котомками за спиной, несколько мальчишек лет десяти, с гиканьем гоняющихся друг за другом, да один угрюмый старик с непокрытой лысой головой и длинной палкой в руке. К концу палки был крепко примотан ремнями камень размером с два кулака - самый обыкновенный булыжник, крест на него не отреагировал никак.
     - Сюда. - Сварослав, похоже, знал, где отведено гостям помещение. Он уверенно пробрался в щель между домами, шагнул в распахнутые ворота, сделанные в валу, повернул налево, уткнулся в тупик, свернул налево еще раз: там обнаружился другой проход с воротами на одну створку.
     Середин старался не отставать, поглядывая, тем не менее, по сторонам. Каменные строения не превышали в высоту полутора человеческих ростов. Кровля, как показалось ведуну, была сделана из дерна; щели кладки замазаны глиной, вместо дверей везде висели или шкуры, или кошма.
     - Однако небогато живут храни гели вечных знаний и великих сокровищ, Сварослав, - отметил Олег. - Откуда такая нищета в столь великом месте?
     - А кто тебе сказал, что здесь нищета? - неожиданно остановился и повернулся лицом к ведуну старец.
     - Я, что, не вижу, что ли? - развел руками Середин.
     - Что ты видишь? Что ты можешь видеть?! - возвысил голос Сварослав. - То, что ты видишь, предназначено для плоти. А она - всего лишь сосуд духа. Хранители совершенны, и богатство духа для них дороже бренных накоплений!
     - Да-да, я помню, - кивнул Олег. - Истинные арии так брезговали "бренными накоплениями", что не брали в руки ничего, кроме серебра. Оскверниться боялись.
     - Ты ничего не понял, хвастливый рубака, - с горечью покачал головой волхв. - Арии брезговали прочими металлами, именно потому, что те подвержены тлену. Токмо век серебра равнялся веку потомков первых жителей небес, и токмо его они брали в руку, дабы не тратить сил на повторное обретение того, что уже получено.
     - Век серебра равнялся веку ария? - ошеломленно переспросил ведун. - Это сколько же они жили?
     - Много, - лаконично ответил Сварослав. - Вот наши хоромы.
     Подойдя к одному из домиков, старик откинул кошму. Под ней обнаружилась шкура, под этой шкурой - еще одна, и только после этого гости очутились в доме.
     Здесь оказалось тепло и относительно светло. Пол, стены, потолок - все, кроме небольшого слюдяного окна под потолком, было выстелено жесткими оленьими и более мягкими коровьими шкурами. Тепло исходило от стоящего в центре комнаты объемного казана из толстого серебра, внутри которого чуть покачивался мутный бульон и плавали куски мяса. Олег мысленно почесал в затылке: стоимость металла, понадобившегося для отливки этого котла, на глаз превышала цену всего города, который Середин успел увидеть. Вслух ведун ничего не заметил, просто обошел комнату - уж очень маленькой она представлялась по сравнению с домом. Метра три на три, не больше. Вскоре стало ясно, почему: за одной из висящих на стене шкур обнаружился проход в конюш- ню, где благополучно жевали сено гнедая и чалый Олега и оба Сварославовых коня. Увидев хозяина, лошадь заржала, требовательно стукнула копытом.
     - Здесь я, здесь, все хорошо... - Ведун подошел к ней, потрепал по шее, прижался к горячей морде щекой. - Ты как, отдохнула?
     Лошадь фыркнула и замотала головой, вырвав ее из рук.
     - Да ладно, ладно, шучу, - рассмеялся Середин. - Отдыхай еще, мы никуда не торопимся.
     На душе стало неожиданно легко и спокойно. Ведун скинул налатник и косуху на сложенные в углу сумки, туда же опустил щит, вернулся в жилую комнатку и присел к котлу, по-турецки сложив ноги; выдернул из костяных ножен на поясе свой тонкий короткий нож:
     - Ну что, Сварослав, подкрепимся?
     - Отчего не подкрепиться? - Волхв, обнажив свой обеденный клинок, подтянул повыше подол балахона, опустился напротив, наколол крупный кусок с полупрозрачной прожилкой, ухватился за него зубами.
     Середин тоже выбрал и нанизал себе кусок мяса, неторопливо его объел. Когда закончил - взял еще, поинтересовался:
     - А чем запивать дадут?
     - Этим и запивать, - указал на бульон старик. - Али ты мыслил, мед-пиво поднесут? Так не балуют хранители винами да медами хмельными, сладостями заморскими, пряностями индийскими. А долг человеческий - дух свой растить...
     - Это я уже слышал, - остановил его Олег. - Так, с запивкой все ясно. А как с удобствами? По нужде на двор бегать нужно?
     - Женилку отморозишь, на двор бегамши, - усмехнулся в бороду волхв. - В хлеву бадья имеется на такой случай.
     - Ну, тогда живем, - подвел итог ведун, вылавливая третий кусок и понемногу его обкусывая. Желудок, сперва обрадовавшийся щедрому горячему подношению, вскоре запросил пощады, не в силах вместить все, что хочется. - Однако сыто живут потомки небесных ариев.
     - Плоть для хранителей - сосуд духа, - сладко зевнул волхв. - А потому сосуд этот надобно беречь, держать в тепле и сытости.
     - Ты так и не ответил мне. - Задумчиво ковырнул ведун ногтем край котла. - Ты так и не сказал: сколько жили первые арии?
     - Кронос создал их подобными себе. - Старик спрятал нож в ножны, поднялся от котла, отошел к стене, разгреб лежащие там оленьи шкуры. - И век их равен был веку божьему, золотому. Однако же злоба и плотские утехи сократили их век до века железного кольца. Каждый раз, как спускались потомки Кроноса с неба на небо, и сокращался их век. Золотой, серебряный, медный, свинцовый, оловянный, железный, глиняный. Злые великаны жили меньше дворового пса - и потому затеяли войну с богами. Дабы отнять власть небесную и вернуть себе век золотой. Но победили боги. А уцелевшие великаны смешались с потомками первых ариев - тех, что спустились на землю сразу с шестого неба и сохранили серебряный век. Они смешались с людьми и продлили свой век до железного, а людской сократили до... - старик запнулся. - Э-э-э... Тоже до железного. Посему и ведем мы свой род не от Кроноса, а от Сварога, прародителя, деда нашего. Токмо чистые дети и внуки ариев сохранили серебряный век. Токмо они живут до того часа, пока отлитая на их рождение серебряная ложка не рассыплется в серый прах. Так вот. А как спать соберешься, ведун, так у стены, что ближе к хлеву, тоже шкуры свалены. Они чистые, выделанные, на зимнем солнце выбеленные, от гнуса всякого выморожены. Заворачивайся в них без опаски и спи. Как боги о нас вспомнят, Лепкос придет. Лепкос с богами дружен...
     Сварослав зевнул еще раз и окончательно затих.
     - Век серебра... - задумчиво пробормотал ведун. - Это же сколько он должен жить?
     Получалось, что много. Серебро, оно, конечно, не золото. Золото просто вечно. А серебро за несколько лет темнеет, покрывается пленкой, потихоньку разлагается. И все-таки... И все-таки срок его разрушения исчисляется как минимум сотнями, если не тысячами лет. И если кто-то из чистокровных арийцев родится сегодня, то, очень может быть, ему доведется слетать к Альфе Центавра по туристической путевке.
     Олег тряхнул головой, чтобы избавиться от дурных завистливых мыслей, потом решительно откатился к стене и зарылся под теплые шелковистые шкуры.
     Проснулся Середин от соблазнительного запаха жаркого. Закрутившись в теплой меховой постели, ведун высунул голову наружу и увидел Лепкоса, сидящего на корточках перед закопченным серебряным казаном. Из зажатого в левой руке мешочка хранитель доставал по одному какие-то мелкие коричневатые катышки, похожие на птичий помет, и попеременно кидал то в дышащий жаром котел, то себе в рот.
     - Сегодня еще вчера или уже завтра? - сонно поинтересовался Олег, выбираясь наружу.
     - Завтра, - усмехнулся хозяин. - Зело завтра.
     "Зело", по всей вероятности, означало, что время давно за полдень. Через слюдяное окошко бил яркий свет, куча шкур у противоположной стены пустовала - у Сварослава, видно, уже нашлись неотложные дела.
     - А это что такое? - кивнул на катышки Середин, присаживаясь к казану.
     - Почки еловые.
     - А-а-а... - Ведун успокоился, обнажил нож и наколол себе из густого соуса кусок помясистее. Почки хвойного дерева - известное средство от цинги. У северян, сидящих на чисто мясной диете, проблема с витаминами является хронической - равно как у вегетарианцев извечные заморочки с умственным и физическим развитием.
     - Скажи, Лепкос, а как вы мясо подогреваете? Я тут что-то никакого очага или печи не вижу.
     - Его варили не здесь, - покачал головой хранитель, завязывая свой мешочек с витаминами. - Я просил добрую Ябтомылку принести угощение к тому часу, когда вы придете и когда проснетесь.
     - А откуда ты знал, когда мы придем? - не понял ведун.
     - Меня зовут вещим, - скромно ответил хранитель.
     - Вещий Лепкос... - Олег задумчиво покрутил перед собой обтекающий жиром мясной кусок. - Не скучно жить, зная все наперед?
     Сидящий на корточках хозяин усмехнулся, покачал головой:
     - Странные речи ты ведешь, отрок, для ратника и бродяги... Далеко зришь, да мало понимаешь. Хорошо, отвечу тебе, как гостю, хотя посвящения и не имеешь...
     Хранитель подтянул к себе шкуру, положил рядом. Сверху кинул еще одну.
     - Смотри, отрок. - Он запустил пальцы в шерсть самой нижней, лежащей на полу, шкуры. - Когда живешь здесь, округ ничего не различаешь. А когда здесь... - он поднял руку на шкуру повыше, - отсель видно, что понизу творится. Однако же ничего не видно окрест. А отсель... - Он переложил ладонь на третий слой меха. - Отсель видать, что понизу творится. Что совсем внизу - плохо, что повыше - хорошо.
     - И таких слоев, наверное, семь? - предположил Олег.
     - Три, - отрицательно покачал головой Лепкос. - Четвертое небо люди называют смертью.
     - Значит, после смерти люди мгновенно становятся равными самым могучим колдунам? - сделал вполне естественный вывод Олег.
     - Мы плохо знаем законы четвертого неба, - осторожно ответил хранитель. - Однако же многие из смертных слышат голоса почивших родичей и друзей и получают их помощь.
     - Да, это бывает, - признал Середин, глядя на уложенные одна поверх другой шкуры. - Бывает...
     Он торопливо сжевал оставшееся на ноже мясо и ткнул клинком в верхний слой:
     - А не значит ли это, уважаемый, что добравшийся до высшего уровня колдун уже не способен видеть нижний уровень через промежуточную преграду?
     - Не способен, - согласился хранитель. - Если только... Если только здесь, - указал он на второй слой шкур, - если здесь нет его учеников.
     - Вот, значит, зачем нужны ученики? - Вернул оружие в ножны Олег. - Ученики следят со второго уровня за первым, колдун "прикрывает" их сверху, а сам... А самому ему, получается, требуется покровитель из мертвецов?
     - Хватит! - Хозяин резким движением откинул шкуры в сторону и выпрямился во весь рост. - Для непосвященного ты и так узнал слишком много.
     - А на каком уровне находишься ты, Лепкос? - поинтересовался Олег, тоже поднимаясь.
     - Зачем тебе знать? - пожал плечами хранитель. - Ведь ты все равно не пойдешь ко мне в ученики.
     - Тебе требуются ученики, - понимающе кивнул Середин. - Значит, ты собираешься перейти на третий уровень, но пока находишься на втором.
     - Ты умеешь быстро делать выводы, - одобрительно кивнул Лепкос. - Но забываешь учесть все возможности. Посвященный может искать только знания, но не власти над нижним миром. И тогда ученики не понадобятся ему вовсе.
     - Тогда ему один путь - в отшельники.
     - Если бы мир был так прост, отрок, - вздохнул хранитель. - Но помимо власти, знания и учеников существуют еще долг, друзья, женщины и дети.
     - А разве арийцы шестого неба не ограничены в своей жизни только чистым счастьем? - припомнил вчерашнюю лекцию Олег. - Для их уровня развития Кронос из всех удовольствий оставил только это, да и его на всех не хватало.
     - А разве мы говорим про арийцев серебряного века? - мягко улыбнулся Лепкос. - Арийцы шли в своем духовном развитии от богов к смертным, сверху вниз. Наша участь - проделать тот же путь в обратном направлении.
     - Вот, значит, какая цель у обитателей Дюн-Хора?
     - Наша обязанность - сохранить древние тайны, оставшиеся от далеких предков, уберечь их сокровища от дурных рук и черных мыслей, - покачал головой хранитель. - Однако же ты умеешь задавать неудобные вопросы.
     - Ну, раз уж я сюда все равно приехал, - пожал плечами ведун, - нужно узнать обо всем побольше.
     - А разве ты не ведаешь, смертный, - в голосе хозяина прозвучал зловещий холодок, - что большие знания приносят своему обладателю маленькую жизнь?
     - Ну, положим, серебряный век мне и так не светит, - хмыкнул ведун, - а железный у меня еще отобрать нужно. Некоторые пытались - да будет им земля пухом.
     - Ты мой гость, отрок. - Развернул плечи хранитель, и меховая безрукавка разошлась, обнажив тощую костлявую грудь. - В моем доме для тебя нет опасностей.
     - Благодарю тебя за доверие и кров, мудрый Лепкос. - Олег сообразил, что разговор их повернул в нехорошее русло, а потому с преувеличенной вежливостью приложил правую руку к груди, почтительно поклонившись, а левой задвинул болтающуюся сбоку саблю за спину, чтобы глаза не мозолила.
     - Я слышал, отрок, ты проделал столь дальний путь, дабы узреть великую праматерь всех женщин богиню Ягу?
     - Это так, мудрый Лепкос. - Выпрямился Олег.
     - Я пришел, дабы проводить тебя к ней. - Хозяин повернулся и двинулся к дверям. - Идем.
     - Электрическая сила! - Заметавшись, ведун заскочил в хлев, подхватил там свой налатник, сцапал шапку и выбежал следом.
     На улице суровый северный мороз тут же принялся нещадно щипать за щеки, за нос, холодить грудь, а потому Середин надвинул шапку поглубже, запахнул налатник, застегнувшись на все крючки. Хранитель же шел впереди, как был в доме - в одной жилетке, в тонких штанах и с непокрытой головой. И никаких мурашек от холода или посинения кожи у него покамест не наблюдалось.
     Лепкос вышел из ворот, обогнул край вала, быстро дошагал до следующего поворота. Там старик раскланялся с каким-то мужчиной в длинном меховом балахоне с отороченным лисой капюшоном, спешно двинулся направо по утоптанной дорожке, перепрыгнул узкую канавку, по которой, несмотря на мороз, тек ручеек парящей воды. Здесь Середин нагнал хранителя и пристроился рядом, глазея по сторонам.
     Местных обитателей по-прежнему встречалось мало. Веселящиеся дети, несколько женщин с котомками, одинокая брехливая собака - и все. Правда, теперь Олег обратил внимание и на то, что, невзирая на всю странность формы, для обороны город довольно удобен. Если противник врывался на узкие улицы между валами - защитники имели прекрасную возможность расстреливать его сверху из луков или забрасывать копьями. Занятие вала тоже не приносило особой выгоды: остатки стен располагались у обращенного наружу края. Значит, за ними могли укрываться только обороняющиеся - для атакующих они были бесполезны. Лабиринт улиц не позволял найти быструю дорогу к центру города, чужакам пришлось бы долго петлять по ним под непрерывным обстрелом. Каждый новый виток сходящейся к центру спирали означал новый оборонительный рубеж. А если далекие предки смогли при всем этом придать городу еще и некий сакральный смысл, то честь им и хвала.
     - А еще внутри города нет ветра, - вслух добавил неведомым строителям еще одну "галочку" Олег.
     Хранитель никак не отреагировал - он прошел очередные деревянные ворота. За ними открылся совершенно чистый, без единого строения, коридор, тянувшийся между стенами почти на двести метров к створкам, за которыми виднелся снежный простор. Даже сейчас, когда наверху не было вооруженных воинов, а стены большей частью успели обвалиться, ведун чувствовал себя неуютно - словно в центре арены пред глазами сотен зрителей.
     - Нам еще далеко, мудрый Лепкос?
     - Как снег позволит, - отозвался хозяин.
     Что означала его странная фраза, Середин понял минут через пятнадцать, когда отвернувшие от реки мужчины, перевалив пологий холм, стали пробиваться сквозь искрящуюся, пыльную, рыхлую целину к следующему взгорку. Сперва они брели в снегу по колено, потом уровень покрова дошел до пояса - его приходилось разгребать перед каждым шагом и высоко поднимать ноги. Когда высота сугроба превысила уровень груди, проход начали просто рыть - разгребать снег руками и утаптывать ногами. Хотя работать приходилось голыми руками, холода Олег уже не чувствовал. Наоборот - расстегнул налатник и несколько раз, пытаясь остыть, протер лицо руками Заодно и помылся.
     Наконец склон пошел наверх. Правда, с этой стороны оказался наст толщиной в полметра и прибитый ветром с такой силой, что по плотности напоминал пенопласт. Поначалу Середин пробовал рубить его саблей, но вскоре выдохся и уступил место хранителю. Лепкос опустился на четвереньки и принялся быстро пробивать неширокий тоннель. Пройдя так метров сто, он неожиданно выпрямился, раскидал руками снизу наст на несколько метров вперед и зашагал, высоко поднимая ноги. Здесь снег поднимался едва выше колен, что теперь представлялось сущей безделицей.
     - Далеко еще? - с трудом перевел дух ведун.
     Хранитель молча указал вперед. Там, в очередной ложбине, из земли треугольником выпирали несколько скальных уступов, а между ними поблескивало что-то желтое.
     - Ладно, последний рывок...
     Середин скинул налатник и двинулся дальше. Метров пятьдесят по колено, потом еще столько же - по пояс, несколько шагов по грудь - и он, опрокинув вперед снежную стену, очутился в некоем подобии колодца, ограниченного коричневыми скалами. Откуда-то примчался порыв ветра, проскользнул между скал, закружившись в крохотном белом смерче, подхватил осыпанный ведуном снег, обежал бабу и выкинул лишний мусор наружу.
     Богиня Яга, мать всех матерей, бабушка всех детей русских, выглядела весьма упитанной дамой, и отнюдь не безобразной. Разве только слегка беременной - животик у нее выпирал, но не во все стороны, а именно снизу и вперед. Справа, возле пупка, у богини имелась странная овальная выемка, но в остальном это была не обычная для степей бесформенная каменная баба, а вполне приличная скульптура. Красивая обнаженная дама ростом немногим выше трех метров, из чистого, поблескивающего нетленной полировкой, золота. Неведомый художник одарил свое творение двумя тусклыми зрачками из обсидиана, а волосы казались белыми из-за какой-то странной паутины. Крест не реагировал на Ягу никак - магической силы в ней не имелось.
     Предсказать дальнейшую судьбу этой красоты Середин мог без всякого колдовства: слишком тяжелая для транспортировки, она наверняка будет порублена на куски первым же северным путешественником, вывезена в несколько приемов и продана в ближайшей лавке. И ведуну захотелось взвыть от тоски и бессилия.
     - Ну как, - поинтересовался из-за спины храните ть. - Ты рад, что успел узреть ее?
     - Да, - перевел дух Олег. - Оно того стоило.
     - Так пользуйся. - Лепкос присел перед скульптурой на корточки, сложил ладони на груди, постукивая подушечками пальцев друг о друга.
     - Как?
     - Если приложить руку к ее животу, то отступят женские хвори, будущий младенец родится благополучно, дети в доме от порчи избавятся, любой мор стороной пройдет.
     Олег испытующе глянул на проводника, пытаясь понять, серьезен тот или издевается, однако Лепкос хранил полную невозмутимость.
     - Вот, значит, откуда эта вмятина?
     - Да, отрок. Она сделана руками тех, кому Яга подарила благополучие. Так выстроен сей мир, что за любое свое деяние надобно платить частицей самого себя. Яга, как сказывали первые арии, рождена сестрой Авродиты и не различима с ней ни ликом, ни силой лечебной. И до того часа, как спустились с первого неба вторые арии, многие бабы к ней приходили, и каждая искру благодати унесла на руке.
     - Она красива...
     - Это сестра Афродиты, отрок. Сия красота пленила великого Крона и побудила создать его гору Мира и семь небес счастья. Посмотри на нее, отрок... - Хранитель поднялся, отошел назад, и теперь Олег слышал его голос у себя из-за спины, почти в самом ухе. - Посмотри на нее. Она прекрасна. Ее любят все. Она хранит св