закатилась,  цитадель  неясной   тенью
вырисовывалась  на  фоне  звездного  неба.  Какое-то   время   Эйрар   стоял
неподвижно, глядя в небо...  Потом  кто-то  коснулся  его  руки  и  легонько
стиснул ее, и он стремительно обернулся, хватая кинжал. И с  головы  до  пят
покрылся мурашками, осознав, что это была Она.
   - Что вы...  -  начал  было  он,  но  мановение  маленькой  белой  ладони
заставило его замолчать.
   - Господин Эйрар, - выговорила она торопливо. - Во имя  справедливости  я
должна сказать тебе: это был замысел  моей  сестры,  но  не  мой.  Я  уверяю
тебя...
   Настал его черед перебивать.
   - Послушай, да никакой я не господин, - сказал  он  почти  свирепо.  -  Я
всего лишь простой крестьянин с нагорий Дейларны. И все-таки я люблю тебя  -
как крот может любить звезду, которую ему не дано даже увидеть...
   - Ты... руку мне сейчас оторвешь. Да, я  знаю...  они  пользовались  этим
словом, чтобы расположить  тебя  к  себе.  Я  больше  не  стану  звать  тебя
господином...  -  Она  повернулась  и  вновь  протянула  ладонь,  и   ладонь
трепетала, и он разглядел в свете звезд, как она  опустила  голову,  готовая
немедля исчезнуть. - И я... я принимаю, Эйрар, твою верную службу.
   Он никак не мог выпустить ее руку:
   - Я обойду для тебя всю Землю, только скажи. Я  остановлю  Сатурн,  стащу
рог у Козерога и призову в союзники Меркурий, заклиная души умерших...
   - Нет, нет, так ты, чего доброго, меня разубедишь. Если ты честен, к чему
поэтические красоты? Язык поэзии - лживый язык!
   - Но ведь... любовь, это же и есть поэзия, и...
   Из-за  цитадели  донесся  громовой  удар,  потом  невнятные  крики.   Они
испуганно  оглянулись.  Вновь  раздался  грохот;  вдали,  на  стене,  кто-то
размахивал факелом. Боевая труба хрипло прокричала во тьме.
   Вот те