н.
Слушай же. Ты знаешь, почему герцога Роджера называют Бастардом?
   - Наверное, потому, что он и есть бастард... незаконнорожденный. За  что,
кстати, я не решился бы его осуждать.
   Висто фыркнул:
   - Да если бы только это! Насколько мне известно, салмонесские герцоги  не
женятся поколениями: бастарды  наследуют  бастардам,  и  это  не  слишком-то
нравится Храму. - Он вновь фыркнул:
   - Точно так же, как и барону Дейдеи, чья дочь - официальная, так сказать,
любовница герцога. Старик полагает это бесчестьем...
   Тут только Эйрар начал смутно догадываться, в чем дело. И приподнялся  на
постели:
   - Но каким образом... да говори же? Говори!
   - В общем, - сказал  Висто,  -  герцог  уведомил  мою  подружку,  а  твою
возлюбленную, что согласно вассальному долгу ей надлежит явиться  к  нему  и
возлечь с ним нынешней ночью. Понял теперь?
   Эйрар на миг задохнулся от боли, пронзившей сердце. Потом глухо зарычал:
   - Я убью его...
   И рванул одеяло, спуская ноги на пол.
   - Не так  легко  это,  хозяин,  -  отрезвил  его  Висто.  -  Там  столько
Бритоголовых, что и не сосчитать.
   -  Но  неужели  она  пойдет?  Нет!  Она  должна  отказать  ему!  Отказать
наотрез!.. Я  все-таки  вождь...  Мы  будем  защищать  ее  до  последнего...
Проклятый герцог, я думаю, живо сменит тон, когда мечи заходят по головам  в
его собственном доме!..
   Висто вздохнул.
   - Мы уже толковали об этом - она,  я  и  Эрб.  Она  не  хочет,  чтобы  ее
защищали. Она говорит, что герцог, чего доброго, еще  откажется  воевать  за
свободу Дейларны. Тогда, мол, погибнет ее отец...
   - Свобода Дейларны!.. Господи,  какой  вздор!..  Чтобы  герцог  всю  свою
политику пустил коту под хвост из-за девчонки!.. Да неужели некому  было  ей
объяснить?..
   Висто пожал плечами - тени заплясали по стенам.
   - А вот Долговязый Эрб с кем-то там советовался и утверждает, что  Гитона
права, и если она пойдет к герцогу, это уж  насмерть  втравит  Салм  в  нашу
войну. Мужчины платят жизнями за свержение Алого Пика, так почему бы женщине
не заплатить своим телом? Что до меня, я... я не очень в этом уверен, хотя и
согласился с ним. А еще я подумал, что у тебя в этом деле тоже есть интерес.
Вот я и пришел.
   - Но что же нам делать?.. - спросил Эйрар в отчаянии. - Бежать...  бежать
немедля из проклятого города... нет, не выйдет, мосты подняты, да и  некуда,
с Джентебби после нас не было ни корабля,  валькинги  там  хозяйничают,  как
пить дать... Спрятаться? Негде! Жениться на ней немедленно? Так ведь она  за
меня не пойдет... а и пошла бы, разве герцога это остановит?
   Эйрар мучительно шагал туда-сюда босиком по холодному полу. Висто  следил
за ним, держа хризму на коленях. Наконец он проговорил:
   - Я, конечно, плохой законник, хозяин... но что-то я такое слыхал,  будто
по вассальному праву никто мне через твою голову не  смеет  приказывать.  Во
всяком случае, про герцога в нашей присяге точно не говорилось!
   Эйрар рывком повернулся к нему:
   - Так скажи ей это скорее, друг Висто! Может, это нас спасет! Беги, скажи
ей!.. Герцог, да, сюзерен; но приказывать моим людям могу только я сам!..
   Он ломал пальцы от нетерпения.  Дверь  за  Висто  не  успела  еще  толком
закрыться - а он уже мчался к шкафу за светильником и колдовской Книгой. Ему
было ясно одно: ради того, чтобы удовлетворить свою  похоть,  герцог  Роджер
Салмонесский с легкостью отметет любые законы. Даже если Гитона  и  в  самом
деле захочет воспользоваться подобной лазейкой. Ведь  не  по  закону  же  он
овладел дочерью барона Дейдеи! Да, Гитона права:  всякое  сопротивление  его
воле может стать для Бастарда поводом переметнуться на сторону валькингов, и
тогда прощай освобождение Дейларны... как и предсказывал Рогей. Да, наступил
тот самый час смертельной опасности, грозившей всему, чем он дорожил...  тот
самый час, когда следовало прибегнуть к отцовской науке и призвать на помощь
потусторонние силы...
   Он разыскал в очаге кусочек угля и, как был полуголый, принялся торопливо
вычерчивать пентаграмму.
   - Йа, йа, Сабахтхани... - прозвучали  первые  слова  заклинания.  Вовремя
вспомнив, Эйрар вытащил локон, подаренный ему когда-то в знак  дружбы,  -  и
присовокупил. Непогожий день за окном давно сменила  холодная  черная  ночь;
лишь там и сям далеко внизу поблескивали  редкие  городские  огни.  Вряд  ли
кто-то гулял в этот час по улицам. А если и гулял - скорее всего  не  должен
был обратить внимания на синие колдовские огни, что взвились вокруг  Эйрара,
напоенные тающими, бледными лицами. Он продолжал:
   - Именем Семи Сил, покорных мне  и  властных  над  вами!  Приказываю  вам
привести ее сюда ко мне и без остатка покорить ее волю моей!
   Синее пламя постепенно опало. Эйрар торопливо задул светильник и принялся
одеваться впотьмах.
   ...Гитона подошла так тихо, что он едва услыхал ее  шаги  в  коридоре.  В
неверном свете факела, тускло чадившего за углом, он увидел, что  она  снова
была одета по-женски.
   - Гитона... - прошептал он и за руку втянул ее в комнату. Рука показалась
ему совершенно безвольной. - Гитона, здесь, наверное, темно? Зажечь свет?..
   - Как пожелаешь, мой господин, - ответила она тихо. Он ударил кресалом  и
не с первого раза сумел уронить искру на трут. Но вот огонь озарил ее  милое
личико... и безвкусное розовое платье с ужасающим вырезом,  почти  открывшим
грудь. Несомненно, подарок герцога Роджера!
   - Здесь ты в безопасности, - сказал Эйрар. - Присядь!
   Последствие колдовства уже накрывало его, он и сам рад  был  сесть,  пока
ноги не подломились.
   - Благодарю тебя, мой  господин,  -  ответила  Гитона  и,  опустившись  в
пододвинутое креслице, сложила руки на  коленях.  Она  глядела  прямо  перед
собой... впрочем, достаточно дружелюбно...
   - Здесь тебе ничто не грозит, -  повторил  Эйрар.  -  Герцог  не  посмеет
вломиться сюда, даже  если  догадается,  где  ты.  Короче,  оставайся  здесь
столько, сколько понадобится.
   Она ничего не ответила. Даже губы не дрогнули. Выждав немного, он  сказал
еще:
   - Гитона, прости меня... прости за все. Я не стану  больше  колдовать.  Я
все буду делать так, как ты пожелаешь. Только чтобы ты простила меня и мы...
снова дружили...
   - Конечно, я прощаю тебя, господин, - ответила девушка. - Разве я тебе не
присягала на верность?
   - Присягал Эйтор... копьеносец, вольный рыбак.
   - Да, но клятву произносила Гитона.
   Слова были нежными - нежней не придумаешь - но тон оставался холодным,  и
руки не покидали колен, и взгляд был пустым по-прежнему. Эйрар воскликнул  в
отчаянии:
   - Неужели ты правду пошла бы к герцогу нынешней ночью?..
   - Если бы на то была твоя воля, господин мой Эйрар.
   - Господин! Я не господин тебе, я твой приятель и посмешище всего  Вагея,
как ты сама прекрасно знаешь!.. - Он вскочил на ноги и заметался по комнате,
забыв про усталость. - Как же нам провести поганого герцога?! Какое  убежище
найти для тебя, чтобы не проболтался какой-нибудь  слуга  и  тебе  снова  не
приказали явиться?..
   - Я ни за что к нему не пойду, если ты не велишь.
   Эти слова застали его у очага. Он обернулся к ней, неподвижно сидевшей  в
креслице, такой прекрасной... и такой безразличной.
   - Придумай же что-нибудь! - крикнул он. - Скажи что-нибудь!..
   И прежде, чем она успела ответить - бросился  к  ней,  обнял  и  принялся
целовать. И сперва ее губы были безответны, но затем как будто оттаяли, и  с
коротким счастливым вздохом она теснее притянула его к себе.
   - Гитона... - прошептал он, переводя дух. Она покосилась на светильник, и
светильник был немедля задут. Гитона отвечала страстью на его страсть...  Но
когда мир был готов раствориться в вихре  блаженства  -  вдруг  содрогнулась
всем телом и, не в силах сдержаться, отчаянно зарыдала.
   - Любимая... - растерянно шепнул он ей на ухо, но она отвернулась.
   - Если бы это был Висто!.. О, если бы только это был Висто!..  выговорила
она каким-то незнакомым голосом...
   На другой день герцог Роджер соизволил всего однажды покинуть свои покои,
- и на челе его лежала тень, ничего хорошего не предвещавшая.

13. ДАМБА. СРАЖЕНИЕ

   ...И вот пропели трубы, и армия двинулась через ворота вперед. Совсем как
в день смотра, только вот выстроили  ее  на  сей  раз  в  обратном  порядке.
Первыми выехали салмонесские рыцари и  бароны  -  сырой  южный  ветер  играл
вымпелами на пиках. Два дня  назад  выпал  легкий  снежок,  но  теперь  была
оттепель, мостовая сделалась скользкой, кони спотыкались и падали то и дело,
нарушая строй. Седоки поднимали их, потея и ругаясь. Урданецца проехал  мимо
в своей нарядной броне, подходившей, казалось, скорее для турнира, а не  для
битвы. Впрочем, Эйрар не мог не отметить, что  принц  управлялся  со  своими
людьми, как истый военачальник  -  раздавая  команды  и  направляя  наиболее
тяжело вооруженных в голову колонны. Они примут первый  удар,  когда  придет
время  сталкиваться  войскам.  Недаром  герцог  послал  в  отряд   Урданеццы
несколько самых рослых своих телохранителей  -  нести  знамя  Салма.  Личный
штандарт его светлости плыл далеко позади, подле самого Бастарда, ехавшего в
окружении Бритоголовых.
   Лихорадочно  завершались  последние  приготовления.  У  Нени   из   Баска
оказались  разорваны  несколько  звеньев  кольчуги,  и  кузнецы  нипочем  не
соглашались чинить их бесплатно, пока не вмешался  "дворянин"  Эйрар.  Потом
Берни поссорился из-за чего-то с купцом из Нижнего Города - и  вновь  Эйрару
пришлось разбираться. Так он и не сумел выкроить время и еще  раз  навестить
предмет своей  горькой  любви.  Гитона,  как  они  условились,  должна  была
укрыться меж копьеносцев.  Предыдущие  несколько  дней  она  провела  в  его
комнате, почти не высовываясь наружу. Но после той первой ночи Эйрар спал на
полу, подстелив плащ. И они почти не разговаривали...
   Труба вновь и вновь подавала сигнал; странной грустью отдавал  ее  голос,
издалека долетавший в  вязком  оттепельном  воздухе.  В  распахнутые  ворота
выезжали карренские всадники. На сей раз Альсид скакал во главе. Треугольное
смуглое лицо под шлемом показалось Эйрару угрюмым, стальной  колпак  скрывал
седые фамильные прядки.
   Долговязый Эрб подошел к молодому вождю и тронул его за руку:
   -  Господин...  у  нас   недостает   человека.   Ове   Губошлеп   куда-то
запропастился, не можем сыскать.
   Поздно: подошел их черед двигаться. Эйрар вскочил в седло, по взмаху  его
руки вольные рыбаки  Джентебби  дружно  крикнули  -  и  зашагали.  Они  были
вооружены  привычными  копьями,  чуть  коротковатыми,  зато  пригодными  для
метания. Все в стальных шлемах, с круглыми щитами  и  луками.  Луки  подарил
герцог Роджер, отнесшийся к затеянной Эйраром учебе тем более  благосклонно,
что собственных лучников у него было не очень-то густо.
   Они протопали под  гулкими  сводами  -  эхо  шагов  и  воинственный  клич
отдавались  в  каменных  стенах.  Бледное  зимнее  солнце  встретило  их  за
городскими стенами. А потом и купеческие  амбары  на  выселках  отодвинулись
назад, назад, и воины вступили на дамбу, тянувшуюся в глубь болот, меж  двух
колеблющихся  стен  гигантского,   выше   человеческого   роста,   шуршащего
тростника.
   Там, впереди, где двигались семь сотен верховых, без  конца  приключались
заторы. Отставший от своих конник с Краеугольным Камнем Каррены, вышитым  на
груди, ворчливо поделился с Эйраром своим недовольством:
   - Уж мне это баронское ополчение!..  На  полдня  опаздываем,  не  меньше.
Хорошо если к вечеру придем в Мариолу, да вот много ли навоюем до темноты?
   Во время следующей остановки к Эйрару подошел Висто:
   - А где Гитона, хозяин? Что-то ее не видать среди наших...
   Ледяной ужас приковал Эйрара к месту...
   - Как  же  так!  -  вырвалось  у  него.  -  Ведь  ты  должен  был  о  ней
позаботиться! Ты мне ответишь...
   - Нет, хозяин, - покачал головой Висто, - вот уж тут ты не прав. Я должен
был  присматривать  за  Гитоной  в  дороге.  Но  за  все,  что  было  прежде
выступления - спрос только с тебя!
   Больше они ничего  не  успели  друг  другу  сказать.  Карренцы,  стоявшие
впереди, передали команду двигаться. Эйрар смог лишь послать Висто назад,  к
мариоланцам, с наказом поискать среди них Гитону: опоздав к месту сбора, она
вполне могла примкнуть и к ним. Самому ему оставалось только ехать вперед  и
молча терзаться. Он был бы рад немедля  броситься  на  поиски,  но  не  мог.
Тростники по сторонам дороги сменились  открытыми  топями,  залитыми  черной
жижей; позади дорога была плотно забита людьми. Рыбаки его отряда  держались
большей частью бодро  -  смеялись,  отпускали  соленые  шуточки,  затягивали
песни, - хотя для многих, как и для него самого, это была первая битва.
   - Эй, господин  волшебник!  -  весело  кричали  ему.  -  Нет  ли  у  тебя
какого-нибудь завалящего заклинаньица от мечей?.. - и  так  далее,  и  порой
совсем не столь безобидно, но Эйрар при всем желании не  мог  избавиться  от
грызущей тревоги за Гитону и разделить их веселье -  и  пусть,  кому  охота,
думают, что он струсил.
   Бледное солнце  перевалило  полуденную  черту;  поход  продолжался.  Топи
сменились  настоящими  плавнями,  по  левую  руку   вдали   показался   даже
возделанный остров. На острове виднелся домишко, а рядом  с  домиком  стояла
женщина, махавшая и махавшая  шедшим  мимо  войскам.  Потом  задние  донесли
приказ герцога: устроить привал и перекусить.
   Эйрар слез с лошади и почувствовал, как одеревенели  суставы.  Он  присел
рядом с карренцем. Откупоривая бутылку кислого вина, привезенного с  родины,
тот продолжал ворчать:
   - Эх, иначе все  выглядело  бы,  командуй  здесь  наш  Воевода  Эвименес!
Отправились, как на прогулку, а ведь  там,  чего  доброго,  с  ходу  драться
придется. То ли было дело, когда Воеводы вели нас, помню,  на  Полиолис!  Мы
тогда скакали весь день и всю ночь и чуть только не падали с  седел,  а  как
же, и потом сразу кинулись в бой на...
   Досказать ему не пришлось: вернулся Висто.
   - Ее там нету, хозяин, никто  даже  не  видел.  Правда,  там  немногие  и
знают-то, что к чему...
   - Одна надежда, - сам с собой рассуждал карренец,  -  что  эти,  как  их,
валькинги не шибко умелые вояки. Сам-то я  никогда  не  имел  с  ними  дела.
Только слышал, будто ихняя пехота носит такие большущие круглые щиты с шипом
посередке - как  раз  пырнуть  человека.  Поэтому,  говорят,  если  валькинг
замахивается мечом - смотри в оба, чтобы  не  получить  в  бок  этим  шипом.
Говорят еще, здорово они наловчились спасаться от стрел.  Строятся,  собачьи
дети, по двое, и один прикрывает обоих  здоровенным  щитом,  а  второй  знай
бросает дротики, и оба топают себе вперед,  пока  не  сойдутся  с  лучниками
грудь на грудь и не разгонят. Так что лучникам против них надо плотной кучей
держаться, не то вовсе толку не будет...
   Висто терпеливо стоял около Эйрара.
   - Что будем делать, хозяин?
   - Ищи, спрашивай! - повторил Эйрар. И тут нежданная мысль  взметнула  его
на ноги:
   - Ове Губошлеп!.. Где он, кто его видел последним?
   Но к ним уже шел посланник, с  немалым  трудом  пробившийся  из  головной
части войска:
   - Воевода Альсид просит поторопиться, ибо время не ждет!
   И вновь крик, суматоха; словно  бы  медленная  волна  прошла  по  колонне
движение возобновилось. И хотя Эйрар не мог уже думать решительно ни о  чем,
кроме Гитоны, - надо было двигаться дальше, и он  двигался,  и  пели  трубы,
хотя и не так задорно, как вначале, -  ибо  музыканты  тоже  были  людьми  и
шагали, как все.
   Плавни, хоть как-то разнообразившие местность,  вскоре  остались  позади;
вновь потянулись по сторонам когда топи, когда тростники. Мрачный  пейзаж  и
мрачны были мысли Эйрара, все думавшего о герцоге и о том, что мог замышлять
Салмонесский Бастард...
   Впереди снова что-то  случилось;  послышались  возгласы,  улюлюканье.  По
краешку  дамбы  навстречу  воинам  пробирался  кто-то   одетый   в   длинные
белоснежные ризы, с золотым обручем на голове. Он держал резную  чашу  перед
собой на  седле.  Следом  ехал  второй  всадник,  и  тоже  в  церемониальном
облачении. Эйрару показалось, это был тот  самый  пустоглазый  представитель
Империи, которого он видел тогда при дворе в Салмонессе.
   Одетый в белое подъехал к Эйрару и с поклоном спросил, не является ли  он
предводителем отряда. Эйрар ответил утвердительно, и священник протянул  ему
чашу:
   - Тогда, во имя Мира  Империи,  который  есть  Богом  Установленный  Мир,
повелеваю тебе испить из этой чаши истинной  воды,  почерпнутой  из  Колодца
Единорога.  Испей  вместе  с  графом  Вальком,  законным   наместником   Его
Священного  Величества  Императора  Аурариса.  Испей  в   знак   того,   что
отказываешься от этой богопротивной войны. И  знай:  если  ответишь  отказом
будешь отторгнут от Империи и отлучен от благодати Колодца!
   Эйрар ответил:
   - Не в моей власти, святой отец, решать что-либо о войне. Поезжайте лучше
к герцогу Роджеру, нашему сюзерену...
   Судя по лицу священника, иных слов он и не ожидал. Он молча направил коня
в гущу воинов, проталкиваясь дальше. Зато имперский представитель повернулся
в седле и скрестил пальцы, крикнув:
   - Отлучен! Отлучен!..
   - Ох, скверно... - шагая у стремени Эйрара, пробормотал  Долговязый  Эрб.
Но юноша был слишком занят  собственными  тревогами  и  не  ответил.  -  Да,
продолжал Эрб. - Тут и не поколдуешь!
   День клонился к вечеру.  Усталые  люди  разговаривали  мало  и  неохотно.
Слышался только шорох шагов, да копья торчали в разные стороны, щетинясь над
головами. Эйрар сделал усилие и попробовал представить себе сражение  и  как
будут выглядеть в нем его молодцы и он сам... но даже и эта  мысль  каким-то
образом снова привела его к Гитоне. А тем временем по сторонам дамбы  там  и
сям уже возникали островки твердой земли, виднелись тропки, явно проложенные
людьми - берег болот Салма был близок.
   Островки уже смыкались в некое подобие суши, когда  нестройный  рев  труб
разом вывел его из  задумчивости.  К  беспорядочным  сигналам  примешивались
далекие крики. Эйрар увидел, как опустили  забрала  карренцы,  ехавшие  чуть
впереди его рыбаков.
   - Скажи людям, пусть надевают тетивы, - велел он подоспевшему Эрбу и  сам
почувствовал, что голос готов был сорваться. - Пусть выдвигаются с насыпи на
твердую землю, вот сюда, вбок. Мы должны прикрывать  мариоланцев,  а  они  -
герцога!
   Произнося это, он на какой-то миг оторвал взгляд от творившегося впереди,
и что же? Когда он повернулся обратно, вокруг не  было  почти  никого.  Лишь
спины последних карренских всадников мелькали  там,  где  дамба  переставала
быть дамбой и превращалась просто в дорогу,  убегавшую  на  северо-запад  по
отлогому склону холма, и оттуда слышался стук оружия и  воинственные  крики.
Пущенный кем-то дротик одиноко  валился  наземь  из  алого  закатного  неба.
Перепуганная болотная птица пронеслась  мимо  с  жалобным  писком,  едва  не
чиркнув крылом по его волосам.
   Кто-то дернул стремя, и Эйрар  увидел,  что  рыбаки,  пригибаясь,  бежали
куда-то влево. Иные на миг останавливались выпустить стрелу, но  без  всякой
видимой цели.
   - Вот они! - крикнул подбежавший воин, указывая рукой. - Господи помилуй,
вот же они!..
   С заросшего ивами пригорка прямо на них рысцой ехала  кучка  всадников  в
шлемах с яркими плюмажами. Валькинги!
   Эйрар, вооруженный как все, завел руку за спину, хватая лук.
   - Стреляйте!  -  услышал  он  крик  Долговязого  Эрба.  -  Стреляйте  же,
дьявол!..
   Один из рыбаков схватил коня Эйрара под уздцы и потащил в кусты и заросли
тростника, а над дамбой уже поблескивали, надвигаясь, мариоланские  копья  и
слышался яростный боевой клич изгнанников, ведомых Рогеем.
   Всадники и не подумали поворачивать обратно, - лишь рассыпались цепью.  У
каждого в левой руке была плеть, и они нахлестывали коней, пока те не  пошли
галопом. И за миг перед тем,  как  напороть