нет?! Один или  все...  Но  она  продолжала
лить слезы и цепляться за руки сразу постаревшего деда.
   - Ирена, Закидон! Уходите! - услышал я свой голос, поймал  удивленный
взгляд Малха и твердо сказал:
   - Я останусь.

Глава 8
Последний переход

   Я стоял с обнаженным ольхоном в руке,  смотрел  как  шери,  облизывая
окровавленные морды, неторопливо подступают ближе и  ближе,  и  понимал,
что сейчас погибну.  Как  ни  странно,  но  страха  не  было.  Наоборот,
наступило даже некоторое облегчение. Еще немного - и мне больше  уже  не
надо будет ходить на работу, ругаться с бухгалтершей и крутить гайки; не
надо будет загонять в глубину сознания мысль о том, что Вику  надо  было
хватать и оставлять себе; больше не будет мучить память  о  том,  как  я
предал Тхеу, не надо будет стыдиться своей  непроходимой  трусости.  Все
закончилось, и не будет больше ни боли, ни проблем, ни страданий...
   Откуда-то прилетела муха  и  с  достоинством  болельщика,  выбравшего
завидное место на трибуне, уселась мне на плечо. А  потом  первая  кошка
кинулась в бой.
   Бело-рыжая тварь, не самая крупная, прыгнула вперед,  следом  за  ней
бросились остальные. Но бело-рыжая, увидев вблизи ольхон, внезапно резко
остановилась, прочая толпа налетела на нее, смяла, путаясь в ногах  друг
у друга, и до меня шери  докатились  кучей-малой.  Я  пару  раз  рубанул
мохнатые шкуры, послышался визг, и кошки отбежали.
   Мое поведение им явно не нравилось: они хлестали свои бока  хвостами,
прижимали уши и шипели. В ответ я  улыбался,  обнажая  крепкие  драконьи
зубы. Ох, напьюсь напоследок горячей крови!
   Словно услышав  приглашение,  сбоку  прыгнул  серо-черный,  полосатый
шери. Я отбил лезвием в сторону его  кривые,  как  ятаганы,  когти  и  с
наслаждением  впился  зубами  в  шерстистый   затылок.   Потом   откинул
безвольное тело кошкам, и они с готовностью устроили пиршество, дав  мне
небольшую передышку.
   Примерно  через  полчаса  все  началось  ..сначала:  шери  скалились,
шипели,  грозили  лапами  и  медленно  надвигались.  Я   по   мере   сил
отмахивался, но ольхон каждый раз не доставал цели на  сантиметр-два.  А
потом они кинулись разом.
   Первого я нанизал на клинок и  перекинул  через  голову,  ухитрившись
одновременно пнуть ногой другого, но третий прыгнул прямо на грудь и  не
впился клыками в горло только потому, что я полетел с ног долой, и  шери
проскользнул дальше. Мне удалось резануть его лезвием по брюху,  но  тут
ногу пронзила резкая боль. Тело рефлекторно  согнуло  пополам,  какой-то
кошке досталось рукоятью ольхона по черепу, а потом я увидел прямо перед
глазами длинные сахарные клыки и понял - смерть.
   Клыки дернулись в сторону, из  пасти  хлынула  кровь,  заливая  лицо.
Пропала тяжесть с ноги, и я увидел над собой деда Закидона. Рядом с  ним
работали ольхонами Ирена и Чегай. Кошки дрогнули и шарахнулись назад.
   - Есть! - отмахнул Чегай хвост улепетывающей кошке, вогнал  ольхон  в
ножны и повернулся ко  мне.  -  Лунный  Дракон,  ты  так  и  собираешься
валяться весь день?
   - Откуда вы взялись?
   - Ха! - вскинула голову Ирена, - Тысяча  драконов!  Не  могли  же  мы
бросить тебя здесь одного!
   - Вовремя... - я чувствовал, что усмешка на моих губах выглядит очень
глупо, но стряхнуть ее никак не мог.
   - Теперь нескоро кинутся, - подвел итог  схватке  Закидон,  и  улыбка
сползла сама собой.
   Они пришли меня спасти... Отдать жизнь  за  товарища  -  это  конечно
благородно. Но за бандитов?.. А ведь охотники сейчас  легко  и  спокойно
уходят к Небесному Городу. Мы невольно взяли их под защиту. Что  делать?
Мы не можем уйти - шери тут же вцепятся в  наши  задницы.  Мы  не  можем
остаться - умрем от голода и жажды... Во  всяком  случае  дед,  Ирена  и
Чегай точно умрут. Что же делать? Эх, если бы я мог закинуть их на скалы
над карнизом...
   Хорошо быть умным задним числом. Но покажите мне человека, который ни
разу в жизни не пробовал ломиться в открытую дверь!
   - Боже мой, какой я идиот!
   - Что? - повернулся ко мне дед.
   - Полный кретин, - повторил я, присел у скальной стены  и  вгрызся  в
холодный шершавый камень. Потом укусил немного  выше,  потом  на  уровне
лица,  а  потом  стал  медленно  подниматься  по  лестнице   из   мелких
углублений.
   До изломанного скалами, уступами и щелями,  словно  сморщившегося  от
старости, откоса было метров десять. Я  поднялся  минут  за  двадцать  и
присел на выступе скалы. Заречане наблюдали с  отвисшей  челюстью,  пока
дед не спохватился и не заорал:
   - Чего вытаращились?! А ну наверх!  Первым  поднялся  Чегай,  за  ним
Ирена. Дед хотел прикрывать  отход,  но  этого  не  потребовалось:  шери
предпочли опасностям атаки возможность спокойно подъесть павших друзей.
   У меня появилось обезьянье желание покидаться в кошек камнями, но дед
расхолаживаться не дал:
   - Наверх, наверх. Полдня уже прошло. Здесь за камни цепляться  можно,
не упадешь... Но ночевать не остановишься. Надо подняться выше. Там, где
гора белеть начинает, она более пологая.
   Спорить никто не стал - откос на этой высоте был изъеден,  как  грань
египетской пирамиды, но места на многочисленных  уступах  могло  хватить
только присесть - спать не ляжешь.
   Карабкаться по этому каменному подобию стремянки  было  несложно,  но
утомительно: представьте себе лесенку высотою почти  в  километр,  и  со
ступеньками в полметра  каждая.  Увидев  такую  цифру  на  бумаге  можно
подумать, что уж за час всяко заберешься, однако реально уже минут через
десять язык вываливается и повисает на плече.
   Солнце испускало свой жар по ту сторону горы, и, с одной стороны, это
было хорошо - мы и так дышали как ездовые собаки - но с другой...  Ветер
становился заметно прохладнее, изо рта давно  валил  пар,  и  при  наших
костюмах, очень похожих на пляжные, да при том, что  все  мы  обливались
потом, первый же привал мог  кончиться  всеобщим  воспалением  легких  -
продуло бы навылет.
   Не знаю, самообман это, или нет, но  склон  постепенно  действительно
становился более пологим: этак  градусов  шестьдесят  после  семидесяти.
Руки и ноги болели, словно вагон угля разгружать пришлось,  под  ребрами
пульсировала острая боль. В голове появилась предательская мысль: "Лучше
бы внизу остались - уже ничего бы не болело..." Во рту пересохло, как  в
пустыне Сахара. Тут склон внезапно изменил  наклон  градусов  до  сорока
пяти, и тут же послышался голос деда:
   - Ну, теперь легче будет. Давайте передохнем.
   Все с облегчением расселись по "ступенькам",  на  которых  стояли,  и
моментально покрылись гусиной кожей. Ветер пронизывал насквозь  и  колол
обнаженную кожу рук мелкими ледяными снежинками.
   - Надо двигаться дальше, - осторожно предложил я.
   - Дай сил набраться, - не очень вежливо откликнулся Чегай.
   - Там, выше, будет вода... Этому не поверил никто.
   - Откуда там, на высоте? - усмехнулся Дед.
   Я раскрыл ладонь, дал попасть на нее нескольким снежинкам  и  показал
Закидону капли влаги.
   - То, что на вершине все белое... Так это вода.
   - Ну да? - дед поднялся, встал на выпирающий выше  других  камень,  и
даже вытянулся на цыпочках, пытаясь заглянуть  повыше.  Внезапно  камень
из-под его ног вывернулся, дед со всего размаха ударился головой о скалы
и покатился вниз.
   Никто из нас даже охнуть не успел. Мы молча смотрели на то место, где
только что стоял живой человек, и не могли поверить своим глазам.
   - Но... Но ведь это несправедливо... - с некоторым удивлением  сказал
Чегай.
   - А-а-а-а! - заорала на долгой бесконечной ноте Ирена, вскинув ко рту
скрюченные пальцы...
   Это  было  страшно,  страшно  глупостью  и  непоправимостью.   Жизнь,
экзамены и переэкзаменовки, шашки и шахматы, компьютерные игрушки как-то
приучили меня к тому, что в жизни всегда можно поправиться,  переходить,
устранить ошибку. Начать новую партию, в конце концов.  А  тут  вдруг...
Ну, встал  человек  на  неустойчивый  камень?  Такой  пустяк  -  и  все.
Навсегда.
   - Что же делать теперь? - так же недоуменно спросил Чегай.
   - Мы уже ничего не можем сделать, - услышал я свой голос,  -  поэтому
поднимайтесь. Давайте, ребята, встали и пошли.
   Ирена меня не услышала. Пришлось взять  ее  за  плечи,  развернуть  и
толкнуть в гору. Только после этого она сорвалась с крика на слезы...
   Но  у  нас  не  оставалось  времени  даже  на  утешения,  на  простое
человеческое сочувствие. День клонился к закату, а места для привала еще
и в помине не было. Нужно торопиться.
   Если вы думаете, что подниматься по  склону  в  сорок  пять  градусов
легче, чем при семидесяти, то вы глубоко ошибаетесь. Раньше  мы  как  бы
поднимались  по  гигантской  стремянке,  а  теперь  пришлось  ползти  на
четвереньках. Склон был слишком крутой, чтобы выпрямиться, но и  слишком
пологий, чтобы прижать брюхо к скале.  Все  время  подмывало  встать  на
колени, но голыми коленками особо по камням не поползаешь.
   Хуже всех  доставалось  Чегаю:  он  был  единственным  среди  нас  со
скаткой, и сверток  постоянно  бил  его  по  затылку.  Он  морщился,  но
ругаться не мог - дыхания не хватало. И именно Чегай первым  выпрямился.
Склон плавно и незаметно стал довольно пологим,  и  к  этому  моменту  в
выемках между камнями стал появляться первый снег. Сперва  мелкие  белые
пятна, потом проплешины,  потом  небольшие  сугробики,  которые,  словно
руки, тяну ли друг к другу струи поземки.
   Я черпанул снег из одного сугробика, кинул в рот.
   - Что. Ты. Де. Ла. Ешь, - задыхаясь, спросил Чегай.
   - Попробуй, - коротко посоветовал я. Он  немного  поколебался,  потом
последовал моему примеру... округлил глаза, попробовал  еще...  почмокал
губами... и расплылся в удивленной улыбке:
   - Вода?! Вода! - мальчишка моментально наполнил  рот  снегом.  Ирена,
глядя на нас, тоже зачерпнула незнакомое белое вещество.
   - Правда вода...
   - Осторожней,  горло  застудите,  -  предупредил  я,  видя,  что  они
набиваются, как плюшевый мишка опилками.
   - Здорово, - заявил Чегай, усаживаясь между двух сугробов, -  вот  бы
еще и еда тут была.
   - Чего рассаживаешься, дальше пошли.
   - Подожди, Лунный Дракон, дай отдохнуть. Тут вода есть. Давай  привал
сделаем.
   - Какой привал?! - ужаснулся я, глядя, как Ирена устало валится между
камней, - Дальше пошли!
   - Давай отдохнем. Ноги не  держат,  -  уже  закрыв  глаза,  вздохнула
девушка, - выспимся и пойдем.
   - Выспимся?! - перед глазами  четко  обрисовалась  картина:  утреннее
солнце освещает три мороженные тушки. - Вы с ума сошли! Замерзнете!
   - Ну, померзнем немного, - зевнул Чегай. - Зато отдохнем.
   Ничего удивительного. В  своей  наполненной  солнцем  долине  они  не
представляли себе ничего страшнее мурашек на  коже  от  ночного  свежего
ветерка и утреннего тумана. Я, конечно, мог  порассказать,  как  находят
окоченевшие  трупы  тех,  кто  решил  при  нуле  градусов  отдохнуть  на
скамеечке или прикорнул минутку на рыбалке, но к тому времени, когда они
начнут верить и понимать, по их жилам уже потечет холод. Тем  паче,  что
морозец был минимум минус пять.
   - Чегай, поднимайся, - твердо сказал я, - мы идем дальше.
   - Перестань, Лунный Дракон. Ночь... Договорить ему я не дал. Сгреб за
грудки, хорошенько встряхнул и холодно поинтересовался:
   - Ты хочешь проверить,  какие  у  меня  зубы?  Я  давно  не  пробовал
человечьей крови. А ну пошел вперед! - Ирена изумленно приоткрыла глаза.
Не дожидаясь ее  высказываний,  я  взял  девушку  за  шиворот  и  рывком
поставил на ноги. - Вперед пошли.
   - Но, Лунный Дракон... - начал было  Чегай,  я  влепил  ему  пинка  и
заорал:
   - Пошел вперед!
   Не знаю, что думали они обо мне в  этот  момент,  но  главное  -  они
зашагали.
   На небе уже зажигались звезды - ночь вступала в свои права. Навстречу
дул легкий ветерок, вытягивая из тела тепло, запорашивая глаза  колючими
снежинками. За спиной выбралась из-за гор после дневного отдыха  Луна  и
выстелила вдоль склона сверкающую дорожку. Снег полностью  укрыл  камни,
хрустел под ногами, струился ручейками по насту.
   - Руки мерзнут... - пожаловалась Ирена.
   - Ты маши ими, - я  закрутил  руками,  словно  мельница  крыльями,  -
разгоняй кровь.
   - Может, отдохнем?
   - Нет! - отрезал я.
   Постепенно становилось морознее. Небо расцветилось кострами  небесных
охотников, Луна висела над самой головой - в ответ сверкающим  в  высоте
огням празднично и разноцветно искрился снег. А по телу разливалась боль
усталости.
   - Больше не могу, - свалился Чегай.
   - Можешь.
   - Нет.
   - Можешь! - я поднял его на ноги. Он снова свалился. Тогда я вывернул
ему руку, дернул, чтобы побольнее было, несколько раз врезал  по  шее  и
снова поставил на ноги. - Можешь!
   Следующей свалилась Ирена. Ее я просто отхлестал по  щекам  и  погнал
вперед. Чегай пытался что-то сказать, но я без колебаний  врезал  ему  в
ухо.
   - Ты выродок, Лунный Дракон, - достаточно внятно прошептала  девушка,
- ненавижу.
   Той ругани, которую я выслушал  за  этот  переход  любому  извращенцу
хватило бы на десять жизней,  но  каждый  раз,  когда  кто-то  из  ребят
спотыкался, я давал ему пинка, бил по ребрам, хлестал по щекам. У  Ирены
постоянно катились слезы, у Чегая с уголка губ сочилась  тонкая  струйка
крови, но я насадил себе на сердце скобу, и гнал их вперед и вперед,  до
тех пор, пока в развилке между гор не сверкнул краешек утреннего солнца.
   Когда светило выбралось целиком, и лучи его стали ощутимо  согревать,
я наконец остановил гонку.
   - Чегай, разматывай свой сверток, посмотрим, что там есть,  -  а  сам
взялся за ольхон и принялся вырезать в снегу углубление в рост человека.
Наст оказался довольно плотным и  глубоким,  и  легко  резался  крупными
кусками.
   В скатке оказалась чистая рапсодия и  несколько  маленьких  свертков.
Рапсодией я застелил  выемку,  снежными  кирпичами  обложил  ее  вокруг,
попробовал лечь внутри.
   Получилось неплохо: ветер не задувал, а солнечные лучи ласкали нежным
теплом.
   - Ну, что смотрите? - кивнул я ребятам, - Ложитесь. Ирена  посредине,
мы по краям.
   Дважды повторять приглашение не пришлось.  В  безветрии  и  тепле  мы
уснули, как только тела коснулись ткани.

***

   Мне приснился совершенно чудесный сон: будто  я  встал  с  кровати  в
теплой городской квартире, посмотрел в окно на заваленную снегом  улицу;
потом зашел в ванную, просто открыл кран  и  полилась  горячая  вода.  Я
принял душ, вытерся махровым полотенцем, накинул мамин халат, причесался
перед зеркалом.
   На кухне просто щелкнул пьезозажигалкой и на плите загорелся огонь. Я
поставил чайник, сварил кофе. А потом долго пил его,  приторно  сладкий,
глядя как за окном злой холодный ветер раскидывает сугробы.
   Все было так легко и просто, как бывает только во сне, и я ничуть  не
удивился, когда заползший  под  рапсодию  холод  заставил  меня  открыть
глаза.
   Солнце успело перевалить зенит, и снежная  стенка,  которая  защищала
нас от ветра, теперь отбрасывала тень прямо мне на голову. В  тени  было
довольно холодно. Я сел, потянулся и поразился своим рукам -  они  стали
красными, как знамя революции. Сгорел на солнце.  Ох  и  зачешусь  же  я
скоро!
   - Эй, гвардия, подъем!
   Ребята  зашевелились,  стали  подниматься.  Они  не  разговаривали  и
старались   не   смотреть   в   мою   сторону.   Похоже,   действительно
возненавидели. Разве могут понять их  избитые  тела,  что  я  спасал  им
жизнь? Не объяснить... Или был другой способ заставить идти? Не знаю. Не
было времени думать.
   - Чегай, сматывай тряпки;. Пора. топать дальше. - Я посмотрел вперед.
Метрах в трехстах из сверкающего наста торчал седой от снега утес в  два
моих  роста.  -  Поднимемся  на  него,  осмотримся.   Надеюсь,   мы   не
заблудились.
   Ребята промолчали. Молчание было тяжелым и мрачным, почти  душным,  а
потому я не стал дожидаться Чегая и пошел к  утесу.  Подняться  на  него
получилось делом нетрудным, а панорама  захватывала  дух:  ребристый  от
сверкающих вершин горизонт, второй ребристый край ниже горизонта,  и  от
него до меня, уходя куда-то  под  ноги,  лежало  зеркало  озера.  Правее
сверкала на солнце изумрудная листва густого леса, которая переходила  в
темную зелень холмов.  На  некоторых  холмах  стояли  мачты,  украшенные
флагами.
   Рядом опустился на колени Чегай и молча заплакал, прижимая  ладони  к
губам, охнула Ирена. Только тут  до  меня  дошло,  что  это  никакие  не
холмы...
   Мы видели Великий Небесный Город Повелителя Вселенной.

Глава 9
Конец пути

   Стоило понять, что перед нами город, как холмы мгновенно и  неуловимо
преобразились в крыши. Словно прозрев, я различил  бордовые  стены  ниже
крыш, черные узкие провалы окон. Даже сумел различить  одну  из  дверей,
прикрытую листвой двух деревьев, стоящих по обе стороны порога. Небесный
Город. Мы наконец-то дошли...
   Впрочем,  на  счет  "дошли"  говорить  рано.  Близость  цели   нашего
путешествия  отнюдь  не  делала  ее  достижимее:  нам   еще   предстояло
спуститься с горы.
   Я уже успел упомянуть, что гладь озера уходила куда-то мне под  ноги.
Это отнюдь не гипербола - склон обрывался почти отвесно вниз.  Выгрызать
ступеньки при спуске невозможно, глаз на ногах -  выбирать  место,  куда
поставить ступню - у нас пока не выросло. Да  еще,  вдобавок  ко  всему,
этот отвесный склон покрывала толстая  корка  гладкого,  отливающего  на
солнце глубинной нежной зеленью льда.
   Этот изумрудный ледяной отвес тянулся далеко вправо, над озером,  над
зелеными зарослями и уходил дальше. Возможно, за Горную Струю, до самого
селения заречан. Даже наверняка - иначе они могли бы ходить  в  Небесный
Город через заснеженную вершину, а не давать кругаля по террасе.
   Совершенно гладкий, скользкий и отвесный. Никаких шансов.
   - Что будем делать? - мрачно спросил я.
   - Проходить очищение после пути, - тихо ответил Чегай. Он  выпрямился
во весь рост, судорожно сглотнул, закрыл глаза и шагнул вперед.
   Мы с Иреной даже охнуть не успели - паренек быстро  заскользил  вниз,
вздымая за собой легчайшую снежную  пыль  и  через  считанные  мгновения
скрылся за ледяным краем...
   - Мамочки мои... - сорвалось с языка. Уж чего-чего, а самоубийства от
мальчишки я никак не ожидал... Ведь не для этого же он надрывался  рядом
со мной почти целый месяц!
   Снизу донесся далекий всплеск. Я немедленно навострил уши. Грохнуться
с такой высоты - даже в воду - весьма рисковый шаг. Всплеск... Еще...  А
ведь выплыл же, стервец!
   - Ну что ж, Ирена, - я сглотнул не менее судорожно, нежели  Чегай.  -
Похоже, теперь наша очередь купаться. Другого пути для спуска не видно.
   Камень был чертовски холодный. Наверное, холоднее  снега.  Я  сел  на
самый край, поставил ноги на лед.  Вода  сверкала  далеко-далеко  внизу,
словно в другом мире. Ох, ввязался в историю... Я  легонько  оттолкнулся
руками, заскользил вниз... В последний миг стало невыносимо  страшно,  я
даже извернулся и попытался зацепиться за скалу, но было уже поздно.
   Тело скользило быстрее и быстрее, свистел в ушах  и  хлестал  в  лицо
холодный ветер, мельтешили  перед  глазами  ледяные  прожилки.  Внезапно
склон оторвался и резко ушел вниз и в сторону,  Я  оказался  в  воздухе,
один одинешенек, без парашюта, на высоте черт знает сколько метров.
   "Хоть полетаю  перед  смертью",  -  мелькнула  мрачная  мысль.  Чегай
барахтался на поверхности озера прямо подо  мной.  Ох  и  тресну  я  его
сейчас по голове! Отвесный склон из серого пористого камня улетал  вверх
все быстрее и быстрее, словно его тянули за веревочку.
   "Песчаник, что ли?" - еще успел подумать я, а  потом  зеркало  водной
глади внезапно приблизилось и больно ударило по ногам...
   Сначала вода показалась теплой, потом горячей, а потом, безо  всякого
перехода - ледяной. А потом я вынырнул на поверхность, сделал  несколько
хриплых вздохов  и  короткими,  нервными  саженками  поплыл  к  близкому