Небесном Городе.
   - Он прекрасен, Лунный Дракон, - сдавленно сообщил  Чегай.  -  Дороги
гладкие, как Вечное озеро в безветрие. Дома красные, как вечер  небесной
грусти. А крыши покрыты бронзой. Древней, как мир. - Голос его  окреп  и
звучал с обычной тоской. - Она  стала  зеленой  от  возраста  и  кажется
кроной огромного дерева. Только не  расцветает.  А  сады  цветут...  Они
покрываются бутонами так, что не видно листьев.  Стоят  деревья.  Белые,
розовые, алые, желтые. А у нас в саду есть  голубое  дерево.  Плоды  его
странные и невкусные, но как оно цветет!
   - Чегай, - перебил я его, - хватит торчать над обрывом. Иди сюда, тут
расскажешь...
   Паренек радостно пискнул, зашуршал, и  через  пару  минут  со  вполне
простительным воплем рухнул на меня.
   - Пришли! - выдохнул он.
   - Как нога?
   - Нога? А я и забыл про нее...
   - Вот видишь. Давно  надо  было  идти.  Движение  лечит  все...  -  я
вспомнил одну из его фраз  и  спросил.  -  Чегай,  а  что  такое  "вечер
небесной грусти"?
   - А? - он сделал из кувшина несколько глотков,  а  потом  ответил.  -
Иногда, по вечерам, закат бывает красным, как гранит. На следующий  день
небо обычно затянуто облаками,  а  иногда  даже  плачет...  -  он  снова
присосался к кувшину.
   - И часто такое бывает?
   - Часто. Почти каждый год.
   - Здорово... - вяло откликнулся я. Надо  же,  дождь  -  почти  каждый
год... и провалился в сон.

Глава 5
Заречане

   Они все посходили с ума, Игорь! - горячилась Галина Павловна.
   - Вы понимаете, с ума! Или специально гадят людям! Заменить педиатров
домашними врачами! Идиоты! С таким же успехом меня,  геронтолога,  можно
направить чинить космические корабли! Обычный врач ничего не  смыслит  в
детских болезнях! Наш профессор десять  лет  назад  был  во  Франции.  В
составе делегации. Он присутствовал на приеме больных местным  корифеем.
Обычным практиком. Так француз поставил  детям  семьдесят  процентов  не
правильных  диагнозов!  А  в  половине  остальных  случаев  назначил  не
правильное лечение! Буржуи от таких результатов едва не свихнулись!  Они
теперь свою медицину по нашему образцу перестраивают. А  мы  по  ихнему.
Попомните мои слова, Игорь: ни в коем  случае  не  допускайте  к  своему
ребенку врача общей практики! Только педиатра!
   - Хорошо, Галина Павловна, - спокойно согласился я. Возможно,  она  и
права. А вот Гриша Капелевич всерьез считает, что  правительство  решило
сократить численность населения. И поскольку выбирали сие  правительство
всенародным голосованием, то и решение его надо выполнять, будь оно хоть
трижды бредовым.
   С Галиной Павловной и Гришей все ясно: врачиха  считает  целью  жизни
улучшение жизни старичков, она и сама в сорок  с  небольшим  выглядит  и
мыслит как старушка; а для Гриши цель - выпить как можно  больше  водки.
Не стоит морщиться - задача не менее здравая, нежели  желание  забраться
на макушку какой-либо горы, или накопить как можно больше использованных
почтовых марок. Можно объяснить стремление  накопить  как  можно  больше
денег или добиться научных знаний, но как объяснить  стремление  обучать
или растить детей? Зачем? Ведь  нужно  дать  им  цель  жизни!  А  просто
размножаться - это уже не разум человеческий, это инстинкт.
   Хорошо было дедам:  они  коммунизм  строили.  И  детей  этому  учили.
Хорошая цель. Главное -  недостижимая.  Ведь  достижение  цели  страшнее
поражения. Потерпев поражение, можно делать новые и новые попытки, а вот
если добился своего - делать уже больше нечего. Добился власти над миром
- теперь можешь пойти и утопиться.
   Может, и мне власти над миром захотеть?..
   Не хочу. Спать по четыре часа в сутки, как король  Фридрих,  трястись
над каждой минутой и копейкой, нервничать из-за  слухов  про  соседского
генерала, из-за просчетов в вооружении, из-за упущенных возможностей,  и
навсегда забыть, как у девок лифчики расстегиваются? Уж  лучше  водку  с
Гришкой пить. Похоже это на цель жизни - пить с зубным техником,  копить
"нахалтуренные"  червонцы  в  кубышке  и  увиливать  от  матримониальных
расчетов подруг приятельских жен? Нет? А какой же она должна  быть,  эта
цель?
   От таких мыслей голова пухла и нагревалась, она  кипела  и  булькала,
она почти сварилась, когда  я,  наконец,  проснулся,  охнул  от  жаркого
солнца, повисшего над самой головой, нащупал рядом  кувшин  и  попытался
заслонить им голову. Внутри тяжело плеснулась вода. Захотелось  пить.  Я
прикрыл глаза рукой  и  сделал  несколько  глотков.  Маслянистая  теплая
жидкость жажды не утоляла.
   - Счас сдохну, - простонал я. Где ты, нежная, освежающая ночь?  Какой
дурак решил, что спать нужно не днем, а ночью?
   Рядом зашевелился Чегай, сел на камень  спиной  к  обрыву,  рассеянно
покачался, открыл глаза.
   - Ой, где я? Лунный Дракон? Разве ты не сон?
   - Не знаю. Интересно, а Галина Павловна мне приснилась, или я все  же
был на работе?
   Мы тупо уставились друг на друга, потом я предложил.
   - Пошли отсюда, пока солнце последние мозги не выпарило.
   Чегай  кивнул,  сонно  качнулся,   покосился   назад...   глаза   его
округлились от зрелища близкого  края  пропасти,  и  парень  с  завидной
резвостью стреканул вперед меня.
   Уже минут через пять заныли ступни ног  -  уж  очень  круто  тропинка
забиралась вверх, но это было намного спокойнее  узенького  карниза  над
пропастью. Примерно через час уклон стал быстро уменьшаться, и мы  вышли
на следующую террасу.
   Пожалуй, ее уже можно было назвать плоскогорьем:  слева,  примерно  в
километре от нас, зеленела  роща,  справа,  до  самого  горного  отвеса,
отстоящего метров на триста, там и сям  плотными  шарами  крон  высились
деревья.
   - Ай-га-а! Ай-га-а! - заплясал Чегай,  размахивая  руками,  -  Дошли!
Дошли! Я видел эти деревья, Лунный Дракон, я  их  видел  сто  раз!  Тут!
Рядом! С того берега! Дошли! Ай-га-а!
   - И куда теперь?
   - Идем, идем. Я знаю, - он схватил меня  за  руку  и  быстро  потянул
вдоль обрыва. Метров через сто  мы  вышли  на  дорогу.  Самую  настоящую
проселочную дорогу - на моем "Рафе" проехать можно.
   По дороге идти было легко и приятно, не то, что  скакать  по  камням.
Повеяло свежестью, послышался плеск. Жажда немедленно схватила за  горло
- я свернул, перешел на бег и за минуту достиг берега реки.
   Вода шумела далеко внизу, метрах в пяти, а  зеркально  отполированные
стены ущелья не  оставляли  ни  единого  шанса  спуститься  вниз.  Можно
запросто умереть от жажды, любуясь  на  игру  волн  под  ногами,  но  не
получить ни глотка. Я вздохнул,  припал  к  горячему  горлышку  кувшина,
налил полное брюхо жидкости, но пить  хотелось  все  равно.  Река  внизу
дразнила прохладой, свежестью, чистотой...
   - Я был вон там, - дернул меня Чегай  за  руку  и  указал  на  другой
берег, - два года назад, с сыновьями властителей рода Ло.
   - И часто вы сюда наведываетесь?
   - Да, довольно часто. Сюда заходит каждый. Хоть  раз  в  жизни.  Ведь
здесь проходит Дорога Смертных, просителей к повелителю...
   - Чегай, - перебил я его, - скажи внятно, сколько нам придется Ждать,
пока кто-либо забредет на тот берег? День? Неделю? Год?
   - Ну... - замялся наследник властителей рода Че.
   - Понятно, - оборвал я его думы, - Может год, может два... Тогда  как
нам самим перебираться через реку?
   - Там мост через Горную струю, - оживился парень. - Он  разрушен,  но
только наполовину. Можно взять веревку, раскачаться и  спрыгнуть  на  ту
сторону.
   - А где взять веревку?
   - А там, у моста, заречане живут. Дикари, мясоеды. У них возьмем.
   - Ну, пошли.
   Удивительно одинаково мыслят люди. Сколько селений стоит  на  берегах
рек - не сосчитать. И в каждой деревне обязательно есть обычные  жители,
и есть заречане. И в здешних горах  тоже  самое.  Слова  "река"  нет,  а
заречане - есть.
   Горная струя сделала плавный поворот, и я увидел мост.  Когда-то  это
была изящная каменная арка, по которой шла Дорога Смертных. Но теперь от
моста осталась максимум треть. Метров сорок грубой кладки давно  рухнули
в воду, да еще прихватили с собой верхний край  того  берега.  Уцелевший
обрубок висел метрах в семи над  водой.  В  принципе,  можно  обвязаться
веревкой и переплыть... Но водичка - как вспомнишь, так вздрогнешь. Да и
выбраться наверх по отшлифованному водой обрыву по силам только мухе.
   - Где, ты говоришь, раскачаться можно? Чегай промолчал. Похоже, в его
воспоминаниях все выглядело совсем иначе.
   - Ладно... - похлопал я его по плечу. - Показывай лучше, где тут ваши
заречане живут.
   - Да вот же, рядом с дорогой! Сперва я не понял, о  чем  он  говорит,
пригляделся, и внезапно понял, что сплошные густые заросли  у  дороги  -
обман. Кустарник скрадывал стены, а кроны деревьев сливались  с  зеленой
крышей над ними. Рядом с дорогой стоял мастерски замаскированный дом.  И
сразу   стали   хорошо   различимы   узкие   бойницы,   слуховые    (или
наблюдательные) окна на кровле, стал отчетливо ощутим  запах  дыма.  Это
явно не  жилье,  это  опорный  пункт,  от  которого  до  сих  пор  веяло
опасностью. По животу пробежал холодок, рука невольно легла  на  рукоять
ольхона.
   - Что встали? Идем, - шагнул я вперед.
   Вход в маленькую крепость нашелся со стороны Горной  Струи;  -  стены
отстояли от силы  на  метр  от  обрыва,  и  желающему  попасть  вовнутрь
пришлось бы пройти мимо трех  бойниц.  В  стенах  под  бронзовой  крышей
царило не меньшее запустение, чем в поселке охотников. Сгнившие в  труху
полы, просевшие стропила, небо, местами голубеющее сквозь дыры в кровле.
Нужно было уносить ноги, пока все это не рухнуло на голову.
   По ту сторону крепости обнаружилось еще  несколько  густо  обсаженных
деревьями домов. Над крышей одного из них вился вялый дымок.
   Не нравилось мне все это - рука ударила  по  рукояти  ольхона,  и  он
послушно запрыгнул в ладонь - ох, не нравилось. Больно тихо. И дымок над
стенами дома без крыши... За спиной ощутимо напрягся Чегай. А ведь я так
и не сказал ему, что видел на тропе охотников. Забыл.
   Невольно пригнувшись, я сделал несколько осторожных шагов к  дому,  в
зубах теплыми толчками застучал пульс. На дереве - в кроне - никого,  на
соседнем тоже пусто. Можно сделать еще два шага, и заглянуть в окно... Я
коротким ударом вогнал ольхон в ножны и повернулся к Чегаю.
   - Все. Нет больше никаких заречан.
   - Почему? - он подошел, заглянул в окно... - Пожар?
   - Пепелище. Гнилая труха так не горит. Здесь жили люди, -  я  показал
на  закопченные  стены,  оплавленные  бронзовые  листы.  Крупные   угли,
оставшиеся от балок, еще дымились. - Вчера надо было приходить.  Сегодня
людей здесь уже нет.
   "Есть!" - я даже не понял, откуда появилась такая мысль.
   Дома в поселке не огораживались каменными  заборами.  Просто  сад,  в
котором стояло пять каркасов от бывших жилищ. Деревья, кусты... За углом
ближайшего дома... Заброшенного дома без крыши...
   - Лунный Дракон! Смотри, магола! -  Чегай  выдернул  крупный  корень,
принялся его очищать.
   А я все смотрел и смотрел  на  угол  дома,  прислушиваясь  к  теплому
пульсу зубов... Пот... Пахло потом, шерстью, свежей  влагой...  нет,  не
влагой... легкий запах молока  с  острым  привкусом  страха...  Ткань...
Едковатый запашок застарелого пота, и свежий,  чистый,  молочный...  Они
смешивались, создавая букет, который мог принадлежать  молодой  девушке,
.уже созревшей для рождения детей, но ни  разу  не  побывавшей  в  руках
мужчины и одновременно мужику с усталым, не способным скрыть себя телом,
из каждой поры которого выделяется неусвоенная органика... Двое?
   Я думал, пытался осознать свои мысли...  Еда?  Кто-то  молоденький  и
вкусный, и еще один, старый и жесткий. При таком подходе  к  запаху  все
становилось понятным. Там прячется девчонка и дед.
   В те минуты я и не подозревал, что  застыв,  как  истукан,  и  вперив
взгляд в угол дома,  затеял  психологический  поединок.  А  поскольку  о
поединке не подозревал, то его не трудно было и  выиграть:  спрятавшиеся
заречане не выдержали, и вышли из укрытия.
   - Эй, вы кто?
   Все оказалось совершенно точно: приземистый,  на  голову  ниже  меня,
широкоплечий дед в серой от возраста рапсодии, с длинным копьем в руках,
и хорошо сложенная девушка лет двадцати с чуть раскосыми серыми глазами.
Девушка держала в одной руке ольхон, а в другой кувшин, такой же  как  у
меня. Объединяли их прически - густые копны  черных  кудрей,  и  красные
шерстяные браслеты от запястий до локтей, плотно обтягивающие руки.  Дед
выглядел заметно моложе своих лет, а девица - заметно  старше...  А  еще
они были голодными. Это придавало аромату девушки удивительную чистоту и
обаяние. Дед все равно пах неприятно. Старость не радость.
   - Кто вы такие? - повторил он свой вопрос.
   - Я  -  Чегай  из  рода  властителей  Че  Великого  Небесного  Города
Повелителя Вселенной! - выпятив грудь сверкнул глазами  мой  парень.  Он
небрежно поигрывал ольхоном. - А это Лунный Дракон. Мы  возвращаемся  из
Долины Драконов Дорогой Смертных. А кто вы, заречане?
   - Мое имя - Замлеркидморлан, - старик опустил копье и склонил голову,
- а это моя внучка, Ирена.
   Девушка поставила кувшин на землю и перехватила ольхон двумя  руками.
Лезвие дрожало в моем направлении. То, что я не обнажал  своего  клинка,
явно приводило ее в замешательство. Ирене хотелось драться.
   - Похоже, тут побывали охотники, - взглянул я на тлеющий дом. - У вас
никто не погиб?
   - Нет, - угрюмо откликнулся дед, - мы вовремя  успели  спрятаться  на
смотровом камне.
   - Негодяи, подлецы! - внезапно крикнула девушка звонким  голосом.  Ей
очень хотелось перерезать кому-нибудь горло. В отместку.
   - Все сожгли... - понял я.
   Дед кивнул. Чегай переступил с ноги на ногу, придвинулся ко  мне.  Он
тоже не знал, что делать с обнаженным ножом. Схватка не начиналась, но и
прятать оружие первому казалось признаком трусости.
   - Мой друг немного проголодался и  съел  маголу  из  вашего  сада.  -
развел я руками. - Вы не в обиде?
   - Чего теперь, - махнул рукою дед. - Дома нет, чего маголы жалеть?
   - Тогда, может быть, вы поедите вместе с ним, а я схожу за  водой?  У
вас есть спуск к Горной струе?
   - Есть. Вон там, - он показал приметный камень на берегу реки.
   - Хорошо. Может, и для вас набрать? Чего два раза ходить?
   Дед пожал плечами. Я улыбнулся Ирене и поднял кувшин из-под  ее  ног.
Она нервно передернула плечами и спрятала ольхон. Драки  не  будет...  у
нее даже слезы на глазах выступили. Естественно.  В  один  миг  лишиться
всего, нажитого в своей жизни, нажитого предками.  Поневоле  на  каждого
встречного кидаться станешь.
   Спуск к реке -  громко  сказано.  В  отполированном  -  камне  обрыва
оказалось двенадцать выбоин одна  под  другой,  до  самой  воды.  Размер
выемок не превышал тех, которые я выгрызал,  забираясь  на  эту  чертову
гору. По мне - лазать  здесь  за  водой  можно  только  со  страховочным
поясом. Но - назвался груздем, полезай в кузов. Сам напросился за  водой
идти. Пришлось лезть.
   От Горной Струи веяло прохладой. Хотелось присесть, опустить ладони в
поток, сполоснуть лицо. Но - увы.  Размер  нижней  "ступеньки"  позволял
только слегка наклоняться и  черпать  воду  кузшином,  после  чего  этот
сволочной сосуд резко тяжелел и обжигал холодом.
   Когда я вернулся, заречане с Чегаем мирно сидели рядышком и  уплетали
маголу за обе щеки. Я опустился рядом с дедом.
   - Скажи, а как нам в Небесный Город попасть?
   - Никак, - спокойно сообщил дед. - Мост  развалили,  а  через  Горную
Струю не перепрыгнешь.
   - Может, другой путь есть?
   - Есть-то он, есть, да не пройдешь.
   - Почему? - навострил уши Чегай.
   - Вокруг горы идти надо. Через Горные Сады. А там шери - как песка  в
Долине Драконов. Три года назад родителей вот ее загрызли, - дед  кивнул
на Ирену. - Не пройти.
   - Понятно...
   Попались, в общем...  Назад  не  вернуться,  через  Горную  Струю  не
перелететь, по Горным Садам не пройти... Что же  теперь,  всю  жизнь  на
этом  пепелище  оставаться?  Я  встретил  взгляд  Чегая  и   с   мрачной
уверенностью сообщил:
   - Пройдем.
   Ночевать мы остались у заречан, под садовыми  деревьями,  на  которых
только-только стали завязываться плоды, на удивительно мягкой, теплой  и
нежной, как перина, земле.  А  утром,  когда  Чегай  набивал  за  пазуху
начищенную впрок маголу, пришел дед Зармлен-кидморлан.
   - Мы тут поговорили со внучкой, - с явной неуверенностью начал он,  -
Нет больше дома. С голыми руками остались. Да еще бродят  тут  теперь...
Эти, охотники. Пойдем мы с вами, вдруг  действительно  получится.  Ирена
девка крепкая, а я все дорожки тут знаю. В тягость не будем.

***

   В тягость оказались мы с Чегаем: дед шел впереди  широким,  уверенным
шагом, девушка не отставала от него ни на йоту, а  мы  запыхались  через
считанные минуты. По камням шагать - нужно  не  меньше  навыка,  чем  на
палубе яхты  в  шторм  устоять.  Тропа,  постоянно  петляя,  вела  между
огромными, в полтора - два  человеческих  роста  валунами.  Скоро  стало
колоть в боку, заболели ступни... Вот мы и прозевали все на свете...
   Я со всего хода ткнулся в спину деда, отступил, перевел  дух,  глянул
ему через плечо: валуны расступились, открывая  уходящие  вдаль  зеленые
заросли, а на прогалине между травой и  валунами  пылал  костер.  Вокруг
него сидели веселые, смуглые, крепкие охотники.
   "Бежать!" - немедленно вспыхнула в голове трусливая мысль, а потом  я
явственно увидел перед собой голубые глаза с карими лучиками, и сознание
затопила глухая ярость: все, хватит! Никуда я больше не побегу!
   Охотники, обмениваясь  удивленно-веселыми  криками,  быстро  и  умело
развернулись в цепь и пошли к нам. Рядом опустил  копье  дед,  сверкнули
клинки в руках Ирены и Чегая.  Я  ударил  ладонью  по  рукояти  ольхона,
пригнулся, широко расставив ноги, и приготовился к схватке.

Глава 6
Как получать зарплату

   Шестеро охотников, пять копий. Они медленно приближались, нацелив  на
нас отливающие холодом острия. Узкое трехгранное жало,  полутораметровое
древко, небольшое расширение на конце. Видимо когда-то, очень давно, сто
лет назад, копья погружали в тело  дракона  на  всю  длину...  И  сейчас
появилась реальная возможность испытать это на своей шкуре.
   Я сдвинулся немного вправо, прикрывая собой Ирену,  и  ощутил  плечом
плечо деда. Девушка попыталась обойти нас и встать в  общий  ряд,  но  я
снова сдвинулся и оставил ее за спиной. Нечего ей грудью на штыки лезть.
   Охотники приближались. Я узнал красавчика,  с  которым  уже  пришлось
драться внизу, и решил, что уж его-то убью в любом случае. Он первый,  а
там посмотрим. Парень поймал мой взгляд и нехорошо улыбнулся.  В  памяти
внезапно всплыло его имя - "Кюг". Ну что ж, Кюг. Улыбайся... Пока...
   - Перестаньте, други! Зачем пугать гостей? -  послышался  твердый,  с
легкой хрипотцой, голос. - Гость у костра - удача путника!..
   На  лице  парня  выразилось  неописуемое  изумление:  рот  -   слегка
приоткрылся, голова склонилась набок. Он плавно повернулся вполоборота и
кинул назад короткий взгляд. Позади охотников, у костра,  выпрямился  во
весь рост высокий мужчина в чалме. Пожалуй, это единственный  человек  в
долине, который носил головной убор.  У  него  были  ангельски  невинные
голубые глаза, но взгляд, тем  не  менее,  получался  довольно  суровый.
Видимо, сыграли свою роль глубокие морщины на лице и землистый цвет кожи
- так ангелы не выглядят. Сложением он сильно уступал парню передо мной,
но под кожей рук перекатывались прочные  узловатые  мышцы.  Тело  -  без
малейших признаков жира. Тоненькая золотая цепочка на  правой  руке,  на
обеих кистях не хватало по мизинцу.
   - Ты уверен... - начал было Кюг, но его перебил тщедушный  пацан  лет
пятнадцати с двумя широкими шрамами поперек лица.
   - Малх! Ты щ-що?! Да мы их щ-щас размажем! - визгливо заверещал он. -
Шери скормим!
   Мал