- А ты уверена, что с тобой разговаривал Бог?
   - А кто же еще?
   - Головастик.
   - Кто?!
   - Головастик. Мой бывший покровитель.
   - Но... Как  это  возможно?!  Боже!  Неужели  он  способен  ввести  в
заблуждение даже меня?
   - Он способен ввести в заблуждение кого угодно - не зря его  называют
отцом лжи. Но Иисуса ему не удалось искусить.
   - Меня тоже. Почти. Господи Боже! И как мне определить, кто из них со
мной разговаривает?
   - Просто доверься своему сердцу. Не забывай: Бог есть любовь,  он  не
станет творить зло даже чужими руками. Если он призывает к злу,  это  не
Бог.
   - Да, ты прав. Подожди, я должна помолиться.
   Лена сложила руки, как примерная  школьница,  и  закрыла  глаза.  Ох,
сейчас начнется...
   Повторный разговор с Богом занял совсем немного времени, а  когда  он
завершился, в глазах Лены стояли слезы.
   - Я не могу пробиться к нему! - простонала она. - Сатана  не  пускает
меня. Он говорит, что я  должна  снять  с  тебя  крест,  и  после  этого
заклинание подействует. Но... Бог не может это требовать! И  я  не  могу
так надругаться над символом веры! Нет, это существо никак не может быть
Богом. Как я могла поверить, что его устами  со  мной  говорит  Господь?
Господи, если ты слышишь, прости меня!
   - А ты уверена, что это действительно Сатана? - поинтересовался я.  -
Может, я ошибаюсь, может, это действительно воля божья?
   - Нет! - Лена решительно пресекла мою попытку сообщить ей правду. - Я
ценю твою скромность, она тебя украшает, но, к сожалению, ты не  ошибся.
Что мне делать? Я не могу связаться с Богом, не могу  узнать  его  волю,
что же остается?
   - Подумай  своей  головой,  -  предложил  я.  -  Ты,  вообще,  кто  -
посланница света  или  марионетка  в  кукольном  театре?  Ты  сама  хоть
что-нибудь можешь решить?
   Лена глупо хихикнула.
   - Кажется, я начинаю пьянеть, -  сообщила  она,  -  что-то  ничего  в
голову не лезет. Давай так: если до завтра Бог ничего не скажет, я начну
действовать по своему усмотрению. Правильно?
   Я пожал плечами:
   - Тебе решать.
   - Вот и замечательно. Да, кстати, давай я тебя оживлю. Нехорошо,  что
ты ходишь в таком виде...
   Я так и не понял, как устроено это заклинание. Похоже, образ  темного
посланца уже успел приклеиться к моей душе и большая часть  белой  магии
закрыта для меня если не  навсегда,  то  надолго.  Но  это  не  главное.
Главное, неведомая сила затрясла меня, бешеная дрожь пробрала все  тело,
мышцы сжались судорогой, из горла вырвался хриплый стон, и я  рухнул  на
пол, свернувшись в позе эмбриона. Температура  быстро  повышалась,  тело
оживало и наполнялось болью. Это было ужасно.  Боль  разрывала  меня  на
части, но вместе с нею  возвращалось  то,  что  я  уже  начал  забывать.
Запахи!...  Теперь  я  чувствую  запахи.  И  в  первую   очередь   запах
собственного тела, которое, во-первых, не мешало бы помыть, а во-вторых,
оно пахнет чем-то мертвым - нет, не гнильем и не  формалином,  а  чем-то
почти неуловимым... Не могу объяснить. А еще я чувствую запах  герани  с
подоконника, аромат кагора, и еще  в  нос  бьет  та  неясная  и  нелепая
комбинация запахов, которая всегда наполняет место, где  живут  одинокие
несчастные женщины.
   Боль  достигла  предела  и  отключилась,  как  будто  кто-то  щелкнул
рубильником. И я понял, что по жилам заструилась новая кровь. Интересно,
откуда она взяла эту кровь и как обошла закон сохранения материи?
   Сердце дернулось и начало биться - вначале с перебоями, но  с  каждым
новым ударом все более уверенно. Все-таки ей удалось  это  сделать  -  я
снова жив. Но, пожалуй, лучше бы был мертв. Я вдруг понял, что  имела  в
виду Зина, когда говорила о том, что слишком быстрое  исцеление  -  тоже
плохо. В голове медленно разворачивается очаг  пульсирующей  боли,  пока
почти незаметной, но с каждой секундой она становится чуть-чуть сильнее,
и страшно подумать, во что превратится моя голова  минут  через  десять.
Оживший  желудок  напомнил  о   своем   присутствии.   Спазмы,   вначале
нерегулярные, стали повторяться каждые несколько  секунд.  Я  вскочил  и
побежал со всех ног к туалету, но в голове помутилось,  боль  ударила  в
основание черепа тупым молотом. Я рухнул на колени и только  неимоверным
усилием воли сумел сохранить сознание.
   Желудок в очередной раз напомнил о себе.  Я  закашлялся,  и  изо  рта
брызнуло то, во что превратилась непереваренная пища за прошедшие сутки.
Этот аромат может сравниться только с запахом разрытой могилы, в которой
хоронят второго покойника. Считается, что лет за десять первый  покойник
истлевает окончательно, но, мягко говоря, это не  совсем  так:  разрытая
могила воняет даже через пятнадцать лет. Помнится, рассказывал... Как же
его звали-то?.. У него отец на кладбище могильщиком работал...  Нет,  не
до воспоминаний сейчас - серовато-зеленая  комковатая  мерзость  хлынула
изо рта сплошным потоком.
   Боль в животе не утихала, и я с ужасом почувствовал, что приближается
еще одно испытание. Каким-то чудом сумел  остановить  рвотные  спазмы  и
добежать до сортира.
   Не буду описывать подробности  своего  пребывания  в  сортире,  скажу
лишь, что был там  примерно  полчаса,  в  течение  которых  я  превратил
чистенький и аккуратный санузел в готовую декорацию к сериалу  "Зловещие
мертвецы". По окончании процедуры очищения головная боль отступила, зато
накатила слабость.
   Я вышел из  туалета  шатаясь,  сознание  уплывало,  желаний  осталось
только три - выпить литра два чистой воды, уснуть и помыться.  Именно  в
таком порядке я и выполнил первые два.
 
10 
 
   Меня  разбудил  истошный  визг  на  пределе  слышимости,  когда  звук
перестает ощущаться как звук и превращается в чистую боль. Глухой  удар,
нецензурная брань за стеной, тело отреагировало на ситуацию быстрее, чем
измученный мозг успел ее осмыслить. Привычным жестом я протянул руку, но
не  обнаружил  ни  автомата,  ни  бронежилета.  Я   вдохнул   воздух   и
непроизвольно   сморщился   в   гримасе   омерзения.   Да   уж,   аромат
специфический.
   - Будьте вы прокляты! - крикнула за стеной Анна Игнатьевна,  и  вслед
за этим что-то тяжелое рухнуло на пол -  как  будто  мешок  с  картошкой
сбросили с высоты примерно полутора метров.
   Дверь распахнулась от могучего пинка, и в комнату влетел  атлетически
сложенный лысоватый мужик лет сорока с пистолетом в руках и  жвачкой  во
рту. Я успел принять нематериальность.
   Комната наполнилась грохотом, пули летали по ней, как мухи по  сараю,
в двух местах зазвенело бьющееся стекло. Мужик  перехватил  пистолет  за
ствол.  Краем  глаза  я  уловил,  что  он  не  забыл  поставить  его  на
предохранитель  -  профессионал,  мать  его...  Короче,  он  ринулся   в
рукопашную.
   Я не стал  уворачиваться  от  удара  рукояткой  по  голове,  позволил
пистолету пройти сквозь себя, а когда мужик замер  в  неудобной  позе  у
самого пола, отпрыгнул на шаг и привел в действие  заклинание.  Изгнание
бесов.
   - Командуй, - прошипел я, - или выпью души.
   - Отбой! - крикнул мужик.
   В дверном проеме появились еще два персонажа - гораздо моложе, лет по
двадцать пять. Один - лохматый черноволосый бородач, второй -  худощавый
блондин интеллигентного вида, но  с  пустыми  злобными  глазами,  как  у
дохлой рыбы.
   - Не грешите, ребята, - сказал я и вернул телу материальность.
   Ох, какой отходняк сейчас начнется! Ничего, минут пять я  продержусь.
Просто обязан продержаться.
   - Чья была идея? - спросил я.
   - Это он, -  начал  говорить  интеллигентный  блондин,  но  не  успел
показать пальцем на объект обвинения, потому  что  получил  от  бородача
несильный тычок по почкам.
   Самый старший из бандитов  выпрямился,  аккуратно  убрал  пистолет  в
подмышечную кобуру и начал докладывать:
   - Нам было видение. Явился Христос. Он  выглядел  точь-в-точь  как  в
музыкальном фильме, где Гиллан поет. Сказал,  что  в  соседнем  квартале
живет антихрист и тому, кто его убьет, простятся все грехи. Вот.
   - Он объяснил, как убить антихриста?
   - Да, велел сначала оглушить, а потом прочитать специальную молитву.
   - Он до сих пор держит с вами связь?
   - Не знаю... Наверное.
   - Эй! - крикнул  я  в  пространство.  -  Может,  ты  появишься  и  мы
поговорим один на один, как мужчина с мужчиной?  Естественно,  никто  не
ответил.
   - Почему вы решили, что это Бог? - спросил я.
   Бандиты переглянулись и хором  забормотали  что-то  неразборчивое.  Я
прислушался к их мыслям,  и  в  душе  родилось  непередаваемое  ощущение
величия,   беспредельного   могущества,   доброй   силы,   суровой,   но
справедливой... Да, этот товарищ запросто  мог  оторвать  яйца  Онану  и
устроить извержение вулкана в Содоме  и  Помпее.  Или  в  Гоморре...  не
помню.
   Если Бог и  держал  связь  с  бандитами  по  какому-то  божественному
каналу, эта связь ничем себя не проявляла, и  обнаружить  канал  мне  не
удалось. Жалко. Не знаю, что бы я предпринял, если  бы  сумел  вычислить
расположение Бога... Брр... Что-то у меня не то с головой творится.
   - Все свободны, - объявил я. - Хотя нет! Стоять! Что с женщинами?
   Бандиты состроили виноватые гримасы и  посторонились.  Я  выбежал  из
комнаты и обнаружил Лену в  прихожей,  а  Анну  Игнатьевну  в  коридоре,
ведущем к кухне. Две нервные минуты, и я убедился, что их жизням  ничего
не грозит, если не считать легкого сотрясения мозга у девушки, которое в
Чечне и за болезнь не воспринималось.
   - Свободны, - подтвердил я, и  мне  не  пришлось  повторять.  Бандиты
испарились как по мановению волшебной палочки, а я занялся приведением в
чувство жертв налета.
   Процедура не заняла много времени.  Придя  в  себя,  Лена  немедленно
сотворила соответствующее заклинание и исцелилась  окончательно.  Заодно
исцелила маму и до кучи  немного  поправила  мое  здоровье.  Впервые  за
последние два дня я почувствовал себя человеком.
   - Нам надо убираться отсюда, - заявила Лена. - Сатана не  остановится
ни перед  чем.  Вначале  он  пытался  натравить  на  нас  ментов,  потом
бандитов, что дальше?
   - Явится сам, - предположил я, - при этом попытается  замаскироваться
под Бога.
   - Запросто, -  согласилась  Лена.  -  Собирайся  и  пошли.  Мама,  ты
остаешься.
   Анна  Игнатьевна  машинально  кивнула.  Похоже,  у   нее   начинаются
серьезные проблемы с психикой: чем дальше,  тем  больше  она  становится
похожа на зомби.  Сдается  мне,  ей  не  помешала  бы  квалифицированная
психиатрическая помощь.
   - Мне нечего собирать, - сказал я. - Я  готов  убраться  отсюда  хоть
сейчас.
   Лена немного поразмышляла о чем-то и кивнула.
   - Да,  уходим  немедленно,  -  согласилась  она.  -  Чем  быстрее  мы
скроемся, тем лучше. Христос не зря говорил, что богатство не... Короче,
не важно. Пошли отсюда.
   Мы быстро оделись,  Лена  чмокнула  маму  в  щеку,  и  входная  дверь
закрылась за нами. Анна Игнатьевна так и стояла  в  прихожей,  изображая
окаменевшую от божьего гнева супругу то ли Ноя, то ли Еноха.
 
11 
 
   Как спрятаться  от  Бога?  Интересный  вопрос.  Если  подойти  строго
формально, с научной точки зрения, то  от  Бога  спрятаться  невозможно,
потому что он всеведущ и вездесущ.  Но  тот,  кого  Головастик  называет
Бомжом, далеко не всеведущ. Будь он всеведущ, пресек бы мою  авантюру  в
самом зародыше. Раз я все еще  нахожусь  рядом  с  Леной,  он  никак  не
всеведущ.
   Как он находит нас? Заклинание? Или это свойственно ему  от  природы:
захотел узнать, где находится такой-то человек, и сразу нашел?
   Затрудняюсь ответить, - вмешался  в  мои  мысли  Головастик,  -  этим
вопросом никто никогда не интересовался. Разве только Четырехглазый...
   Какой еще Четырехглазый? Подожди... Существуют и другие  боги,  кроме
вас двоих?
   Мы  не  боги!  Да,  существуют  и  другие  могущественные   личности,
например, Четырехглазый. Только он ничего не скажет - даже если что-то и
знает. Его о чем ни спроси, никогда  не  говорит  ничего  дельного.  Как
начнет вещать: "Разница между природой и  магией  проявляется  в  глазах
смотрящего, а в объективной реальности есть единая сущность,  в  которой
все едино, но ты не постигнешь ее, пока не поймешь,  как  звучит  хлопок
одной ладонью..." Бред, короче.
   Четырехглазый - с Востока?
   Да, только это ничего не значит. Мы с Бомжом тоже  родом  с  Востока.
Восток, знаешь  ли,  разный  бывает.  Разве  можно  сравнить,  например,
Израиль и Японию?
   Ты из Японии?
   Нет, из Ирака. Правда, когда я родилась, он назывался по-другому.
   Родилась?! Ты - женщина?!
   Да. А что, ты еще не понял?
   Раньше ты говорила о себе в мужском роде.
   Это не я так говорила, это ты так воспринимал.  То,  что  я  передаю,
транслируется в виде мыслеобразов, которые облекаются в слова  только  в
твоей душе. Ты решил, что я мужчина,
   И воспринимал  мои  мысли  соответствующим  образом,  а  моя  половая
принадлежность открылась тебе только сейчас.
   Потрясающе! Дьявол на самом деле женщина! Офигеть можно!
   Я не  дьявол!  Я  волшебница,  которая  любит  ассоциировать  себя  с
дьяволом, потому что так у меня лучше получается волшебство. Но я совсем
не злая!
   Да уж... Ладно, без комментариев. Кстати, ты заметила, что Лена  меня
оживила?
   Заметила. Поздравляю, твоя авантюра удалась.
   Будем надеяться. Честно говоря, не думал, что у нас  получится  зайти
так далеко. Что делать дальше?
   Прятаться. Если Бомж:  потеряет  контакт  со  своей  посланницей,  он
настолько  ослабнет,  что  его  план  станет  невыполнимым.   Вам   надо
продержаться один-два месяца, в худшем случае год.
   Но как? Как спрятаться от Бога?
   От Бога спрятаться нельзя. Но Бомж - не Бог, от Бомжа скрыться можно.
А лучше всего будет, если Лена от него отречется.
   Она не отречется от Бога.
   От Бога нет, а от Бомжа запросто. Скажешь ей, что она должна отречься
от того, кто донимает ее всякой чернухой, и запретить ему вступать с ней
в контакт. У них наверняка есть подходящее заклинание.
   А если его нет или она не знает?
   Тогда пусть попробует чистый мара-тач-манг.
   Что-что?
   У нее достаточно силы, чтобы совершать  заклинание,  не  зная  точной
формулы. Помнишь, ты изгнал бесов из двух мормонов?
   Помню.
   Ты знал, как это делается?
   Нет.
   Вот именно. Ты не знал нужной  формулы  и  сам  создал  ее.  Если  ей
повезет, она сможет сделать то же самое и  приобретет  иммунитет  против
Бомжа. В худшем  случае  одной  только  попыткой  она  отберет  у  Бомжа
примерно половину веры.
   Отлично. Она попробует.
   Контакт прервался, и я вернулся в  реальный  мир.  Слева  была  узкая
двухрядная улочка,  справа  чугунный  забор,  огораживающий  задрипанный
детский сад, под ногами обледенелый асфальт  тротуара,  а  чуть  впереди
шагала Лена, погруженная в свои мысли, как и я мгновение назад. Надеюсь,
она не общается с Бомжом прямо сейчас.
   Я кашлянул, и она обернулась
   - Мне пришла в голову одна мысль, - сказал  я.  -  В  сказках,  когда
кто-то хочет избавиться от дьявола, он  делает  какой-нибудь  ритуальный
жест - крестится там, или  пальцы  козой  выставляет,  или  какую-нибудь
молитву читает...
   - А еще в сказках вампирам  закрыт  доступ  на  освященную  землю,  -
парировала Лена.
   - Да, конечно, - согласился  я,  -  в  сказках  все  всегда  безбожно
перевирается. Но не находишь, что сама идея заслуживает внимания?
   - Какая идея?
   - От приставаний дьявола можно защититься. Можно запретить  ему  даже
приближаться к себе.
   - Как?
   - А как ты делаешь все остальное? Поверь, что это в  твоих  силах,  и
оно станет по твоей воле.
   Лена задумалась, и, похоже, мысль ей понравилась. Размышления длились
минуты две, затем она покинула тротуар,  проковыляла  метров  десять  по
сугробам и зашла в тесный закоулок между ржавым гаражом  и  заснеженными
качелями.
   - Не хочу, чтобы прохожие смотрели, -  пояснила  она,  -  это  мешает
сосредоточиться.
   Лена сделала серьезное лицо, подняла руки к небу и начала вещать:
   - О ты, причинявший зло с момента сотворения  мира,  змей-искуситель,
ставший  причиной  первого  греха,  вдохновитель  любого  зла  и  любого
несчастья под луной! Отрекаюсь от тебя и клянусь никогда не видеть тебя,
не разговаривать с тобой, не принимать от тебя подарков и  не  оказывать
тебе помощи. Отныне ты не имеешь власти надо мной. Аминь. Ну как?
   - Не знаю, - сказал я с сомнением. - Если, например,  змей-искуситель
и тот, от кого ты защищаешься, не есть один и тот  же  субъект,  то  это
заклинание не подействует.
   - А как, по-твоему, надо говорить?
   - Думаю, надо  определить  цель  заклинания  максимально  просто.  Ты
защищаешься от того, кто пристает к тебе и заставляет  совершать  грехи.
Кстати! Если Мессия согрешит по-крупному, не приведет ли это к тому, что
он перестанет быть Мессией?
   Лена аж остолбенела от изумления. Похоже, эта мысль еще не  приходила
ей в голову.
   - Так вот почему он так  настойчиво  подталкивает  меня  к  греху!  -
воскликнула она, задыхаясь от  волнения.  -  Он  хочет  раз  и  навсегда
избавиться от меня: одна моя ошибка - и все, битва проиграна,  и  Сатана
торжествует. Но нет, я не доставлю  ему  такой  радости!  Ты,  тот,  кто
толкает меня на путь зла, знай: отныне я не в твоей власти!
   Налетел  ветер  -  и  посреди  детской  площадки  образовался   самый
настоящий смерч из снега и мелкого мусора. Снежный столб поднялся метров
на пять и разрушился, разбросав  содержимое  по  всему  двору.  Запищали
автомобильные сигнализации.
   - Ни хрена себе, - констатировал я.
   - Не нравится?! - злорадно выкрикнула Лена. - Так  знай  -  это  было
только начало! Отныне и до конца дней я не в твоей власти!
 
12 
 
   Вторая прогулка в компании Лены окончилась так же бестолково,  как  и
первая. Покружив по району, обсудив теологические проблемы и  понаблюдав
маленькую снежную бурю, мы вернулись обратно.
   В прихожей воняло результатами моего вчерашнего перехода из  мертвого
состояния в живое. Анна  Игнатьевна  упорно  трудилась  над  приведением
квартиры в божеский вид, ей удалось ликвидировать почти всю гадость,  но
вонь не выветривалась.
   - Ну ты и насмердил, - заметила Лена, наморщив нос в раздражении. - С
этим надо что-то делать.
   Она сотворила неизвестное мне  волшебство,  в  астрале  на  мгновение
вспыхнул волшебный огонек, угас, вонь исчезла. В квартире запахло чем-то
неуловимо морским. Анна Игнатьевна застыла на месте, сидя  на  корточках
рядом с пятном, которое никак не хотело оттираться от паркета.  На  лице
ее отражалось... Нет,  не  удивление  -  она  уже  потеряла  способность
удивляться, скорее отражалась усталость от  обилия  чудес,  происходящих
вокруг нее в последнее время.
   Лена заметила пятно, сделала магическое движение, и пятно исчезло,  а
вместе с ним и еще два по соседству и целая россыпь мелких  пятнышек  на
обоях. Анна Игнатьевна встала, бросила грязную тряпку в ведро и потащила
все это хозяйство в туалет.
   - Мама, - сказала Лена, сделала шаг  и  обняла  ее.  Анна  Игнатьевна
резко сгорбилась, как  будто  из  нее  выдернули  позвоночник,  обмякла,
поставила ведро на пол и практически повисла на дочери.  Она  заплакала,
ее плечи судорожно затряслись, Лена тоже  всхлипнула,  потом  всхлипнула
еще раз, и они обе зарыдали
   Я вышел на кухню, чтобы не мешать, и остолбенел. "Экий большой глюк",
- подумал я. Но это был не глюк.
   На угловом диванчике сидел вылитый Иисус Христос и  смотрел  на  меня
мудрыми, добрыми  и  всепрощающими  глазами.  Его  лицо  было  тонким  и
удлиненным, темные волосы чуть ниже плеч, разделенные на прямой пробор и
чуть-чуть закручивающиеся  на  концах,  вызывали  смутные  ассоциации  с
хард-роком. Он был одет в темный пиджак поверх водолазки,  как  один  из
персонажей "Бригады", и это сравнение вызвало у меня неуместную улыбку.
   Человек, похожий на Христа, удивленно вскинул брови
   - Чему ты улыбаешься? - поинтересовался он.
   - Т