.  Надо  бы
полегче.   Кстати,   старина,   расскажи-ка  мне  об  этой  Энн
Датон-Свифт.

     Глава пятнадцатая. Слишком много неожиданностей

     -- Признаться, -- сказала Энн Датон-Свифт Планкету, --  я,
как  говорится,  в  колдовских  делах  ни  бум-бум.  Объясните,
пожалуйста, дорогой шкипер, что тут было?
     -- Сию секунду, детка. Мальгрим  примчался  сюда,  увидел,
что  Диммока  и  меня  сцапали  по  приказу  короля  Мелиота, и
выпросил у него разрешение взять нас в работу...
     -- То есть заколдовать вас?
     -- Вот именно. Меня превратил в Красного рыцаря, а Диммока
-- в дракона. И надо отдать ему справедливость --  чистая  была
работка.  Но старый Марлаграм -- с виду-то он совсем развалина,
а на самом деле малый не промах -- он тут  же  явился,  хихикая
как полоумный, и побил Мальгримова туза.
     -- Только  без  этих  карточных  словечек, дорогой шкипер.
Ненавижу бридж.
     -- И я тоже, -- сказал  Планкет.  --  Ничего  не  признаю,
кроме  покера.  А  говорил  я вам... или... Ладно, как-нибудь в
другой раз. Так вот, старый Марлаграм предсказал, что  Перадору
будут  грозить  две опасности -- лютый Красный рыцарь и дракон,
ну, король и согласился, что тот, кто их  победит,  женится  на
его  дочери.  А  это  значило,  что  дело в шляпе, Сэм может не
беспокоиться.
     -- Так вот почему здесь так торжественно  празднуют  этот,
как  бишь  его? Никогда не слыхала раньше этого слова... ах да,
сговор. А Сэм очень мил в своем наряде, правда?
     -- Да, король немного помешан на костюмах, но сегодня и он
не скажет, что Сэм одет черт знает как. Все по-перадорски!
     Сэм, стоявший перед королем в ожидании  Мелисенты,  был  в
коротком  плаще,  камзоле  и штанах в обтяжку. Правая штанина у
него была зеленая, как незрелое яблоко,  а  левая  --  белая  в
зеленую   полоску,   камзол   был   нежно-розовый,  а  плащ  --
темно-зеленый.
     -- Будь у него ляжки потолще, --  сказал  Планкет,  --  ни
дать  ни взять актриса на мужских ролях в пантомиме. Должен вам
сказать... Нет, лучше потом, дело терпит.
     -- Интересно, в чем будет Мелисента, -- задумчиво  сказала
мисс Датон-Свифт.
     -- Что бы там ни было, а она заставляет себя ждать. Старый
Мелиот  теряет  терпение. Поглядите на него. Еще минута -- и он
взорвется, а уж тогда кто-нибудь непременно угодит за решетку.
     -- Я  не  вижу  ни  одного  волшебника,  --  сказала  Энн,
оглядывая переполненную банкетную залу.
     -- Наверно,  заняты  где-нибудь еще. Но глядите... что это
там?
     Главный  герольд,  неправильно   истолковав   нетерпеливый
взгляд короля, начал:
     -- Слушайте!    Слушайте!    Слушайте!   Его   королевское
величество  Мелиот,  король  Перадора,  повелитель   Бергамора,
Марралора и Парлота...
     -- Нет! Нет! Нет! -- взревел король. -- Погодите начинать!
Где наша  дочь?  Где  эта  несносная  девчонка? Эй, кто-нибудь,
ведите ее сюда. И если она еще не закончила свои туалет --  все
равно ведите! Мы больше не можем ждать.
     Сэм уже давно не находил себе места, а тут он заметил. что
среди  фрейлин,  которые,  подобрав  юбки, со всех ног побежали
разыскивать  Мелисенту,  Нинет  не  было.  Не  было   видно   и
Мальгрима.
     А  вдруг  они  замыслили  что-нибудь  недоброе?  Марлаграм
конечно, знает, в чем дело, но и его тоже нет.
     -- Несите факелы, -- приказал король. Было уже поздно и за
окнами почти стемнело.
     Фрейлины прибежали назад, размахивая руками и визжа:
     -- Ваше величество, ваше величество,  принцессы  Мелисенты
нигде нет! Она исчезла!
     -- Исчезла?  Вздор! Обыщите замок. Обшарьте все. -- Король
Мелиот повернулся к своим советникам. -- До чего ж хотела выйти
замуж за этого типа, а теперь, когда  мы  дали  свое  согласие,
исчезла перед самым сговором. Ну, вылитая мать!
     -- Государь,  --  внушительно начал главный советник, -- я
всегда считал, что женщины...
     -- И мы тоже, и мы тоже! --  прервал  его  король.  --  Но
найдите ее, найдите, обшарьте весь замок. А где волшебник? Если
не   можете  найти  нашу  дочь,  найдите  хоть  кого-нибудь  из
волшебников.
     Сэм подошел к Планкету и Энн Датон-Свифт.
     -- Вы не видели старого Марлаграма? Нет? Ну, тогда все  мы
погорели,  можете  мне  поверить.  Десять  против  одного,  что
Мальгрим и Нинет снова что-то затеяли.  Марлаграм!  --  крикнул
он. -- Где вы? Что с Мелисентой? Как мне ее найти?
     -- Ступай в темницу, в самый дальний угол.
     Голос, тихий, но отчетливый, донесся словно издалека.
     -- Это вы, Марлаграм?
     -- Хи-хи-хи!
     -- Старик, ну ясно же, это он, -- сказал Планкет. -- Давай
иди в темницу.
     -- Только смотри, Сэм, не испорть свой чудесный костюм, --
сказала Энн.
     -- Да  пропади  он  пропадом!  Мне  нужен  факел.  Ну,  до
скорого.
     С факелом в руке Сэм протолкался  через  толпу,  бурлившую
вокруг  него, бегом спустился по длинной лестнице и, задыхаясь,
влетел в темницу. Торопясь пробраться в дальний угол, он забыл,
какой здесь скользкий пол, шлепнулся на спину и, болтая  ногами
в  воздухе,  заскользил  куда-то  вниз.  С ревом налетел ветер.
Вокруг были огни, шум, толпы людей. Он  с  трудом  поднялся  на
ноги  в  своем  родимом  мире  -- лучшем из миров, с позволения
сказать. Встать ему помогли две девушки.
     -- Вот,  Эдна,  та  самая  расцветка,  о  которой  я  тебе
говорила,   --   сказала  одна  из  них.  --  Зеленая.  Правда,
миленькая?
     -- Где я? -- спросил Сэм, -- Что здесь происходит?
     -- Бросьте, кого  вы  хотите  одурачить?  Да  еще  в  этом
костюме!
     -- Он, наверно, из павильона консервированного горошка, --
сказала  Эдна.  --  Такой павильон в виде средневекового замка,
помнишь?
     -- Послушайте, никого я не хочу одурачить. Наверно,  когда
я упал, у меня отшибло память. Где я и что тут такое? Похоже на
"Олимпию"/Выставочный зал в Лондоне./.
     -- Непременно  наберу себе такой материи, -- сказала Эдна.
-- Так вот, если вы действительно все  позабыли,  это  выставка
консервированных и свежезамороженных продуктов тысяча девятьсот
шестьдесят первого года.
     -- Большое  спасибо,  -- сказал Сэм, -- А теперь мне нужно
разыскать одну мою знакомую. Раз я здесь, значит, и она  должна
быть где-то поблизости. Привет!
     К   его   облегчению,  костюм  его  не  привлекал  особого
внимания, если не считать улыбок нескольких  девушек  и  кривых
усмешек  мужчин.  Он  задержался  у палатки, где пухлая женщина
демонстрировала моментальное приготовление  сбитой  яичницы  по
методу  миссис  Милкин.  Как  только она, перевернув сковороду,
выложила  дымящуюся  яичницу  на  тарелку,  шестеро   зрителей,
собравшихся  у  палатки,  начали  расходиться.  Пухлая  женщина
неприязненно поглядела им вслед.
     -- Не знаю, как вам  здесь  понравилось,  --  сказала  она
Сэму, принимая его за одного из своих, -- а только, по мне, они
хуже  дохлых  кошек.  Все  говорили:  "Вот  погодите, приедем в
Лондон". Ну, вот мы и в Лондоне, верно? Нет уж, лучше Манчестер
и Бирмингем. Заелись они здесь, вот что. Не хотите ли закусить,
дружок?
     -- С удовольствием, -- сказал Сэм. -- Я голоден.
     -- Тогда  сделайте  одолжение,  съешьте  вот  это.  Каждую
минуту  может  подойти  наш  коммерческий  директор,  так пусть
думает, будто кто-то пробовал яичницу.
     Сэм взял вилку, а женщина тем временем  круто  посолила  и
поперчила  свою  стряпню.  Когда  она протянула ему тарелку, на
лице у него, должно быть, отразилось сомнение.
     -- Берите, яичница не так уж плоха.  Правда,  жидковата  и
малость  припахивает,  но  у  нас  бывало и похуже. Если хотите
запить, у меня под прилавком есть бутылка  пива,  только  пейте
быстро.
     -- А кто эта миссис Милкин?
     -- У  нее фабрика яичного порошка в Нью-Джерси, дружок. Да
еще вторая такая же строится в Портленде, штат  Орегон.  Сейчас
достану пиво.
     -- Я  ищу  свою  девушку,  --  сказал Сэм, расправившись с
яичницей и быстро проглотив пиво. -- Ее  зовут  Мелисента,  Она
блондинка, не крашеная, а настоящая и потрясающе красивая...
     -- Вот здорово!
     -- Она должна быть в средневековом костюме, как и я. Вы ее
не видели?
     -- Сегодня   за   весь   вечер   я  не  видела  ни  одного
симпатичного человека, дружок. -- И она обратилась  к  женщине,
которая   в  палатке  напротив  рекламировала  консервированный
омлет. -- Что это с ними сегодня? Куда они все тащатся? Ах  да,
на конкурс тортов из полуфабрикатов. -- Она повернулась к Сэму.
-- Вы  бы  лучше  поискали  ее на конкурсе тортов, дружок. Она,
верно, где-нибудь там.
     За   павильонами   у   помоста   с   занавесом   и   двумя
громкоговорителями  по  бокам  толпился  народ. Стоя поодаль, у
самых  павильонов,  Сэм  мог  лишь  смутно  разглядеть  четырех
девушек  на  помосте, должно быть участниц конкурса; против них
сидели в непринужденных позах еще человек пять-шесть,  вероятно
жюри.  Телевизионные  камеры  поворачивались во все стороны; из
громкоговорителей сыпались милые  шуточки,  вроде  сообщения  о
том,  что  наступил Судный день; то и дело раздавались дурацкие
аплодисменты,  без  которых  не  обходится  ни  одно   подобное
зрелище.  Голос распорядителя показался Сэму знакомым. Нет, это
просто невероятно! Но сомневаться не приходилось -- это  был...
Мальгрим.
     -- А  теперь  леди  Нинет объявит решение жюри, -- говорил
он. -- Леди Нинет, прошу вас.
     И, конечно, снова аплодисменты,
     Нинет словно всю  жизнь  только  этим  и  занималась.  Она
держалась и говорила именно так, как требуется.
     -- Дорогие  друзья,  наше  авторитетное  жюри поручило мне
огласить свое решение. Мы все до глубины души  восхищены  новым
небывалым   подъемом  нашего  кондитерского  искусства  и  рады
сообщить  вам,  что  первая   премия   единогласно   присуждена
Мелисенте Перадор!
     Снова аплодисменты.
     -- Благодарю вас, леди Нинет! -- сказал Мальгрим. -- Итак,
по единогласному  решению  жюри,  Мелисента Перадор объявляется
Королевой Ореховых Тортов тысяча девятьсот  шестьдесят  первого
года!
     Приветственные  крики, аплодисменты, свистки и рев фанфар,
который изобразили три гвардейских трубача.  Остолбеневший  Сэм
увидел,   как  Мелисенту,  которая  двигалась  словно  во  сне,
подтолкнули к микрофону.
     -- Поздравляем вас, Мелисента.  Вы  --  Королева  Ореховых
Тортов  тысяча  девятьсот  шестьдесят  первого  года,  А теперь
скажите, чего бы вы хотели.
     -- Вы знаете, что я хочу, -- сказала Мелисента. -- Я  хочу
к Сэму.
     -- Я  здесь!  --  крикнул Сэм и рванулся вперед. Но тут по
воле злой судьбы дорогу  ему  преградил  павильон  замороженных
рыбных филе Ферпосона.
     -- Эй,  куда  тебя  несет?  --  крикнул  выскочивший из-за
прилавка здоровенный грубый субъект, вероятно рыбак с траулера.
-- Погляди лучше, какие филе.
     -- Пустите! -- Сэм оттолкнул его.  И  тут  они  сцепились.
Палатка качалась, куски замороженного филе градом сыпались Сэму
на  голову.  Сэм  уже  подумывал  о том, что неплохо бы врезать
этому наглецу хороший хук левой, как вдруг сзади  его  схватили
за руки, кто-то огрел его по голове, и он потерял сознание.
     -- А теперь, когда вам стало лучше, -- говорил полицейский
инспектор, -- попробуем начать сначала. Только, пожалуйста, без
глупостей насчет всяких принцесс и драконов. Ваша фамилия?
     -- Альгрим, -- сказал Сэм. На столе перед ним стояла чашка
чаю. Видимо,  в этот час в полицейском участке разносили чай --
перед каждым полисменом тоже стояла чашка, -- М. Альгрим.
     Он отхлебнул от чашки.
     -- Пожалуйста, полностью. Что означает М.?
     -- Морис.
     -- Так. Морис Альгрим. Адрес?
     -- Северо-Запад, 9, Мелиот-террас, 10, -- ответил Сэм  без
запинки.
     -- Где работаете?
     -- Я  наладчик электронных вычислительных машин. Это очень
ответственная работа. Машины иногда делают грубые ошибки,  даже
если  хорошо налажены, а если не налажены, то они вытворяют бог
знает что.
     -- Так же как и  вы,  мистер  Альгрим,  --  сурово  сказал
инспектор.  У  него было длинное худое лицо, а глаза сидели так
близко к носу, что он походил  на  огромное  насекомое  или  на
существо с другой планеты. -- А еще такой солидный человек. Что
вы делали в этом костюме на выставке и зачем затеяли скандал?
     -- Это   долгая   история,   --  сказал  Сэм,  лихорадочно
придумывая,  что  бы  такое  сказать,  --  боюсь,   вам   будет
неинтересно.
     -- Ничего, когда надоест, я сам скажу.
     Инспектор  поглядел  на своих подчиненных, ожидая, что они
оценят его остроумие, и два молодых констебля хихикнули в  свои
чашки.
     -- Я  одет  так  потому,  что  заменял  своего двоюродного
брата: он работает на выставке  в  павильоне  консервированного
горошка.  Их  в  этом  году  одели  в маскарадные костюмы. А на
конкурс тортов я пошел, потому что в нем участвовала  одна  моя
знакомая.  Я  увидел ее издали, и мне показалось, что ей дурно.
Тогда я попробовал протиснуться поближе и крикнул, что я здесь.
Вы ведь и сами на моем месте поступили бы так же, правда?
     -- Нет, -- сказал  инспектор.  --  Ну-с,  а  как  началась
драка?
     -- Я   пробирался   мимо   павильона   замороженного  филе
Ферпосона, а этот тип нагло схватил  меня  и  спрашивает,  куда
меня  несет,  ну,  мы  с  ним  и  сцепились. Но, заметьте, меня
схватили за руки -- меня, а не его! -- и бацнули чем-то  сзади,
наверно  мороженой  треской,  до  сих пор голова гудит. Словом,
насколько мне известно, только я один и пострадал.
     -- Да, насколько вам известно, --  с  расстановкой  сказал
инспектор.  Судя по его тону, после этого побоища скончалось не
менее полудюжины человек, в том числе женщины  и  дети.  --  Но
ведь  могут  быть  вещи,  которые  вам  не известны, не так ли,
мистер  Альгрим?  Однако  на  этот  раз  вы  правы.   Поскольку
возмещения убытков с вас не требуют и служащие Ферпосона вообще
нас не вызывали, а этот малый ничего толком объяснить не может,
я  вас отпускаю. Но смотрите, больше не впутывайтесь ни в какие
истории, особенно когда на  вас  эти  панталоны.  До  свидания,
мистер Альгрим.
     Когда  Сэм  вышел,  его  противник,  похожий  на  рыбака с
траулера, стоял на мостовой возле  огромного  лимузина.  Внутри
сидели  еще двое мужчин, тоже похожие на рыбаков, и три толстые
женщины. Все они громко орали и визгливо  хохотали,  предвкушая
ночную пирушку.
     -- Рад,  что  тебя выпустили, дружище, -- сказал противник
Сэма, протягивая ему руку. -- Надеюсь, ты не  сердишься?  Ну  и
хорошо, это в старом добром английском духе. Вот окажись у тебя
нож, я бы сейчас глядел на тебя по-иному.
     --А  я  бы глядел на тебя по-иному, если 6 врезал тебе хук
левой, -- сказал Сэм. -- Но меня схватили за руки.
     -- Хука  я  ждал  и  был  наготове.  А  их  я  не   просил
вмешиваться, ясно? Ну да ладно, все обошлось.
     -- А как филе?
     -- Да  это  все  муляжи.  Дай  я еще разок пожму твою руку
дружище. Тебе случайно не в Гримсби?
     -- Нет, спасибо. Ей-богу,  в  первый  раз  вижу  человека,
которому в Гримсби.
     -- Ну, так мы поехали. Счастливо, дружище.
     Сэм видел, как он сел в машину к своим развеселым друзьям.
Он подождал,  пока лимузин скрылся из виду, а потом побрел, сам
не зная куда. Было далеко за полночь, и во  всем  Лондоне  окна
были   закрыты  ставнями  так  плотно,  что  казалось,  они  не
откроются уже никогда. Накрапывало, в любую минуту мог  хлынуть
проливной дождь. Сэм чувствовал себя очень несчастным.
     Вскоре  ему  стало  совсем  скверно.  Перед  ним  тянулась
Кромвел-роуд, бесконечная, словно жизнь, в конце  которой  тебя
ждет либо пенсия и тоскливые поездки в Борнемут /Морской курорт
на  юге  Англии./,  либо  смерть.  У Сэма разламывалась от боли
голова, и вдруг у него мелькнула ужасная мысль, что вовсе он не
явился сюда из Перадора, чтобы  найти  Мелисенту,  что  никакой
Мелисенты  вообще  нет  и  Перадора  нет  тоже, что все это ему
только приснилось, померещилось с перепоя после слишком  бурной
ночи в "Вороном коне" или в Артистическом клубе в Челси. Должно
быть,  он  просто-напросто  слишком долго фантазировал над этим
эскизом для "Чулка прекрасной дамы" -- вот и все. Король Мелиот
и оба волшебника, турнир на залитом солнцем поле  и  дракон  на
тенистой  лесной  поляне,  даже  сама  Мелисента  -- все быстро
побледнело в его памяти.  Реальна  была  лишь  эта  тьма,  этот
дождь,  эта  бесконечная,  унылая  Кромвел-роуд.  Он  готов был
заплакать.
     Показалось такси. Соображая, наскребет ли он  мелочи,  Сэм
хотел  сунуть  руку в карман штанов. Но рука лишь скользнула по
мокрой штанине. Ах да, камзол и штаны  в  обтяжку!  Что  ж  это
все-таки  значит?  Ведь  он уже не в первый раз обнаруживает на
себе  маскарадный  костюм.  Прежде  чем  он  успел  решить  эту
загадку, такси остановилось.
     -- Да ведь вы заняты, -- разочарованно протянул Сэм.
     -- Пассажирка  возражать  не  будет,  --  сказал шофер. --
Хи-хи-хи!
     -- Марлаграм?
     -- Ах,  милый,  ну  садись  же  скорей!   --   воскликнула
Мелисента. -- Боже, да ты весь промок.
     -- Но как... что... где... почему?..
     -- Куда  прикажете,  сэр?  --  спросил Марлаграм, чересчур
усердно играя свою роль таксиста.
     -- Два раза вокруг парка, а потом прямиком в  Перадор,  --
радостно сказал Сэм.
     -- Вокруг какого парка?
     -- Все равно.
     Около Риджент-парка их остановил полисмен.
     -- Предъявите  водительское  удостоверение,  --  сказал он
Марлаграму.
     -- Пожалуйста, хи-хи-хи! Но почему только  одно?  Вот  вам
пятьсот  штук,  приятель!  А  вы,  влюбленные  голубки,  готовы
отправиться в Перадор?
     -- И  тут,  --  рассказывал   потом   полисмен   сержанту,
заглядывая  в  свой  блокнот,  --  шофер швырнул мне целую кучу
бумажек и исчез  вместе  с  двумя  пассажирами,  а  около  меня
осталась  пустая  машина,  так  что не было никакой возможности
установить, кто ее вел и кто в ней ехал. Я говорю сущую правду,
сержант, это так же верно, как то,  что  я  сейчас  стою  перед
вами. Ах да, чуть не забыл. Мне кажется, он сказал, что все они
отправляются в Перадор.
     -- А теперь я скажу тебе, куда ты отправишься, малый, если
будешь таким ротозеем... -- начал сержант.
     Но какое нам до них дело? Давайте-ка лучше и мы отправимся
в Перадор.

     Глава шестнадцатая. Сделка с волшебниками

     В  домике,  где  жили  Марлаграм  и Мальгрим, наступил час
завтрака. Марлаграм вошел в маленькую столовую, сел и,  как  бы
обращаясь к невидимому официанту, сказал:
     -- Тарелку овсянки, да поживей!
     Тарелка -- и довольно большая -- мигом появилась на столе,
и Марлаграм принялся есть, противно чавкая и роняя кашу себе на
бороду. Его племянник Мальгрим пришел чуть попозже и, садясь за
стол, с презрением взглянул на неопрятного старика.
     Это нисколько не смутило Марлаграма.
     -- Съешь и ты тарелку овсянки, племянник, -- сказал он.
     -- Ну  нет,  клянусь  великим  Вельзевулом!  --  Мальгрима
передернуло. -- Стану  я  есть  эту  пакость!  --  Он  устремил
пристальный,  сосредоточенный  взгляд  в пустоту над столом. --
Утку с зеленым горошком, -- резко приказал  он.  --  И  бутылку
бордо, -- Он подождал несколько минут, но безрезультатно. -- Ты
что,  не  слышал меня? Я хочу утку с зеленым горошком и бутылку
бордо.
     -- Хи-хи-хи!  --  Марлаграм  поднял  ложку.   --   Тарелку
овсянки, да поживей!
     Перед  Мальгримом  тотчас  появилась овсянка. Он вскочил и
сказал сердито:
     -- Ну, дядюшка, это уж слишком! Мы ведь уговорились раз  и
навсегда:  какие бы профессиональные приемы мы ни пускали в ход
друг против друга, домашних дел  это  не  должно  касаться.  Вы
нарушили договор.
     -- А кто первый начал нарушать договоры? Ты, племянничек.
     -- Вы бы хоть кашу вытерли с бороды.
     -- Ну нет, не увиливай. Вчера вечером, когда король Мелиот
назначил   помолвку,  ты  проиграл,  а  я  выиграл.  Ты  думал,
племянник, у тебя преимущество