с широкими  проймами  для  рук.
Единственным украшением служил длинный тонкий красный поясок;  он  вился
сложным кружевным плетением от талии  вверх,  плотно  прижимая  ткань  к
телу, подчеркивая высокую грудь и широкие бедра. У  женщины  сохранилась
отличная фигура, только не того модного ныне дистрофичного типа "ноги  -
спички, талия - кошачий хвост". Ее красивое,  здоровое  и  сильное  тело
могло вызвать зависть и у Кшесинской, и у Павловой, и  у  жизнерадостных
девушек, которых так любят показывать в хронике сталинских годов... Если
только они не плод моей больной фантазии...
   А вот на ногах у нее оказались не туфельки, и даже  не  кроссовки,  а
обыкновенные обмотки. Серая грубая  ткань,  обернутая  вокруг  ступни  и
голени, и туго обвязанная алым  ремешком  -  по  типу  высокой  шнуровки
древнегреческих сандалий.
   - Эй, охотник, ты еще здесь?
   - Куда же я денусь? - выглянул я в калитку.
   - Вот, - протянула она сверток, - рапсаны и старая рапсодия.  Отдашь,
когда себе новые сделаешь.
   Я втянул подачку к себе за забор и развернул.  В  ней  оказались  два
куска ткани, похожей на мешковину, длинная черная лента и широкий  отрез
с большой дырой  для  головы  посередине.  Похоже,  этот  вид  одежды  и
назывался здесь  "рапсодией".  Прикрыв  наконец-то  наготу,  я  тихонько
зашипел от боли в обожженных плечах, подвязался  сложенным  в  несколько
раз пояском и вышел к "королеве".
   - Вот ты какой, лунный охотник...  -  она  окинула  меня  оценивающим
взглядом и потребовала:
   - Рапсаны одень, ноги испортишь.
   - Эти? - я взялся за куски мешковины, стараясь обмотать их вокруг ног
примерно так, как это выглядело на женщине. Она с интересом наблюдала за
моими манипуляциями. Вскоре на губах ее заиграла улыбка.
   - Ты что, рапсанов никогда не видел?
   - Нет...
   - Дай сюда! - она присела на корточки, быстро и плотно  обернула  мои
ноги, потом сверху вниз затянула ремешком.
   - Понятно?
   - Попробовать надо... - осторожно ответил я.
   - Да? - она выпрямилась и пытливо заглянула  в  глаза.  -  Ты  правда
никогда их не носил? Твои ноги слишком изнежены для босых прогулок...
   - Я всю жизнь ходил в ботинках.
   - А что такое боти-нки? Я промолчал. Как можно объяснить,  что  такое
ботинки?
   - Боти-нки, - задумчиво потянула женщина. Пурпурные брови и ресницы -
такова, видать, здешняя мода - нисколько не  портили  ее  лица.  Голубые
глаза, чуть вздернутый нос,  розовые  губы,  золотисто-коричневая  кожа.
Неброская, приятная красота. - Ботинки... Конечно, ты мог прокрасться из
Долины Драконов так, что тебя никто не услышал в Говорящей  Скале.  Тебя
могли выбросить голым из Небесного Города,  хотя  такого  никогда  и  не
было... Но не знать рапсанов...  Боти-нки...  Похоже,  ты  действительно
упал с Луны...
   - И так треснулся, что память отшибло. Где я вообще нахожусь?
   - Так прямо и не знаешь? - засмеялась она. - Это поселок охотников на
драконов. А приехал ты за плотью. Больше здесь искать нечего.
   - Плоть? Зачем?
   - Кости дракона - это тело  дракона,  сердце  дракона  -  это  любовь
дракона, мясо дракона - это жизнь  дракона,  зубы  дракона  -  это  воля
дракона,  мозг  дракона  -  это  смерть  дракона...  -  слегка  нараспев
проговорила она. - Если  дать  самому  холодному  и  жестокому  человеку
съесть хоть немного сердца дракона, он начинает жаждать любви, если дать
мяса, человек, даже смотрящий  в  лицо  смерти,  оживет,  любые  болезни
отступят, любые раны затянутся. Если съесть немного  мозга  дракона,  то
душа отправится в черные владения Повелителей Зла, пройдет путями Смерти
и рождений, но всегда сможет вернуться обратно.
   - А кости дракона?
   - Порошок из костей дает силу самой  истощенной  земле,  и  плоды  ее
сохраняют здоровье. Поэтому в нашем поселке никто и никогда не болел.
   - Где же тогда все люди?
   - Люди?.. - она смолкла, отвернулась, долго и угрюмо  смотрела  вдоль
улицы,  весело  шевелящийся  оранжевыми  вихрями,  потом  вздохнула.   -
Последнего дракона закололи больше ста лет назад.  С  тех  пор  в  нашей
долине убивают только людей.
   Я невольно поежился, и тут же вскрикнул от острой боли в плечах.
   - Что случилось?
   - Да вот, догулялся, - я приподнял грубую ткань и тихонько  подул  на
плечо, потом на другое.
   - В нашей долине теперь убивают, лунный охотник, - с грустной улыбкой
сказала она, - но никто и никогда не болеет. Пойдем.
   Мы  направились  прямехонько  к   понравившемуся   мне   трехэтажному
особняку. Двор дома был усыпан песком и гниющими плодами  двух  огромных
шелковиц.
   - Осторожней, не наследи, - предупредила "королева", осторожно ступая
по краю двора. Мы на цыпочках добрались до дверного проема, поднялись на
крыльцо. На полу комнаты, в самых живописных позах, лежали три скелета.
   - Господи, откуда же их столько?
   - Когда не стало драконов,  охотники  попытались  захватить  Небесный
Город. Тогда властители высыпали в реку весь мозг дракона, который был в
городе. А воду из реки пьют все. Души  жителей  поселка  ушли  по  путям
Смерти, и они стали убивать друг друга. Потом по реке спустились сыновья
властителей, и бились с теми, кто остался жив. Мало кто уцелел.  Сыновья
властителей разрушили лестницу, мост и ушли обратно в город. Но  четверо
из каждых пяти остались лежать здесь, - не без гордости  закончила  она,
вылезла из окна на скальный уступ и, прижимаясь спиной к горе, пошла  по
нему.
   - А потом? - спросил я, выбираясь следом за ней.
   - Потом охотники стали уходить за Долину Драконов и  брать  все,  что
хочется, у купцов. Но последние годы купцы  ходят  с  воинами...  -  Она
двигалась по карнизу маленькими шажками. - Охотникам  приходится  теперь
путешествовать  за  добычей  очень  далеко.  Они  боятся,  что  без  них
накопленные сокровища кто-нибудь украдет, и уже несколько  раз  пытались
перебить всех жителей долины. Но нас не так просто найти.
   По скальному карнизу мы прошли над забором в соседний двор, почти  до
самого дома. "Королева" легко спрыгнула на песок между стеной и  большой
каменной чушкой.
   - Вот видишь, - она указала в  сторону  улицы,  -  трава  там  растет
нетронутая. Видно, что к дому никто не ходит.  А  на  камнях  следов  не
остается. Никому и в  голову  не  придет,  что  мы  через  соседний  дом
пробираемся.
   - И много вас тут прячется?
   - Много. Человек тридцать, наверное... - женщина запустила руки  себе
в волосы и хорошенько их встряхнула. - Охотники несколько раз из пленных
сторожевых драконов делали. Боятся. Ты постой здесь, хорошо?
   Я сел на чушку, приподнял ткань рапсодии и снова подул на раскаленные
плечи. "Королева" ушла за  дом  и  через  несколько  минут  вернулась  с
большим медным кувшином и двумя корнеплодами, похожими на свеклу.
   - В Колодец ты, как я помню, спускался. Но вот сильно сомневаюсь, что
ты там пил. Хочешь? - она протянула мне кувшин.
   - Еще как! Спасибо, - я прильнул  к  теплой,  чуть  кисловатой  воде,
сделал несколько глубоких глотков, потом взялся за плоды и спросил:
   - А что такое "сторожевые драконы"?
   - Это зубы. - Она присела на камень под окном. - Зубы дракона большая
редкость. Они растворяются в человеческой крови, поэтому, если на  охоте
погибнет, или даже просто будет укушен  хоть  один  человек,  то  дракон
остается без зубов. Порошок из зубов  -  это  воля  дракона.  Когда  они
вырастают, ничто не  может  противостоять  их  жажде  крови.  Если  дать
порошка кошке, и посадить ее в дом, то она будет уничтожать  все  живое,
до чего только дотянется. Она не будет признавать ни хозяина,  ни  своих
котят, ни котов. Она будет уничтожать  все,  от  чего  пахнет  жизнью  и
теплой кровью. Если дать порошка человеку, он станет таким же...
   Плоды на вкус удивительно напоминали обычную морковь. После первых же
проглоченных кусочков, я почувствовал,  как  в  висках  упруго  застучал
пульс, глубже стали наполняться легкие,  перестали  ныть  ступни  ног  и
плечи. "Королева" сидела, откинувшись на стену, закрыв глаза  и  прикрыв
их рукою от солнца. Лучи играли в ее волосах,  резко  очерчивали  грудь,
грели колени. Всегда восхищался  женщинами,  сумевшими  сохранить  себя,
остаться  вне  времени,  даже  победить  его.  Сколько   моих   ровесниц
опустилось, обрюзгло, просто постарело. А эта женщина... На сколько  она
старше меня? На десять лет? На, двадцать? Но я уверен, что любой мужчина
по ее приказу кинется в пасть тигра или пройдет сквозь пламя. Да что там
любой, я и сам ради ее благосклонности хоть  сейчас  готов  сразиться  с
драконом не очень крупных размеров...
   - Что ты на меня так смотришь? - она внезапно открыла глаза.
   - Ты удивительно красива, Королева! - искренне ответил я.
   - Не королева. Меня зовут Тхеу, - она буквально выдохнула этот слог.
   - Тхеу, - попытался я повторить ее произношение. - Тхеу. А меня зовут
Игорь.
   - Иго р-р-р, - зарычала она на последнем слоге.
   - Почти похоже, - рассмеялся я.
   - Иго р-р-р, - повторила она, - Странное имя. Что оно означает?
   - Ничего. Это просто мое имя.
   - Ты что, сказал мне настоящее имя?! - она резко выпрямилась, на лице
выразилось такое изумление, что в мозгах моих моментально  зашебуршились
шестеренки и почти сразу  выдали  справку  из  курса  средней  школы:  в
первобытных племенах  истинные  имена  принято  скрывать,  во  избежание
сглаза и колдовства. Люди живут только под прозвищами.
   - Да, - подтвердил я, - это настоящее имя! - И осторожно предупредил:
   - Но ты можешь не называть своего истинного имени. Не нужно.
   Во взгляде  ее  светилось  такое  восхищение,  словно  я  только  что
разорвал голыми руками пасть саблезубого тигра.
   - Тхеу, - сказал я, чтобы прервать паузу. - Звучное имя.
   - Оно означает "дыхание красоты".
   - Ты действительно очаровательна! - и я с ужасом вспомнил, как должен
выглядеть со стороны. Высохшие волосы наверняка торчат  в  стороны,  как
заросли малинника, на лице грязные потеки от воды, да еще  руки,  .белые
по локоть после того, как в воду слазил. Мыться! Немедленно мыться, пока
не выгнали как замарашку! Чтобы прилично выглядеть, я был готов кинуться
даже в холод водопада, но сперва решил-таки спросить хозяйку. - Тхеу,  а
где мне можно вымыться?
   - Что?
   - Ну, отмыться, очиститься?
   - Ты хочешь танцевать?
   - Нет, избавиться от всей этой грязи, - я широкими  жестами  показал,
как соскабливаю с себя кожу.
   - Я все поняла. Тебе нужно танцевать на  Поющем  Мосту...  А,  ты  не
знаешь Моста, - спохватилась она. - Ничего, мы пойдем вместе.
   - Ладно. Пусть будет мост. - Спорить  с  красивыми  женщинами  глупо.
Особенно не зная местных условий. Может у них баня так называется!
   - Иго р-р-р, - тихонько шепнула она,  -  я  буду  звать  тебя  Лунным
Охотником, а то кто-нибудь может услышать настоящее имя.
   - Хорошо. - Уж это-то мне  абсолютно  все  равно.  Лишь  бы  мое  имя
звучало в ее устах как можно чаще.

***

   Тхеу повела меня к водопаду, потом вокруг гигантского Колодца -  пока
не показалось узкое ущелье, по которому устремлялась на волю  вода.  Над
водою рваными клочьями бешено уносилась  прочь  пена,  радужным  потоком
неслась мелкая водяная пыль.
   "Это же  элементарно!  -  сообразил  я  -  воздух  остывает  у  воды,
тяжелеет, и низом, по речному каньону, устремляется прочь. А  из  Долины
Драконов,  которую  Тхеу  один  раз  назвала  пустыней,  горячий  воздух
стремится сюда. Естественная аэродинамическая труба с постоянной  тягой.
Наверняка именно поэтому любой шаг во входном ущелье  хорошо  слышен  во
всем поселке... Только где здесь мыться?"
   И тут показался мост. Он парил  в  воздухе  метрах  в  пятидесяти  от
входа, изящный, как крыло авиалайнера, одним концом  упираясь  в  глухую
стену по ту сторону ущелья, а другим легко касаясь этого  берега.  И  он
пел. Он пел низко,  как  контрабас,  чисто,  как  скрипка,  и  с  легкой
душевной грустью.
   Мелодия плавно колебалась, в зависимости  от  количества  пролетающей
снизу пены, но  не  смолкала  ни  на  секунду,  бросая  вызов  вечности,
создавшей из камня это чудо.
   - Возьми, - протянула Тхеу сложенный вчетверо зеленый влажный листок.
- Только не глотай. Его нужно жевать.
   От листка во рту сразу стало вязать, слегка  "поплыло"  в  голове,  а
мелодия Моста вкрадчиво забиралась в мысли, в движения,  в  кровь.  Язык
немел, слюна  высохла,  только  челюсти  неторопливо  двигались  в  такт
музыки.
   Ласково и тепло дохнул ветер, подхватил Тхеу, вынес ее на Поющий Мост
и плавно закружил в танце. Зашевелились, потянулись вслед  за  улетающей
на свободу пеной иссиня-черные волосы. Она танцевала, запрокинув голову,
вскинув к небу руки, плавно изгибаясь, и ветер жадно, похотливо  обнимал
ее тело, обвивал тканью рапсодии, нежно касался  груди,  бедер,  живота,
спины, словно сходя с ума от страсти.
   Она была прекрасна. Божественна и соблазнительна. Она  была  сказочно
красива. Она была безнадежно красива. Никогда  я  не  решусь  подойти  к
столь восхитительному  существу,  обнять,  поцеловать.  Как  не  решился
подойти к практикантке Свете в прошлом году, как не  решился  поцеловать
Юркину  сестру,  как  не  решился  заговорить  с  врачихой   из   зубной
поликлиники. Невысокая такая, симпатичная. С длинными светлыми волосами.
Она делала рентгеновский  снимок  зубов,  а  я  все  думал,  как  с  ней
заговорить. Так и не решился.
   Между прочим, обручального кольца у нее на пальце не было.
   - Проведите языком. Ничего не мешает?
   Тяжелый, пухлый, язык еле шелохнулся, но лишнюю деталь ощутил:
   - У переднего зуба какой-то кусочек...
   - А, это пломба. - Рука опустила  в  рот  железный  крючок.  Щелк!  -
Порядок.
   - Что, уже все? - Я прищурился. Над  марлевой  повязкой  смотрели  на
меня заботливые серые глаза.
   - Нет. Еще один зуб надо вырвать. Как тебе наркоз?
   О, господи! Так это наркоз! Я же просто лечу зубы под общим наркозом!
   - Классно! Как в романе Клайва Баркера побывал!
   - Еще хочешь?
   - А как же? Мне еще принцессу надо спасти.
   - Прекрасно. Ну, тогда поехали... А  Мост  пел  и  пел,  завораживая,
околдовывая в кружении танца. Ноги сами шагнули вперед, закручивая  тело
по часовой стрелке, ветер подхватил мои волосы, рапсодию, руки,  обнимал
теплом, ласкал лицо, гладил  миллионами  мельчайших  песчинок,  насквозь
пронизывающих ткань. И каждая песчинка уносила с собой крохотную частицу
грязи с моего тела. Миллионы песчинок, миллионы частиц. Я просто  ощущал
свою чистоту,  девственную  открытость  кожи.  И  еще  чувствовал  рядом
невероятнейшую из женщин, ее красоту, ее движения, ее танец.  Воплощение
моих тайных желаний, порождение воображения. Ведь это всего лишь наркоз.
Сон. Фикция. Здесь можно все. И я целовал ее губы, глаза, волосы,  дышал
ее смехом, обнимал ее тело, срывал бесконечно длинный  пояс,  пока  наши
рапсодии не разлетелись белыми крыльями, а потом мы любили друг друга на
жарком оранжевом песке, рядом с Поющим Мостом, под грустный переливчатый
романс вечности.

***

   Она лежала на моих руках  в  блаженной  истоме,  и  мне  не  хотелось
отпускать ее ни на секунду -  хотелось  трогать  губами  розовые  соски,
ласкать бедра, ловить легкие улыбки, я не мог расстаться  с  нею  ни  на
миг, а меня поднимали под руки, вели...
   - Уже все, все закончено.
   Из стоматологического кабинета меня вежливо поддерживая под  локоток,
вывели в соседнюю комнату и посадили на топчан.
   - Приляг, отдохни. Потом тебе все рассчитаем. Отдыхай.
   С той же корректностью уложили на спину и заботливо  укрыли  байковым
одеялом...

Глава 3
Сын убывающей Луны

   Поднимайся, скоро настанет вечер, - услышал я,  и  прохладная  ладонь
нежно коснулась моей щеки. - Ты меня слышишь, Лунный Охотник?
   - Как? - я невольно вздрогнул и открыл глаза.
   Тхеу сидела на коленях рядом и нежными, невесомыми движениями ласкала
мое обнаженное тело. На губах ее блуждала мягкая, задумчивая  улыбка.  А
за спиной выгибался Поющий Мост. Уже давно накрыла нас тень  от  высокой
стены ущелья, и только сияющие верхушки  скал  подсказывали,  что  яркое
солнце еще не покинуло неба.
   - Проснулся? - она пригладила мне волосы. - Поднимайся, пора.
   - Сон... - это был всего лишь сон! Похоже, листья, которые мы  жевали
перед танцем, обладали сильным галлюциногенным  эффектом.  Я  поймал  ее
руку и прикоснулся губами к ладони. - Как хорошо, что ты существуешь  на
самом деле. А то мне такое причудилось...
   Она засмеялась и вдруг с внезапной силой прижала меня к  груди...  но
уже в следующий миг резко оттолкнула и вскочила на ноги.
   - Поднимайся, Лунный Охотник, нам нужно успеть сходить на мои  грядки
и вернуться к вечернему костру.
   - К какому костру? - я поднялся и накинул рапсодию.
   - Мы же не можем разжигать очаг каждый для  себя;  тогда  нас  быстро
найдут. По огню, по  запаху,  по  дыму.  Поэтому  каждый  вечер  поселок
устраивает костер для всех. Пойдем, а то можем не успеть.
   На этот раз, вернувшись к поселку, мы не свернули на улицу, усыпанную
песком, а прошли по самому краю обрыва,  вдоль  осевших  сырыми  грудами
брошенных домов.  Рядом  со  скалой,  обрушивающей  в  Колодец  водопад,
оказался узкий утоптанный проход, который  и  вывел  нас  на  небольшую,
густо заросшую высокой изумрудной травой полянку между горой  и  стенами
ближайших домов.
   - Здесь раньше стояла лестница к Небесному Городу. А когда ее сожгли,
остался лужок. Никто тут сеять даже не  пытался.  Боялись,  что  заметно
будет. А я попробовала. Смотри, - она присела на корточки  и  раздвинула
траву. Из одиночной лунки,  сантиметров  двадцать  в  диаметре,  торчали
мясистые широкие листья, похожие на свекольные. - Это магола.  Весь  луг
засеян, а ничего не видно, правда?
   - Ни за что бы не подумал, - я наклонился и раздвинул траву  рядом  с
собой. С третьей попытки мне удалось обнаружить точно такую же лунку.  -
Здорово! С двух шагов незаметно! Тхеу, ты гений маскировки!
   - Ага, - скромно согласилась она и  быстрыми,  привычными  движениями
вырвала три клубня. Каждый размером со среднюю кастрюльку.  То  ли  сорт
такой, то ли земля невероятно плодородная.
   - Послушай, Тхеу, - решил  проверить  я  свою  догадку,  -  а  ты  не
посыпала здесь кости дракона?
   - Нет, - ответила  она,  отряхивая  клубни  и  обрывая  листву,  -  Я
добавляю их только в грядки рядом с домом.  Скелетами  драконов  усыпана
вся Долина, но  выходить  из  ущелья  опасно.  Могут  поймать  охотники.
Поэтому порошком из костей никто особо  не  разбрасывается.  К  тому  же
пищу, выросшую на костях, нельзя варить.
   - Ядовитой становится?
   - Просто бесполезной. Пойдем. Мы вернулись обратно в поселок, подошли
к дому рядом с Двумя шелковицами. Тхеу остановилась, покрутила  головой,
словно что-то ища, потом негромко позвала:
   - Вейса, ты здесь? - в жарком воздухе  слышался  только  угрюмый  гул
водопада. Тхеу немного выждала и позвала снова. - Вейса!
   - Мама... - донесся тихий, шелестящий, почти неразличимый ответ.
   - Не бойся, - повернулась женщина к дому. - Это  Лунный  Охотник.  Он
хороший.
   Шелохнулась  тень  в  кроне  шелковицы,  качнулась  ветка,  на  стену
спрыгнула стройная круглолицая черноволосая девчонка  лет  четырнадцати,
присела на корточки и принялась внимательно  меня  разглядывать,  слегка
склонив голову набок.
   - Я дала ему твою новую рапсодию.  Ненадолго.  Завтра  мы  пойдем  на
Голодное Поле, нарвем ему конопли.
   Девчонка вздохнула, спрыгнула на песок и подошла к нам.
   - Это моя дочь, - сообщила Тхеу, - ее зовут Вейса. Горный цветок.
   Я  кивнул.  Девчонка  испуганно  отскочила  метра  на  два,   заметно
побледнев, но быстро пришла в  себя  и  дружелюбно  улыбнулась,  обнажив
крепкие сахарные зубы.

***

   Первым появился дразнящий запах дыма и  аппетитный  кухонный  аромат,
потом донеслись негромкие голоса  и,  наконец,  замыкающие  улицу  стены
разошлись. По одну сторону открывш