зможной
искренностью:
   - Я благодарю тебя и род Че.
   - А теперь, прощай, Лунный Дракон. Я ухожу.
   - Куда?
   - Здесь  больше  нет  плоти.  Но  даже  если  я  просто  пройду  путь
посвящения, то это все равно даст  новую  славу  нашему  роду.  Я  ухожу
домой.
   - Как? Лестница разрушена!
   - Предки поднимались еще в те времена, когда лестницы  не  было.  Так
заберусь. - За разговором мы незаметно пришли на  ту  поляну,  где  Тхеу
сажала сочную маголу. - Прощай, Лунный Дракон.
   - Прощай, Чегай из рода Че. Он повернулся к стене и  довольно  шустро
полез вверх. Примерно полчаса парень поднимался  легко,  потом  движения
его замедлились. Он тщательно выбирал, за какой выступ зацепиться,  куда
поставить ногу. Фигурка  становилась  маленькой,  почти  игрушечной.  На
высоте метров пятьдесят фигурка застыла, рассеянно шаря по сторонам.  Он
не мог найти, за что зацепиться!
   - Эй, давай! Держись! - что еще можно посоветовать? Не видно ж  снизу
ни хрена!
   И, еще  не  осознавая  идиотизма  и  непоправимости  своего  шага,  я
подскочил к стене и лихорадочно закарабкался вверх по скале.
   Внизу камень был изрядно оббит, испещрен трещинами и  вполне  заменял
снесенную лестницу. Но по мере подъема количество естественных  ступенек
резко снижалось. Каждый шаг приходилось взвешивать  и  рассчитывать.  На
довольно долгое время я вообще забыл о смысле  происходящего,  полностью
уйдя в оценку надежности щелочек и выступов, а в  себя  пришел,  услышав
над головой тихий скулеж.
   - Мамочка, не могу больше... Ой, мамочка не могу...
   Чегай стоял метров на пять выше, но я полностью разделял его чувства.
Усталость скрутила все мышцы, кончики пальцев рук разодраны  в  кровь  и
онемели от напряжения. Слава богу, хотя бы ноги защищены кожей рапсанов.
Сил лезть дальше  не  оставалось...  Вот  тут-то  я  и  сообразил  своей
безмозглой башкой, чем отличается "скала от лифта. Здесь не было  кнопок
этажей и кнопок вызова помощи.  И  кнопки  "спуск"  не  было.  Если  при
подъеме я еще мог различить перед собой какую-никакую опору для пальцев,
то нащупать мизерные трещинки ногами не было ни  единого  шанса.  Способ
спуска здесь имелся только один.
   Я осторожно  скосил  глаза  вниз.  На  площади  Победы  довелось  мне
заглянуть в гости на двадцать первый этаж. Так вот,  там  земля  намного
ближе.
   Теплый  овевающий  ветерок  внезапно  показался  ледяным,  и  страшно
захотелось в туалет. Самое время. Фантазия внезапно четко, в красках и в
лицах нарисовала, на сколько мельчайших брызг  разобьется  мое  молодое,
сильное, здоровое тело, и я тихо, но душевно выругался.
   - Это ты, Лунный Дракон? - встрепенулся Чегай.
   - Да.
   - А я сейчас упаду, - с какой-то нервной радостью тут же сообщил он.
   Хорошо помню  свои  эмоции.  Меня  до  самой  глубины  души  поразила
подлость этого маленького мерзавца. Свалиться на такой высоте? И мне  на
голову?
   - Только попробуй, - чрезвычайно убедительно сказал я, - Так  в  жопу
вцеплюсь... ни одного зуба не пожалею!
   Чегай судорожно сглотнул и вжался в скалу плотнее.
   "Зубы. А про  зубы  я  вспомнил  хорошо...  -  всплыло  в  голове.  -
Вовремя... Сколько там еще лезть?"
   Лезть оставалось почти столько  же,  сколько  мы  уже  прошли...  Эта
дистанция произвела  на  меня  не  меньшее  впечатление,  чем  петля  на
приговоренного... Но метрах в  пятнадцати  вверх  и  немного  в  сторону
выступал из стены скальный карниз метров десять в длину. Это был шанс.
   Немного подтянувшись, я судорожно  впился  зубами  в  камень.  Крошка
моментально наполнила  рот.  Сплюнув,  я  перехватился  левой  рукой  за
получившуюся выемку и сделал новую для правой  руки...  Через  минуту  в
первую сделанную зубами ямку встала левая нога, и держаться стало легче.
Хорошо, камень тут мягкий, не то что в "сокровищнице".
   Скоро я пробрался рядом с  Чегаем  и  стал  постепенно  сдвигаться  в
сторону карниза. Парень стоял на месте и тихонько скулил. Поднявшись еще
метров на пять, я начал верить в спасение.
   - Чегай, давай, ползи за мной!
   - Не могу!
   - Я тебе дам, не могу! - вспыхнула во мне злость, - А ну, ползи сюда!
Щенок! А ну, ползи! Ползи, не то убью на месте!
   Чегай захлюпал носом. После ругани - сорвал страх на мальчишке  -  на
душе стало немного  легче.  Рот  снова  наполнился  каменной  крошкой...
Господи, помоги. Метра два осталось!
   Внизу раздался отчаянный вопль. "Разбился" -  екнуло  в  груди...  Но
вопль не прекращался. Вопя и плача одновременно,  Чегай  перебрался-таки
на сделанную мной лестницу и лез следом.
   Еще немного, чуть-чуть.
   С краю ширина  карниза  составляла  сантиметров  двадцать,  потом  он
расширялся метров до полутора, а в середине имелась  более-менее  ровная
площадка с легким скосом в сторону скалы. На  площадке,  привалившись  к
камню, сидел скелет с куцыми остатками волос. Он пялился в небо  пустыми
глазницами, затянутый в ветхую рапсодию и опоясанный ольхоном. Я  рухнул
ему прямо на ноги, но сил шевельнуться, или хотя бы  испытать  по  этому
поводу хоть мизерные эмоции уже не осталось.

Глава 2
Загадки сознания

   Минут десять я таращился  в  потолок,  пытаясь  сообразить,  где  это
нахожусь,  потом  мысли  стали  постепенно  упорядочиваться.  Стол  -  с
бутылкой лимонада и тремя банками водки. Открыта только одна...  Мамочка
смачно храпит за стеной, радио на  кухне  тихонько  бурчит  о  внезапном
счастье купить какую-то дрянь. Полвосьмого на будильнике.
   Опять Питер. И опять пора на работу. Неохота...
   Взгляд остановился на початой банке водки...
   Нет. И так все мышцы болят. Руки - как в кипятке  сварили,  а  пальцы
вообще выдают такие ощущения, словно находятся в  мясорубке.  Я  откинул
ногами одеяло, невольно вскрикнув от рези в икрах, и заковылял под ДУШ.

***

   В интернате Сергей Михайлович уже пританцовывал около ворот гаража:
   - Игорь, срочно лети на Московский вокзал, слева от  входа  в  здание
управления грузовых перевозок, перед окнами касс, найдешь некую  Татьяну
Ефимовну. Отдашь ей документы, а потом отвезешь в Смольный. Давай пулей!
   - Какой пулей, Сергей Михайлович? Карбюратор уже полгода  как  менять
пора! Не тянет машина!
   - Да купим мы тебе карбюратор, - заскрипел зубами директор, -  купим.
Сейчас денег нет. Перечислит мэрия деньги - сразу купим!
   - Вы попробуйте автобусу это объяснить. Он про деньги не понимает, он
просто не едет, и все!
   - Да не тяни ты время! Сейчас не до того! Давай, езжай. Понял куда?
   - Понял, понял. Татьяну Ефимовну, слева от входа.
   С этой большегрузной теткой пришлось мотаться по городу  аж  до  двух
дня. Потом я чуток "подхалтурил" и вернулся в  свою  каретную  только  в
четыре, переоделся и полез "Рафу" под брюхо -  смазывать  кулаки.  Почти
сразу хлопнула - дверь, по каменному полу зацокали каблучки.
   - Игорь, где ты ездил целый день? Тут такое творится!
   Вика. Из столовой с первого этажа. Она являла собой одно из  основных
отличий России от Штатов. В  Америке,  как  известно,  красивые  женщины
снимаются в кино, а некрасивые гуляют  по  улицам.  У  нас  -  наоборот.
Большинство артисток страшные, как бред алкоголика, а выглянешь на улицу
- сердце отдыхает. Вика имела фигуру мисс  Калифорнии,  тяжелые  длинные
волосы  воронова  крыла  и  мягкие  черты  лица.   А   еще   она   имела
светло-светло-серые глаза. Почти белые. В  уже  упомянутых  голливудских
фильмах подобными  глазами  награждают  демонов  и  оживших  покойников.
Спецэффекты называется. А у  нас  -  пожалуйста:  улица  Звенигородская,
интернат №11, столовая первого этажа. Спросить Вику.
   Под ее сквозящим бесцветным взглядом в душу закрадывался холодок,  по
коже начинали перепугано носиться мурашки, возникало желание забиться  в
уголок и накрыться с головой одеялом. Правда, увы, это  никак  не  могло
быть оправданием для того, чтобы разговаривать с девушкой из-под машины.
Я вздохнул и полез наружу.
   - Пока тебя не было, гуманитарную  помощь  делили.  Мне  две  бутылки
шампанского  досталось  и  коробка  шоколада.  Хочешь,  разопьем   после
работы?
   Она сидела на диване и  сладко  потягивалась.  Пуговица  халатика  на
высокой груди расстегнулась, в просвет соблазнительно  проглянула  белая
ткань бюстгальтера и золотистая бархатная кожа. Появилось острое желание
нырнуть в эту щелочку ладонью, коснуться смуглого  нежного  тела,  сжать
грудь... Может, стоит согласиться?
   Но  тут  Вика  перестала  потягиваться  и  опустила  на   меня   свой
потусторонний взгляд.
   Сердце екнуло вниз, в область желудка, и затрепыхалось там попавшей в
щучью пасть рыбкой. Если это любовь, то я - наследный принц Занзибара.
   - Откуда в гуманитарной помощи шампанское?  -  попытался  я  уйти  от
ответа.
   - Ты прям, как с Луны свалился!  -  Вика  опустила  долу  свой  взор,
отчего сразу обратилась в соблазнительную красотку, и поправила халат на
коленях, отчего полы халата немедленно расползлись  в  стороны,  обнажив
красивые, стройные ножки чуть ли не до подмышек. - В гуманитарной помощи
есть все! Только видики там, телевизоры, магнитофоны -  это  все  еще  в
мэрии к рукам прибирают. Кое-что у директора с главбухом оседает. Ну,  а
шампанское и шоколад - это уже наше. Зачем они пенсионерам?
   - А что нашим старичкам перепадает? - спросил я, чувствуя как в  душе
нарастает жгучее желание.
   - Ну, молоко сухое,  масло,  печенюшки  к  чаю...  Так  как  на  счет
шампанского? - она встала, положила мне руку на грудь и заглянула  прямо
в глаза, отчего  душа  коротко  вякнула  что-то  неразборчивое  и  гулко
бухнулась в обморок.
   - Осторожно, спецовка грязная, - опять не ответил я на ее вопрос.
   - Мне нравится этот  запах.  Запах  бензина,  масла,  легкого  угара.
Именно так и должен пахнуть настоящий мужчина, - на  губах  ее  заиграла
легкая улыбка. - А хочешь, я тебя помою?
   Мне столь явственно представились теплые струи воды, пена  шампуня  и
мое обнаженное тело под ее ледяным русалочьим взглядом, что душа,  прямо
в обмороке, забилась в судорогах.
   - Мужчина должен пахнуть мылом и  одеколоном,  а  маслом  и  бензином
воняют неисправные машины.
   - Может быть...
   Она прошлась до  ворот,  потом  резко  повернулась  и  направилась  к
дверям. Вся фигура Вики сочилось той  обидой,  которую  нанесло  ей  мое
пренебрежение. Но ведь я этого не хотел!
   - Вика!
   - Да? - она с готовностью  повернулась,  холодный  бесцветный  взгляд
ударил меня в лоб и выбил заготовленную было фразу...
   - Ты... заходи...
   - Ладно, - кивнула  она  после  короткого  колебания,  и  внезапно  с
горечью добавила. - Дурак ты, Игорь.
   Может, и вправду дурак? Я потоптался  на  месте  и  снова  полез  под
автобус. Стоило нажать шприцом на масленку, как снова хлопнула дверь.
   - Эй, гигант дорожного движения, ты где?
   - Здесь я, Гриша.
   - А, вступаешь с техникой в интимные  отношения?  А  почему  она  все
время сверху?
   - Это наша любимая позиция, - невольно улыбнулся я.
   - Но любая из поз неприлична  на  людях,  -  нравоучительно  произнес
Капелевич, - а потому вылезай немедленно! И почему  ты  до  сих  пор  не
приобрел второго стакана?
   - Со своим надо приходить,  -  с  притворной  холодностью  сообщил  я
Грише, перехватывая шприц и перебираясь с ним к другому кулаку.
   - Какая откровенная грубость, - поразился  Капелевич.  -  Не  ожидал.
Кстати, Игорек, ты слыхал про такую страну ФРГению?
   - В нашей школе ее называли Германией.
   - Ответ правильный, - похвалил Гриша. - Это изумительная страна.  Всю
свою историю мы с ней то  воевали  насмерть,  то  дружили  до  гроба.  И
никаких иных отношений!
   - Ну и что?
   - А то, что за тыщу лет столь  тесного  знакомства  они  должны  были
запомнить, что загадочная славянская душа  нуждается  в  напитке  класса
"Wodka", и не присылать какую-то зеленую шипучку... Ты вылезешь или нет,
в конце концов?!
   - Уже лезу.
   - Молодец. Тогда я открываю. В какое место у тебя можно стрелять?
   - В потолок.
   -  Понял.  По-о-оберегись!!!  -  хлопнула  пробка   от   шампанского,
покатилась по полу.
   - Вода водой. Еще и не сладкая. Где ты там?
   - Здесь. - Я  выбрался  из-под  машины,  положил  шприц  на  верстак,
начисто вытер руки. Гриша Капелевич терпеливо  дождался  окончания  всех
этих манипуляций, потом протянул мне полный стакан.
   - Давай, рулилка, за дружбу народов.
   Шампанское  тихо  шипело,  брызгая  в  нос  мелкими   капельками.   Я
неторопливо выпил  его  мелкими  глотками,  наслаждаясь  букетом  вкуса,
протянул пустой стакан Капелевичу и сел на пол.
   Было тепло. Естественно, было очень тепло. Солнце прямо  над  головой
исходило жаром, щедро делясь им с коричневым камнем скалы, ветер  ласкал
легкими сухими касаниями, и только далеко снизу, от водопада,  вместе  с
гулом доносился легкий  запах  свежести.  Весь  карниз  блестел  птичьим
пометом, уже дошедшим до состояния "мумие". Странно,  птиц  я,  кажется,
здесь еще не видел.
   Чегай  уже  успел  подпоясать  себе  ольхон   покойника,   и   теперь
внимательно разглядывал кривое лезвие. Я невольно положил руку на палицу
за поясом. На месте.
   А обрыв тянулся далеко ввысь, суровый и невозмутимый.  Выберемся  или
нет? Откуда-то с неба, коротко и хищно просвистев рядом с карнизом, упал
камень, но звука от его падения до нас так и не донеслось.
   Я сел и невольно с  силой  вжался  спиной  в  скалу:  карниз  казался
узеньким, как штрих остро заточенного карандаша. Хотя, помнится, кровать
дома в полтора раза уже, и ничего, не падаю.
   Далеко внизу раскинулся поселок охотников. Отсюда он  казался  хорошо
выполненным  планом  местности.   Две   параллельные   оранжевые   улицы
соединенные  кое-где  узкими  дорожками;  огороженные   нитями   заборов
дворики, квадраты домов, дорога, уходящая в сторону Голодного Поля...
   А на дороге - десяток фигур. Охотники возвращаются! Вот  дьявол,  они
там возвращаются, а я здесь кукую, как пушкинский петушок на мачте! Была
бы снайперская винтовка... Нет, опять мне их никак не  достать.  Понесло
же меня на эту стену! Альпинист доморощенный.
   - Лунный Дракон, давай его вниз скинем? - кивнул Чегай на покойника.
   - Зачем?
   - Тут и так узко, а он столько места занимает...  -  мертвец,  словно
услышав его слова, печально уронил голову набок.
   - А ты что, жить тут собрался?
   - Нет. Но отдохнуть-то надо. Хоть недолго...
   - Отдохнуть? Вот, посмотри на красавца. Он тоже так думал. До сих пор
отдыхает.
   Чегай промолчал. Я осторожно, стараясь не смотреть вниз, встал.
   Уставшее тело, словно почуяв  предстоящую  работу,  заныло.  Заболели
натруженные руки, резко свело икры. Может, действительно отдохнуть?
   Я прижался лбом к теплой скале, постоял так  несколько  минут,  потом
открыл рот и вцепился резцами в камень.

***

   Не могу сказать, сколько ушло времени на подъем - час, два,  три,  но
это были самые долгие и  тяжелые  часы  в  моей  жизни.  Перевалив  край
обрыва, я даже не смог встать, оставшись лежать там, куда выполз...
   - Эге-гей! Где блуждает душа твоя, о просветленный?!
   - Что?
   - У тебя такой взгляд, словно кирпичом по голове получил.  Шампанское
по мозгам ударило?
   - Давно?
   - Что?
   - Ну, взгляд у меня такой?
   - Да уж с минуту, наверное.
   - Ой, мамочка! - я попытался встать, и испытал такое ощущение, словно
сквозь мышцы спины продернуты суровые нитки. На глаза навернулись слезы.
   - Да что с тобой такое, Игорек?
   - Сейчас, расскажу. - Не без труда добравшись до  дивана,  я  перевел
дух и попытался объяснить происходящее. - Ты  знаешь,  Гриша,  последнее
время, как выпью, так со мной  начинают  происходить  странные  вещи.  Я
оказываюсь в другом мире, где-то в горах. Там охотятся на драконов,  там
дерутся на странных гибридах меча и топора, там дома,  водопады,  еда...
Другая еда, своя. Свои обычаи... Это другой мир, совсем другой!
   - Ну и что? Сон, галлюцинация...
   - Галлюцинация? Да? А это? - я сдернул спецовку  и  показал  шрам  от
ольхона охотника на руке. - Во сне  поцарапался?  А  это?  -  я  схватил
стакан, сунул в рот, прожевал и выплюнул осколки на пол. - Тоже сон?
   - И из чего я буду  теперь  пить?  -  с  недоумением  поинтересовался
Капелевич.
   - Счас, сделаем, - стеная при каждом шаге, я  дошел  до  шкафа,  взял
старую пустую  бутылку,  скусил  горлышко  и  аккуратно  обгрыз  стекло,
изготовив таким образом некое подобие стакана. Гриша, наблюдая за  этими
манипуляциями, задумчиво болтал бутылку,  потом  вскинул  ее  ко  рту  и
внезапно выпучил глаза. Он явно забыл,  что  пить  из  горла  шампанское
отнюдь не так просто, как воду. Он подпрыгнул, добежал до меня, выхватил
свежеизготовленный стакан, оторвал бутылку ото рта и пустил пенную струю
шампанского в импровизированный бокал.
   - Нет ты видел?!  Какое  изощренное  германское  коварство!  Они  это
специально задумали, ей богу специально!
   - Не крути хвостом. Ты можешь сказать, что со мной происходит?
   - Могу... - он наполнил бокал, отошел к дивану, сел, сделал несколько
глотков. - Конечно, могу.
   - Ну?! - потребовал я, усевшись рядом.
   -  Сейчас.  -  Он  неторопливо  выпил  шампанское,  и  только   потом
заговорил. - Ты никогда не задумывался о том, насколько мир в котором мы
живем, отличается от мира, который мы видим?
   - Это чем?
   - Ох, Игорек, You studied badly at school. Всем. Начиная с того,  что
земля не такая плоская, как кажется, а Солнце не крутится вокруг  Земли,
и кончая тем, что  мы  можем  увидеть  одиночный  фотон,  прилетевший  с
другого края вселенной и при этом не заметить потока жесткого излучения,
способного зажарить нас в течении минуты. Мы можем без труда отличить на
вкус соль от сахара, но не можем отличить гранит от чугуна. Мы  способны
различать только то, что нужно  для  конкретного  проживания,  и  ничего
более. Мир, который видит каждый из нас,  заметно  отличается  от  того,
который видят остальные. Но в детстве нас начинают  учить,  что  вон  то
нечто, похожее на взрыв на макаронной фабрике, называется прямая, а  вон
то, пляшущее на месте, называется зеленым цветом. Мы приучаемся называть
одинаковыми словами одинаковые явления, которые все видим по-разному.
   - Ну и что?
   - А то, что мы слишком доверяем своему здравому смыслу, хотя он дурит
нас постоянно: нам кажется, что лишняя грязь ухудшит качество стекла,  а
происходит наоборот - потому, что  оптика  подчиняется  формулам,  а  не
здравому смыслу. Мы дуем между страницами, чтобы их  раздвинуть,  а  они
слипаются -  потому,  что  законы  аэродинамики  не  имеют  отношения  к
здравому смыслу. Мы слишком привыкли доверять тому. что  видим.  И  даже
начинаем считать то, что видим, истинной. В нашем питерском Университете
как-то   поставили   эксперимент:   одели   студенту    очки,    которые
переворачивали мир в его - глазах вверх ногами. И всего через неделю  он
опять стал видеть город нормальным, хотя очки не снимал.
   - Ну и что?
   - Вот an ass! Я тебе объясняю, что мир вокруг отнюдь не такой,  каким
кажется,  но  наши  мозги  преобразуют   электро-магнитно-гравитационную
мешанину вокруг  в  четкую  внятную  картинку,  в  которой  мы  способны
нормально  ориентироваться  и  принимать  правильные  решения.  На  этой
картинке  есть  то,  что  нужно  для  проживания  и  нет  того,  что  на
выживаемость не влияет. Ты когда-нибудь видел магнитное поле Земли? Нет.
Тебе это не нужно. А черепахи видят, они по магнитным линиям в миграциях
ориентируются. Мы не видим воздух, в  котором  можно  ходить,  но  видим
стену, на которую можно опереться, хотя и  то,  и  другое  -  абсолютная
пустота. Если сжать нашу планету так, чтобы между  атомами  не  осталось
пустоты, получится шарик в три сантиметра диаметром. Но эту  пустоту  мы
воспринимаем как твердое препятствие! Видим  движение  маятника,  но  не
видим потока жесткого излучения той же плотности, чувствуем запах  самой
махонькой котлетки, кот