, поглаживая гнедую по гриве. - Пятьдесят на пятьдесят. Могла повернуть на север, могла и на юг. Куда же нам с тобой ехать, подружка четвероногая. Давай прикинем... На юге чудище может портить жизнь приграничным племенам. На севере может пакостить всем, без боязни причинить вред христианам. А еще где-то там живет такой человек, как вещий Аскорун... Получается, что поворачивать на север поводов все-таки поболее будет, нежели на юг. Как считаешь?
     Гнедая заржала, и всадник согласно кивнул, натягивая левый повод:
     - Я так и думал...
     Часа через два он нагнал обоз из трех десятков телег, груженных капустой, репой, свеклой и связками кур - кур живых, но связанных лапами в пучки по шесть штук в каждом. Возниц, что гордо восседали по двое на подводе, демонстрируя возможным татям топоры за поясом, Середин беспокоить не стал, нагнал всадника, гарцующего во главе поезда:
     - День добрый, мил человек. Спокойной тебе дороги...
     - И тебе доброго пути, коли не шутишь... - мужик в кожаной куртке, в которой Олег без труда узнал толстый поддоспешник, с короткой, любовно обстриженной черной бородкой, с подозрением оглядел ведуна с ног до головы.
     - Хочу вопрос задать один, мил человек, - пригладил свои светло-русые волосы Середин. - Зверя одного я ищу... Странного... Размером он будет с быка. По виду, наверное, на волка походит. Но на ногах у него не лапы или копыта, а когти огромные, подобные орлиным. Другими тех следов, что за ним тянутся, не оставить. А клыков зверь может не иметь вовсе. Лося убитого он клыками не рвал, иное что-то с ним делал.
     - Ты, никак, пугать меня всякими чудищами удумал! - повысил голос мужик. - От дороги отвратить хочешь, торг перехватить?!
     - Понятно, - кивнул Олег. - Не видели. Ну, тогда звиняйте. Езжайте дальше куда хочется. Спасибо на добром слове.
     Это означало, что спешить ему было больше некуда - византийского зверя он потерял. Ведун потрусил дальше спокойным широким шагом, без особого труда обогнав еле тянущиеся перегруженные телеги, и еще задолго до вечера въехал в деревню из доброго десятка дворов, вытянувшихся широким полукругом на высоком берегу безымянной реки. Середин привычно постучал в калитку дома, что стоял с краю, улыбнулся вышедшей хозяйке:
     - Я хочу помыться в бане, вкусно поесть, хорошо выспаться и чтобы кто-то постирал мою одежду... - Олег протянул женщине пару монет, и та, не вступая в дальнейшие разговоры, пошла отворять ворота.
     В общем, все было как всегда, если не считать того, что хозяйка оказалась вдовой с двумя детьми девяти и тринадцати лет, а потому и спинку гостю она потерла в баньке самолично, и спать постелила на полатях - на сеновале, сказала, уже холодно. Да и вообще согрела как смогла.
     У,
     На второй день началось то, чего ведун опасался уже несколько недель: небо разверзлось, и на землю обрушился дождь. Он хлестал непрерывным потоком, шурша по крышам, превращая дороги в глубокие, весело журчащие ручьи, впитываясь в бревна сараев, размачивая землю на пустеющих полях. Воздух внезапно стал холодным, изо рта, стоило сунуться из дома, вырывался белоснежный пар.
     Середин застрял. Он не испытывал ни малейшего желания мокнуть под дождем тысячи верст, которые отделяли его от вещего новгородского волхва, тем паче что из дома гостя никто не гнал. Да и сам ведун не считал, будто что-то может сильно измениться от того, что ответ на свой давнишний наивный вопрос он получит на пару недель позже. Было бы ради чего самоотверженно преодолевать природные катаклизмы.
     Побродив из угла в угол, он наткнулся на брошенную там сточенную косу, согнувшуюся посередине. Решив тряхнуть стариной, забрал кузнецкий инструмент, перебрался в овин, откинул решетки для сушки снопов, развел огонь и принялся работать молотком. За пару часов из старой косы получилось два отличных длинных ножа. Один, широкий, удобный для разделки мяса, второй - длинный и тонкий, подходил для еды и мелких повседневных нужд. А то мальчишка у вдовы ходил без ножа на поясе. Прямо как нерусский какой-то.
     Оценив его работу, хозяйка принесла в ремонт насошник - хитрое изделие, похожее на откованный из стали рог. Рог надевался на нос сохи, им, собственно, землю и вспахивали. Трещину на древнем аналоге плуга Олег заварил - и уже на следующий день соседи притащили лопату с оторвавшимся крепежом под черенок, потом старую амбарную петлю, которую хотели превратить в нож для ребенка, сточившийся топор, ломаный серп - и пошло, поехало. Работой завалили куда круче, нежели в родном автопарке. Правда, на счет зарплаты тут было строго: в одной руке тащишь сбитые подковы - в другой обязательно должна быть корзинка со свиным окороком, лучком и чесноком, переложенными сухой крапивой лещами, овечьим сыром или, на худой конец, кувшином с хмельным медом или местным яблочным вином.
     Местные мужики очень быстро повадились навещать вдову по вечерам, поначалу с просьбами к гостю по железной надобности подсобить, потом - расспрашивая осевшего странника про творящиеся в мире дела. Олег с удовольствием сказывал им про свадьбу юного Игоря Ростовского с дочерью Белозерского князя, про живущих на Мете русалках и чудесной победе над василиском некоего новгородского купца, про подвиги великого богатыря Дубовея, едва не в одиночку одолевшего хазар, что решили обложить непомерной данью стольный град Муром... О себе Олег предпочитал не упоминать. Как известно, на Руси легко верят в подвиги далекие, но мало - в возможности тех, кто рядом. Правда, про ведовские знания свои Середин все-таки сболтнул, а потому вскоре его начали зазывать то порчу от дома отвести, то отетю напугать, то банников утихомирить, то скотину от Коровьей Смерти вместо баб отговорить...
     Как-то так получилось, что платить за кров Середину стало ненужно. Уже вся семья хозяйки питалась с его заработков, да кое-что еще и на ледник, на будущее откладывалось. Сажать Олега вдова стала во главе стола, вино выставляла без намеков, первому на выбор придвигала блюдо с тушеным мясом или печеной рыбой. Совета начала спрашивать, как лучше хозяйство в дальнейшем обустроить, сколько пашни поднимать, что под покос оставить...
     Дожди уже утихли, но Олег выжидал, пока дороги подсохнут, пока не нужно будет опасаться ночлега на сырой земле, бояться, что поднявшиеся от дождей ручьи и болота перекроют проезжие тракты. А то, может, имело смысл и Покрова подождать. Оно ведь, как мороз хороший ударит - грязи на Руси больше до самой весны не случается. Реки сами собой превращаются в прочные ровные дороги, над бездонными топями вырастают звенящие мосты, сырость инеем оседает на ветвях деревьев. Езжай куда хочешь и ничего не бойся!
     Однако теплым осенним днем перед воротами дома вдруг остановилась телега и в дом вдовы постучала женщина в темном платье:
     - Хозяюшка, слыхивали мы, ведун у тебя живет, - теребя узлы, скороговоркой сказала она. - Может, глянет он на моего сыночка младшенького? Что-то плох совсем стал, боюсь я за него... Задыхается кровинушка моя. Каженный день походит, походит, и вдруг кашлять начинает, а потом и синеет весь, дышать перестает совсем, падает...
     Гостья заплакала.
     - Давно так? - поинтересовался Олег, выходя на улицу.
     - Да с весны этой. Ранее тоже случалось, да редко. Волхв наш отчитал - отпустила падучая. А тут вдруг как накинулась, мочи просто нет никакой.
     - Ладно, сейчас посмотрим...
     Разумеется, старик никогда не учил своих последователей знахарскому мастерству. Считал, к докторам отправлять болящих надо, а не опыты над ними ставить. Но только вот не имелось сейчас окрест никаких больниц и поликлиник, а потому отфутболивать несчастную мать у Середина язык не повернулся.
     Мальчишку занесли в дом, уложили на лавку у печи, раздели. На вид ему было лет десять, и на первый взгляд казалось, что его за все эти десять лет ни разу не покормили: руки точно спички, ноги как руки, живот впалый, аж все ребра наружу. Весь синий, словно из петли вынули, дышит мелко-мелко.
     - Когда последний раз задыхался?
     - А вот сегодня и упал, родненький мой, - хлюпнула, носом гостья. - Сразу и повезли.
     Олег, положив руку мальчишке на лоб, сосредоточился, изгоняя мысли и стремясь установить с подростком контакт по уже знакомой методике. Коли княгине помогло, почему и другим помочь не сможет? Ведун долго прислушивался к происходящему в больном малыше, пока не удостоверился: опасной патологии нет. Никаких зловещих черных комков не зреет, органы внутренние на местах. Вот разве легкие слабоваты, не управляются с нуждами организма. Оттого при лишних усилиях в движении и не справляются. Астма возникает, задыхается малец. Надо им помочь, подтолкнуть...
     - Я вообще знахарством не занимаюсь, потому травы не заготавливал, - сказал Середин, отходя к столу. - Потому, коли лечить мальчика хотите, сами попытайтесь то, что нужно, найти. Я сейчас на бересте наговор нацарапаю, его на отвар нашептывать нужно... Но в первую очередь наберите побольше болотного багульника. Или, лучше, купите у травника опытного. Его листья нужно в пору цветения собирать, сейчас не время. Значит, ложку багульника и пол-ложки листьев крапивы нужно заварить кипятком, примерно горшок, да нашептать на отвар: "Силой Сварожьей, жаром Яриловым, чистотой Лелеиной, теки вода по жилам молодца, грей, согревай, слабеть не давай. Будьте слова мои крепки, как спорыньи лепки. Смерагл, сторож честный, неча тебе зимой холодной на полях творити, к молодцу прилини, паром своим дыхни, крылами обвей, силу полей летних отдай. Индо вовеки, от сырой земли и до жаворонкого полета. Слово-булат, вода-замок. Унеси болезнь, оставь бело тело". После наговора весь отвар нужно за день выпить до капли. Будешь поить мальца двадцать дней, отпустит падучая. Навсегда отпустит, забудете. Но будущей зимой лечение повтори. Летом бесполезно, летом наговор на Смерагла не действует.
     - Спасибо, родненький. - И прежде чем Олег отдернул руку, женщина успела ее пару раз поцеловать. - Прямо и не знаю, что бы без тебя делала! Кровинушка слаб совсем, до Ворона бы и не довезла, не знаю, как сюда-то докатилась... Вот, прими подарок от всей души...
     Ведун принялся отмахиваться от корзины с яйцами и соленой курицей, а потому до него не сразу дошел смысл услышанного:
     - Что ты сказала?!
     - Я... - отпрянула от громкого возгласа гостья. - Я говорю, подарок...
     - Нет. Ты говорила, что везти к другому знахарю ребенка хотела. Куда?
     - Так, сказывали, на Муромской дороге... От Киева, стало быть, к Мурому, возле деревеньки Воротицы, знахарь обитает. Не волхв. К богам не ходит, помощи от них не просит, сам ворожит, сам и нашептывает, сам и снадобья мастерит. От всех болезней, сказывали, избавляет. Да токмо добраться до него непросто. Дорога кружит, не пускает... Сама выбирает, кому лечиться, кому назад вертаться.
     - Зовут его как?!
     - Вороном кличут... - пожала плечами крестьянка. - Мудрый, видать, как ворон.
     Середин умчался из деревни с первыми лучами солнца, оставив вдове на память почти всю хазарскую добычу - миски, блюда, кувшины. Ей - прибыток, ему - лишняя тяжесть. Гнедая, словно чувствуя нетерпение хозяина, неслась галопом, таща за собой на натянутых поводьях заводного коня. Версты уносились назад, точно поднятые ветром осенние листья, - мелькали, заметить не успевал. Во встречных деревнях ведун переходил на шаг, стучался по дворам, спрашивал, где можно найти знахаря Ворона? И все крестьяне уверенно показывали вперед.
     "Что же мне раньше спросить в голову не пришло? - мысленно пенял себе Олег. - Его, похоже, половина Руси знает... "
     А кони мчались и мчались дальше.
     До Воротиц он доскакал за три дня. Деревенька оказалась забавная: десять домов, семь постоялых дворов. Видать, немало народу сюда приезжает, и надолго. Но останавливаться Середин не стал - сразу поехал к холму, на котором вырыл свою землянку знахарь. Здесь, вблизи от конечной остановки своего путешествия, Олег неожиданно оробел, спешился и пошел медленно, еле переставляя ноги. Сердце стучало, словно впереди находился не друг, а кровный враг, непобедимое чудовище. А вдруг это не он? Вдруг кто-то другой? Мало ли колдунов могли выбрать такое звучное имя...
     Промеж вековых дубов темнела землянка, пространство перед ней было вытоптано на десятки метров вокруг. Олег издалека увидел старика, который сидел перед малым ребенком, склонив набок голову, и все его существо наполнилось пониманием: есть! Он дошел до конца пути.
     - Ну, здравствуй, Ливон Ратмирович. Или здесь у тебя иное имя?
     - Забирай постреленка, Милана, - кивнул стоящей неподалеку женщине Ворон. - Снега жди. По первому снегу за снадобьем придешь. Исцелим, не боись.
     Одетая во все темное гостья торопливо сгребла ребенка на руки, прижала к себе, затем, отбежав в сторону, мелко перекрестилась, а старик быстрым движением сцапал в тонкую руку корявый длинный посох:
     - Не припомню тебя, мил человек.
     - Естественно, - повел плечами Олег, подходя ближе. - Мы еще не познакомились.
     - Постой, постой, - вскинул палку Ворон, - не торопись. Дай глаза посмотреть.
     Ведуны встретились взглядами, замерли, и спустя пару секунд старик рассмеялся:
     - Как же, как же, бродяга! Ну, мой мальчик, нагулялся?
     - Досыта! Так что, Ратмирович, давай мне свой ответ. Домой мне пора отправляться. По водочке и мороженому соскучился.
     - Да ты садись, бродяга, садись, - указал Ворон на разбросанные тут и там дубовые чурбаки. - В ногах правды нет. Стало быть, домой торопишься?
     - А то! Почитай, три месяца по лесам и долам шляюсь. Забыл, как бензин пахнет, откуда в утюг электричество наливается. Давай, отправляй меня обратно. Поиграли, и хватит. За науку спасибо, завтра проставляться приду. Но только вертай меня домой! Устал.
     - Так до завтра время есть, бродяга, - отложил свой посох старик. - А я тебе уже давно сказ один хочу рассказать.
     - Какой еще сказ?
     - А ты слушай, - склонил набок голову Ворон. - Есть такая сказка. Дре-евняя... В некие годы, в некоторые лета, в незапамятные, но добрые времена во городе Новгороде жил купец. И был у него сын. Хороший сын, смышленый, крепкий. Захотел сын научиться сражаться со змеями горно-каменными. Дал ему отец на это дело половину своего серебра, и начал молодец учиться. Долго учился, сорок пар сапог истоптал, сорок повозок хлеба изжевал. Но тут умер его отец - настала пора наследство принимать. Принял купеческий сын наследство и потратил его на то, чтобы довести свое мастерство до полного совершенства. Истоптал он еще сорок пар сапог, изжевал еще сорок телег хлеба ученического. А ужо после он лучше всех во всем подлунном мире умел убивать змей горно-каменных. Он умел убивать их мечом и копьем, платком и палкой, ногами и руками, дыханием своим и даже взглядом...
     Старик поднялся на ноги и двинулся к землянке.
     - Ратмирович! - следом удивленно поднялся Олег. - Ты чего? Что дальше в сказке-то было?
     - А ничего, - обернулся Ворон. - Кончилась сказка. Потому как ни одной змеи горно-каменной купеческий сын за всю свою жизнь так и не встретил. Ступай, бродяга, завтра приходи. Завтра я на твой вопрос отвечу.
     Олег поклонился вслед старику, повернулся, стал спускаться к Муромской дороге, предвкушая, как завтра, уже в это время, войдет в свою квартиру, примет душ, сядет перед телевизором. Потом поутру поедет на работу, после нее - в клуб, вечерком посмотрит "одноглазого друга". Потом опять - работа да клуб, где Ворон станет обучать приемам борьбы с оборотнями и голоногими византийскими пехотинцами. Потом немного пивка - и спать. А может, приворотное зелье еще на ком попробует. С завтрашнего дня он сможет жить спокойно и безопасно. Никаких василисков, поганых, никаких лесных разбойников. Хорошо...
     - Эй, не ходи туда, странник, - окликнул Середина смерд, везущий на тощей лошадке россыпь округлых валунов, каждый с детскую голову. - Сказывают, на дороге волк объявился. С лицом человеческим и когтями орлиными. Двоих путников пропускает, а каждого третьего насмерть грызет, и кости по тракту раскидывает.
     - Волк, говоришь? - Олег покосился на желтую сухую дорогу, уходящую в темный еловый бор. Солнце стояло еще высоко, но в ельниках дня не бывает, там всегда сумерки. - Волк - это хорошо. Волк - это шкура мягкая, дорогая... - Ведун усмехнулся и покосился влево, на вырытую в горе землянку.
     Ворон стоял на краю утоптанной площадки и внимательно наблюдал за своим учеником.
     - Ни разу в жизни, говоришь, не встретил? - усмехнулся Олег.
     Он отвернулся, встал на краю пыльной мощенки, указывающей путь в стольный город. Там перекрывал добрым людям дорогу какой-то странный волк. Волк, которого он никогда не увидит, потому что в его родном мире нет больше злобной нечисти. Есть пиво, телевизоры, есть ежедневные рабочие смены от звонка и до звонка. Есть уроки ратного мастерства, нужные только скучающим бездельникам, чтобы покрасоваться перед подругами где-нибудь на даче. Есть только тишина, благость и покой...
     - Ладно, Ворон, - негромко сказал он, понимая, что старик, коли захочет, все равно услышит каждое слово, - вернуться к тебе никогда не поздно. Теперь не открутишься. Да только сам понимаешь: ведун в мире без крикс - это как щука в озере без карасей. Зачем?
     Середин поправил саблю, чтобы не била по ногам, и легким шагом направился к лошадям.