ры многие заместо того, чтобы печку топить, полы да лавки себе теплые делают.
     - Тройное ква в одном флаконе...
     Олег выпрямился, подошел к окну, прикоснулся пальцами к стеклу... Да, конечно, оно было волнистое, с многочисленными вкраплениями и пузырьками, и по прозрачности ничем не отличалась от популярной на Руси новгородской слюды. И тем не менее это было самое настоящее стекло - не промасленная тряпица, не бычий пузырь и не выскобленная рыбья кожа.
     - Куда же я попал? - недоуменно пробормотал Середин.
     Исходя из курса истории средней школы у него оставалось впечатление, что Волжская Болгария - это что-то вроде прежнего названия Казанского ханства. Кочевники, юрты, степь от края и до края с бесчисленными табунами, непрерывные набеги; вереницы пленников, которых гонят с Руси извечные разбойники, многовековой бич земли русской, остановленный только светлой памяти правителем Иваном Грозным... Но что тогда вот это? Могучие многоярусные крепости, каменные дома, застекленные окна, городские бани, полы с подогревом.
     Города с населением в десятки, а то и в сотни тысяч человек . Откуда это? И куда сгинуло спустя всего несколько столетий?
     Эта мысль мучила ведуна все семь дней, пока они пересекали Болгарию. Олег видел города на правом и левом берегах Камы - земляные валы и деревянные стены, каменные минареты и мечети, отдельно стоящие храмы, вокруг которых были проделаны глубокие рвы. И люди - огромное количество хорошо одетых людей, занятых обычными житейскими и ремесленными делами. Они не пасли скот - они ремонтировали стены, заготавливали дрова, протаскивали сети через лунки, выполаскивали шкуры, выпиливали ледяные кирпичи для погребов. И что бы там ни думали о них впоследствии ученые люди - это были не кочевники!
     Болгарские города остались позади лишь на шестой день, когда путники миновали слияние Камы с Волгой. Перепутать два этих великих потока с чем-либо еще было невозможно, а потому Олег уверенно повернул вправо - к русским землям. Еще день пути - и они выехали к уже знакомой снежной стене поперек реки. Вся разница между западным и восточным рубежами состояла в том, что на Волге порубежники отогревались от зимней стужи не в землянке, а в двух крытых кошмой юртах.
     - Куда путь держим? - поинтересовался старший караула, обходя коней и похлопывая ладонью по сумкам. - Какой товар везем?
     - Никакого, - покачал головой ведун. - По воле хана Ильтишу везу рабыню родителям за выкуп возвращать.
     - Русская, что ли?
     - Русская, - утвердительно кивнул Олег.
     - Поберегитесь там. Нехорошие слухи ныне о земле русской ходят. - На прощание воин хлопнул гнедую по крупу и разрешающе махнул рукой: - В добрый путь.
     Они отъехали от Болгарии примерно на километр, когда Заряна нагнала Середина и почему-то шепотом сказала:
     - Попутчиков бы нам дождаться. Нехорошие здесь места.
     - А что такое? - не понял Олег.
     - Черемисы здесь обитают. Разбойное племя. Налетят, повяжут, ограбят, в полон продадут.
     - Ай, брось, - отмахнулся ведун. - Почитай, тыщу верст отмахали. И все по враждебным землям. На последних переходах беде случаться уже поздно.
     И он оказался прав.

Верея

     Ведун надеялся, что от Болгарии до первых русских городов совсем рядом - однако лесные просторы опять обманули его ожидания. Только на третий день Заряна начала оживленно крутить головой и, подавшись вперед, сообщила:
     - Знаю! О позапрошлом годе торг тут недалече был. С мордвой и черемисами. Ока рядом здесь. По левую руку должна случиться.
     - Город, что ли, какой?
     - Нет, мой господин, - покачала невольница головой. - На мысу речном палатки ставили. Туда же и ладьи чалили, и лодки съезжались. Жить тут нельзя, пограбят. Но торговать удобно. Мыта никто не берет, с торга не гонит. Отец часто с соседями сплавлялся. С полмесяца поживет, а потом с покупками да серебром вертается. Рука князя суздальского сюда не дотягивается, а черемисы мешать опасаются. На ладьях судовая рать крепкая, торг в обиду не даст.
     - Отец-то у тебя кто?
     - Шорник он в Гороховце, - почему-то всхлипнула Заряна.
     - Седла, что ли, делает?
     - Седла, упряжь, сбрую. Может простую, может богатую сотворить.
     - Ясно...
     На пару часов в воздухе повисла тишина. Путники скакали посередине реки, а потому извечные лесные звуки - потрескивание промороженных стволов, перекличка птиц, осторожное шуршание мышей под снегом - до них не доносились. Следы санных поездов тоже тянулись по самой стремнине. Оно и правильно - под берегом промоина от ключа подземного встретится может, или от водоворота. А на середине русла вода течет спокойно и размеренно, ловушек никому не готовит.
     - Вон она! - Невольница послала коней в галоп. - Это Ока!
     Середин тоже "дал шпоры" гнедой, пуская ее вдогонку. Правда, для него ничего приметного вокруг не встречалось. Лес, покачивающий белыми сосновыми макушками, да широкий ледяной простор, разделяющийся на две ленты, одна из которых почти под прямым углом уходила влево. И все. Ни дома, ни сараюшки кривой, ни дымка - ничто не подсказывало, что здесь когда-то будет стоять огромный, полуторамиллионный город, будет проходить известная на весь мир ярмарка, отстроится мощный порт, пророется метро, вырастут монастыри, кремль, заводы, фабрики... Ничего. Лес, спящая под снегом река, тишина, разрываемая только легко шелестящей поземкой.
     - Здесь уже рядом, - оглянулась Заряна. - Совсем рядом.
     - Надеюсь, - буркнул себе под нос ведун. - Потому как барашек уже кончается. Если за пару дней к жилью не выйдем, придется лапу сосать.
     Тишина на реке уже начала его тревожить. Ладно, когда разбойников нет, это даже хорошо - но где купцы, прохожие, просто едущие по делам местные жители? Не все же, как советовал Хромой Бурхан, погружаются в молитву до самой весны! Между тем, если на Волге имелись хотя бы следы санных полозьев и лошадиных копыт, то наст на Оке оставался девственно чист.
     - Знаешь что, красавица, - натянул поводья Олег после того, как они проехали по реке километров сорок. - Давай-ка вставать на ночлег...
     - Светло еще, мой господин! - замотала головой невольница. - Тут совсем рядом, всего ничего осталось. До темноты у порубежников будем.
     - Нет! - отрезал ведун. - Встаем здесь. Со всякого рода порубежниками и прочими... созданиями предпочитаю знакомиться днем, на свету. Расседлывай коней, я место для костра утопчу. Потом дров принесу. И хватит ныть, пока одну не отправил!
     Заряна, набычившись, спешилась, принялась отпускать подпруги. Олег, громко хрустя валенками по снегу, пошел в сторону низкого берега. Вскоре на прогалине между березами затрещал огонь, поползли по лесу щекочущие нос запахи от растопленного в котелке крепчайшего мясного бульона. Середин, отсыпав в торбы половину оставшегося в котомках овса, хлебал суп серебряной ложкой, не спеша пережевывая разваренные до рыхлого состояния мелкие хрящики, и никак не мог отделаться от мысли, что сидит, очень может быть, на будущей центральной площади какого-нибудь наукограда или перед парадным входом дома творчества, и никто его не гонит, никто паспорта и прописки не спрашивает. И хозяева здесь - только волки да лисицы. Но они твари вежливые, понапрасну не беспокоят.
     Наевшись, он откинулся на спину, на настеленный поверх потников ханский халат, прикрыл ноги от холода медвежьей шкурой.
     Парой минут спустя рядом примостилась невольница, прижалась всем телом, зашептала в самое ухо:
     - Спаситель мой... Сами боги привели тебя ко мне на спасение, мой господин. Если бы не ты, сгинула бы я среди чужаков диких, до весны бы не дожила. Век тебе благодарна буду. Жертвы за здоровье твое и покой каженный день приносить... По последний день земной добрым словом вспоминать...
     Она расшнуровала свою меховую курточку, подтянула шкуру, накрывая плечи, потянула язычок молнии на косухе - как пользоваться этой дивной для нынешнего мира застежкой, она уже усвоила.
     - Завтра в доме родном буду... Все отцу с матушкой перескажу...
     У нее под курткой не имелось ничего, а вот рубашку, что носил Олег под косухой, снять было не так просто: ворот расстегивался только до груди, чтобы через голову скидывать удобно было. Но Заряну это не смутило - целуя его шею, грудь, ключицы, она запустила руки вниз, стала развязывать веревку на штанах:
     - Спаситель мой, благодетель... Господин мой... Век буду...
     Пока Середин размышлял, как поступить и не предложить ли невольнице поберечь ласки до более теплого случая, Заряна уже успела стянуть с него нижнюю часть одежды, задрала подол рубахи - и Олег понял, что, в общем-то, на улице не так уж и холодно. И что спорить с женщинами - невежливо. Особенно в такой момент...
     С ночлега они выдвинулись с первыми лучами солнца. Заряне ночью не спалось, а потому она разогрела варево еще в темноте, разбудив ведуна густым мясным запахом. Наскоро позавтракав, путники поднялись на коней и тронулись вверх по реке. Теперь Олег отобрал у невольницы свой налатник, заставив завернуться в халат, бунчук увязал к сумкам у нее же за спиной. Погладил подбородок, с облегчением поняв, что борода немного подросла, скрыв утонченные старания вогулов. На Руси кочевником лучше не казаться - сперва с лука стрельнут, а потом уж разбираться станут. Небо, который день затянутое хмурой облачной пеленой, просыпалось легкими пушистыми хлопьями, ложащимися на деревья, реку, лошадиную гриву и вьюки с вещами.
     - Как там Рыка? Мыслю, не станет ее батюшка без меня сметаной угощать и в светелку пускать. В амбар жить прогонит. К мышам да кротам. А такая киска ручная была. Да и светелку мою, вестимо, ныне Юрик занимает. Подрос, верно, уже. А Троян, мыслю, другу девку себе сосватал. Ждать же не станет... Разве невест ждут с неволи-то? То мужей с сечи ждут до последнего, вдовами не называются. Жемчужную кику батюшка обещался к моему приезду с деревни подарить... Купил али нет? Раз обещался, купил верно...
     Девица тараторила без перерыва, и очень скоро ведун перестал ее слышать, пропуская слова мимо ушей. Падающий снег закрыл все вокруг, словно туманом, и дорога просматривалась от силы на десяток метров.
     - А коли женился Троян, так локти кусать станет. Ох, станет! Как он за мной бегал, как бегал. На руках носить обещался, в жемчуга и шелка одевать...
     - Помолчи-ка немного! - оборвал ее Олег, натягивая поводья.
     - А? - Заряна проскочила на несколько шагов и остановилась там. - Что ты, мой господин?
     - Помолчи, - еще раз повторил Середин, направляя гнедую к сугробу донельзя странной формы. - Ква... Вот этого нам и не хватало...
     Вблизи стало ясно, что снег прикрыл слоем в два десятка сантиметров обглоданный дикими зверьми конский костяк. Несчастная коняга лежала, впряженная в сани, в которых осталось несколько пустых мешков и плетенных из ивовых прутьев корзин. Рядом торчали вмерзшие в лед полувыбранные сети.
     - Половцы? - испуганно прошептала рабыня. - Хазары? Болгары? Нет, черемисы, верно...
     - Размечталась, - тяжело вздохнул ведун. - Люди сани бы не оставили. Хоть одни, хоть другие, хоть третьи. Забрали бы добычу вывозить. Коли бросили - значит, выгоды не ищут. А люди так себя не ведут...
     Он расстегнул нижние крючки налатника, сунул руку в карман косухи, нащупал уже почти забытый кистень. Выпустил его петлю наружу и тронул пятками бока кобылы:
     - Поехали. Не назад же теперь возвращаться!
     - А кто же это был тогда, мой господин? - забеспокоилась девица. - Ты знаешь, да? Видел? Их много? Они не страшные? Вон, смотри, дуб безухий! Сию примету мне еще батюшка указал. Поворот на Клязьму за ним будет. Там порубежники суздальские стоят. Подходы к княжеству караулят, мыт сбирают. Подворье себе срубили. Мы его Бережецем прозвали. Как в нем сигнальные огни палить зачинают, так и у нас, в Гороховце, ворота враз запирают...
     За одиноко возвышающимся на берегу дубом со странной, половинчатой кроной и вправду открылась неширокая протока. Вот только никаких признаков дозора Олег почему-то не разглядел.
     - Ну, и где твой Бережец? - раздраженнооглянулся он.
     - Там был, - указала на взгорок за мысом девушка. - Аккурат перед половодьем ставили, повыше.
     - Здесь подожди, - бросил ведун, проверил, как выходит из ножен сабля, и направил гнедую в указанном направлении.
     Со стороны Оки никаких подходов видно не было - видать, таились порубежники от случайных людей, дорожек не тропили. Но вот за холмом Середин разглядел широкий проезд, хотя и засыпанный снегом. Гнедая, осторожно ставя копыта на крутой склон, стала подниматься. Шипастые подковы удержали, не заскользили по обледе-лелому накату, и за пару минут ведун выбрался наверх.
     Бережец действительно был всего лишь подворьем - небольшой, обнесенной изгородью в две жерди, заставой, оборудованной ратниками так, чтобы здесь было удобно коротать время от дозора до дозора. Никакого тына они не сооружали - да и зачем дозору укрепление? Его дело - костер сигнальный в случае опасности запалить, да ноги уносить, пока разъезды вражеские не посекли. Оттого и просматривался весь двор издалека: две избы пятистенные, два сарая, один стог, длинные ясли для коней. Все занесено ровным слоем снега, никаких следов. У одного дома двери нет совсем, навес над крыльцом завален. В другом дверь перекосилась на полуоторванной ременной петле - длинном лоскуте толстой кожи, одной стороной прибитой к стене, а другой к двери десятком маленьких деревянных колышков.
     Ведун тронул пятками кобылу, подъехал к покосившемуся крыльцу, заглянул в дом, прислушался. Вроде тихо... Олег спешился, извлек из кармана кистень, накинул петлю на запястье, шагнул внутрь.
     Покривившаяся полка, рассыпанные по полу деревянные миски, полати под самыми стропилами, сундук в углу, перевернутый котелок на столе. Похоже, люди покидали селение в спешке. Но мертвых тел и крови нет, и то ладно. Середин несколько мгновений с сомнением смотрел на медный котелок, потом решительно повернулся и вышел прочь.
     Будь это взятая саблей добыча - унес бы без колебаний. Но вот так - утащить без разрешения хозяев? Банальное, гнусное и трусливое воровство. Мерзко. Тем более - у порубежников. Ведь вернутся - общие границы защищать станут. Он выбежал на улицу, с ходу запрыгнул в седло и погнал гнедую вниз.
     - Что с тобою, мой господин? - Чтобы нагнать Олега, невольнице пришлось пустить чалого в галоп.
     - Шлялся я по лесам долго, - не поворачивая головы, буркнул ведун. - А тут все под откос катится...
     Скачка длилась около получаса, после чего тяжело нагруженные лошади начали задыхаться, и Середин волей-неволей перешел на широкий походный шаг.
     - Беда какая с порубежниками? - опять спросила Заряна.
     Олег не ответил, глядя под копыта гнедой. Наст под них ложился главным образом ровный, нетронутый. Но время от времени его пересекали настораживающие следы - то череда внушительных овалов, то треугольники птичьих лап неестественно большого размера. Вдобавок, как назло, Клязьма заметалась из стороны в сторону, совершая повороты чуть не на сто восемьдесят градусов каждые полкилометра.
     Внезапно запястье кольнуло жаром. Олег негромко выругался, вытянул из кармана кистень. Взвыла невольница, указывая вперед, и ведун снова пустил гнедую в галоп, нагоняя две коричнево-серые фигуры.
     - Именем Сварога, прародителя нашего... - Впрочем, для серебряного оружия этот наговор был совершенно излишним. И без того любая нежить этого металла не выносит.
     На догоняющего их всадника монголы никакого внимания не обратили. Олег направил лошадь между ними, быстро взмахнул рукой - влево, вправо... Натянул поводья, оглядываясь. Монстры с разбитыми в куски головами падали на снег, а чуть дальше рабыня, закрыв ладонями глаза, орала во всю глотку на одной истошной ноте.
     - У тебя когда-нибудь дыхалка кончится? - Ведун подъехал к ней, взял чалого за повод. - Заткнись, а то у меня от визга голова раскалывается.
     - А? - услышав знакомый голос, Заряна перестала орать и оторвала руки от глаз. - Ты одолел их, мой господин? Ты смог их победить?
     - Нет, они разбежались от твоего визга. Поехали.
     - А их больше не будет? Ты убил всех?
     - Не будет, не будет, успокойся... - Олег расстегнул налатник до самого верхнего крючка, вернул кистень в карман, выпустив петлю наружу. Пульсирующий в кресте жар заметно ослаб, но отнюдь не исчез.
     - Здесь больше нет? Мы рядом, мой господин, мы совсем рядом...
     - Да нет их больше, не бойся... Электрическая сила... - Олег придержал лошадь и успокаивающе потрепал ее по шее. - Вот это пироги, убей меня кошка задом. Тройное ква в одном флаконе...
     Клязьма учудила очередной крутой поворот, и за ним, на высоком холме, ведун увидел Гороховец. Хороший город, красивый. Земляной вал с идущим поверху частоколом, бревенчатый детинец на макушке, множество двух-и трехэтажных изб почти под самыми его стенами. Жители старательно выплескивают через тын воду, заливая и без того сверкающий ледяной коркой вал. Трубы дымят, лучники прогуливаются между горожанами, стражники с копьями приглядывают за всем с высоты детинца. А вокруг, на расстоянии в половину полета стрелы, недвижимо замерли сотни и сотни земляных воинов, за спинами которых нетерпеливо покачивают хвостами зеленые двуногие ящеры. Судя по присыпанным снегом бесформенным кучам у самых валов, нежить уже успела несколько раз сходить на штурм, но пока без особого успеха.
     - Мама... - прошептала Заряна и, свесившись со своего седла, мертвой хваткой вцепилась Середину в Руку.
     - Согласен... - облизнул мгновенно пересохшие губы ведун. - Неприятность, однако... Ворота в город где?
     - С той... С той стороны... На овраг выходят... Дабы прямо налететь не могли... Мы ведь не поедем туда, мой господин? Мы ведь не пое... де...
     - Заткнись, а то нас заметят, - еле слышно прошипел Середин и взял в руку повод мерина. На то, что девица сможет вести себя правильно вблизи столь опасного врага, он не рассчитывал.
     - Да-да, я молчать буду... Больше не звука... Ни слова не скажу более... Ни единого... Совсем-совсем... Мой господин... Как рыба... Как жук луговой... Как березка на ветру... - Похоже, Заряну мог угомонить только кляп, но на это у Олега не имелось ни времени, ни желания.
     "Так, монголов и керносов я пока не интересую... - лихорадочно соображал он. - Почему? Потому, что у меня больше нет "зова". Он, похоже, в городе. Значит, пока я не попаду внутрь, они меня не тронут. Или пока я не покажусь им горожанином... Но если я попаду внутрь, то смогу найти "зов". Найти и уничтожить. Или хотя бы просто окажусь под защитой стен".
     - Значит, говоришь, с той стороны? - кивнул Олег. - А отца твоего как зовут?
     - Гордей-шорник, мой господин, - кивнула невольница. - Гордей-шорник с Вороньего склона.
     - Отлично. - Ведун глубоко вдохнул и выдохнул. - Тогда поехали. Поехали, милая-Последние слова относились уже к кобыле. Гнедая понятливо фыркнула, кивнула, двинулась вперед медленным шагом.
     - Мама... - совсем жалобно пискнула позади невольница и, к счастью, наконец-то замолкла.
     Ровный ряд монголов приближался, приближались и перетаптывающиеся керносы. Наверное, думали, как похитрее организовать очередной штурм.
     Олег, затаив дыхание, направил лошадей в узкий просвет между двумя монголами, больше поглядывая в сторону ящеров. Однако смертные, подъезжающие со стороны леса, никого из нежити не заинтересовали. Гнедая, едва не задев плечи глиняных монстров, выехала на поле перед городом и без команды перешла на рысь. Расстояние стало стремительно сокращаться. Триста метров, двести, сто, пятьдесят...
     - Я ищу Гордея-шорника! - со всех сил закричал Олег горожанам на стенах. - Гордея-шорника с Вороньего склона! Гордея-шорника!
     Защитники Гороховца начали переглядываться, о чем-то переговариваться, и тут Заряна завопила во всю глотку:
     - Ма-ама! Мамочка! Я здесь! Ма-а-ама-а-а!!!
     Словно по ее команде, ровное кольцо монголов сдвинулось с места и стало смыкаться в