люди  были  слишком  заняты,  слишком
торопились. Каждый из них, конечно, был занят чем-то значительным. Но ведь
всего две недели назад он сам был тоже очень значительным! Да, непонятно.
   В сопровождении мальчика-посыльного он поднялся на лифте  на  четвертый
этаж в  пустую  комнату  для  ожидания.  Молодой  человек,  который  затем
появился в комнате, не был знаком Чарли. Он назвал себя секретарем мистера
Шаклворса. У него были длинные зубы и высокомерный взгляд. Чарли он  сразу
же пришелся не по душе.
   - Надеюсь, вы понимаете, что мистер Шаклворс очень занятый человек? Что
вы хотите?
   - Я пришел по очень важному делу, - сказал Чарли.
   Секретарь сожалеюще улыбнулся.
   - Возможно, но...
   Чарли повысил голос:
   - По очень важному делу!
   - Но в редакцию днем и ночью приходят люди,  полагая,  что  у  всех  их
очень важные дела. Если бы мистеру Шаклворсу пришлось их всех принимать...
Как вы думаете?..
   - Ничего не думаю, - резко ответил Чарли.  -  Мне  нет  дела  до  того,
сколько людей приходит сюда! Я пришел по делу, которое  не  похоже  на  их
дела, и это, черт возьми, вам хорошо известно. Вы не привозите всех  их  в
Лондон, не называете всех их героями и еще черт знает как! Так?
   - Возможно так, но мистеру Шаклворсу неизвестно,  какого  рода  срочное
дело привело вас к нему.
   - А как же ему может оно быть известным, когда он там,  а  я  здесь?  -
отразил Чарли. - Ему станет оно известно, как только я увижу его. Понятно?
Если бы это не было так срочно, я бы не пришел сюда. Так ему и скажите.
   Секретарь, рожденный, чтобы повиноваться, а не  командовать,  с  минуту
колебался, затем ушел и через несколько  минут  вернулся,  чтобы  провести
Чарли в кабинет редактора. Большое плоское  лицо  мистера  Шаклворса  было
хмурым.
   - Не понимаю, Хэббл, что за срочное дело у вас, - начал он. - Вы должны
уяснить себе, что, во-первых, я слишком  занятый  человек,  а,  во-вторых,
"Дейли трибюн" сделала для вас очень много и что на  большее  рассчитывать
нельзя.
   - Послушайте, мистер Шаклворс, - прямо начал Чарли, - у  меня  для  вас
есть настоящая сенсация.
   - Об этом нам лучше судить.
   - Вы только выслушайте меня - и все. Вы расхвалили меня за то, чего я в
действительности не сделал. Может  быть,  я  кое-что  и  сделал,  докончил
что-то, но по-настоящему тот пожар погасил другой человек. И он  сейчас  в
тюрьме, его держат под следствием или как  это  называется  у  них.  Он  -
коммунист. Вот он-то и есть герой, если вообще в этом деле есть герой.
   Зазвонил  телефон.  Стол  мистера  Шаклворса,  казалось,  был  наводнен
телефонами. Он прорычал что-то в один из них и тяжелым взглядом  уставился
на Чарли.
   - Героев больше нет. История кончена. Понятно? Мы сейчас заняты другими
делами, о которых надо думать и писать, а не о каких-то  пожарах  в  этом,
как его? Аттертоне.
   - А разве я говорю, что это не так, мистер Шаклворс? Но  у  вас  и  две
недели назад были всякие другие дела, о которых надо было думать и писать.
А сейчас есть человек, который действительно погасил...
   Мистер Шаклворс рассердился.
   - Перестаньте говорить со мной таким тоном, Хэббл. Я но привык к  нему.
Неужели вам не ясно, что чем меньше вы будете говорить об этом, тем  лучше
для вас же. Бы заставили нас поверить, что все сделали  вы,  вы  присвоили
славу, вы взяли чек, который мы  вам  предложили,  а  теперь  приходите  с
какой-то темной историей о вашем дружке-коммунисте. Вы даже не  понимаете,
в какое опасное положение ставите себя.
   - Я понимаю это, - сказал Чарли. - Но ведь...
   Мистер Шаклворс нетерпеливо замахал рукой.
   - Довольно, довольно. Возможно, мы  чересчур  поторопились.  У  меня  и
тогда были кое-какие подозрения. Чем меньше сейчас говорить об  этом,  тем
лучше, особенно для вас. Счастье ваше, что история уже  в  прошлом.  И  не
старайтесь оживить ее. Нет, хватит, больше я не желаю  ничего  слышать.  Я
занят.
   - А, черт побери! - крикнул Чарли. - Нет  уж,  раз  до  конца,  так  до
конца...
   Зазвонило сразу несколько телефонов. Мистер Шаклворс посмотрел на  них,
потом на Чарли и махнул рукой. Чарли ничего не оставалось делать как уйти,
потому  что  мистер  Шаклворс  занялся  телефонами  и  всем  своим   видом
показывал, что у него нет  ни  малейшего  желания  продолжать  разговор  с
посетителем. Чарли отступил смущенный и растерянный.
   В коридоре он столкнулся со стремительной молодой женщиной и  остановил
ее:
   - Скажите, пожалуйста, мистер Хьюсон в редакции?
   - Мистер Хьюсон? Сейчас узнаю.
   Минуты через две  она  вернулась  и  сказала,  что  мистера  Хьюсона  в
редакции нет, что Хьюсон куда-то уехал  за  материалом.  И  тут  Чарли  не
повезло.
   - А мистер Кинни?
   Она улыбнулась.
   - Сегодня вечером мистера Кинни не будет. Он почти никогда не бывает  в
редакции в это время. Но, возможно, вы застанете его дома.
   - Где он живет?
   Она дала ему адрес. Надо поехать к нему, решил  он.  Раз  мистер  Кинни
начал все это, пусть он и  кончает.  Он  всегда  больше  верил  в  силу  и
способности мистера Кинни, чем в силы  и  способности  мистера  Шаклворса.
Кроме того, он знал мистера Кинни лучше.


   Квартира мистера Кинни находилась  на  пятом  этаже  большого  дома,  в
который Чарли, порядочно устав, вошел с осторожностью. Дверь отворилась  в
ту самую секунду, когда он нажал звонок. Полная женщина с  красным  лицом,
задыхаясь от ярости, стояла в дверях.
   - Скажите, пожалуйста, мистер Кинни здесь живет?
   - Да, здесь! - крикнула  женщина.  -  Послушайте  и  вы  услышите  его.
Послушайте эту парочку. - Она  замолкла,  и  Чарли  услышал  громкие  злые
голоса, доносившиеся из комнат. - Одно и то же! Мне надоело! Что  он,  что
она! Если они хотят обедать, так пусть сами варят!  С  меня  хватит.  -  И
женщина вышла из квартиры, оставив дверь открытой.
   - Мне надо видеть его, - сказал Чарли.
   - Идите, кто вас держит? А я на них на обоих уже насмотрелась. Спасибо!
Идите и выбейте, если сможете, дурь из их голов. Но меня не просите  пойти
и сказать, что вы пришли. Нет уж, кто бы вы ни были, с меня достаточно.  Я
рассчиталась, я рассчиталась! - торжественно провозгласила она и двинулась
вниз по лестнице.
   Дверь осталась широко открытой. Голоса в  квартире  стали  еще  громче.
Чарли  дважды  позвонил,  но  никто  не  вышел,  не  отозвался,  а   крики
продолжались,  не  стихая,  Наконец,  вспомнив  о  Кибворсе  и  обо   всем
остальном, отбросив церемонии, Чарли вошел  в  квартиру  и  приблизился  к
двери, за которой раздавались голоса. Он громко постучал. Открыл дверь сам
мистер Кинни. Он был неряшливо одет, пьян  и  очень  зол.  Чарли  вошел  в
комнату, и увидел темноволосую молодую женщину. Она была трезвой,  опрятно
одетой, но в равной с мистером Кинни степени рассерженной.  Губы  ее  были
сжаты в тонкую злую линию.
   - Ах, черт! - закричал Кинни. - Еще один из них! Что?  Кто?  Кто  вы?..
Ага, Хэббл. Хэббл, ты тоже из них?
   - Нет, не из них, мистер Кинни, - спокойно ответил Чарли. Он не знал, в
чем его подозревают, но был уверен, что кем бы они  ни  были,  он  не  был
одним из них.
   - Не говори глупостей, - сказала женщина Кинни. - Кто этот человек?
   - Полагаю, что ты должна знать! - закричал на нее мистер Кинни. - Герой
Хэббл. У тебя были и герои?
   - Я замужем не за героем, - ответила она.
   - А следовало бы выйти за него, следовало бы.
   Женщина  смерила  Кинни  взглядом,  прошла  мимо  него,  бросила  Чарли
"извините" - он все еще стоял возле двери - и вышла, хлопнув дверью.
   Мистер  Кинни,  ругаясь,  как  извозчик,  налил  себе  виски  и  залпом
проглотил его. Затем подозрительно посмотрел на Чарли.
   - Что тебе надо, Хэббл? Говори честно, ты пришел ко мне или к ней?
   - Я пришел к вам, мистер Кинни. Я даже не знаю, кто она.
   - Сейчас я тебе скажу, кто она. Она - моя жена и подстилка для любого и
каждого...
   - Легче, легче, мистер Кинни, - сказал Чарли,  растерявшись  от  такого
заявления.
   - Если я говорю так, значит, знаю, что говорю, и мне наплевать на всех.
Садись, Хэббл, садись и выпей. Ты должен сесть и выпить. - И он  несколько
минут возился со стульями и  выпивкой,  после  чего  Чарли  уже  сидел  за
столом, а перед ним стояла рюмка. Оба они услышали,  как  громко  хлопнула
входная дверь. Миссис Кинни ушла.
   - Ну, что ты хочешь? - спросил Кинни. Он был совсем пьян.
   Чарли объяснил зачем он пришел.
   - Пусть идет, пусть идет, - бормотал Кинни. Голова его падала все  ниже
и ниже. Потом он  вдруг  встряхнул  ею  и  закричал.  -  Пусть  идет!  Мне
наплевать! Слышишь, Хэббл? Мне наплевать! Пусть с ней спит вся королевская
гвардия! Мне наплевать!
   - Минутку, мистер Кинни, - сказал Чарли  строго.  Он  хотел  переменить
разговор как можно скорее, потому что чувствовал себя ужасно  неловко.  Он
знал, что даже тогда, когда муж и жена живут вот в такой шикарной  большой
квартире, как эта, время от времени они все  равно  должны  ссориться,  но
цинизм Кинни, с которым он говорил о своей жене, был для Чарли  чудовищен,
так как Чарли не мыслил его в такой обстановке. Он решил, что все  дело  в
том, что Кинни был так пьян, что мог говорить все, что  угодно.  Подобного
Чарли не слышал даже от пьяных мужей в Аттертоне и Бендворсе. - Я пришел к
вам, чтобы поговорить об очень важном деле. Выслушайте меня.
   - Нет, сначала ты выслушай меня, Хэббл. Ты женат?
   - Нет, - ответил Чарли. Какую-то долю секунды он подумал об Иде Чэтвик,
и мысль о ней заставила его закончить словами: - И пока не собираюсь.
   - Тогда ты неглупый парень. Я был тоже неглупым,  пока  не  женился.  И
даже был счастлив. -  Кинни  глуповато  хихикнул.  -  Думал,  что  кое-что
понимаю в жизни, а оказывается, не понимаю, не понимаю. -  Он  показал  на
дверь: - Сначала с ней спал Хэчланд, а потом  отдал  своему  приятелю.  До
меня это дошло как... как молния. На прошлой  неделе.  Интуиция,  вот  что
подсказало мне. У  меня  всегда  была  интуиция.  Я  посмотрел  на  своего
уважаемого хозяина, на  сэра  Джорджа  Хэчланда  и  совершенно  неожиданно
сказал себе: "Ах, дьявол, ты спал с моей женой!" И  я  был  прав.  Он  был
первый, но не последний. Надо мной смеялись  черт  знает  как.  Простофиля
старина Кинни, вот и все. Наверное, все уже знают. А ты откуда знаешь? - И
он посмотрел на Чарли с подозрением.
   - Я? Я ничего об этом не знаю, - воскликнул Чарли с негодованием. -  Вы
только что сами рассказали мне об этом. Я пришел к вам совсем  по  другому
делу. Но вы не даете мне объяснить.
   - Почему же ты молчишь? Разве я тебе не даю говорить? В чем дело?
   Чарли пустился было объяснять в чем  дело,  но  Кинни  почти  сразу  же
перебил его:
   - Стой-ка, стой-ка, Хэббл! - закричал он, махая толстой потной ладонью.
- Ты что, забыл с кем разговариваешь? -  Ты  разговариваешь  с  человеком,
который создал тебя, с единственным из теперешних журналистов Англии,  кто
мог это сделать. Когда я услышал, что ты сделал, я сказал себе: "Я  сделаю
из него национального героя, вот что я сделаю из него.  Все  будут  знать,
кто такой Джордж Хэббл".
   - Чарли Хэббл.
   - Чарли Хэббл, извини. Вот что я тогда сказал  себе  и  сделал,  сделал
ведь? Сам знаешь, что сделал, и все это знают. Единственный  человек,  кто
мог это сделать - Хэл Кинни. Чем ты недоволен?
   - Я говорю, что в действительности я ничего такого не сделал в ту ночь,
- запротестовал Чарли. - Человек, который погасил пожар, в тюрьме.
   - Почему? - сурово спросил Кинни. -  Кто  имел  право  посадить  его  в
тюрьму?
   - Потому что он коммунист. Поэтому.
   - Коммунист?! Тогда дело  плохо,  Хэббл.  Терпеть  не  могу  коммунизм,
понял? Всегда был против него.  Написал  несколько  очень  сильных  статей
против коммунизма. Материализм, вот  что  это  такое.  Отрицание  религии.
Отрицание семьи.
   - Сейчас дело не в том, мистер Кинни. Сейчас дело  в  другом.  Если  во
всей этой истории был герой, так это не я, а тот человек.
   - Вот как! Кто так говорит?
   - Кто? - переспросил несколько растерянный Чарли. - Я так говорю.
   - То, что говоришь ты, неважно. Важно то, что говорю я. Я тебе об  этом
все время и толкую. Не ты сделал себя героем, так? Я тебя сделал героем.
   - Согласен. Но сделайте и того человека героем. Он этого заслуживает.
   - Возможно, да, возможно, и нет. Этого я не знаю.  Непохоже,  чтобы  он
заслуживал, раз он красный. Как я могу делать  героев  из  красных?  Кроме
того,  эта  история   -   собственность   "Трибюн"   или,   точнее,   была
собственностью "Трибюн", потому что история - мертва. И ко всему  этому  я
покончил с "Трибюн" так же, как и с "Санди курир".
   - Как? Вы ушли?
   Кинни с трудом поднялся и попытался стать в позу оратора.
   - Сэр Грегори Хэчланд подорвал во мне веру в него, как  в  человека,  -
провозгласил он торжественно хриплым голосом. -  И  относиться  к  нему  с
уважением, как к хозяину, я больше не могу. Помимо "Дейли трибюн" и "Санди
курир" существуют и другие газеты, и они с  радостью  примут  Хэла  Кинни.
Хэчланд посмеялся надо мной. Теперь посмеюсь над ним я. Он не знает  того,
что я знаю. И я не скажу ему этого. Я просто подам в отставку. Но я покажу
тебе, что я думаю о нем.  Видишь  эти  часы?  -  Он  показал  на  большие,
украшенные орнаментом настольные часы. - Эти часы, - продолжал он, подводя
к ним и шатаясь, были поднесены мне в  качестве  свадебного  подарка  моим
внимательным и добрым хозяином сэром Грегори Хэчландом. Теперь смотри!
   - Осторожнее!  -  крикнул  Чарли,  потому  что  Кинни,  рискуя  упасть,
бросился к каминной решетке и выпрямился, размахивая кочергой.
   -  С  наилучшими  пожеланиями  от  сэра  Грегори,   -   сказал   Кинни,
раскачиваясь перед часами.  -  Наилучшие  пожелания  чего?  -  ты,  старая
похотливая обезьяна!
   Чарли бросился к Кинни, но опоздал, тот с чудовищной дикой силой ударил
по часам. Он так широко размахнулся, что не устоял на ногах.  Часы,  стол,
Кинни полетели на пол с грохотом ломающегося  дерева  и  звоном  разбитого
стекла. Когда Чарли поднял Кинни, на него было жалко смотреть. Лицо было в
крови, его вырвало. Чарли оттащил его в ванную  комнату,  немного  умыл  и
уложил в кровать. Чарли и до этого приходилось возиться с  пьяными,  но  с
таким тяжелым и беспомощным, как Кинни, никогда. Возня с ним заняла  много
времени. К счастью, порезы оказались  неглубокими,  и  вызывать  врача  не
пришлось. Когда Чарли умылся и привел себя в порядок, Кинни спал.
   - Да, - сказал себе Чарли мрачно, -  дело,  кажется,  не  двигается.  -
Похоже было на то, что Кибворс оказался прав. Чувствуя себя усталым, Чарли
решил поесть в первой же попавшейся закусочной, а потом ехать в  "Бумеранг
Хауз" и лечь спать.


   Утро показалось ему более обнадеживающим. Он еще не  видел  Хьюсона,  и
хотя Хьюсон был не  так  могуществен,  как  Кинни,  во  всяком  случае  он
относился к Чарли по-дружески. Он выслушает его  и  даст  разумный  совет.
Надо было только найти Хьюсона. Это  означало  еще  один  визит  в  "Дейли
трибюн". Визит был сделан без особой охоты - редакция "Дейли  трибюн"  ему
опостылела.  На  этот  раз  в   застекленной   клетушке   дежурил   другой
фельдфебель, и Чарли пришлось долго ждать, прежде чем  выдалась  спокойная
минута и с фельдфебелем можно было  поговорить  как  мужчина  с  мужчиной.
Чарли узнал, что между двенадцатью и часом  дня  Хьюсон  был  завсегдатаем
бара близлежащего ресторана под названием "Старая сорока". Когда Хьюсон не
был занят делами и находился где-нибудь поблизости, его следовало искать в
"Старой сороке". Побродив до четверти первого, Чарли  заявился  в  "Старую
сороку", в грязноватый ресторанчик, расположенный в боковой улице. Там,  в
баре, в группе громко  разговаривающих  людей,  он  нашел  Хьюсона.  Чарли
тронул его за локоть:
   - Помнишь меня?
   - Привет. Конечно, помню! - воскликнул Хьюсон. Лицо его  сморщилось  от
улыбки. - Наш ушедший от нас герой! Выпьешь?
   Чарли заказал  стакан  бочкового  и,  изловчившись,  отвел  Хьюсона  от
остальных. Они отошли в спокойный уголок.
   - Ну, что тебя опять привело сюда?
   - Выслушайте меня, мистер Хьюсон, - серьезно  начал  Чарли.  -  Если  я
говорю "выслушайте", значит меня действительно надо выслушать, чего бы вам
это ни стоило.
   - В этом деле я не очень силен,  Хэббл,  но  постараюсь.  В  чем  дело?
Надеюсь, не в деньгах, потому что у меня - ни гроша.
   - Нет, не в деньгах. Тут все в этом  геройстве.  Понимаешь,  я  ведь  в
действительности ничего не сделал, а сделал все другой  человек.  -  Чарли
опять повторил историю  той  ночи  о  Кибворсе  и  о  себе.  -  Я  пытался
рассказать все мистеру Шаклворсу, - закончил он, - но он даже не дослушал,
а только разозлился. Я пытался рассказать мистеру Кинни, но он был  совсем
пьяный, и ему ни до чего не было дела. Теперь я  рассказываю  все  тебе  и
хочу знать, можешь ли что-нибудь сделать или нет.
   - Абсолютно ничего, мой дорогой друг, - ответил Хьюсон. - У тебя нет ни
малейшего шанса. История умерла.
   - Что ты хочешь этим сказать - умерла?
   - Ты и Аттертон уже не новость. И нам до вас нет  никакого  дела.  -  Я
говорю сейчас как работник "Трибюн", а не  как  человек  -  независимо  от
того, ты или кто-то еще спас город.  Конечно,  если  кто-нибудь  опять  не
станет сенсацией. Если бы мне сказали что  ты  не  сделал  ничего,  а  все
сделала Грета Гарбо, тогда бы я тебе пообещал пару колонок. Короче говоря,
я уже  неоднократно  думал,  что  для  тех,  о  ком  мы  пишем,  надо  нам
придумывать то, что  они  должны  делать:  например.  Грета  Гарбо  должна
слетать  в  Новую  Зеландию,  а  Хелен  Вилз   -   открыть   экономическую
конференцию. Это сэкономит и место в газете и время.
   - Но вы - только не обижайся и хоть на минуту перестань умничать, -  но
вы подняли всю эту шумиху вокруг меня. А Кибвирс...
   - Нам до него нет дела. Не только потому, что он  коммунист,  хотя  это
снижает его шансы до нуля, а просто потому, что история умерла. После  нее
умерло еще несколько. Твоя история так мертва, что мне даже странно, что я
разговариваю  о  ней  с  тобой.  Это  все  равно,  что  сидеть  в  углу  с
привидением.
   - Но, черт побери, - закричал Чарли, - прошло всего две недели!
   - Знаю, но для современной массовой газеты это большой срок.  Нам  надо
все время менять программу, понятно? Мы не газета в старомодном  понимании
этого слова. Одна или две таких остались, но на каждый их экземпляр  наших
приходится десять. Нет, мы в действительности не газета, а печатный  цирк,
водевиль, комната смеха, сборник шуточек на каждый  день.  Ты  и  Аттертон
были в программе, и ваш номер исполнен. Нас нисколько не удивило бы,  если
бы сейчас пришел кто-то и доказал, что у вас там никогда не  было  пожара,
или даже, что такого города, как Аттертон, вообще не существовало.
   - А другие газеты?
   -  Единственная  газета,  которая  может  напечатать  о  Кибворсе,  это
"Красный поджигатель" или как там называется эта красная тряпка? Но и  она
нисколько ему не поможет. Может только получиться, что его обвинят за  то,
что он находился в помещении завода, а потом еще  скажут,  что  он  сам  и
поджег его. Самое лучшее для тебя сейчас -  это  молчать.  О  тебе  сейчас
ничего не пишут в газетах. Очень хорошо, держись от них подальше.
   - Да, - Чарли вытер платком лоб. - От такого голова пойдет кругом.
   - А ты посмейся надо всем этим - и все.
   -  Вряд  ли  от  такого  засмеешься,  -  ответил  Чарли   медленно.   -
Задумаешься, это да.
   -   Полагаю,   что   ты   не   очень   жалеешь,   что   перестал   быть
"Героем-чудотворцем" Англии?
   - Конечно, нет. Сплошная чепуха и только. Но мне кажется, что когда  за
одну неделю делают из тебя бог знает кого,  а  через  две  даже  не  хотят
выслушать, - это черт знает что. Две недели  назад  я  был,  как  об  этом
кричала "Дейли трибюн", человек, знаменитее  кого  уже  не  придумаешь,  а
теперь для нее я все р