.
   Из четырех одинаковых физиономий его лицо  выделяла  чуть  более  тяжелая
нижняя челюсть,  впрочем,  увенчанная  все  тем  же  фамильным  подбородком,
круглым в профиль и острым, треугольным, если смотреть спереди.
   - Нет! - Эрб протестующе вскинул  ладонь,  кадык  на  длинной  шее  ходил
туда-сюда от волнения. - Дело не в засаде, а в том, что было  после,  и  вот
тут-то наш молодой господин и показал  себя  настоящим  вождем,  можете  мне
поверить. Знаете, судари карренцы, я ведь из вольных рыбаков,  что  от  века
торгуют с вашими Двенадцатью Городами. И, между прочим, мой корабль стоял  в
Полиолисе у причала, когда Воевода Альсид устроил ту  знаменитую  засаду  за
стенами, о которой вы говорите. Но там речь шла только о  битве:  захлопнули
ловушку - и делу конец.  А  у  нас  в  Каменном  Проходе  только  после  боя
главное-то и началось! Нам предстояло  пересечь  всю  Хестингу  с  пленными,
которых было чуть не больше, чем нас... либо всех их перерезать. Ну, будь  я
за старшего, у меня рука бы не дрогнула... у них ведь в кавалерии все больше
язычники из Дзика, знаете ли... Только вот господин Эйрар, предводитель наш,
умней оказался. Придумал ведь, как устроить, чтобы волки были  сыты  и  овцы
целы. Продержал их под стражей дня два  или  три  и  знай  обсуждал  с  нами
погромче, рубить им головы или не рубить, да все выспрашивал насчет  ближней
дороги в Дейдеи. И после этого позволил  им  удрать,  нарочно  затем,  чтобы
сообщили своим новости. Уж они сообщили  своим  новости.  Уж  они  сообщили,
ха!.. А мы себе спокойненько свернули в сторонку,  и  три  дня  спустя  люди
Железного Кольца уже вели нас по Хестинге сюда, в это убежище. Ну, то  есть,
как рассчитал господин Эйрар, так все и случилось.  А  что,  неужто  даже  в
осажденной Салмонессе об этом прослышали?
   - Как раз перед зимним солнцеворотом, - ответил  Рогей.  -  Вскоре  после
того, как Мелина, дочка барона Дейдеи, заколола герцога  кинжалом  прямо  за
обеденным столом... обиделась, понимаешь, что его светлость изволили  к  ней
охладеть и завести новую любовницу - ага, ту белоголовую  милашку,  что  еще
одевалась мальчиком... ты еще все  вздыхал  по  ней,  дружище  Эйрар.  После
убийства герцога я и смекнул, что падение Салмонессы не за горами, и счел за
благо  там  не  засиживаться.  Вот  когда,  скажу   вам,   пригодились   мне
валькинговские значки, которые я стащил тогда в  Мариаполе!  Да...  говорят,
Бордвин Дикий Клык мало не рехнулся от ярости, узнав  про  вашу  засаду.  Не
из-за потерь, конечно, какие там потери, - из-за того, что  философ  Мелибоэ
ускользнул у него между пальцами. Он,  видите  ли,  считает  тебя,  господин
философ, своим злейшим личным врагом. Бордвин и сам волшебник  хоть  куда  и
принимает все меры, чтобы защититься от враждебного  колдовства.  Он  решил,
что ты применил новые чары, о которых он понятия не имеет!
   - Никаких чар - только  находчивость  нашего  молодого  вождя,  -  сказал
Мелибоэ. - Хотя, на мой взгляд, магией пренебрегли зря. Сейчас они чувствуют
себя одураченными и хотят отомстить. Но если бы вмешались  сверхчеловеческие
силы, им бы осталось только смириться...
   Все это время Эйрар сжимал руками край стола с такой отчаянной силой, что
пальцы, казалось, готовы были вдавиться в твердое  дерево.  Ему  не  хватало
воздуху. Наконец он сумел кое-как выговорить:
   - Где она... теперь?..
   Он смотрел на Рогея, и Рогей ответил:
   - Мелина? Ее побили кам... погоди, ты про беленькую, должно быть? Я точно
не знаю, но слыхал, будто она просила, чтобы ее отпустили в Стассию - испить
из Колодца. А вот парня, приведшего девушку к герцогу - как бишь его  звали,
Уви? Ове! - так вот, его вздернули. Люди решили, что это он навлек несчастье
на Салм, ведь после того, что случилось, барон  Дейдеи  перешел  на  сторону
врага.
   Эйрар оттолкнул свое кресло назад так, что оно не устояло и опрокинулось.
Когда же он заговорил - сидевшие за столом разом  смолкли  и  повернулись  к
нему. Собственный голос показался ему чужим и незнакомым:
   - Господа мои... позвольте вас покинуть... у меня нынче выдался  нелегкий
день... Прошу вас, угощайтесь и веселитесь, а завтра поговорим о делах...
   Провожаемый взглядами, он направился к двери. Он едва сдерживался,  чтобы
не пуститься бегом. Слезы душили его... Вот все  и  кончилось,  мир  рухнул.
Добравшись к себе, он упал на кровать и разрыдался.  Он  знал,  что  это  не
по-мужски, но ничего поделать не мог...
   Потом на его плечо легла  чья-то  рука.  Он  приподнял  голову  и  увидел
Мелибоэ, и в  глазах  волшебника  ему  померещилось  сочувствие.  Но  старец
молчал, и спустя время Эйрар спросил:
   - Нет ли у тебя... заклинания от разбитого сердца?
   - Сердца не разбиваются, - отвечал Мелибоэ. - А если даже и  разбиваются,
то быстро срастаются вновь,  согретые  теплом  новых  весен.  Между  прочим,
девушка-воин очень ласково поглядывала на тебя. И, если я еще не  ослеп,  ее
голос тронул кое-какие струнки в твоем сердце... которое ты с присущей  тебе
поспешностью величаешь разбитым.
   Эйрар протянул было руку, но тотчас беспомощно уронил ее:
   - Если бы я тогда наплевал на твое гадание и повернул в  Салмонессу  -  я
мог бы спасти ее...
   - Спасти? От чего? Скоро она достигнет Колодца и обретет мир. Если ты  не
желаешь, чтобы ей  было  лучше,  значит,  твое  чувство  себялюбиво.  А  что
касается гадания, оно ведь не  солгало.  Всем  твоим  надеждам  и  планам  в
Салмонессе грозила смертельная опасность!
   - Но ведь Рогей вырвался...
   - Вырвался, потому что не был  по  уши  замешан  во  всех  этих  делах  с
ненавистью, любовью и убийством коронованного герцога. Лучше  посмотри,  как
удачно для тебя все разрешилось. Тебе даже мстить некому, все твои  обидчики
уже мертвы -  и  Ове,  и  герцог.  Не  пора  ли  задуматься  о  вещах  более
значительных, чем объятия и поцелуи?
   Эйрару безумно захотелось ударить Мелибоэ... Его лицо  жалко  исказилось,
он выкрикнул:
   - Ты не знаешь! Ты не... Нет! Я поеду за ней в Стассию...
   Маг присел рядом с ним на кровать.
   - Что ж, как хочешь. Может, тебе даже удастся добраться до  какого-нибудь
порта... до Наароса там или до Малого  Лектиса...  Милый  мой,  ты  неглупый
парень и когда-нибудь, я надеюсь,  поймешь,  что  в  этом  мире  за  кого-то
цепляться - значит отнимать шанс у обоих. Ну  да,  как  же,  боль  утраты  и
прочая чепуха. Подумай, однако,  сам  -  что  ты  утратил?  Насколько  вы  в
действительности знали друг друга и принадлежали друг другу? Ну, спроси себя
не лукавя. Потеря, вправду способная  потрясти  -  это  потеря  многолетнего
спутника, к которому привык, как к себе самому. Хочешь, я создам видение,  и
оно доставит тебе точно ту же боль или радость?  И  тоже,  кстати,  лишь  на
краткое время, ибо любовь на всю жизнь - совсем другое дело...
   Он извлек из кармана нечто, ярко блеснувшее в свете единственного факела,
горевшего в комнате. Щелкнул пальцами  и,  бормоча,  стал  водить  руками  в
воздухе, словно ткач за станком.
   Вот перед  Эйраром  у  стены  затрепетела  неясная  тень...  Тень  росла,
облекалась плотью... и наконец превратилась в  Гитону  -  совсем  настоящую,
живую Гитону!.. Но лицо ее было неподвижным и отрешенным, как в то  утро  на
Вагее, когда она бросила ему такие злые, хлещущие слова... И он вдруг понял,
что именно это было правдой в  их  отношениях  -  именно  это,  а  вовсе  не
призрачная, мимолетная нежность, добытая заклинаниями... И  еще:  теперь  он
знал, что Гитона присоединилась к его отряду  только  ради  того,  чтобы  не
оказаться выданной за него по воле отца... "Если бы это был Висто!.."
   Видение рассеялось. Эйрар понял, что сам только что выкрикнул эти слова -
или что-то похожее.
   На  какой-то  миг  дьявольская  улыбка  скривила  губы  Мелибоэ...  Потом
волшебник сказал:
   - Доброй ночи, молодой вождь. Завтра - новый день! Нас ждут горные дороги
и великие битвы!

16. ПРАВОСУДИЕ В ХЕСТИНГЕ

   Коновод Хольмунд, хозяин  двора,  приехал  на  следующий  день.  Это  был
рослый,  рассудительный  человек  с  изборожденным  морщинами,  бесстрастным
лицом. Навряд ли он очень  обрадовался,  застав  у  себя  дома  такую  толпу
новоприбывших гостей - однако виду не подал. Когда собрали военный совет, он
принялся обсуждать дальнейшие действия с невозмутимым  спокойствием,  словно
речь шла не о  сражениях,  а  о  статях  кобылицы.  Кроме  него,  на  совете
присутствовал   Рогей   и,   конечно,   Эйрар,   как   предводитель   самого
многочисленного отряда; Мелибоэ, как предсказатель, и карренские  Воеводы  с
сестрой. Долговязого Эрба на совет не допустили,  хотя  Эйрар  и  просил  за
него, считая Эрба разумным и опытным воином.
   - Вокруг нас враги, - объяснил ему Рогей, - и я,  в  отличие  от  герцога
Роджера, вовсе не расположен выбалтывать им наши секреты. Ну, да, твой  Эрб,
конечно, парень-кремень, но и у него, знаешь ли, язык есть  во  рту.  И  чем
меньше будет языков...
   Эйрар  счел  несправедливым  подобное  обращение   с   Эрбом,   человеком
безусловно  преданным  и  вдобавок  наделенным  немалыми  полномочиями.   Но
протестовать не решился, ибо на его глазах Хольмунд обошелся точно так же со
своим собственными сыном:
   - Вот выберут тебя Коноводом, тогда и будешь с нами сидеть. А пока чем ты
лучше всех остальных хуторян?
   Что же касалось планов на будущее - Воеводы, как  и  Рогей,  пребывали  в
полной растерянности. Все они - кроме  Эвименеса  -  две  зимы  прятались  в
Хестинге,  пока  их  не  привели  на  хутор  Седу  люди  Железного   Кольца,
проведавшие, что здесь находился Эйрар с  Мелибоэ  и  наиболее  значительным
отрядом,  уцелевшим  после  разгрома  у  дамбы.  Но,  по  словам  Хольмунда,
скрываться далее не представлялось возможным. Как только  подсохнут  дороги,
кавалерия Бордвина наверняка перевернет всю Хестингу вверх  дном,  выискивая
беглецов. Кто-то предложил кочевать, не задерживаясь на хуторах подолгу.
   - С одной стороны, вас слишком мало, с другой - слишком много,  -  сказал
Хольмунд-Коновод. - Слишком  много,  чтобы  жить  подобно  разбойникам,  что
гнездятся в ущельях Драконова Хребта и порою грабят наши  стада.  И  слишком
мало, чтобы поднять Хестингу против терций, сокрушивших Салмонессу...
   - Кто хочет - всегда может сдаться на милость Империи, - заметил Рогей. И
украдкой покосился на карренцев: как-то они примут эти слова?
   - Не выйдет: нас всех прокляли, - ответил Плейандер, а Альсандер добавил:
   - Не забывай, что наместником числится Вальк. Судить нас поручат ему и уж
он-то намотает наши кишки на дерево. Право слово, Рогей! То ли ты  веришь  в
его благородство, то ли у тебя мозги не в порядке...
   - Не так, брат, - прозвучал хрипловатый  голос  Эвадне.  -  Разве  ты  не
понял, что эти полумужчины-дейлкарлы все еще подначивают нас, выясняя, можно
ли нам доверять? - и повернулась к Рогею:
   - Вот что, хватит уже проверок! Мы все загнаны в угол и не выживем,  если
не будем доверять друг другу, как себе самим! Мы, братья-Воеводы,  сражаемся
ради чести - а кроме того, за  плату.  Того  и  другого  нам  в  этой  вашей
ублюдочной  войне,  как  видно,  немного  достанется.   Да,   мы   пробовали
договориться с графом Вальком. Мы обещали ему навсегда покинуть эту  страну,
если  только  он  освободит  из  заточения  нашего  брата  Эвида.  Валькинги
оказались невежами: либо полная сдача, либо и разговаривать  не  хотят.  Так
что мы теперь с вами... и безо всякой платы, если уже на  то  пошло,  потому
что нам нет места в Империи, а в языческие края мы и сами не поедем.  Однако
что нам теперь делать - ума не приложу!
   Рогей улыбался - он выведал-таки все, что хотел. Потом  покачал  головой,
мрачнея:
   - Обвязать тряпками шлемы и на время поднять зеленое знамя Дзика... иного
пути я, честное слово, не вижу.
   - А не попробовать ли вам пробиться в Ос Эригу, как я  предлагал  еще  на
болоте два года назад? - вставил слово Мелибоэ.
   - Нет, нет, - раздалось со всех сторон. -  Ничего  не  получится,  герцог
Микалегон - пират и разбойник, да и крепость его - на другом конце страны...
   - А я слышал, что он человек щедрый, - сказал Альсандер. - Говорят, после
боя все его люди получают равную долю добычи!
   Остальные  карренцы  согласно  закивали.  И  вскоре,   мало-помалу,   все
присутствовавшие начали присоединяться, пусть и без особой  охоты,  к  плану
Мелибоэ; один Эйрар, уже обдумывавший его прежде, не произнес ни  слова.  По
его мнению, затевавшийся поход ничем хорошим кончиться не  мог.  Да,  герцог
Микалегон наверняка примет их с  радостью.  Хотя  бы  потому,  что  Бордвин,
усмирив Салмонессу, собирался повернуть свои терции на север, на Ос Эригу, а
после - в большой завоевательный поход  на  Миктон,  за  новыми  рабами  для
усадеб и мануфактур. Таковы,  по  крайней  мере,  были  слухи,  подхваченные
Рогеем у солдатских костров...
   Так или иначе, решение было принято. Оставалось обдумать  маршрут.  Отряд
был все-таки довольно велик, а путь предстоял неблизкий.
   Слово вновь взял Хольмунд-Коновод:
   - Много троп ведет на юг и восток с хутора Седу к большаку,  соединяющему
Бриеллу с Марскхауном и Мариаполем. И всего одна  уходит  на  северо-восток,
через ущелья Драконова Хребта, прямо к истокам Белой  реки.  На  этом  пути,
однако, не миновать узкой долины, через которую проложена дорога из  Бриеллы
в Белоречье и Наарос. Валькинги понастроили  там  укреплений  и  внимательно
следят за дорогой. И это ущелье можно пройти только вдоль, ибо с севера  над
ним нависают горы Корсора.
   К западу есть еще один перевал,  -  продолжал  Коновод,  -  но  им  редко
пользуются,  так  как  он  почти  непроходим  для  лошадей...  а  про   нас,
хестингарцев, верно говорят, будто наши бабки  водили  шашни  с  кентаврами.
Зато на этом пути вам пришлось бы миновать только одну - даже не крепость, а
всего-навсего виллу, зовется она "Графская Подушка"; девятому  графу  Вальку
случалось преклонять там голову. По имени виллы назван и перевал.
   Этот путь выведет вас прямо в Белоречье. Он тоже  пересекает  большак  из
Бриеллы в Наарос, но те места  изобилуют  оврагами  и  перелесками,  а  чуть
западнее начинаются Высокие Холмы Фроя, где легко заманить преследователей в
засаду вроде той, что Эйрар устроил тогда  в  Каменном  Проходе...  Хольмунд
одобрительно глянул на юношу, не скупясь, в отличие от карренских Воевод, на
похвалу для дейлкарла. И продолжал:
   - Когда спуститесь с холмов в Шелланд, можно будет двинуться к  побережью
и попробовать переправиться в Ос Эригу морским  путем.  А  то  поверните  на
север, к Ставорне. У Железного Кольца в этих провинциях немало сторонников -
они проведут вас безопасными тропами...
   - Нас шестьдесят, - скептически напомнил Плейандер.
   - Ну и что? - пожал плечами хестингарец. Недовольный Плейандер хотел  еще
что-то сказать, но Альсандер, которого  карренские  братья  считали  главным
своим знатоком по части походов и передвижения войск, уже  засыпал  Коновода
вопросами:
   - Каковы же расстояния, Хольмунд? И как там насчет пополнения припасов?
   ...Эйрар добросовестно заставлял себя слушать, но  в  голову  сами  собой
лезли совершенно посторонние мысли. Никогда больше он  не  полюбит  женщину,
никогда. Теперь в его жизни будут разве что девушки вроде тех - из заведения
Мамаши Корин в Нааросе, о которых ему рассказывал лучник Пертвит в тот самый
первый день его скитаний...
   Маленькое войско стало готовиться  к  выступлению.  После  ужина  провели
смотр, благо полная луна светила достаточно ярко. Их было  шестьдесят  шесть
против всей мощи Империи: двадцать вольных рыбаков, двадцать два  карренских
конных латника, включая самих Воевод, остальные - большей частью мариоланцы,
чьим вождем стал, конечно, Рогей. К  нему  же,  как  к  наиболее  известному
дейлкарлу,  пошли  и  примкнувшие  хестингарцы  -  кроме   троих,   отдавших
предпочтение Эйрару. До утра подъехали еще  трое  крепких  парней  с  хутора
Храппстед - и тоже влились в отряд Эйрара, так что в итоге у него  оказалось
даже чуть больше людей, чем у Рогея и Воевод.
   Утром двинулись в путь. Это был первый день Месяца Волчат,  и,  хотя  шел
дождь, все сошлись на том,  что  Крылатый  Волк,  древний  символ  Дейларны,
посылал им свое благословение. Эйрар и Рогей ехали рядом  во  главе  войска,
вместе с проводником, которого дал  им  Хольмунд.  Облака  сочились  влагой,
равнины Хестинги пологими волнами уходили  вдаль  -  не  на  чем  остановить
взгляд. Ехали медленно: почва здесь изобиловала норами грызунов, приходилось
смотреть в оба, тем более что вольные рыбаки, прожив два  года  в  Хестинге,
так и остались весьма неуклюжими  всадниками.  Мелибоэ  ехал  сам  по  себе,
нахохлившийся и ворчливый - как всегда, когда небеса  принимались  хмуриться
над головой.
   Проводник  указал  Рогею  и  Эйрару  на  сложенный  из  камней   обелиск,
показавшийся по левую руку:
   - Мы, хестингарцы, редко  проводим  межи,  -  сказал  он,  -  но  издавна
считается, что в этом месте Надел Седу граничит с наделом западного  соседа.
Здесь, под обелиском, лежит аббат Ставорны: девятый граф Вальк убил  его  на
этом самом месте при похищении госпожи Деодаты...
   Эйрар еще  не  слышал  этой  истории  и  собрался  было  скоротать  путь,
расспрашивая проводника. Но не успел он раскрыть рот, как  сзади  послышался
шум, потом жалобный  вскрик,  и  мимо  промчалась  неоседланная  лошадь  без
седока.
   Рогей с Эйраром одновременно повернули коней назад, туда, где за  пеленой
дождя беспорядочно крутились всадники. Но тут конь  Эйрара  все-таки  угодил
копытом в норку зверька, - Эйрар вылетел из седла и так ударился оземь,  что
голова пошла кругом. Подоспевший  Висто  помог  ему  подняться.  Пока  Эйрар
ощупывал себя и стряхивал  грязь,  ссора  там,  позади,  разгорелась  вовсю.
Кто-то уже валялся на земле, под копытами лошадей.
   - Что происходит?.. - спросил Эйрар растерянно. Висто ответил:
   - Похоже, южане передрались.
   Молодой рыбак не ошибся. Когда они подоспели, Рогей рвал  меч  из  ножен,
яростно крича:
   - Раз так - посмотрим, кто кого!
   Гибкий Плейандер протянул руку к палице,  висевшей  на  луке  седла,  Эрб
стиснул копье, готовясь, кажется, защищать Эвадне в случае схватки, но Эйрар
успел перехватить обоих коней сразу:
   - Во имя всего святого!.. Вам что, не с кем больше сражаться,  кроме  как
между собой?..
   По счастью,  дело  еще  не  успело  зайти  непоправимо  далеко.  Рогей  и
Плейандер рычали, как  обозленные  псы,  но  все-таки  дали  себя  удержать.
Лежавший на земле человек приподнялся и сел, держась за голову. Дождь смывал
кровь, сочившуюся между его пальцев. Это был миктонец и, судя  по  одежде  -
раб.
   - Что случилось? Неужели нельзя... -  начал  Эйрар,  но  Эвадне  толкнула
пятками лошадь, выезжая вперед.
   - Пускай он рассудит вас, брат! - воскликнула девушка. - Он не замешан  в
ссоре и к тому же неглуп и чистосердечен... как говорят. Пусть  он  и  решит
этот спор, а если мы не примем его приговора - что ж,  отделимся  от  них  и
поедем сами по себе!
   Плейандер что-то проворчал, меряя Эйрара презрительным взглядом. Но  руку
с рукояти палицы все же убрал. Рогей сунул меч в ножны.
   - Ну? - сказала Эвадне и, наклонясь, притронулась к плечу трангстедца.  -
Я, как один из карренских братьев, клянусь принять приговор,  который  Эйрар
Ясноглазый вынесет по  поводу  происшедшего  -  или  оставить  дейлкарлов  и
никогда больше с ними не связываться!
   Альсандер, подумав, повторил клятву сестры. Сердце Эйрара заколотилось  у
горла: ему предстояло судить людей поистине великих -  хотя  бы  и  попавших
нынче в беду. И все-таки он сказал:
   - Если вы мне доверяете - будьте добры не ставить условий. А не доверяете
- ищите себе другого судью.
   -  Что,  уже  штаны  промочил?  -  хмыкнул  Плейандер,  но  Эвадне  снова
вмешалась:
   - Не глупи, брат, парень прав. Слушай, разве мы ушл