ать не умеет.
   - Зато червяк умеет многое другое. Нет, Зина, это не думающая машина.
   - А при чем тут три шестерки?
   - Видишь слева две тонкие полоски?
   - Вижу. Ну и что?
   - Еще две справа и две посередине. Они нужны для удобства считывания,
чтобы аппарату было проще понять, где начало и где конец штрихкода.
   - Они символизируют цифру шесть?
   - Да.
   - Но вот здесь  есть  цифра  шесть,  а  напротив  нее  совсем  другие
полоски.
   - Ну... я точно не знаю, в чем тут дело. Наверное, код цифры  зависит
еще от чего-то... Нет, это точно шестерки! Даже патриарх  возбухал  пару
лет назад - типа надо запретить безобразие, потому что иначе конец света
будет.
   - Его не послушали?
   - Если слушать каждого,  кто  предсказывает  конец  света...  Знаешь,
сколько таких пророчеств делается каждый год?
   - Догадываюсь. Слушай, а ведь это и есть печать зверя! Без  штрихкода
нельзя ни покупать, ни продавать, правильно?
   - Можно, закон не запрещает. Другое дело, что со штрих-кодом удобнее.
   - Может, ты еще знаешь, что такое зверь из моря и звезда-полынь?
   - Где-то я читал, что зверь из моря - это атомная подводная лодка,  а
звезда-полынь - атомная бомба.
   - А в долине Армагеддон у вас что творится?
   - Разве армагеддон - долина?
   - Да. А ты думал что?
   - Конец света по-гречески.
   - У пророка Иоанна написано, что конец света начнется оттуда.
   - А где это?
   - В Палестине. Там никакой войны нет?
   - Есть. Уже полвека арабы дерутся с евреями.
   - Откуда там евреи?
   - В середине двадцатого века  в  Палестине  образовалось  государство
Израиль.
   - Еще и евреи вернулись на родину!  И  ты  берешься  утверждать,  что
конец света в ближайшее время не предвидится?
   - Я ничего не утверждаю. Но не вижу, как эти  пророчества  влияют  на
реальную жизнь.
   - Это потому, что ты все еще не веришь в Бога.
   - Да, не верю! Я стараюсь, но не могу поверить! Я всегда  думал,  что
те, кто верит в него, обретают счастье, но вот понаблюдал за  тобой,  за
Татьяной, за  Дмитрием,  за  другими,  и  мне  показалось,  что  вы  все
прокляты.
   - Мы все прокляты, и ты тоже. Первородный грех...
   - Я плевал на первородный грех! Даже Сталин говорил, что сын за  отца
не отвечает. Почему я должен отвечать за то, что Ева  сожрала  запретный
плод, подсунутый  змеем,  которого  Бог  сотворил  неизвестно  с  какого
похмелья?
   Зина расхохоталась:
   - Думаешь, от тебя что-то зависит? Или  считаешь,  что  ты  -  второй
христианский Мессия? А какой, если не секрет, светлый или темный?
   - Да иди ты! Что, черт возьми, вообще  происходит?  Знаешь,  Зина,  я
лучше схожу куда-нибудь, прогуляюсь.
   - Не стоит. Лучше схожу я. Мне не мешало  бы  развеяться  после  этой
ночи.
   - Я так и не прибрался в квартире.
   - Ты так хорошо спал, я не решилась тебя разбудить.
   - Извини.
   - Ерунда. Так я пойду?
   - Покормиться хочешь?
   - Нет, у меня еще неделя до кормления. Просто пройдусь.
 
9 
 
   Зина вернулась только поздним вечером, уставшая, но довольная.  Мы  с
мамой уже успели поужинать и сидели  перед  телевизором,  как  овощи,  и
смотрели "Аншлаг". Ненавижу эту передачу, но маме она нравится - так  же
как и "Моя семья", и "Поле чудес". Может, Зина и права: наверное, нам  с
ней действительно стоит переехать отсюда куда-нибудь в другое место.
   Мама стала чувствовать себя гораздо лучше. Уродливые прожилки на коже
почти незаметны, и вообще она теперь выглядит почти  здоровой,  а  когда
ходит, больше не боится сделать неосторожное движение, которое отзовется
болью в пояснице. Пока мама не признается даже самой  себе  в  том,  как
хорошо ей помогла Зина,  но  пройдет  день-другой,  и,  боюсь,  Зине  не
избежать повторного сеанса.
   Пройдясь по магазинам,  мама  накупила  совсем  немного.  Из  дорогих
покупок я заметил только гигантскую золотую гайку, появившуюся у нее  на
пальце. Интересно, когда она попросит следующую порцию  денег?  Говорят,
аппетит приходит во время еды.
   Зина  материализовалась  в  прихожей,   разделась,   поприветствовала
потенциальную свекровь и скрылась в нашей комнате, предварительно бросив
в мою сторону чрезвычайно многозначительный взгляд. Я встал и  пошел  за
ней.
   - Как дела? - спросил я. - Как провела день?
   - Великолепно. Я присмотрела нам с тобой уютную хижину...
   - Где?
   - Тут неподалеку высотка строится...
   - Ты купила квартиру?!
   - Пыталась. Но в  конторе  сидят  такие  идиоты!  Представляешь,  они
потребовали справку, в которой было бы  написано,  откуда  я  взяла  эти
деньги. Я говорю: какая вам разница, даже если я их украла, ведь  деньги
не пахнут, а они отвечают: ничего не знаем,  не  положено,  и  все,  нет
справки - нет квартиры.
   - И что?
   - Что-что... Пришлось пойти к самому главному и вежливо попросить.
   - Как попросить? Типа - давай квартиру, а то укушу?
   - Нет, что ты! - Зина ласково улыбнулась. - Я ему вообще не угрожала.
   - И клыки не показывала?
   - Клыки показала. Он сразу стал такой сговорчивый...
   - И выдал ордер?
   - Ага. Очень мудро поступил - собственная жизнь  должна  быть  дороже
любых денег.
   - Что за квартира?
   - Дерьмо. Пустая каменная коробка, даже унитаза  нет.  Окна,  правда,
очень хорошие, уличного шума внутри вообще не слышно.  А  из  обстановки
ничего нет - ни мебели, ни обоев... Я вообще  не  понимаю,  за  что  они
такие деньги берут?
   - Сколько квартира стоила?
   - Мне она бесплатно досталась, а так - почти сто тысяч.
   - Долларов?
   - Ну не рублей же! Я в твоем мире не так давно обитаю, но в ценах уже
ориентируюсь.
   - Где ты взяла такую прорву денег?
   - Нигде. Я же объясняю - эту квартиру мне подарили.
   - На какие шиши ты ее обставлять будешь?
   -  А  в  чем  проблема?  Обретаешь  невидимость  и  нематериальность,
заходишь  в  любой  банк,  забираешь  деньги  и   уходишь.   Кстати,   в
супермаркете мы c  тобой  зря  кассы  грабили,  надо  было  пройтись  по
служебным помещениям - там где-то должна быть специальная  комната,  где
хранят выручку...
   - Ты так спокойно об этом говоришь! Воровать, между прочим, нехорошо,
твой любимый Христос насчет этого ясно высказался.
   - Убивать тоже нехорошо, но ты убиваешь.
   - Я убиваю, чтобы жить. И это ты научила меня убивать.
   - Я не заставляла тебя кусать меня, ты сам этого захотел.
   - Если я перестану убивать людей, я умру?
   - Ты не  перестанешь  убивать  людей.  Ни  один  вампир  не  в  силах
противостоять голоду. Два-три дня ты сможешь продержаться, а потом крыша
окончательно съедет, ты укусишь
   Первого  встречного  прохожего  и,   скорее   всего,   будешь   потом
раскаиваться. Лучше утолять голод своевременно.
   - Ты без меня справишься?
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ну, наворовать денег, обставить квартиру...
   - Тебе не хочешь поучаствовать?
   - Нет. У меня на ближайшее время другие планы.
   - Хочешь еще раз попробовать поверить в Бога?
   - Мысли читаешь?
   - Это у тебя на лице  написано.  Давай,  не  буду  мешать.  Мне  тоже
интересно, что у тебя получится.
 
10 
 
   Это была  церковь  как  церковь  -  не  крутая  и  не  отстойная,  не
сверкающая и не облупленная - самая обыкновенная церковь, каких в Москве
за  последние  годы  появилось,   наверное,   несколько   тысяч.   Плохо
отштукатуренное белое здание,  окруженное  новенькой  чугунной  оградой,
узор которой почему-то  изображал  не  фантазии  на  церковные  темы,  а
совершенно обычный абстрактно-растительный  рисунок.  Наверное,  решетку
делали не на заказ, а  купили  на  оптовом  складе.  Метрах  в  пяти  от
парадного входа догнивал "ЗИЛ-130", когда-то небесно-голубой,  а  теперь
весь ржавый, если не считать деревянных частей кузова. Судя по тому, что
просматривается сквозь прогнившие крылья, его внутренности еще не успели
растащить - видать, святое место отпугивает не только нечистую силу,  но
и пионеров. Вот что крест животворящий делает.
   Я открыл дверь, и над головой звякнул колокольчик, как в  аптеке  или
каком-нибудь цветочном магазинчике. В церкви никого не  было.  Никто  не
отреагировал на звук колокольчика, никто не вышел из подсобных помещений
и не нарушил мое  одиночество.  Ах  да!  При  входе  в  церковь  истинно
верующий должен снять шапку, поклониться и  перекреститься.  Только  где
держать шапку, когда кланяешься? Прижать к груди - глупо, похоже  то  ли
на официанта, то ли на беременного бобра, держать  в  руке,  уподобляясь
персонажу фильма про
   Ивана Васильевича, который меняет профессию, - еще  глупее.  Положить
куда-нибудь... а куда? И вообще, кому кланяться и на кого креститься?
   После  некоторых  колебаний  я  сунул  шапку  под  мышку,  поклонился
большому  распятию  в  центре  иконостаса  и  перекрестился.   А   потом
перекрестился еще два раза, для верности.
   Что полагается делать дальше? Вроде бы надо кому-то свечку поставить.
Кажется, свечки должны продаваться прямо здесь. Но не продаются. Значит,
свечка в пролете.
   Я увидел деревянный ящик  с  приклеенной  бумажкой,  отпечатанной  на
лазерном принтере и сообщающей, что  в  прорезь  ящика  надлежит  класть
пожертвования на нужды храма. Рядом стояли еще  два  ящика,  в  один  из
которых складывались пожертвования на восстановление  какого-то  другого
храма, а в другой - пожертвования на какой-то  бомжатник.  Я  положил  в
первый и второй ящик по тысяче  рублей,  а  третий  проигнорировал:  для
бомжа лучшее милосердие - мой укус, если, конечно, бомж  не  заразный  и
годится для кормления.
   Кстати! Помнится, у Кинга вампир, пытаясь войти  в  церковь,  получил
нехилый электрический удар. С  другой  стороны,  в  фильме  "Интервью  с
вампиром" вампир совершенно спокойно вошел  в  церковь,  исповедался,  а
потом укусил священника, которому  исповедовался.  Выходит,  этот  фильм
ближе к истине, чем роман Кинга.
   Кажется, сейчас надо  молиться.  Я  подошел  поближе  к  центральному
распятию, но не настолько  близко,  чтобы  это  сочли  кощунственным,  и
опустился на колени. Далее я перекрестился, наклонил голову и постарался
избавиться от чувства, что делаю  что-то  нелепое.  Зина  говорила,  что
самый правильный путь к просветлению ведет через молитвы, и у  меня  нет
оснований ей не верить.
   Как там полагается говорить... "Отче наш, иже еси  на  небеси..."  То
есть, в переводе на русский язык, Отец наш Небесный... Дальше не  помню,
только общий смысл. Типа пусть у тебя все будет круто, и у нас тоже  все
будет круто, и избави нас от лукавого, и во веки веков аминь.
   Ерунда  какая-то,  даже  помолиться  толком  не  получилось.   Может,
попробовать,  как  в  голливудских  фильмах?  Там  герой  просто   несет
какую-нибудь ахинею  на  религиозные  темы,  а  зрители  с  умным  видом
слушают.
   Господи Всевышний, я  пришел  помолиться.  Точно  не  знаю,  как  это
делается, но попробую, а если у меня не получится, ты уж, пожалуйста, не
серчай. Честно говоря, я в тебя не очень-то и верю. Все говорят, что  ты
есть, но живьем тебя никто не видел, если не считать  апостолов,  а  мне
трудно поверить в то, чего не видел своими  глазами.  Да,  я  знаю,  что
уподобляюсь апостолу Фоме, что все нормальные люди верят  в  тебя.  Зина
вот тоже верит, а она крутая волшебница, и я ей полностью  доверяю.  Так
что, наверное, ты  и  вправду  существуешь,  но  поверить  искренне,  не
рассуждая и не сомневаясь, я не могу,
   Тем не менее я стараюсь поверить в тебя. Зачем? И сам точно не  знаю.
Ты не запугаешь меня байками про рай, ад и конец света, потому что я еще
не слышал толкового ответа на вопрос: на кой хрен тебе весь этот театр с
людьми в качестве актеров? Если ты решил, что я спасу свою душу, значит,
я спасу, а если нет, то нет,  и  что  вообще  от  меня  зависит?  Ученые
говорят про свободу воли, но какая, на хрен, свобода воли может  быть  у
хомячка в клетке? Да, хомячок может выбрать,  в  какую  сторону  крутить
колесо, что съесть сначала, а что потом, но это все. Никто  не  разрешит
хомячку позвонить по телефону своей маме или  переключить  телевизор  на
другую программу. Я, конечно, постараюсь  крутить  колесо  в  правильную
сторону, но если ошибусь, ты услышишь на  Страшном  Суде,  что  я  думаю
насчет такой свободы воли.
   Насколько я помню, когда молишься, надо у тебя что-то просить.  Я  не
буду просить волшебных сил, потому что ты все равно ими не поделишься  и
будешь прав. Я не буду просить просветления, потому  что  Зина  говорит,
что оно приходит только тогда, когда не ждешь, а когда ждешь, то оно  не
приходит. Я вообще не знаю, что я мог бы у тебя попросить: со  здоровьем
у меня никаких проблем отродясь не было,  если  не  считать  ранения,  а
теперь и вовсе не стало, денег тоже более чем достаточно. Зина вот уже в
новые русские записалась, а я ничем ее не хуже. То есть нет, я хуже - по
сравнению с нею я еще шмакодявка  бестолковая.  Но  чтобы  в  этом  мире
разжиться монетой,  не  нужно  хватать  звезд  с  неба  -  можно  просто
незаметно вытаскивать из сейфов чужие деньги.
   Что еще просят у  Бога?  Спасения  души?  Вампиру  глупо  молиться  о
спасении. Может, в раю и вправду встречаются вампиры, но я не могу в это
поверить, а значит, и молиться об этом бессмысленно. Как  сказал  кто-то
умный, крест без веры - простая деревяшка, а молитва без веры -  простое
сотрясение воздуха. Или сотрясение астрала...
   Попросить счастья в жизни? Думаешь, об этом стоит молиться? Вряд  ли.
Спасение утопающих - дело  рук  самих  утопающих.  О  счастье  нужно  не
молить, счастье нужно творить своими руками. Коряво сказал,  но,  думаю,
смысл понятен. Честно говоря,  не  знаю,  как  я  могу  сделаться  более
счастливым, потому что у меня и так все хорошо. Я жив, здоров, богат,  у
меня есть любовница, и не просто любовница,  но  и  собеседник.  Чем  не
повод для счастья? Любой бомж был бы счастлив,  если  бы  обладал  сотой
долей того, чем обладаю я. У меня все в порядке, я  не  сумасшедший,  не
алкоголик и не наркоман - если не считать вампирский  голод  извращенной
формой наркомании. Да ну его, этот вампирский голод! Зина  говорит,  что
чем дальше, тем реже он будет проявляться. Я уже трех человек загрыз,  а
она за это время ни одного. Ничего, привыкну, буду приходить сюда  после
каждого  кормления,  жертвовать  тонну  баксов   на   спасение   часовни
какого-нибудь святого Серафима Мухосранского, может, даже исповедуюсь...
Нет, исповедоваться не буду - это лишнее, чтобы  не  получилось,  как  в
фильме. Нет, Господи, извини, но  без  этого  мы  обойдемся,  ты  уж  не
обижайся.
   Так зачем я здесь стою на коленях, как  напроказивший  ребенок  перед
строгой мамочкой? Что-то в этом, несомненно, есть: помолился немного - и
уже на душе легче стало. Надо регулярно сюда  приходить.  Хоть  какое-то
развлечение, да и не только развлечение. Не могу внятно объяснить, в чем
тут дело, но это... Да, мне это нравится, глупо, но  мне  это  нравится.
Ладно, Господи, спасибо за внимание, не буду больше тебе Докучать.
   Когда я вышел из храма, оказалось, что я  провел  в  нем  почти  час.
Правильно говорил Ленин: религия - опиум для народа.  Помнится,  ушел  я
однажды в запой - такое же  было  состояние:  сел  на  кровать,  посидел
чуть-чуть, смотришь на часы - полчаса  прошло.  Надеюсь,  после  молитвы
голова не будет так болеть, как после спирта. Ха-ха.
 
11 
 
   Несмотря  на  то  что  сегодня  среда,  объявлен  выходной   -   День
Конституции, мать ее. Никогда не понимал, что в этом праздничного и  кто
и зачем этот праздник справляет? Если уж на то пошло,  давайте  отмечать
День уголовного кодекса, День правил дорожного движения, День  указа  об
отмене налога на покупку валюты...
   Раз день считается нерабочий, почти все магазины закрыты, и ни  Зина,
ни мама никуда не пошли.  Они  сидят  на  кухне  и  обсуждают  планы  на
будущее.
   Мама настойчиво  агитирует  Зину,  чтобы  та  организовала  ремонт  в
квартире,  а  Зина  категорически  отказывается.  Она  говорит,  что  не
собирается долго жить в этой квартире,  потому  что  не  хочет  стеснять
такую хорошую женщину, как Марина Федоровна. Мама утверждает, что она ее
не стесняет, а вообще, переехать куда-нибудь нам всем троим - это  очень
хорошая идея, и если Зина возьмется за  ее  реализацию  -  будет  просто
прекрасно. Зина уточнила, что вместе мы никуда не переедем, что переедем
только мы с  ней,  а  насчет  того,  где  и  как  будет  жить  уважаемая
потенциальная свекровь, так это она пусть обсуждает с собственным сыном.
   Меня немедленно призвали на кухню и спросили, с кем я собираюсь жить.
Я сказал, что собираюсь жить с Зиной, и узнал,  что  я  -  неблагодарная
свинья, что растить меня было не просто трудно, а очень трудно, особенно
если учесть отсутствие отца и мизерную  зарплату.  Мама  надеялась,  что
придет время, когда я буду ее поддерживать, даже поднесу стакан  воды  к
ее смертному одру. И вообще, хороший сын никогда не покинет маму -  будь
он хоть трижды волшебником. Я слушал ее минут пять, а потом мне  надоело
- и я пошел в церковь. Пусть они с Зиной ругаются.
   На этот раз в церкви был священник - совсем молодой парень, чуть-чуть
постарше меня, хотя, возможно, его делала  старше  рыжеватая  окладистая
борода.  Он  ходил  по  церкви,  останавливался  перед  каждой   иконой,
крестился, кланялся и что-то бормотал. Я опять положил по тысяче  рублей
в два ящика для пожертвований и проигнорировал третий - тот, который  на
нужды бомжей. А потом я встал на колени посреди церкви и долго молился -
примерно так же, как вчера, только сегодня было куда проще  -  очевидно,
начала вырабатываться привычка.
   Помолившись, я встал, отряхнул колени, еще раз  поклонился  распятому
Христу, перекрестился, направился к выходу и услышал совсем рядом  тихое
покашливание. Я обернулся и увидел, что священник оценивающе смотрит  на
меня, явно решая, заговорить со мной или нет. "А почему  бы  и  нет",  -
подумал я и подбодрил его легким кивком головы.
   - Извините, если вмешиваюсь не в свое дело, - начал священник, -  мне
показалось, что вам нужна помощь...
   - Допустим.
   - Мне кажется, вас что-то гнетет. Не знаю,  что  именно  -  то  ли  с
кем-то из ваших близких беда,  то  ли  совесть  у  вас  нечиста.  Честно
говоря, это не важно, потому что я хотел бы вам помочь в  любом  случае.
Ведь моя работа - помогать тем, кому тяжело.
   - А кому сейчас легко? -  усмехнулся  я  уголком  рта.  Священник  не
улыбнулся в ответ.
   - Бог любит страждущих, - продолжил он, - Бог любит  всех,  и  каждый
имеет шанс на прощение - что бы он ни совершил. Не забывайте,  что  даже
Мария Магдалина попала в рай.
   - И Сергий Радонежский, -  добавил  я,  вспомнив  подвиг  означенного
святого на альтернативном Куликовом поле.
   - И Сергий Радонежский, - согласился священник,  недоуменно  похлопав
глазами. - Давайте попьем чаю, я попробую помочь вашему горю.
   - Вряд ли это в ваших силах.
   - Не сомневаюсь, - улыбнулся священник,  -  но  кто  говорит  о  моих
силах? Я просто инструмент  в  руке  Господней,  а  вы  ведь  не  будете
отрицать, что он способен решить вашу проблему? Иначе вы не пришли бы  в
храм.
   Мы вышли в неприметную дверь в дальней  стене,  немного  поплутали  в
узких  коридорчиках,  порядком  захламленных  всякой  дрянью  и  изрядно
провонявших  ладаном  и  еще  чем-то,  наконец  оказались  в   маленькой
комнатке, напомнившей мне армейскую каптерку. Обстановка ее  включала  в
себя покосившийся кухонный стол, три рассохшиеся табуретки  и  множество
разнообразных шкафчиков и комодов, напичканных бог весть чем.  В  центре
стола стоял  электросамовар,  который  священник  немедленно  включил  и
уселся на одну из табуреток, жестом указав мне на табуретку напротив.
   - Меня зовут отец Спиридон, - представился священник, - но вы  можете
опускать титул. Какой я вам отец, в самом деле?
   - Сергей, - представился я и протянул руку. Спиридон пожал ее. Ладонь
священника оказа