д, способный отъездить как минимум пять-десять тысяч километров, прежде чем окончательно развалится. Этого вполне хватит, чтобы найти уютный уголок для Синичкиных переселенцев. А потом посмотрим...
     Испытывая вполне понятный душевный трепет от осознания непривычного статуса автовладельца, Саша сел за руль, повернул ключ зажигания - двигатель послушно зарычал, - включил передачу и отпустил педаль сцепления.
     Машина чутко слушалась руля, уверенно тормозила, решительно разгонялась, не глохла, не гремела, не запиналась в движении, и к своему дому Трофимов подрулил уже с некоторой лихостью.
     Антонина Митрофановна покупку не одобрила. "Вот еще проблему завел на свою шею", - покачала она головой, взглянув из окна на четырехколесное приобретение, и даже спускаться посмотреть отказалась.
     Синичка тоже не выказала радости. Она долго ходила вокруг "Нивы", приглядываясь, принюхиваясь, прислушиваясь, и наконец задумчиво изрекла:
     - А ты уверен, что она действительно будет ездить?
     - Ну знаешь ли... - вскипел Трофимов, не находя слов от возмущения, открыл пассажирскую дверь и приказал:
     - Садись!
     - Не может быть! - только и выдохнула Синичка, когда машина сорвалась с места.
     - Слушай, колдунья, - изумленно покачал головой Саша, выруливая на Витебский проспект, - ты же почти вечность в нашем мире живешь, каждый день из окна машины видишь, кем я работаю, знаешь. Что же тебя так удивляет?
     - Если я с детства вижу, как стрекозы каждый день по небу носятся, это не значит, что я тоже могу летать.
     - Почему же ты не удивлялась той первой поездке на автобусе?
     - Там ты управлял большой и мощной, но посторонней силой, а сейчас ты чувствуешь повозку как часть самого себя. Это все равно что... самого себя за волосы поднять!
     - Как барон Мюнхгаузен?
     - А вы что, и это умеете?!
     - Да нет, - рассмеялся Трофимов, - сказка это. Научишься читать, я тебе эту книжку дам.
     - Значит, неправда, - улыбнулась девушка и погладила стекло. - Тебе нужно дать ей имя.
     - Кому?
     - Машине.
     - Зачем?
     - Я знаю заклинание, которое оберегает коней от болезней. Только для этого нужно имя. Иначе вибрации мира не ощутят заклятия.
     - А если конь уже болен? - улыбнулся Саша, вспомнив про дыры, прогнившие в полу, и настоятельно требующие сварки пороги.
     - Должен выздороветь, - категорически пресекла намеки Синичка. - Не знаю, насколько это поможет твоей железной лошадке, но живым помогает.
     - Пусть будет Чапа? - предложил Трофимов. - И пусть "чапает" по дорогам как можно дольше.
     - Ладно, - согласилась колдунья. - Тогда мне нужны две чашки речной воды. Желательно на берегу реки.
     - А можно набрать в бутылку из-под лимонада? В багажнике вроде валяется пустая.
     - Две. Одну надо нашептать для наречения именем, а вторую - для заклятия.
     - Хоть десять. Сейчас, до Обводного доедем... Однако при повороте на набережную Синичка насторожилась, заерзала:
     - Сашенька, поехали отсюда скорее!
     Трофимов, пользуясь отсутствием встречных машин, сделал левый поворот, выскочил на Введенский канал, промчался мимо Витебского вокзала до самой Фонтанки, притормозил.
     - Что случилось, Синичка?
     - Померещилось... - Девушка тяжело дышала. - Создатель ощутился... Страшно...
     - Ничего. Сейчас пройдет. - Саша положил было руку ей на колено, но сзади засигналили. Пришлось трогаться дальше.
     По Фонтанке Трофимов доехал до Инженерного замка, вывернул на Садовую, перемахнул Троицкий мост и остановился на извечно пустынной Петровской набережной.
     - Ты как себя чувствуешь?
     - Нормально. - Синичка вышла из машины, обогнула вялый зеленый кустарник, облокотилась на высокий парапет набережной. - Какая у вас огромная река. Почти как море. - Девушка обернулась к Саше:
     - Где твоя бутылка? Давай ее сюда.
     Получив в руки двухлитровый пластиковый пузырь, Синичка прогнала Сашу подальше, спустилась к Неве, набрала воды, поднялась к машине, несколько минут шептала над открытым горлышком. Закончив чародейство, колдунья обильно полила "Ниву", поймала на ладонь несколько стекших капель, стряхнула их на три стороны света, поймала еще несколько, стряхнула за парапет в реку. Что-то пошептала. Потом повторила все еще раз с самого начала. Помахала Саше рукой:
     - Готово!
     - И что мне теперь делать? - спросил, подойдя ближе, Трофимов.
     - Стараться чаще называть ее по имени. Чтобы привыкла. Тогда она выздоровеет, если больна, или не будет болеть, если здорова.
     - А ломаться?
     - Ну... - пожала Синичка плечами, - надо проверить.
     - Проверим, - пообещал Саша и вкрадчиво спросил: - А ты знаешь, где самая красивая в мире природа?
     - Где?
     - У нас, на Карельском перешейке. Поехали?
     Но до тихих, любимых и заветных уголков за Мельниковом довезти Синичку не удалось. Они не доехали даже до развилки на Васкелово: Синичка вдруг посерела, схватилась за виски и стала медленно заваливаться на Трофимова.
     - Эй, ты что?
     Как назло, дорога здесь была узкая и извилистая, с рыхлой обочиной. Даже остановиться негде.
     - Ну почему, почему? - простонала девушка. Трофимов увидел песчаный съезд в лес, повернул туда, сшиб хлипкий жердяной шлагбаум, затормозил и, обхватив Синичку за плечи, прижал к себе.
     - Что с тобой, любимая, милая моя, родная? Что случилось?
     - Вы убиваете, вы всех убиваете! - бессильно всхлипывала девушка.
     - Кого? - не понял Саша.
     - Всех...
     Трофимов непонимающе огляделся: высокие сосны с толстыми мохнатыми стволами, мелькание машин в салонном зеркале, глубокая разбитая колея вдоль клочков колючей проволоки... Проволоки! Внезапно осенила догадка: да это же Зеленый пояс Славы! Финская война. Отечественная война. Линия Маннергейма, блокада, снятие блокады. Сколько раз умирали солдаты под этими хвойными кронами? Атаки, отступление, оборона, новое наступление. Пояс Славы, пояс гордости, мужества. Он же - пояс смерти.
     Трофимов в три приема развернул машину, выскочил обратно на шоссе и погнал ее к городу, а в голове всплывали отрывки из школьных Уроков мужества.
     Невский пятачок, за каждый метр которого заплачено не одной человеческой жизнью, Ораниенбаумский плацдарм, петергофские десанты, волховский десант, Тосненская, Любанская операции, Синявинские высоты. В лесах у Мясного Бора до сих пор вал человеческих костей чуть не в два метра высотой. Там не то что Синичке, обычному человеку жутко.
     Поисковики из объединения "Долина", под которых девятого мая его на автобусе в "заказ" отправили, рассказывали, что только 311-я дивизия за сорок первый - сорок третий год понесла четыреста тысяч безвозвратных потерь. То есть без учета раненых. А сколько их, таких вот дивизий, сражалось под Ленинградом? Сорок? Пятьдесят? Да вокруг Питера столько крови пролито, что земля от нее соленой быть должна!.
     - Не может быть... - прошептала Синичка.
     - Может, - хмуро ответил Трофимов, свернул к автобусной остановке, заглушил двигатель и уткнулся горячим лбом в запотевшее стекло. Он внезапно понял, что здесь, под этим небом, полегло костьми в сырую землю в. несколько раз больше народу, чем его Синичка пытается спасти из гибнущего мира. И ему тоже стало страшно. Страшно приводить новых людей в этот ужас.
     - А другого мира нет рядом? А, женушка?
     - Нет, - судорожно сглотнула колдунья. Сашины мысли били ее куда больнее, нежели его самого. Ведь он вырос с этой памятью, с этим знанием. Для нее подобная пропасть открылась впервые.
     - А там, в вашем мире, войн нет? - повернулся к ней Трофимов.
     - У нас воины могут доказать свое мужество, - осторожно ответила девушка. - Но хозяйка никогда не допустит такого... уничтожения.
     - Наверное, - кивнул Саша. - Наверное, миром действительно должны править женщины. Не знаю.
     - Но ведь это было давно? - с надеждой спросила Синичка. - Правда?
     Но Трофимов вспомнил американские бомбардировщики, азартно истребляющие словацкие и иракские города, российских и чеченских ребят, убивающих друг друга ради обогащения тихих чиновников, кромсающих друг друга палестинцев и израильтян, отчаянно режущихся между собой афганцев, делящих власть таджиков. Кровь течет в Грузии и Абхазии, Армении и Азербайджане. А еще в Африке, в Камбодже, в Мексике, в Ирландии. Кто даст гарантию, что война не взорвется и здесь, в уютной культурной столице?
     Никто.
     - Мы не должны этого допустить, - сухо потребовала Синичка, словно старуха с косой уже и впрямь замаячила над горизонтом.
     - Я знаю, - столь же сухо ответил Саша, завел машину и вырулил на шоссе. - Но сейчас меня беспокоит место, где ты должна встречать переселенцев. Боюсь, по кровавой земле ты долго ходить не сможешь.
     - Не смогу, - признала девушка и устало откинулась на спинку сиденья. - Но ведь ты что-нибудь придумаешь, правда?
     Трофимов промолчал, вспоминая уроки истории. Получалось так, что мест, где бы не сходились в смертной схватке воины разных времен, на карте нашей Родины нет вообще.
     - Синичка, а через сколько лет ты можешь ощутить следы сражения?
     - Не знаю, - задумалась колдунья, - я с ними впервые только здесь встретилась. Но энергия предков держится в роду на протяжении семи поколений. Наверное, и боль от убийства столько же.
     - Семь поколений... - Трофимов притормозил, чинно и аккуратно проехал мимо поста ГАИ, вырулил на Выборгское шоссе, прибавил газу и задумчиво повторил: - Семь поколений. Это лет сто пятьдесят, двести. Стало быть, Ермака вам не почувствовать.
     - А кто такой Ермак?
     - Так, ватажник один... Удачливый... - не стал распространяться Саша. - Скажи, какой в твоем мире климат?
     - Не знаю, - пожала плечами Синичка. - Обычный. А что?
     - Есть у нас такой край - Сибирь. Огромный. Там крестьянские дворы размером со среднюю европейскую державу, леса нехоженые, реки бескрайние, земли богатые. Но и климат соответствующий. Зимой такие морозы, что птицы на лету замерзают и деревья лопаются. Если сплюнешь - на землю уже ледышка падает, пар изо рта мгновенно снегом становится. Суровое, в общем, место. Как в вашем мире с теплой одеждой?
     - Первый раз я дотронулась до снега только здесь, - обтекаемо ответила Синичка.
     - Понятно, - кивнул Саша. - Сибирский вариант, стало быть, отпадает. Но вот беда, места южнее от нас весьма обжиты. Там людей не расселишь. А потому опять остается Ленинградская область, Карелия да Архангельская область. Там Гольфстрим подогревает. Не Ташкент, конечно, но и не Сибирь. Кстати, о теплой одежде все равно нужно позаботиться. И заранее, потом поздно будет.
     - Хорошо, - кивнула девушка.
     - Не грусти, - вздохнул Трофимов. - Я чего-нибудь придумаю. Обязательно.
     Дома, пока Синичка занималась ужином, Саша достал карту области, разложил на столе.
     Итак, на север, юг и запад дорога для них закрыта. В этих местах за последние полвека войны как минимум раз пять прокатились. Остается восток области. Насколько помнил Трофимов, Дорога жизни выходила из Новой Ладоги. Значит, туда немцы не дошли. Правда, Тихвин из рук в руки переходил, там Смерть свою жатву собрала, и немалую. Со стороны Карелии немцы дошли до самой Свири. Тоже запретное для Синички место. Получается, в его распоряжении остается только Венская возвышенность. Не самый богатый выбор.
     Четыре года назад Трофимов почти месяц работал на междугородном маршруте "Санкт-Петербург - Винницы" и именно тогда сделал неприятное открытие: в то время как весь мир уже десятилетия делится на сионистов и антисемитов, активно муссирует еврейский вопрос, борется за права племени Авраамова, уступающего по численности разве что китайцам, здесь - в самом сердце Европы, в двухстах километрах от Северной Венеции - тихо вымер целый народ, и ведь ни одна сволочь даже не вякнула!
     При царе-батюшке венсы исчислялись сотнями тысяч, теперь - тысячами. Нет, эту народность никто не истреблял. Просто совсем рядом с их родиной живет и здравствует огромный мегаполис, а на селе с наступлением научно-технической революции все больше требуются мужские руки. Нужны водители, трактористы, комбайнеры, скотники. А женщины? Женщины ехали учиться в Ленинград, благо до него рукой подать, и... выходили замуж, находили работу, просто привыкали к удобствам и соблазнам большого города. В общем - не возвращались.
     Статистика утверждает, что в нашей стране на десять девчонок приходится девять ребят. В окружающих Винницы деревнях на сотню молодых, здоровых парней ныне не приходится вообще ни одной девушки. Комментарии излишни. Пока еще там жизнь теплится, но... Интересно, как отнесется чуткая Синичка к вымирающим землям? Это можно проверить только одним способом - отправиться туда.
     Но вот со стороны местного населения появление миллионной толпы поселенцев бурных протестов вызвать не должно. Парням невесты достанутся, пустеющим деревням - жители. Может, и вправду дело выгорит?
     Эхом откликнулось на очередь грозовое небо, сверкнула молния, ухнул гром, крупные холодные капли посыпались в пролом. Создатель шарахнулся назад, под толстый бетонный свод, довольно расхохотался, сжимая оружие. Сел на один из ящиков, откинулся на стену. Дождь дробно барабанил по разбросанным по полу пластиковым коробкам.
     - Этак к утру бункер затопит, - усмехнулся Создатель, зевнул, закрыл глаза.
     - Вставай, на работу опоздаешь!
     - А?! - Несколько долгих мгновений Олег непонятливо смотрел в лицо жены, потом вскочил, заметался по комнате, схватил будильник, тупо посмотрел на время, бросил обратно. - Вот Дьявол!
     - Что с тобой, Олежка? - Таня испуганно наблюдала за дергающимся из стороны в сторону мужем.
     - Дождь. Там же гроза! Зальет бункер. Дьявол скотина! Опять гадит, пока я тут сплю!
     - Олег, ты это... - Танечка помахала рукой. - Проснись! Кто гадит? Какой бункер?
     - Не успею... - не слушал ее Олег. Он опять схватил будильник, взглянул на время, а потом решительно забрался в постель и сунул голову под подушку.
     - Да проснись же ты! - рассмеялась Таня и стала трясти его за плечо.
     - Отвяжись! - Олег, не глядя, попытался пнуть ее ногой, но промахнулся.
     - Вставай. - Танечка запустила руки под одеяло и стала щекотать его под мышками.
     - Отстань!
     - Да опоздаешь же на работу, идиот! - начала злиться Таня.
     - Уйди!
     На некоторое время воцарилась тишина. Олег отчаянно пытался заснуть, хоть на несколько минут, хоть на секунду - но ничего не получалось.
     - От Дьявол! - Он откинул подушку, сел.
     Время улетучивалось с невероятной скоростью. Там, в мире Тысячи Солнц, дождь неумолимо заливал бункер, грозя оставить его без с таким трудом приобретенного оружия. Прямо хоть кирпичом себя по голове бей!
     Олег встал, быстро оделся, выскочил из квартиры, бегом помчался вниз по лестнице, с силой хлопнул парадной дверью, едва не сбив с ног какого-то шкета, в несколько секунд оказался на углу Чкаловского проспекта, у коммерческого киоска, с облегчением перевел дух и потребовал бутылку водки и бутылку пива. Тут же, на глазах изумленного продавца, высосал и то и другое.
     - Класс! - восхитился парень в киоске и предложил:
     - Давай посуду приму?
     Олег безразлично отмахнулся и неторопливо побрел к дому.
     При входе в парадное его уже покачивало. Он с трудом поднялся на два этажа...
     ...а вместо третьего попал в бункер. В руках автомат, ни зги не видно, ноги мокнут в воде - уже почти по щиколотку набралось.
     - Вовремя я вернулся!
     Создатель поежился - холодно без рубашки-то, встал, закинул оружие за спину, нащупал коробку с автоматами, подтянул к себе, поставил на пустой ящик, недолго прослуживший стулом. Снял оружие из-за спины, уложил рядом с остальными, на место. Потом принялся шарить в темноте и складывать коробки штабелями. Когда они достигли уровня груди, забрался сверху, положив ящик с автоматами под голову.
     - Вот так. Чтобы сюда добраться, рогатый, тебе не меньше месяца лить придется! - сказал он в темноту...
     ...и его немедленно вывернуло наизнанку.
     - Ох, мамочки... - Олег попытался выпрямиться, но его снова вытошнило. - Вот сволочи, торгуют вместо водки всякой дрянью!
     Он попытался ухватиться за перила, но промахнулся и упал плечом прямо в лужу не удержавшегося в желудке "коктейля".
     - От дрянь какая!
     Несколько минут он размышлял лежа, потом его осенило: он поднялся на четвереньки и стал бодро подниматься к себе на этаж. Перед дверью в квартиру немного отдохнул, потом решительно встал на ноги, нашарил в кармане брюк ключи, открыл замок.
     - Что с тобой? - охнула Танечка.
     - Все в порядке. - Олег оперся на дверную ручку и гордо вскинул голову: - Щас переоденусь, и на работу... Пойду...
     - Ты что, пьян?
     - Все в порядке... - Олег отстранил жену, прошел в комнату, открыл шкаф. Выбрал цветастую рубашку с коротким рукавом, попытался надеть. Потом спохватился, аккуратно повесил на спинку стула, снял грязную, бросил на пол и уже потом надел свежую, розовую, из шкафа.
     - Олег, - тихим голосом окликнула его Танечка.
     - Все в порядке! - вскинул он руку и, помахав ладошкой, отправился на выход..
     Альбертовна столкнулась с ним у входа в мастерскую. Посмотрела на часы, потом повела носом и коротко резюмировала:
     - Еще раз в таком виде увижу - в пять минут за воротами окажешься!
     - А я ничего... - попытался оправдаться Олег, но хозяйка слушать не стала.
     Олег пожал плечами, прошел к себе в мастерскую, переоделся. Сгреб со стола перед дверью принесенные художниками восковки, расставил их на верстаке, уселся в кресло перед муфельной печью. Сладко потянулся...
     - У-ух, как холодно, - поежился Создатель. - Вытрезвитель, а не постель.
     Он сел, свесив ноги с ящиков, и в тот же миг крайний штабель приподнялся и с плеском завалился набок. Легкие пластиковые коробки закачались на поверхности воды.
     - Многозначительное начало дня, - покачал Создатель головой и спрыгнул вниз, придерживая второй штабель, - на третьем лежал тяжелый ящик с автоматами. Ноги оказались по колено в воде.
     - Хороший дождик. - Олег наклонился, макнул свободную руку и обтер лицо. - Еще один такой, и здесь будет аквариум. Надо выбираться.
     Только теперь он обратил внимание на то, что сквозь проем светят местные крупные звезды. И что отверстие находится на высоте в два человеческих роста.
     - Да, так просто не допрыгнешь... - Господь отвлекся всего лишь на мгновение, но штабель коробок тут же "поплыл" из-под руки в сторону и рассыпался. - Вот нечистая сила!
     Олег задумчиво почесал затылок, глядя в потолок, потом деловито поволок последний уцелевший штабель под дыру. В принципе должно хватить. Вот только как теперь на него забраться и не развалить?
     Создатель начал ловить расплывшиеся по сторонам коробки и складывать новую стопку. Поначалу они не слушались, но потом невольный затворник приноровился, несколько штук закинул поверх коробки с автоматами, пару зажал под мышкой, пару прижал ногой у стены. В общем, соорудил "ступеньку".
     Оказавшиеся ненужными коробки он выбросил в дыру, ящик с автоматами поставил на попа, перебрался под пролом - штабель за спиной с тихим плеском рассыпался.
     Уровень земли оказался чуть выше головы. Олег осторожно поднял "упаковку" с автоматами, поставил на траву. Потом поправил перевязь, оперся руками о шершавые края отверстия, подпрыгнул, толкнулся в противоположную стену ямы ногами и выкатился на поверхность. С облегчением вздохнул:
     - Готово, выбрался.
     Над горизонтом уже поднималось первое утреннее солнце. Создатель встал, потянулся, поправил меч на боку и отправился к деревьям.
     "Патронный" сад мог обеспечить боеприпасами целый полк, но вот о том, как уволочь с собой столько оружия, Создателю еще предстояло подумать. А пока он, нежась под первыми теплыми лучами, собирал самые спелые обоймы и укладывал в выкинутые из блиндажа ящики. Ради такого дела Господь даже решил извлечь автоматы на воздух, а освободившуюся емкость исполь