ьно  осмотрел  распухшую  и
почерневшую ногу. Выглядела она "естественно".  Дотронулся  до  большого
пальца - Чегай застонал - теплый. Хотелось пить.  А  больному  пареньку,
наверное, вдвойне.
   Осторожно, стараясь не шуметь, я  извлек  из  груды  рухляди  большой
кувшин и отправился на выход.
   Легкий, почти невесомый ветерок легко  раскидывал  хлопья  тумана  по
карнизу. Влажные, плотные как вата белые комья вяло скатывались  к  краю
обрыва и обречено рушились вниз. В сером сумраке тропинка угадывалась  с
трудом, и была скользкой, как ступени дома престарелых после  уборки.  К
тому моменту, когда мне удалось дойти до оазиса, первые  солнечные  лучи
упали на ледник  по  ту  сторону  долины,  отразились  и  ярко  осветили
террасу. Последние нити тумана растаяли за считанные минуты.
   Маленький кувшин валялся там, где его вчера бросили, а шери уже занял
свое место на границе зеленой травы, нетерпеливо перебирая лапами.
   "Будет приставать - тресну графином в лоб", - решил я и наклонился за
оставленным кувшином. Мысль эта, видимо, очень явственно  проступила  на
моем лице, поскольку драный горный кот только раз, мельком, заглянул мне
в глаза, тут же развернулся и потрусил к краю обрыва.
   Интересно, чем он здесь питается? Не яблоками же с деревьев?  Птиц  в
здешних небесах не видно, хотя помет на камнях имеется, люди  тоже  вряд
ли забредают. Может, сусликов ловит? Меж камней травинки  редкие,  а  на
оазисе зелень изумрудная, сочная... а голод не тетка... Вот и попадают в
когти облезлого хищника.
   При мыслях о теплых,  упитанных  тушках  сусликов  в  зубах  застучал
горячий голодный пульс, но я не дал  ему  разыграться.  Дошел  до  реки,
ополоснул кувшины от пыли веков, набрал в них воды и вернулся к храму.
   Чегай уже проснулся и сидел, прислонившись спиной к стене.  Он  слабо
улыбнулся, увидев кувшины, и тут же  жадно  припал  к  самому  большому.
Блестящие струйки влаги потекли по щекам, по  горлу...  Зубы  немедленно
откликнулись горячим голодным пульсом. Я развернулся и вышел на  воздух.
Втянул в себя ароматы террасы. Еда. Тут много еды. Настала пора показать
горному коту, кто здесь хозяин.
   Однако шери на оазисе не оказалось.
   Как сквозь землю провалился. Мои ноги осторожно  ступали  по  мягкой,
пружинящей земле, зубы жадно пропускали  сквозь  себя  воздух,  впитывая
сытные запахи... Еда, еда. Шери исчез, но тут и без  него  много  еды...
Слева!
   Поворот, прыжок! С истошным визгом скакнул в сторону серенький комок,
моментально  вылетел  на  камни,  пробежал  несколько  метров  и   замер
столбиком. Вот она, сила привычки: шери никогда не выходит на камни... А
мне хватило одного прыжка.
   Хорошо... Никогда  в  жизни  не  испытывал  столько  удовольствия  от
банального процесса еды, как после обретения Зубов. Хорошо...
   Затрещали ветки, с ближайшего дерева шумно рухнул на пружинящую земли
шери и заскулил, давясь слюной. Я бросил ему остатки  тушки  и  пошел  к
храму. Хорошо... А Чегай, наверное, голодный... Где он тут корни  маголы
находил?
   На небольшом пятачке земли, совсем рядом с оазисом, еще  торчало  три
куста лопухов. Я вырвал все и понес болящему.  Парнишка,  увидев  корни,
заскулил не хуже хозяина гор. Отдав ему маголу, я присел рядом, еще  раз
осмотрел ногу.
   При  гангрене,  кажется,  появляется  гной.  Если  так,  то  парнишке
повезло: нога теплая, но не горячая. Значит, кровообращение не нарушено,
воспалительных процессов нет. Боль  чувствует  -  нервы  не  повреждены.
Остается только ждать...

Глава 4
Встреча с охотниками

   После пяти дней "в пасти дракона", лицо Чегая постепенно обрело  цвет
обычного синяка; именно все лицо - за эти дни синяк  здорово  расползся.
Опухоль на ноге почти спала. Парень начал передвигаться по "комнате", но
здорово хромал и жаловался на боль. Он, от скуки,  перешерстил  труху  в
глотке "дракона" и нашел там некий инструмент для добывания огня.  Нечто
похожее на медную орехоколку, на одной половине которой вделан камень, а
на  другой,  в  стальном  зажиме,  укреплена  веревка.  Схлопываешь  эту
хреновину ладонями - веревка начинает тлеть. Так что последнюю  ночь  мы
провели в тепле - сожгли на алтаре остатки шкафчика.
   Открытие навело меня на здравую мысль: за последние пять дней я успел
поохотиться, а Чегай не ел ни разу - мне  не  удалось  найти  больше  ни
единого кустика маголы.
   Поэтому я набрал на оазисе сколько мог  хворосту  (шери  меня  теперь
обходил так далеко, как только мог), притащил в  нашу  обитель,  оставил
парня разводить огонь, а сам отправился за дичью.  Суслик  на  этот  раз
зазевался совсем рядом с домом. Объел я его, признаюсь, изрядно, но  обе
задние лапы оставил больному.
   В храме, у жаркого  огня  на  алтаре,  окорока  через  четверть  часа
зарумянились, став сильно  напоминать  хорошо  известные  "ножки  Буша".
Запах шел такой, что шери  в  своем  оазисе  стал  орать  громче  любого
рок-н-рольного солиста.
   - На, ешь, - протянул я лапы Чегаю.
   - Не буду, - замотал он головой.
   - Как это? - опешил я.
   - Потомок рода Че никогда не осквернит  себя  мясом!  -  заявил  этот
великовозрастный балбес, выпятив грудь.
   - Ты чего, с ума сошел? - не есть  мяса!  До  такого,  кажется,  даже
патриоты "Гринпис" не дошли. - Чегай, мясо  -  это  самый  калорийный  и
полезный продукт в мире! Один бифштекс равен килограмму сена! Отсутствие
мяса в пище приводит к умственной и физической деградации!
   Он упрямо замотал головой.
   - Сдохнешь, идиот. В этих двух лапах столько же еды, сколько в  целой
поляне маголы! - паренек отвернулся. - Да для чего  я  этого  тушканчика
ловил? Ешь!
   - Потомок рода Че... - опять завел он свою пластинку, и я взорвался.
   - Не будешь? А тащить тебя по скалам кто станет? Когда  ты  с  голоду
ноги протянешь? Я? Хрена тебе лысого! Жри, или сброшу  вниз  к  чертовой
матери!
   Я ткнул окорока ему в рот. Он стиснул зубы и замотал головой.
   - Ах так?! - я схватил его за руку, выволок наружу - весил он не  так
уж много - поставил на край обрыва и снова ткнул окорока ему в рот - Жри
или прыгай, черт тебя дери!
   Он мгновенно вспотел и попытался попятиться от обрыва, но  я  не  дал
отступить, снова ткнув в зубы еду.
   - Ну?! - он дрогнул и начал судорожно обгрызать мясо.  Когда  паренек
проглотил последний кусок, я отпустил руку. Чегай отступил от обрыва,  и
тут у него начались рвотные спазмы.  В  моей  руке  немедленно  оказался
ольхон.
   - Попробуй только блевануть, - спокойно сообщил я, приставив лезвие к
его горлу, - мгновенно глотку перережу!
   Чегай побледнел, но тошноту подавил.
   - Вот так. Это тебе не лягушачьи лапки, не отравишься.
   В армии такой метод воспитания называется  "дедовщиной".  Вот  уж  не
думал, что на "гражданке" придется этим заниматься.
   - Все. Свободен.
   Парень кивнул и  буквально  уполз  обратно  в  "драконью  пасть".  На
следующий день он выглядел, естественно, куда бодрее.
   - Вот видишь, как хорошо? Еще пара окороков, и  будешь  скакать,  как
мартышка.
   - Лунный Дракон, я прошу тебя... - он замялся.
   - Что такое?
   - Лунный Дракон, не говори ни кому... Ну, про это... Что я мясо ел...
   - Про мясо?.. - тут я просто  расхохотался.  Нашел  чего  стесняться,
недоумок. Впрочем, в моем мире таких "защитников живого"  тоже  хватает.
"Не буду носить шкуры убитых животных!" - а значит зверьков на  песцовых
фермах - под нож. "Не буду есть телятину!" - а значит коров  стельных  -
под нож. Ни ума, ни элементарного соображения... И этот туда  же.  Такой
же безответственный болтун. Он не отказывается от мяса. Он  боится,  что
про это узнают. - Ладно, не скажу.
   Парень облегченно откинулся к стене. Боится... Чего? Плохо подумают о
герое, прошедшем путь настоящего мужчины?
   - Чегай, а какой он, твой Небесный город?
   - Небесный Город... - паренек мечтательно прикрыл глаза.  -  Небесный
Город,  это  алые  зеркальные  стены  домов,  это  яркие   флаги   родов
повелителей над шпилями, это красивые люди на гладких  каменных  улицах.
Это цветущие кроны садов за  оградами.  Он  сказочно  прекрасен.  Вечное
озеро... Ладья мертвых просто парит в воздухе...
   В уголках его глаз выступили капельки  слез.  Он  тряхнул  головой  и
посмотрел на меня.
   - Ты можешь не верить, но он действительно таков. Он существует.  Это
Город Повелителя Вселенной, он строился лучшими из  мастеров,  он  самый
красивый в мире. Он тебе понравится.  Ты  будешь  почетным  гостем  рода
Че... Если мы дойдем...
   - Дойдем, никуда не денемся, - махнул  я  рукой,  встал  и  вышел  на
воздух. Небесный Город... Может, действительно есть смысл  поселиться  в
"самом красивом городе Вселенной"? Особенно имея ореол героя, прошедшего
дорогу настоящего мужчины и некий  статус  "почетного  гостя  рода  Че".
Хотя, для этого сперва нужно дойти. Как там его нога? Можно  уже  ходить
или нет? Нужно у Галины Павловны спросить. Она-то врач, должна знать.
   - Чегай!
   - Я слышу, Лунный Дракон.
   - Схожу-ка я за водой. Пусть запас будет.
   Но на реке  мне  побывать  не  довелось.  Шери,  повелитель  местного
оазиса, пугливо жался к  траве  на  краю  обрыва.  Увидев  это,  я  тоже
предпочел залечь за камнем, у  которого  в  свое  время  подвернул  ногу
Чегай. Скоро стала заметна и причина кошачьего  испуга:  вдоль  скальной
стены шли охотники на драконов. Семеро. Трое с копьями. Все они несли за
плечами скатки - именно за плечами, а не на спине.  Небольшие  тряпочные
свертки были обмотаны веревками, концы веревок перекинуты через плечи  и
завязаны на лопатках. Получалось, что  тючок  держался  на  уровне  шеи.
Удобно: грохнешься на спину - ударишься скаткой, а не головой.
   - Смотри, Малх! - окликнул первого, высокого, крепко сбитого  мужчину
в чалме, второй - невысокий, худощавый парень.  Малх  обернулся,  увидел
уходящую наверх тропинку, ободрительно кивнул и стал подниматься по ней.
Через несколько минут процессия скрылась.
   Вырвался облегченный вздох, а потом  уже  я  спохватился:  почему  не
бросился на них? Почему не стал  сражаться?  И  снова  явственно  увидел
перед собой голубые глаза с карими лучиками... Предал.  Снова  предал...
Урод. Трус. Трус, трус, трус...

***

   Мысль о ноге Чегая появилась очень вовремя - к обеду. А-то  ведь  или
забыл бы снова, или отправили бы куда подальше. В смысле - работать.  Но
сегодня, после утренней поездки на  аптекарские  склады,  ничего  против
меня придумать не успели, и я бодрою трусцою поскакал к главврачу.
   Галина Павловна забыла закрыть дверь кабинета. А зря -  она  плакала.
Тихо плакала за своим столом. На рабочем месте.  И  бедный  Чегай  снова
вылетел из моей головы.
   - Галина Павловна, что случилось? Не надо, зачем вы?
   - Уйдите, Игорь, - оторвалась она от стола.
   - Да что случилось-то?
   - Уйдите, пожалуйста.
   - Может, я помочь могу?
   -  Чем?  Ну  чем  вы  можете  помочь?  Может  у  вас  пара  миллионов
завалялась? -  она  опять  разгорячилась,  и  слезы,  слава  богу,  течь
перестали.
   - Чем смогу...
   - Я ведь сама нашла, сама. Коммерческого больного. Нам ведь разрешили
последнее время... И из мэрий привозили, и наш директор... А тут у  меня
знакомые оркестранты. Они на гастроли уезжали... Бабушку привезли... Так
она у нас, как родных руках была. Нянечки постоянно рядом, белье чистое,
попить, судно дать... Я думала - хоть немного своим доплачу,  обещала...
Они старались. А прихожу к директору, он: "Спасибо вам, Галина Павловна,
мы на эти деньги новые краны купили..." А где они, эти краны?  А  что  я
людям скажу? Уйдите Игорь. Пожалуйста...
   Я тихонько  притворил  дверь,  а  в  душе  осталось  очень  нехорошее
чувство. И оно искало выхода. Как припечь директора, я  не  придумал,  а
вот чем припечь главбуха - идейка появилась.
   Пусть она сама  распишется  в  собственном  бессилии.  Возьму  с  нее
бумажку. Да. еще припугну, что в мэрию отправлю.
   Для порчи руководящих нервов оказалось достаточно шариковой  ручки  и
листа бумаги:

"Главному бухгалтеру Интерната №11 от вод. Сомова И. А.

ЗАЯВЛЕНИЕ

   Прошу оплатить расходы по закупке запчастей к а/м "Латвия"  на  общую
сумму 756.43 рублей. Чеки прилагаются."

   Вот так. Дата, подпись. Пусть распишется, что оплатить не может. А  я
еще припугну, будто через суд деньги стану требовать. И  именно  с  нее,
как с главного экономиста нашей конторы. Довольный, как слон после бани,
я отправился к Наталии Викторовне.
   - Добрый день. Подпишите, пожалуйста, бумагу.
   Толстуха мельком взглянула на заявление и тут же кинула его обратно.
   - Денег пока нет.
   - Ну, вы так и напишите: "отказать", - вернул я бумажку на стол.
   - Как это? - опешила главбух.
   - Элементарно.  Наложите  резолюцию.  Хотите  -  "выдать",  хотите  -
"отказать". И все.
   - Нет у нас денег! - снова заявила она.
   - А я и не прошу. Резолюцию наложите.
   - Вы меня отвлекаете, Сомов. Выйдите из кабинета!  -  она  попыталась
уткнуться носом в другие бумаги, но не тут-то было: я  нагло  уселся  на
уголок стола, прикрыл ее бумаги ладонью и елейным голосом напомнил.
   - Вы еще ничего не написали. Не отвлекайтесь.
   - Что вы себе позволяете? - она схватилась за телефон, но  я  тут  же
прихлопнул и его.
   - Сперва со мной разберитесь, а потом другими делами займетесь.  Вот,
я и ручечку приготовил...
   - Да я вас за такие выходки!!! -  злобно  заорала  она  и  попыталась
стукнуть меня трубкой.
   -  Ай-яй-яй,  какой  хулиган,  -  поразился  я  своему  поведению   и
перехватил руку с телефонной  трубкой.  -  А  давайте  милицию  вызовем?
Злодей  и  бандит  заставляет  выполнять  свою  работу  бухгалтера  дома
престарелых! Они сразу приедут. Точно говорю.
   И тут произошло то, чего я никак не ожидал:  она  вырвала  заявление,
открыла ящик стола, достала из него две пачки денег, швырнула их  мне  в
лицо, быстро накарябала - "Выдано на ремонт а/м 1 (одна) тыс. рублей"  -
и сунула бумажку мне.
   - Распишись. - И кинула такой взгляд, аж пятки зачесались.
   - Спасибо вам большое, - немного растерявшись, вежливо поблагодарил я
и вышел прочь. Денег, естественно, не забыл.
   Примерно через полчаса, когда я уже снова ползал под машиной, в гараж
зашел директор.
   - Что ты натворил в кабинете  Натальи  Викторовны?  -  суровым  тоном
спросил он.
   - Ничего, ~ откликнулся я. - Чеки на запчасти принес. Она оплатила. С
гаком. Теперь  карбюратор  куплю  новый,  подвесной  подшипник  поменяю.
Разбитую фару наконец-то сменю. А-то ведь ездить стыдно.
   - Разве ты не знаешь, что у интерната денег сейчас нет?
   - Значит, она из своих дала? - ехидно поинтересовался  я.  -  Ой,  не
верится в ее доброту.
   - Ты очень плохо себя  ведешь,  Игорь.  Как  бы  не  вышло  это  тебе
боком...
   Я не выдержал и вылез из-под машины.
   - Вы что, пугать сюда меня пришли? Интересно,  чем?  Премию  снимете?
Так я зарплаты третий месяц не вижу. Уволите? Так нынче суды  не  просто
восстанавливают, они еще и моральный  ущерб  насчитывают.  Вы  увольнять
будете, незаконно, как нетрудно доказать, а я бабки за  моральный  ущерб
получать. И работать не надо.
   - Ты пожалеешь об этом, Игорь,  -  холодным,  как  рука  утопленника,
голосом отчеканил Сергей Михайлович. - Очень пожалеешь.
   Он резко развернулся на каблуках и вышел из каретной.  А  я  удивился
собственной наглости. Наверное, дело тут было не в моей смелости, и даже
не в слезах Галины Павловны, а в голубых глазах с  карими  лучиками.  На
охотников напасть струсил, так хоть  перед  директором  повыпендривался.
Естественно, он копья к горлу не приставит...
   Сердце опять защемило болью потери и жаждой мести... Тхеу...  Зря  ты
поверила в меня. Лучше бы я сдох тогда под забором. Трус.
   - Подъем! - я согнал с большого кувшина муху, перелил воду из него  в
маленький и повесил на плечо. - Вставай, пошли.
   - А... - Чегай явно хотел что-то  сказать,  но  встретившись  с  моим
взглядом, запнулся и поднялся на ноги. Он был  нисколько  не  повинен  в
моем раздражении, однако под горячую руку попасть не желал.
   Двигались мы  медленно:  парень,  хотя  и  молчал,  сильно  хромал  и
морщился  от  боли.  Камни  за  день  так  нагрелись  на  солнце  -   не
прикоснуться. А тропинка пологостью не отличалась: небольшие  завалы  из
мелких булыжников, трещины, огромные валуны, через  которые,  хочешь  не
хочешь, приходилось переползать на четвереньках. А потом тропа вышла  на
карниз шириной сантиметров двадцать - с  мой  подоконник  -  и  пришлось
жаться спиной к скале, двигаясь почти на ощупь.  Да  чего  там  почти  -
просто на ощупь. Вжавшись затылком в камень,  нагретый,  как  сковорода,
можно увидеть только солнце, оседающее к горным вершинам по  ту  сторону
долины. В голове одна мысль: "Погано карасям на сковородке. Но  их  хоть
крышкой закрывают".
   Нас не закрывал от солнца никто. Лучи  пробивали  рапсодию  насквозь,
едкий пот тек по телу, кусаясь, как тысяча  злющих  ос.  Жутко  хотелось
чесаться - сорвать все до последней тряпки и разодрать тело до крови. Но
приходилось вдавливаться в скалу и медленно, бочком,  двигаться  вперед.
Убить первооткрывателя этой тропы мало.
   А солнце очень медленно заваливалось за сверкающий  изумрудным  льдом
хребет. Стало немного легче. А потом я понял, что мы покойники.
   Мало того, что трус, так еще и полный идиот! Не мог завтрашнего  утра
подождать, вожжа под хвост попала - в поход рвануть.  В  погоню.  Теперь
вот солнышко уходит за горизонт, а мы остаемся на карнизе в темноте.
   Я повернул  голову  вперед,  но  увидел  только  пару  метров  серого
неровного монолита и обжег  ухо.  А  смотреть  под  ноги  мешало  плечо.
Сумерки сгущались с невероятной быстротой.
   - Лунный Дракон, ничего не вижу! - донесся шепот Чегая.
   - А что ты собрался увидеть? - огрызнулся я.
   - Мы упадем...
   - Тут тысячи людей ходили, и ничего, не падали.
   - Откуда ты знаешь? - с надеждой поинтересовался Чегай.
   - Зато прохладно, - с деланной бодростью отозвался я, и  сделал  пару
осторожных шагов. И ничего, не помер. На душе немного •отлегло.  Дойдем.
Не мог же я попасть в этот мир  только  для  того,  чтобы  сверзиться  с
обрыва? Наверняка есть какая-то цель. Дойду до нее,  и  все  закончится.
Буду спокойно крутить баранку и пить водку с Гришей  Капелевичем.  И  со
смехом вспоминать этот дурной сон.
   Снизу, из долины, потянуло теплой влагой. Чего нам  точно  сейчас  не
хватает, так это того, чтобы каменный карниз намок.
   - Скользко, - тут же Отозвался Чегаи.
   - Еще нет. Шевели ногами.
   - Смотри, нас зовут костры охотников!
   От этих слов я чуть не  потерял  равновесие  и  лихорадочно  закрутил
головой. Но оказалось, что это всего лишь звезды. На черном бархате неба
зажигались холодные  серебряные  искры,  их  становилось  все  больше  и
больше, пока чудесный  ковер  ночи  не  развернулся  в  полной  красоте.
Дневное тепло еще не успело  покинуть  горы,  и  тьма  казалась  нежной,
ласковой. Она не жгла яростным жаром, она  обнимала  негой,  успокаивала
измученное тело, освежала мысли.
   "Боже, как красиво!" - вроде бы не к месту подумал я, и понял, что не
погибну. Среди такой красоты нет места смерти. Я дойду до конца, и пойду
дальше, пока не выполню все, для чего предназначен. Вот только для чего?
Дойти до Небесного Города?
   Нога уперлась в препятствие. Я осторожно ощупал его  ступней.  Похоже
на ступеньку. Поднялся на нее. Потом еще на одну.
   Сдвинулся на пару шагов. Внезапно стена исчезла, и я с криком  рухнул
назад... почти на полметра. Больно ударился  спиной  и  понял  -  дошли.
Площадка.
   А с тропинки по-прежнему доносился дикий вопль.  Чегай  драл  глотку,
как котик на лежбище.
   - Эй, младший сын властителей Че, хватит орать.
   - Ты жив, Лунный Дракон?
   - А ты как думаешь?
   - Я не знаю... Ты закричал, и я закричал...
   - Понимаю. У меня тоже такое бывает.
   - Так ты не упал?
   - Не каркай... Расскажи лучше о