тые  стены,  та  же
ярко-зеленая листва на  кронах  за  стенами.  Вот  только  парни  вокруг
площадки стояли незнакомые.
   Одного  я,  вроде  бы,  видел  среди  охотников,  остальных  не  знал
совершенно точно. Возраст их, на  глазок,  колебался  от  пятнадцати  до
двадцати пяти лет. Все они были с копьями, с ольхонами, а один ухитрился
повесить себе даже два.  Клоуны.  Пародия  на  охотников.  Вдобавок  эта
публика вела себя с возбужденной заносчивостью Ривьена.
   - Ха, кто тут есть! А девка ничего!  Этот  мокрый  дурик  за  дракона
сойдет! Побалуемся сейчас...
   Эмоций они у меня не вызвали никаких - для этого я слишком устал.  Но
когда бугай с дебильной рожей протянул руку  к  Ириной  груди,  пришлось
перехватить его кисть и резко вывернуть наружу. Естественно, эта  дылда,
вскрикнув от неожиданности, рухнул нам под ноги.
   - Убью гада! - стоявший напротив пацаненок, на верхней губе  которого
только-только начал пробиваться пушок,  хорошенько  размахнулся,  словно
собирался заколоть слона, и ткнул в мою сторону копьем. Перехватить  его
за наконечник не составило ни малейшего труда. Я наклонился и  перекусил
древко.
   Мгновенно - как отрезало - над нами повисла тишина.
   - Вам нужен дракон? - я выбросил наконечник за спину, немного пожевал
попавший в рот кусок деревяшки и сплюнул на песок. - Так мы уже здесь.
   - Сегодня мы сыты, - неторопливо продолжил я, - но через три дня один
из вас должен явиться к  нам.  Потом,  еще  через  три  дня,  нам  опять
понадобиться еда... В общем, каждые три дня, утром, один из  вас  должен
приходить сюда. И не заставляйте за собой  бегать,  хуже  будет.  Первым
пришлете вот этого.
   Я кивнул на бугая, который, хлопая глазами, так и валялся на земле, и
широко улыбнулся, демонстрируя крепкие клыки.
   Если бы они сейчас встали плечом к плечу, опустили копья и кинулись в
атаку,  то  нам  пришлось  бы  туго...  Но  горе-бандиты  молчали,  даже
шелохнуться не решались.
   Боже мой,  неужели  здешние  караванщики  действительно  боятся  этой
шантрапы? Мы ведь даже не обнажали оружия, а они все  так  изменились  в
лицах, словно увидели перед собой тень отца Гамлета.
   - Можете пока гулять, - я отвернулся и взял Иру за  руку.  -  Пойдем.
После наших похождений самое время устроить танцы на Поющем Мосту.
   И мы спокойно ушли, ощущая спиною испуганные взгляды. Готов поставить
свои резцы против любого Гришкиного протеза, что уже через  полчаса  эти
вояки, шалея от собственного мужества, будут  улепетывать  через  Долину
Драконов, сверкая пятками как минимум неделю.
   - У тебя кровь течет, - негромко сказала Иришка.
   Оказывается, ухватившись за лезвие копья, я распорол кожу  на  ладони
до самой кости. Неприятное зрелище. Морщась от боли, я свел вместе  края
разорванной плоти.
   - Ерунда. Дракон я  или  нет?  Заживет  как  на  собаке.  -  Мысленно
сосчитал до десяти и отпустил рану. Края не разошлись. -  Пожалуй,  даже
лучше, чем на собаке.
   Мост по-прежнему тянул свою грустную мелодию,  паря  над  пролетающей
внизу пеной... Да простит меня Иришка, но я  мгновенно  забыл  обо  всем
окружающем. Передо мною опять закружилась  Тхеу.  Она  опять  танцевала,
запрокинув голову, вскинув к небу руки, плавно изгибаясь, и ветер жадно,
похотливо обнимал ее тело, обвивал тканью рапсодии, нежно касался груди,
бедер, живота, спины, словно сходя с ума от страсти. А Мост пел  и  пел,
завораживая, околдовывая в кружении танца. Я неторопливо скинул  одежду,
ноги сами шагнули вперед, навстречу призраку, закручивая тело по часовой
стрелке, ветер обнимал теплом, ласкал лицо, гладил миллионами мельчайших
песчинок. И каждая песчинка уносила с собой крохотную  частицу  грязи  с
моего тела. Миллионы песчинок, миллионы частиц.  Я  просто  ощущал  свою
чистоту,  девственную  открытость   кожи.   И   еще   чувствовал   рядом
невероятнейшую из женщин, ее красоту, ее движения, ее танец. И  внезапно
я ощутил ее прикосновение, почувствовал ее кружение рядом, жар ее  тела,
страсть ее объятий... И я целовал  ее  губы,  глаза,  волосы,  дышал  ее
смехом, обнимал ее тело, шептал слова любви, сгорал с ума от страсти,  а
образ Тхеу, грустно улыбаясь, растворялся  в  чертах  родной  и  близкой
Иришки... И я любил ее, теряя рассудок от обжигающих поцелуев, и горячие
песчинки уносили аромат  чувств  вниз  по  ущелью,  и  прохладная  ткань
простыни впитывала его в себя,  пел  под  нами  мост,  гудел  за  стеной
телевизор,  и  все  перемешалось  в   сознании,   пока   не   взорвалось
блаженством, и мы остались лежать, бессильные, в объятиях друг друга...
   В каком же я мире? В том или этом? И который из них какой? Я погладил
упрямые Ирины кудри и  открыл  глаза...  Под  зачерненной  тенью  скалой
уходила от Моста к поселку усыпанная песком дорожка. Значит  мой  мир  -
этот. Ну что ж... Раз Иришка здесь - он меня устраивает. И  я  осторожно
коснулся губами глаз девушки.
   - Поднимайся, скоро настанет вечер.  Нам  нужно  успеть  к  вечернему
костру.

***

   Поляна перед заброшенным  храмом  опять  встретила  меня  напряженной
тишиной. Только на этот раз все старательно не смотрели в мою сторону. А
в остальном - все осталось почти  по-прежнему.  Только  исчез  однорукий
старик. Да Вейса теперь сидела, тесно прижавшись к Маю. Причем  отдельно
от его семьи.  Морщинистый  старик  все  так  возвышался  над  котлом  и
неторопливо помешивал похлебку. Я направился к  нему,  ведя  девушку  за
руку.
   - Она хорошая. Это Ирена. Вот ее вклад, - и я протянул маголу, взятую
с огорода Тхеу... Надеюсь, она простила бы меня за такую вольность.
   Дед принял маголу, взвесил ее в руке, задумался, даже не глядя в  мою
сторону, потом резко ударил по ножнам. И  подбросил  клубень  в  воздух.
Дважды просвистела сталь, магола развалилась на четыре куска и с плеском
упала в котел.
   Похоже, Ирину приняли в сообщество жителей мертвого поселка. Но,  тем
не менее, все они продолжали отводить глаза в сторону.
   - Май, - окликнул я мальчишку, - ты пойдешь завтра со мной  в  Долину
Драконов?
   - Зачем? - он внимательно посмотрел себе под ноги.
   - Костей драконов наберем. Надо сделать  порошка  и  засеять  маголой
большое поле.
   - Зачем? - так же вяло ответил он.
   - У меня есть  такое  ощущение,  что  один  такой  урожай  мы  сможем
обменять в ближайшем поселении за пределами долины на новую  одежду  для
нас всех, - для кого, уточнять я не стал, - на  хорошую  обувь,  да  еще
сможем купить изящные украшения и для Ирены, и для Вейсы.
   - Все равно охотники поле разорят...
   - Охотники больше не вернутся. Вот тут  они  оба  -  Май  и  Вейса  -
вскинулись и посмотрели на меня.
   - Как это? Почему?
   - Он их сожрал, - подал кто-то голос. - И нас пожрет.
   - Я не трогаю людей! - сразу отрезал я. - Ирена со мной уже несколько
дней, а с ней ничего не случилось! Май попался мне  в  руки,  но  я  его
отпустил! Я не ем людей! - и для убедительности добавил. - Это для зубов
вредно.
   - Это пока сытый... - угрюмо  проговорил  тот  единственный  мужчина,
который выглядел на сорок лет.  Я  не  стал  обращать  на  его  бурчание
внимание и снова повернулся к Маю.
   - Пойдешь?
   - Не надо ему этого! - встряла в разговор  его  мать,  поглаживая  по
голове одну из девчонок лет шести. - И без костей прекрасно жили!
   - А вам не надоело прятаться по норам?! - возвысил я голос. - Вы люди
или суслики?! Неужели вам не хочется жить в  домах?!  Спокойно  спать  в
постелях, не прятать грядки от чужого взгляда, не дрожать за свою жизнь.
Неужели вам этого не хочется?
   - Какой умный! - опять  пробурчал  мужчина.  -  Пришел  и  сразу  все
переделывать!
   - Да, умный! - разозлился я. - А ты привык под  камнем  прятаться,  и
другим того же желаешь? Подумай своей безмозглой башкой, как  дети  жить
будут?!
   - Нормально будут, - огрызнулся он.
   - Врешь! Вы одежду научились сами делать. А  ольхоны?  А  кувшины?  А
мотыги для грядок? Все в развалинах найти хочешь? Тебе хватит. А  детям?
А внукам? Если  в  долину  не  начнут  приходить  караваны,  уже  внукам
придется грызть землю зубами! А придут караваны с купцами только  в  том
случае, если у нас опять появится лекарство, способное помогать  больным
людям.
   - Не эти охотники, так другие придут.  И  разорят  все,  что  мы  тут
насеем.
   - Не придут, - отрезал я. - Это обещаю вам я, Лунный Дракон.
   - Если дети Луны не погибают в первые же дни,  -  внезапно  подал  от
котла голос морщинистый старик, - то они  становятся  достойными  своего
отца.
   Все разом посмотрели на  него,  потом  на  меня,  а  потом  вразнобой
заговорили. Галдели она между собой, и понять, о чем идет речь оказалось
совершенно невозможно. Оставив подобные попытки, я обнял Ирену за  плечи
и опять обратился к Маю.
   - Пойдешь? - он переглянулся с Вейсой,  пожал  плечами  и  неуверенно
улыбнулся. Пойдет, куда денется.
   - А где ты собираешься ночевать, Лунный Дракон?  -  послышался  из-за
плеча вкрадчивый голос Стивы, и на душе стало легко и спокойно. Я понял,
что мне поверили.
   Но ночевали мы на Поющем Мосту. - Скажи, Лунный  Дракон,  -  положила
Ирена голову мне на грудь. - Ты говорил все  это  потому,  что  думал  о
наших детях? Они будут жить так же  хорошо,  как  люди  жили  до  гибели
драконов?
   - Надеюсь. - И тут я признался ей, как самому близкому человеку:
   - Только мне пришлось о многом промолчать.
   - О чем?
   - Когда поселок опять разбогатеет, многим станет завидно.
   - Будет война? - сжалась она.
   - Наверно... - согласился я, и добавил, чтобы она не очень боялась:
   - Узкий проход из Долины Драконов будет легко защитить, И наша победа
принесет немало пользы... Нам очень нужно убедить всех  купцов,  а  если
получится - то и правителей окрестных стран, что здесь самое  безопасное
место  для  хранения  их  сокровищ.  К  тому  моменту,  когда  в  долине
закончатся кости драконов,  здесь  должна  появиться  маленькая  местная
Швейцария. Или не миновать беды. Мы должны  стать  новой  Швейцарией  до
того, как в пустыне закончатся кости драконов...  или  наши  дети  снова
будут грызть друг другу глотки...
   - А что такое Швейцария?
   -  Это  мы,  -  просто  сказал  я.  Ну  как  можно   объяснить   этой
очаровательной заречанке принципы страны банкиров? Я просто погладил  ее
по голове. - Спи...

Глава 4
Возвращения не будет

   Солнце жарило долину с таким азартом, что даже косой взгляд в сторону
окон отдавался болью в  глазах.  Как  ни  странно,  но  храм  продолжала
наполнять нежная прохлада. Здесь было  прохладно  днем  и  тепло  ночью,
здесь была прекрасная акустика, сюда  не  залетали  комары  с  Голодного
Поля. Почему? Не знаю. Но древние строители несомненно являлись  мудрыми
и изобретательными людьми. Мы с  Иришкой  переселились  сюда  просто  из
желания продемонстрировать полное отсутствие  страха  -  мы  не  боялись
никаких бандитов-охотников, неведомых воинственных пришельцев  и  прочих
напастей - но тут оказалось так здорово,  что  теперь  нас  из  храма  и
дустом не выгонишь.
   Трудно поверить, но моя повадка спать до полудня и бродить до полночи
вызывает здесь  глубочайшее  уважение  -  Сын  Луны,  как-никак.  Ночной
житель. Первой обычно просыпается Ирена. Она завтракает, потом  приносит
кувшин ледяной воды и принимается омывать мне  лицо  -  местный  вариант
"кофе в постель". Весьма взбадривающий поутру способ. Рекомендую.
   Однако сегодня первым проснулся  я.  Словно  толкнул  кто-то  в  бок.
Солнце за окном светило во всю, веяло  легким  запахом  дыма,  доносился
далекий неясный детский гомон. Я поднялся, поцеловал  дремлющую  Иришку,
отошел к окну, прислушался... Неясные голоса терялись на  фоне  ревущего
водопада.
   "Ногна! - внезапно прорезалось сквозь общий гул, и через пару  секунд
снова, - ногна!"
   Я быстро оделся, выскочил из храма и направился к Колодцу.
   - Лунный Дракон, Лунный Дракон, - кинулись ко мне малолетние братья и
сестренки Мая, - там ногна упала! Ногна из Небесного Города!
   Май, со своей мамашей и Вейсой, стояли  у  Колодца,  там  же  маячила
Стива и еще какой-то мальчишка. И  все  они  с  опаской  поглядывали  на
верхнюю площадку лестницы. С ума сойти - еще и месяца не  прошло  с  тех
пор, как я поклялся  в  их  безопасности,  а  они  уже  не  прячутся  по
подвалам, увидев что-то неожиданное!
   Над краем Колодца появилась  голова,  облепленная  черными  волосами,
плечи... И на площадку поднялся  крупный  парень  в  промокшей  насквозь
белой рапсодии с красным кантиком, опоясанный ольхоном с ножнами  тонкой
чеканки, и с алыми шерстяными браслетами на запястьях.
   - Я Соктан из рода властителей  Со,  -  гордо  вскинул  он  голову  и
внезапно грозно зарычал. - На колени перед властителем, смертные!
   По редкому ряду жителей долины  промелькнуло  колебание  -  уж  очень
уверенно командовал пришелец. Я почувствовал, что еще мгновение - и  они
действительно встанут на колени, и выступил вперед, стремясь порвать это
влияние прирожденного повелителя.
   - Ты должен поклясться... - за пару выигранных секунд  мысль  удалось
сформулировать четко и однозначно. - Ты должен немедленно  поклясться  в
верности Поселку и его жителям или отправиться обратно в Небесный Город!
   - Конечно отправлюсь, - вальяжно ответил парень. - Я собираюсь пройти
путем настоящих мужчин. Ты - Лунный Дракон? Ты пойдешь со мной. Возьми с
собой пару крепких ребят и какую-нибудь девицу, чтобы не так  скучно  по
ночам было.
   Он жизнерадостно захохотал. А я с ужасом понял, что как  только  этот
парень, наглый и самодовольный, словно американец среди папуасов, войдет
в поселок - так вот, свысока, мимоходом, распоряжаясь чужими судьбами  и
жизнями, демонстрируя свое величие и чужую рабскую сущность - и  жители,
только-только  поверившие  в  себя,  опять  попрячутся  в  щели,  словно
червяки, увидевшие воробья. Ни один из них,  запуганных  с  младенческих
лет, не рискнет встать с клинком в руках -  лишь  бы  не  опускаться  на
колени. А парень уже шагнул вперед, глядя на Стиву через  мое  плечо.  Я
стронулся в сторону и преградил ему дорогу.
   - Разве ты не слышал меня, мальчик?  Ты  должен  немедленно  принести
клятву верности или немедленно покинуть долину.
   - Что?! - взревел он и расправил плечи еще на добрых полметра. -  Как
ты, смертный, разговариваешь с властителем рода Со...
   - Это наверху ты властитель! - перебил я его, ~  А  здесь  -  обычный
попрошайка, забредший в чужой поселок...
   Я говорил это не столько парню, сколько Маю и его братишкам,  будущим
мужчинам, которые должны знать, что в  их  доме  никто  не  имеет  права
повышать голос - ни властитель, ни гость, ни сам господь Бог.
   - Ах, ты... - властитель схватился за ольхон.
   На фоне бесчисленных радуг блеснул широкий изогнутый клинок. Пришелец
ни секунды не колебался, готовясь отнять чужую жизнь. Он  был  абсолютно
уверен, что каждый встречный-поперечный обязан опуститься перед  ним  на
колени или умереть. Точно так же, как комар уверен в своем праве  сосать
чужую кровь. И переубеждать властителя имело не  больше  смысла,  нежели
перевоспитывать комара на вегетарианскую диету.
   - Видит бог, я этого не хотел, - вздохнул я и тоже обнажил оружие.
   Все женщины немедленно завизжали. Парень  рванул  вперед  и  принялся
быстро и азартно рубить меня с высоты своего изрядного  роста.  Неуклюже
отбиваясь, я в считанные секунды получил четыре или пять резанных ран  -
фехтованием надо было в детстве заниматься, а не шахматами -  но  уловил
мимолетную паузу в его напоре, изловчился и врезал ногой  в  пах.  Рубка
мгновенно  прекратилась.  Властитель  скорчился  от  болевого  шока.  Не
дожидаясь, пока этот здоровенный бугай возьмет себя в  руки,  я  коротко
резанул лезвием по горлу.
   "Пять - один. Если считать по очкам,  то  он  победил"  -  с  улыбкой
облегчения подумал я. На камень потоком  хлынула  парная  кровь.  Парень
медленно осел на колени, ткнувшись лбом в парную лужу собственной крови,
завалился на бок. Ноги его мелко затряслись. И при этом он еще продолжал
хрипеть...
   Радость победы улетучилась мгновенно, как и  не  было.  Молодой,  лет
шестнадцати, мальчишка умирал в луже собственной крови.
   Зачем? Чего ради?
   "У меня не было другого выхода..." - напомнил я  себе,  и  с  ледяным
холодом в душе понял, что уже слышал эту фразу. Малх сказал то же самое,
перерезав Чапе глотку. Я убил вожака охотников в немалой  степени  и  за
это... А сам? И  кто  же  я  теперь?  Сейчас  Малх,  наверное,  сидит  у
небесного костра и хохочет, глядя на меня сверху вниз.
   Почему же так происходит? Неужели нельзя жить  на  этой  планете,  не
убивая себе подобных? Я  ведь  хотел  сделать  как  лучше!  Неужели  нет
другого способа творить добро?!
   - Это мир такой... - вздохнул Капелевич, развалясь на диване и  глядя
на свои ногти. - Единственный аргумент - меч. Это в наше время ты можешь
написать жалобу, позвонить в милицию, подать в суд.  А  тот  мир  -  это
первобытный строй. Или убей оппонента, или признай его правоту.
   - А тебя убивали, Гриша? - заметался я по  гаражу.  -  Подумай,  одно
движение клинка, и  твои  планы,  твоя  любовь,  твои  надежды  и  мечты
испаряются в луже крови. Попробуй представить: тебя растила два  десятка
лет твоя мать, вкладывала в тебя всю свою душу. Ты  строил  свою  жизнь,
учился, вкалывал, добивался. Ты полюбил женщину, ты  надеялся  вырастить
детей. И все это исчезнет после одного точного удара...
   - Пройдет еще не одна сотня лет, прежде чем люди твоего мира научатся
это понимать. Вспомни: за мародерство в наше время могут расстрелять. За
изнасилование спокойно влепят лет десять. За воровство  -  года  три.  А
всего пару столетий назад это  было  правом  победителя.  Понимаешь,  не
преступлением, а правом! Твой мир повзрослеет, и  убивать  будут  только
клинические психи. Да и то самые тяжелые.
   - Гриша, но у меня же уже давно все руки в крови. А ведь я из  нашего
мира...
   - Ты не мог играть в чужом доме по своим правилам.
   - Если случайно попал в психушку, то можно убивать? Так?  Но  кем  ты
тогда был до этого?!
   - Да остановись ты, Jesus Christ! - взревел Капелевич, - Дай  я  тебе
расскажу одну историю. Чтобы психовал меньше. Был у меня приятель. Очень
он хотел помочь человечеству. Ты знаешь, что при  пересадках  внутренних
органов возникает проблема отторжения? Так вот, он принес из своего мира
вирус,  который   подавляет   иммунитет   и,   соответственно,   реакцию
отторжения. Ты знаешь, к чему это  привело?  Весь  мир  знает.  Так  что
добрые дела далеко не всегда хороши для людей. И наоборот. У  тебя  есть
удивительный талант чувствовать людей за своей спиной. И делать для  них
все. Ты смог добиться того, что у нас на работе люди  впервые  перестали
бояться начальства. А главбух теперь вообще тише мышки  серенькой.  И  в
поселке охотников люди впервые вылезли из подвалов. И смогли это сделать
только за твоей спиной. Ты напрасно сравниваешь себя с Малхом, он  хотел
вытащить из дерьма только себя, а  ты  тащишь  других.  Но  путь  наверх
всегда один - разница только  в  цели.  Ты  принимаешь  на  себя  удары,
предназначенные всем, ты мучаешься, делая грязное дело, но ты избавляешь
от этого  всех  остальных.  Рядом  с  тобой  чувствуешь  себя  хорошо  и
спокойно, и я рад, что мне удалось... Ты чего?
   -  Что  тебе   удалось?..   -   вкрадчиво   поинтересовался   я.   И,
воспользовавшись Гришиным замешательством, задал второй вопрос. - Откуда
ты знаешь Малха?
   - Но... Ты сам рассказывал...
   - Когда? - я усмехнулся, обнажив крепкие белые клыки. - Может  и  про
СПИДные похождения тоже я тебя рассказывал?
   Капелевич попятился, уползая с дивана, двигаясь в сторону двери, но я
ласково сгреб его за грудки и слегка придушил воротником рубашки.
   - Так значит, я у тебя не первый?.. Значит, у  меня  за  спиной  жить
спокойнее?.. - словно щелкнул переключатель в моих  мозгах,  и  внеза