лись перед ближайшим прилавком,  но  Люська
чувствовала себя в этом бедламе, как рыба в воде.
     Не теряя времени даром, она начала ворошить завалы из барахла,  то  и
дело счастливо вскрикивая, хватая вещь за  вещью,  чтобы  тут  же  бросить
прямо на пол только что обретенное сокровище ради следующего.
     - Ну все, - понимающе  поделился  я  с  Овидом,  глядя  на  временное
Люськино умопомрачение, - это надолго. Пока весь универмаг не  перевернет,
нам отсюда не выбраться.
     - Она же есть хотела, - недоуменно произнес Овид. - Только что.
     Оставив Людмилу самой разбираться с нежданно привалившим ей счастьем,
мы отправились в обход с единственной  целью  -  найти  упомянутое  раньше
зеркало. Примерочная обнаружилась сразу же, и в ней было не одно, а  целых
три зеркала, но, увы, совершенно обыкновенных - в этом мы убедились  очень
быстро, а поиски еды также не увенчались успехом.
     -  Что  за  странная  логика,  -  ворчал  Овид,  пиная  пластмассовую
пудреницу, подвернувшуюся ему под ногу. - Ведь  голодная  была,  разве  не
могло ей что-нибудь съестное присниться.
     - Это, брат, женщины, - философствовал я. - Разве их поймешь. Мне  бы
только сегодня заснуть нормально, на завтрак сколько хочешь еды будет.
     Мы снова вернулись в зал, где Людмила металась от одного  прилавка  к
другому. Пока мы отсутствовали, она успела облачиться в очень открытое  и,
надо честно признаться, потрясающе  идущее  ей  зеленое  вечернее  платье,
мочки ушей оттягивали бриллиантовые серьги с  камнями  каратов  по  десять
каждый, а шея  плотно,  как  бинтом,  в  несколько  рядов  была  обкручена
жемчужной ниткой.
     - Ну как!  -  торжествующе  воскликнула  она,  едва  завидев  нас.  -
Впечатляет!
     - Еще как, - хмуро заметил Овид. - Сейчас пойдем к Паровозному, он от
восторга в обморок упадет.
     - Темнота, - Людмила была настолько счастлива, что даже не обиделась.
- В театре все просто от зависти лопнут, когда меня увидят.
     - Боюсь, не увидят, - трезво возразил Овид. - Точно не  увидят,  если
не найдем осколков. А дальше ты тоже в этом платье путешествовать будешь?
     Расставание с только что обретенными сокровищами было тягостным. Я не
выдержал и отошел в сторону, чтобы не видеть полных слез Люськиных глаз. В
конце концов она переоделась в более  подходящие  для  ситуации  джинсы  и
кроссовки, но все-таки прихватила с собой  изрядное  количество  новеньких
тряпок. Отговорить оставить все это на месте нам не удалось.
     - Сама будешь тащить, - предупреждал я, с  сомнением  глядя  на  туго
набитую сумку. - Неужели не тяжело?
     - Ничего, - сладострастно пыхтела Люська, с трудом застегивая готовую
лопнуть молнию. - Как-нибудь справлюсь.
     Лавируя между прилавками, мы выбрались  к  выходу.  Первым  на  улицу
выскочил Хома и тут же попятился. Натолкнувшись на него, я зашипел от боли
и хотел уже грозно выговорить табурету за неосторожность,  но  сзади  меня
крепко за плечо схватил Овид.
     Прямо около ступенек стоял самый настоящий  слон  с  сидящим  на  нем
сухоньким старцем в белой чалме, а около слона, словно гвардейцы,  застыли
ужасающего вида монстры, больше всего напоминающие вставших на задние лапы
бегемотов.


     Глаза от долгой бессонницы стали совсем сухими. Чтобы  убавить  резь,
приходилось часто моргать, и  тогда  веки  царапали  глазное  яблоко,  как
наждак. Спать нам не давали уже вторые сутки.
     Деревня, куда нас притащили, состояла из нескольких десятков глиняных
туземных хижин, покрытых  пальмовыми  ветками.  Впрочем,  имелся  и  самый
настоящий дворец, но туда нас не приглашали.
     Хому, как обыкновенную собаку, привязали  веревкой  к  столбу,  а  на
Людмилу и меня надели металлические ошейники и  также  посадили  на  цепь.
Рабовладение в чистом виде.
     Утешало одно - Овид сумел избежать плена.
     Я еще не успел ничего толком сообразить,  увидев  живописную  группу,
поджидавшую нас у входа в универмаг, когда Овид с яростным криком выхватил
из ножен шпагу и отбросил в сторону плащ, готовясь драться. Дальше события
развивались не менее стремительно.
     Старец в чалме что-то невнятно пробормотал и  сильным  порывом  ветра
нас бросило на землю. Не удержался на ногах даже Овид. Тут  же  "бегемоты"
направились к нам, и сомнения в их намерениях не возникло ни у кого.
     Овид успел вскочить раньше других, но его шпага  рядом  с  чудовищами
казалась не больше обыкновенного шприца. Видимо, поняв  тщетность  попыток
защитить себя и других, Овид выкрикнул на непонятном языке несколько слов,
подняв левую руку к небу, и тут же его закрутило в смерче. Через мгновение
тонкий, на глазах бледнеющий вихрь подхватил Овида, и он исчез, как  будто
испарился.
     Впервые я увидел как Овид прибег к колдовству, хотя и знал с его слов
об  умении  владеть  магией.  Но  удивляться  времени  не  было.  Мы,  как
парализованные, наблюдали за чудовищами, которые подошли к нам, а затем не
больно, но крепко ухватили нас своими огромными, словно  надутыми  лапами.
Потом меня, Людмилу и Хому не очень деликатно поволокли в деревню.  Старец
ехал впереди на слоне, не оглядываясь.
     Нелепость происходящего наводила на мысль о сне, но вот  как  раз  об
этом можно было только мечтать.
     Как я уже говорил, спать нам не давали.
     Мало того, нас даже не удостоили хоть  какого-то  объяснения.  Просто
приковали и бросили посреди небольшой деревенской площади,  но  приставили
часовых -  небольших  мохнатых  существ,  которым  трудно  было  подыскать
название.
     Существа держали в коротеньких лапках остро заточенные пики, и стоило
хоть на секунду смежить веки, как следовал болезненный укол в плечо или  в
ногу.
     Вторые  сутки  я  ждал  вечера  и  наступления  темноты,   но   ночи,
по-видимому, в этом мире не предусматривались.
     Сначала Люська пыталась плакать, но через несколько  часов  перестала
даже всхлипывать. Любое проявление  чувств  ощущалось  здесь  бесполезным.
Просить о пощаде было некого.
     Обитатели деревни вели обычную для них жизнь. Сколько я  ни  озирался
по сторонам, так и не увидел ни одного человека. Странные жители  походили
на кого угодно, но только не на знакомых хотя бы по картинкам созданий.
     Пленившие нас  "бегемоты"  лишь  отдаленно  напоминали  своих  земных
собратьев. Ходили они на двух  ногах,  имели  почти  человеческие  руки  с
толстыми, на первый взгляд, неуклюжими пальцами, а  в  углах  ртов  у  них
торчали изогнутые длинные клыки.
     Мимо нас пробегали также существа, похожие на кенгуру, но с крысиными
острыми мордами, охраняли нас и вовсе непонятные  звери,  а  один  раз  по
площади прополз небольшой дракон, оставляя на земле  слизистый  след  -  я
заметил, что другие обитатели жуткой деревни поспешно уступают ему дорогу.
     Несколько раз я пытался  заговорить  с  нашими  охранниками,  но  они
только свирепо рычали в ответ и угрожающе поднимали пики. От частых уколов
онемели правые плечо и нога, и я не стал предпринимать дальнейших  попыток
выяснить, в чем дело. И так понятно, что влипли.
     Дворец возвышался  над  глиняными  хижинами  десятками  остроконечных
башенок, похожих на минареты.  Белый  камень  облицовки  составлял  резкий
контраст с убогостью туземных построек.
     Старец  в  чалме  проследовал  прямо  во  дворец,  отдав  перед  этим
распоряжение своим слугам, после чего больше мы его не видели.
     - Что же теперь с нами будет? - Людмила бесконечно повторяла  одну  и
ту же фразу, раскачиваясь, как китайский болванчик.
     Если бы  можно  было  зажмуриться,  она  бы  наверняка  предпочла  не
открывать глаза, чтобы не видеть страшных тварей вокруг.
     - Ничего, как-нибудь выкрутимся, - в который раз не очень убедительно
утешал ее я. - Это просто такой мир. С виду страшный, а на деле не  очень.
Представь, что все это происходит во сне.
     - Если бы эти лохматые дали хоть на минутку задремать,  -  продолжала
ныть Люська. - Я бы их живо стерла. Может быть, мне бы даже дом приснился,
я бы тогда в нем тут же и оказалась.
     Есть  и  пить  нам  давали,  а  вот  спать  нет.  Я  понял,  что  это
распоряжение старика. Действительно, ведь  стоит  увидеть  во  сне  другую
действительность, возникнет именно она, а эта исчезнет. Но что от нас было
надо колдуну, непонятно.
     В который раз я прикидывал шансы на освобождение.
     Раз нам не давали спать, значит  старик  знает,  с  кем  имеет  дело.
Освободиться от цепи и ошейника не  представлялось  возможным.  Надо  быть
Геркулесом,  чтобы  избавиться  от  таких  крепких   оков.   Разговор   со
стражниками также исключался - они не желали нас слушать.  Как  ни  крути,
одна надежда на Овида.
     Воспаленным взглядом я в который раз озирал деревенскую площадь. Хома
был привязан на  расстоянии  голоса,  но  что  толку  кричать  и  пытаться
поговорить с ним, если табурет знает не больше нашего.
     В конце концов я пришел к выводу, что следует бунтовать, а то  так  и
сомлеем тихо здесь же на площади, как вытащенная из реки рыба.
     Я схватил  металлическую  чашку,  в  которой  нам  приносили  еду,  и
запустил ее в лохматого стражника.
     - Требую хозяина! - истошно закричал  я,  видя  как  тот  заворчал  и
угрожающе поднял пику. - Требую прекращения произвола! Пусть нам объяснят,
что происходит!
     Меня несколько раз кольнули остро отточенным острием, но я  настолько
отупел от бессонницы,  что  на  сей  раз  почти  не  почувствовал  боли  и
продолжал  орать,  выкрикивая  бессмысленные  требования.  Кажется  что-то
насчет прав человека и кар тем, кто их нарушает. Люська смотрела  на  меня
широко раскрытыми глазами, как на сумасшедшего.
     Обитатели деревни, бросив  свои  дела,  стали  выходить  на  площадь,
сбиваясь вокруг нас в толпу зевак.
     Зрелище, доложу я вам, было еще то.
     Не знаю, как долго я бесновался на  своей  цепи,  но  через  какое-то
время толпа чудовищ вдруг  подалась  в  разные  стороны,  а  на  одном  из
балконов дворца показался старик. Сухонький, маленький - то ли постаревший
Мук, то ли сказочный Хоттабыч, но доброго в его облике было не больше, чем
в гадюке. Он коротко взглянул на нас  и  снова  исчез  в  здании  -  через
несколько секунд его фигура мелькнула в проеме окна этажом  ниже,  а  наши
стражники словно оцепенели, провожая старика взглядом.
     Старик не вышел, а как бы выплыл  на  мгновенно  опустевшую  площадь.
Прошествовав мимо Хомы, он подошел прямо к нам.
     - Мы хотим спать! - почему-то очень тихо  скорее  пожаловался,  а  не
потребовал я. - Мы устали. Почему нас держат на привязи? Разве мы в чем-то
виноваты?
     - Конэшно! - с неожиданным восточным акцентом произнес старец.  -  Ты
виноват, и он виноват, - указал он на Люську. - Зачем пришел сюда?
     - За зеркалом, - с откровенностью приговоренного к казни признался я.
- Мы пришли за зеркалом. Найдем и вернемся  домой.  Навсегда  вернемся,  -
торопливо добавил я, видя, как сморщился от неудовольствия старик, услышав
эти слова.
     -  Вы  пришли  с  моим  врагом,  -  после  продолжительного  молчания
обратился он ко мне. - Ты и твой женщина. И еще этот,  -  старик  небрежно
ткнул пальцем в сторону Хомы.  -  Тебя  послал  Дер-Видд.  Ты  не  найдешь
зеркала.
     - Хорошо, пусть не найду. Но отпусти нас, и мы уйдем.
     - Нет, не уйдешь. Уйдешь, когда я получу Овид. Ему - смерть!
     - Но почему?
     - Потому что никто не приходит в мой страна безнаказанно. Мне не надо
зеркала. Мне надо все так, как есть. Здесь хозяин я, а не Дер-Видд.  Я  не
прихожу туда, - старик неопределенно махнул рукой,  -  никто  не  приходит
сюда. Так мы договорились.
     - Но скажи...
     - Зови меня Гамсилг. Господин Гамсилг.
     - Скажи, господин Гамсилг, зачем ты держишь нас на цепи,  как  собак.
Ты хочешь нас убить?
     - Вас - нет. Овид...
     И тут же я явственно услышал нарастающий рев скоростных двигателей.
     Старик, прерванный на полуслове, задрал голову к небу, а в  следующее
мгновение над площадью показался стремительно несущийся  на  малой  высоте
боевой вертолет.


     Всего, чего угодно можно  было  ожидать  в  этом  мире,  но  вертолет
настолько не вязался со сказочной действительностью, что даже я,  видевший
такие машины в  иной,  кажущейся  теперь  нереальной  жизни,  ошеломленным
взглядом проводил хищный силуэт  с  подвешенными  к  подкрылкам  ракетами.
Старик поспешно покинул нас и засеменил к дворцу, а вертолет развернулся и
заложил новый вираж.
     Я закрыл голову руками и закричал Люське, чтобы она легла на землю, в
момент, когда, раздраженно  фыркнув,  ракета  отделилась  от  вертолета  и
понеслась к земле, оставляя в воздухе дымный след.
     Гулко бабахнуло, и все затряслось вокруг, но вместо ожидаемой воронки
на месте взрыва поднялся столб пара и  тут  же  опал,  обнажив  ничуть  не
изменившуюся площадь.
     Наши лохматые стражники, бросив пики, помчались  в  сторону  хижин  и
укрылись в одной из них, а я начал дергать цепь, пытаясь ее разорвать.
     Вертолет вился над деревней с  назойливостью  осы.  Взрывы  следовали
один за другим, не причиняя  никакого  вреда,  и  я  понял,  что  все  это
нападение  не  более,  чем  спектакль  с  пиротехническими  эффектами.  Но
Гамсилг, видимо, считал по-другому, и скоро в воздух навстречу  вертолету,
неуклюже маша крыльями, поднялся дракон.
     В любой другой момент я бы не упустил возможности понаблюдать за боем
дракона с современной техникой,  но  я  был  настолько  занят  цепью,  что
времени  оглядываться  по  сторонам  не  оставалось  совсем.  Люська  тоже
возилась у своего столба, силясь стянуть металлический ошейник.
     Дракон пошел наперехват и  дохнул  языком  пламени.  Мимо!  Вертолет,
почти проделав мертвую петлю, зашел ему в хвост и выпустил  ракету,  также
не нанесшую противнику никакого урона.
     Цирк да и только! Сражение фантомов.
     Я посильнее дернул цепь и вдруг  чуть  не  получил  удар  распавшихся
звеньев по лицу. Еще не понимая,  что  случилось,  я  оглянулся  и  увидел
стоящего сзади Овида. В ту же секунду его шпага, только  что  освободившая
меня от плена, перерубила цепь, которой была прикована Людмила.
     По всем законам жанра следовало броситься нашему спасителю на  шею  и
прокричать что-нибудь вроде: "Как мы надеялись, что ты освободишь нас!", -
но мы посчитали, что куда уместнее задать стрекоча.
     Словно  сговорившись,  мы  дружно  побежали  по  площади   зигзагами,
уворачиваясь от разрывов, как будто они могли причинить нам вред, а  Овид,
успевший освободить Хому, прикрывал наше отступление.
     За хижинами тянулась все та же бесконечная степь.
     Я понимал, что погоня неминуема, поэтому часто оглядывался на бегу, и
скоро заметил, что паника в  удаляющейся  деревне  кончилась.  На  окраину
высыпали ее  страшные  обитатели,  а  за  ними,  мелькая  между  хижинами,
показалась горбатая спина слона.
     - Не успеем! - крикнул я Овиду, задыхаясь.
     Бежать  было  тяжело.  Мы  ослабели  от  долгой  бессонницы,  и   мне
приходилось поддерживать Люську по руку. Один Хома бодро  скакал  впереди,
как ни в чем ни бывало.
     - Сейчас, потерпи еще немного!
     Овид остановился и повернулся лицом к  деревне.  Он  вскинул  руки  к
небу, и настоящая, а не бутафорская молния ударила в степь, в  разделяющее
нас и преследователей пространство.
     Я увидел, как загорелась земля, и ревущее  пламя  узкой,  но  высокой
лентой отгородило нас от деревни. Больше мы не  оглядывались,  мы  бежали.
Впереди,  в  нескольких  километрах,  горизонт  разрывали  острые  вершины
скалистых утесов.
     Были моменты, когда я совсем не понимал, что делаю на  самом  деле  -
бегу  или  забываюсь  в  горячечном  бреду.  В  висках  стучало,  ноги  не
слушались. Земля то становилась почти вертикальной, то пропадала совсем, и
тогда казалось, что я перебираю ногами по воздуху.
     Несколько раз я падал, но Овид поднимал меня, и я  продолжал  бежать,
не выпуская все же из своей руки Люськину руку.
     Скалы приближались медленно. Возможно, Овид  рассчитывал  укрыться  в
какой-нибудь пещере или уйти от погони ущельем. Расспросить о  его  планах
было некогда.
     Когда я уже решил, что лучше плен, чем немедленная смерть от  разрыва
сердца, базальтовые глыбы выросли прямо перед моим лицом, так что я  почти
ударился о черный валун, а потом мы начали карабкаться вверх. Отсюда можно
было уже оглянуться.
     Дальняя стена пламени багровым шнурком тянулась где-то далеко-далеко,
и черный дым от горящей земли стоял над степью колеблющимся занавесом.  Но
даже отсюда было видно, что и "бегемоты", и слон  преодолели  препятствие.
Чудовищ, словно броневую технику  пехота,  окружала  нечисть  помельче.  Я
отчетливо различил нашу лохматую стражу, бежавшую сзади и впереди слона  с
пиками наперевес. Прикрывал наступление с воздуха дракон.
     Гамсилг умело командовал своими слугами. Лохматые охватывали скалы  с
флангов, отрезая нам обратный путь, по центру шли "бегемоты",  а  сам  он,
как опытный полководец, следовал чуть в отдалении от остального воинства.
     - Ну и куда дальше? - крикнул я Овиду.
     - Пока вверх, а потом видно будет!
     - На вершине нас достанет дракон.
     - С ним мы как раз  справимся,  -  почему-то  не  испугался  Овид.  -
Главное уйти от этих, с пиками. Они по горам лазят не хуже коз.
     Овид ловко подтянулся и взобрался на самый высокий уступ. Он сорвал с
себя плащ и подбросил его над головой. В следующий миг плащ  принял  форму
гигантской летучей мыши и рваным зигзагом устремился навстречу дракону.
     Черное и серое пятна сшиблись в воздухе и беспорядочно забарахтались,
падая вниз. Несколько раз дракон, словно огнемет, извергал пламя.  "Мышь",
пронзительно крича, кусала его в шею и царапала острыми когтями.
     - Скорее! - Овид  не  дал  нам  даже  отдышаться.  -  Попробуем  уйти
ущельем!
     На Люську было больно смотреть. Она тяжело дышала, глаза полны  слез.
Пытаясь ладонью хоть чуточку защитить кожу от металлического ошейника, она
дико озиралась вокруг. По-видимому, я выглядел не  лучше,  так  как  Овид,
крикнув Хоме, чтобы не слишком удалялся, скомандовал короткий привал сразу
же, как только мы перевалили на другую сторону хребта.
     Я буквально упал на камень, даже не пытаясь выбрать место  поудобнее.
Рядом без сил свалилась Люська. Овид старался разогнуть  металл  ошейника,
но сталь не поддавалась.
     - Ладно, потом, - оставил тщетные попытки Овид. - Может быть, удастся
оторваться.
     - Это твой вертолет? - я слабо махнул рукой в сторону деревни.
     - Мой. А что, здорово получилось? Мне бы без такого прикрытия  ни  за
что до вас добраться не удалось.
     - Здорово-то здорово. Но вот скажи на милость, чем ты так  не  угодил
Гамсилгу. Его от одного твоего имени трясет.
     - Старая история, - Овид присел на корточки рядом, не  забывая  зорко
оглядываться вокруг. - У Гамсилга и  Дер-Видда  древняя  распря.  Дер-Видд
сумел изгнать Гамсилга с Земли. Они заключили что-то  вроде  соглашения  о
ненападении. Гамсилг - сильный  колдун.  Он  не  исчезнет  хоть  сто  снов
приснится. Вот его стража пропасть может. Он ее сам сотворил, сам бережет.
Нельзя было сюда приходить, да выхода не оставалось.
     - Так ведь теперь, если догонит, никому из нас несдобровать.
     - Уйдем, - уверенно утешил Овид. - Я от него  один  раз  уже  сбежал,
только шрам на память остался. Уйдем и сейчас.
     - Я вздремну? - спросила Люська. Глаза ее закрывались сами собой.
     - Времени  нет.  Не  получится.  Надо  так  выбираться.  Потерпи  еще
чуть-чуть.
     Я и сам чувствовал, что могу уснуть в  любую  минуту.  Возможно,  это
было бы  к  лучшему.  Гамсилг  лишится  своего  воинства,  а  в  одиночку,
вероятно, он не так уж и страшен. Овид ведь тоже не новичок в  магии  -  в
этом мы уже убедились. Но Овид думал по-другому.
     - Спускаемся вон в то ущелье, - скомандовал он. - Вы идите вперед,  я
буду вас прикрывать