. Опасность раскола была налицо - либо англиканская церковь разделится на разные течения, либо вовсе рухнет, а Рим, воспользовавшись установившимся хаосом, вернет утраченные позиции. Оглядываясь назад, я думаю, что изданная в одиннадцатом году "Библия короля Иакова" - так называемый авторизованный перевод - должна была, как предполагалось, примирить все англиканские конгрегации, но вызвала, разумеется, противоположную реакцию, поскольку вдруг каждый скорняк и чесальщик в Англии пришел к убеждению, что он может проповедовать Слово Божие. Протестантизм начал разваливаться на части, приход за приходом, возникали многочисленные секты и сепаратистские течения. Поэтому к семнадцатому году назрела необходимость в какой-то хитроумной операции, нужно было нанести победоносный и дерзкий удар в самое сердце Испанской империи, дабы объединить протестантов в их борьбе против двойной власти Рима и Мадрида.
     Я плелся рядом с Биддульфом, пытаясь разобраться во всех этих переплетающихся и встречных течениях, которые, то появляясь, то исчезая, понесли "Филипа Сидни" вниз по Темзе с его секретной миссией через океанские просторы к далеким джунглям и не нанесенным на карту рекам, за тысячи миль от противоборствующих фракций и перепалок английских министров. В задумчивости я споткнулся о проржавевшую якорную лапу, но умудрился не упасть и, вновь взглянув вперед, увидел вдали Лондонский мост, протянувшийся через реку за дымными трубами Шедуэлла.
     - Драгоценная флотилия, - прошептал я чуть позже себе под нос.
     - Точно, - подхватил Биддульф. Он остановился и поглядел за реку в сторону Ротерхайта. - Корабли Рэли искали вовсе не золото, они направились на поиски серебра. Потому-то и должны были прибыть в Тьера-Фирме к засушливому сезону. Они не собирались плыть вверх по коварной Ориноко в поисках золотых месторождений, которых, по всей вероятности, вообще не существовало, им надлежало напасть на ежегодный серебряный караван, тот, что следовал из Гуаякиля в Севилью. Весь этот караван, вероятно, стоил около десяти или двенадцати миллионов песо. Порядочная сумма - ее вполне хватило бы на оплату армии наемников для Пфальца или Нидерландов или для каких-то иных надобностей.
     Мы пошли дальше - уже помедленней, опустив вниз поля шляп, чтобы спрятаться от солнца. Я пытался обдумать все, что он сейчас нарассказывал мне: что флотилия Рэли субсидировалась отчаявшимися германскими князьями, находившимися на грани войны, и принцем Морицом Нассауским, и английскими купцами, надеявшимися расширить свою торговлю в Испанской Америке, и еще кальвинистами всех толков, и английскими, и датскими, только и мечтавшими о религиозной войне с испанцами, чтобы обойтись с католиками из Англии, Нидерландов и всей империи точно так же, как король Филипп обошелся всего лишь два или три года тому назад с испанскими морисками.
     - Захват этой флотилии - и даже ее потопление - отозвался бы по всей империи, по всем уголкам католического мира. Испанских флотилий никто не трогал с тысяча пятьсот девяносто второго года, со времен захвата Madre de Dios. <Богоматерь (исп.).> Даже Дрейку, - Биддульф развернулся кругом и показал своей палкой за реку, туда, где в сухом доке Дептфорда стоял "Голден Хайнд", - даже Дрейку в девяносто шестом году это не удалось.
     Вот какая это была смелая авантюра. Под руководством "Филипа Сидни" флотилия Рэли должна была всем напоказ изменить маршрут, атаковав ежегодный испанский транспорт, когда тот шел из Номбре-де-Диоса. "Партия войны" полагала, что Иаков не подпишет указ о казни Рэли за нарушение условий патента, и не только потому, что в руках у Вильерса и его друзей уже будет не только флот, но и двор, и не потому, что в итоге утратит свое влияние Гондомар. Об этом условии забудут по той простой причине, что, согласно другому условию этого патента, алчный старый король, величайший транжира Европы, должен был получить в свое личное пользование одну пятую всего того, что Рэли удастся привезти в трюмах его кораблей: одну пятую сокровищ этого богатейшего на земле каравана.
     Но все пошло наперекосяк еще до того, как эта флотилия покинула Плимут. Биддульф возлагал ответственность за все бедствия не на капризы стихии, не на злой рок или плохую стратегию, а на испанских шпионов и осведомителей, которых было полным полно в Уайтхолле и в Морском ведомстве. Документы, тайно полученные из Мадрида, сообщали, что один из осведомителей Гондомара занимает в нашем министерстве важную должность - некто, скрывающийся под именем "Эль Сид" или "Лорд", - это навело Биддульфа на мысль, что шпионом был не кто иной, как старый Ноттингем собственной персоной. Поэтому, возможно, серебряный караван заранее предупредили об опасности. Может, он задержался в Перу, в гавани Гуаякиля. Или пошел кружным, южным путем, мимо мыса Горн, чьи продуваемые ветрами проливы были по-прежнему в руках испанцев, несмотря на недавние налеты датчан. Как бы там ни было, но флотилия Рэли, не дождавшись обещанных богатств в Номбре-де-Диосе, направилась-таки к берегам Ориноко.
     С этого момента, по мнению Биддульфа, экспедиции всячески мешали испанские агенты и заговорщики. Так называемое неспровоцированное нападение людей Рэли на Сан-Томас в действительности было, утверждал он, хитроумным заговором, призванным опорочить эту экспедицию в глазах короля Иакова, хорошо спланированной интригой, осуществленной agents provocateurs <Агенты-провокаторы (фр.).> Гондомара, часть из них затесалась на корабли Рэли, а часть обосновалась в самом Сан-Томасе. Нападение на испанское поселение в Гвиане не пугало Гондомара и "испанскую партию" - они не только были рады этому происшествию, но и сами приложили к нему руку. Рэли не было надобности сражаться в Гвиане, ведь он мог потерять все, даже собственную голову. Важнее всего было то, что Вильерса, Эббота и всю "партию войны" та история покроет позором, а Говарды, bien intencionados <Благонамеренные (исп.).> Гондомара, будут снова править и морским флотом, и королем Англии.
     - А что же стало с "Филипом Сидни" после неудачи флотилии? - спросил я, вновь задумавшись, насколько можно верить версии Биддульфа - этой повести о заговорах и контрзаговорах. - Ведь капитан Плессингтон не участвовал в нападении на Сан-Томас. По крайней мере, сколько я знаю.
     - И я сомневаюсь, что вы когда-нибудь узнаете, что именно делал тогда капитан Плессингтон, - ответил Биддульф. - Даже комиссия Бэкона не смогла разобраться во всех деталях. Хотя, как я полагаю, не особенно и стремилась, - добавил он с мрачной усмешкой. - Официальная история, конечно, гласит, что после набега на Сан-Томас вся флотилия была рассеяна. Известно, что Рэли пытался подговорить своих капитанов напасть на богатый мексиканский караван - один из тех караванов из Новой Испании, что отплывают из Веракруса. Но в итоге большая часть кораблей последовала за "Дестини" до Ньюфаундленда, где они закупили рыбу и с ней вернулись в Англию. Можете вы себе представить выражение лиц вкладчиков? - Биддульф затряс своими седыми заушными хохолками. - Ньюфаундлендская треска вместо перуанского серебра! Вообразите негодование немецких и голландских князьев и герцогов, когда они узнали, что поддержка, которую окажут их священной войне, заключается в нескольких ящиках соленой рыбы!
     Так к трагедии примешался фарс, ведь европейские правители скатывались к краю пропасти. Шли месяцы, и все чаще в ламбетской резиденции и в нашем министерстве появлялись курьеры. Трансильванцы осадили Вену; поляки вторглись в Трансильванию; турки напали на поляков - смертоносный круг ударов и контрударов, отплата злом за зло. Европа уподобилась лязгающему зубами зверю, кусающему свой собственный хвост. Переговоры отвергались, соглашения не подписывались. В Праге на собрании богемских землевладельцев выбросили из окна двух католических посланников, но те уцелели, приземлившись в навозную кучу. Так вот: их спасение было воспринято по всей Европе с благоговением, как Божественное знамение. Начали собираться новые армии. В небе появились три кометы, и астрологи восприняли их как неопровержимое доказательство близкого конца света.
     - Что было отчасти верно, не так ли? - с унылым видом заметил Биддульф. - Поскольку последовало тридцатилетие самой ужасной войны, которую только знал мир.
     Какое-то время мы молча шли по берегу реки. Я все еще пытался переварить все, что только что узнал, найти некую связующую нить между всеми этими причудливыми поступками, странными и наполовину скрытыми от глаз событиями, за которыми стоят таинственные игроки, - хотя все это, насколько я мог понять, имело мало отношения к тому, что Алетия рассказывала мне о Генри Монбоддо и о "Лабиринте мира".
     Биддульф уже описывал, как через недолгое время запыхавшийся курьер доставил в министерство очередные новости. Это случилось поздней осенью 1618 года, вскоре после того, как появились зловещие кометы, а Рэли взошел на эшафот, сколоченный специально для него во дворе Вестминстерского дворца. В сообщении утверждалось, что испанский галеон "Сакра Фамилиа" <"Sacra Familia" (исп.) - "Святое семейство".>, принадлежавший мексиканскому флоту, пошел на дно вместе со всем экипажем у берегов испанского порта Сантьяго-де-Куба. Об этом утоплении было известно доподлинно, а вот обстоятельства, приведшие к нему, были весьма таинственны. В Морском ведомстве ходили слухи, что "Сакра Фамилиа" взяли на абордаж и затем потопили солдаты с "Филипа Сидни". Ведь "Сидни" пока не вернулся в Лондон. Очевидно, что он, наряду с еще несколькими кораблями из этой флотилии, пиратствовал в Вест-Индии, по примеру потерпевшего поражение Дрейка, занимавшегося тем же промыслом в девяносто шестом году прошлого века. Но даже в Морском ведомстве почти невозможно было выяснить подробности. Факты и выдумки безнадежно сваливались в одну кучу.
     Вскоре поступило новое сообщение, что "Филип Сидни" затонул в Вест-Индии, быстро сменившееся, однако, другим - утверждающим, что "Филип Сидни" взял на абордаж "Сакра Фамилиа", а затем пришло третье известие - что "Сакра Фамилиа" просто затонула, попав в сильный шторм. Но один слух пользовался поистине долгим успехом - достаточно долгим для того, чтобы превратиться из слуха в нечто более почтенное - в миф. Он много лет процветал в тавернах Тауэр-Хилла и Ротерхита, в общем, везде, где собирались моряки. Как и остальные слухи, он утверждал, что "Филип Сидни" погнался за испанским галеоном и затем, расстреляв его из бортовых пушек, наблюдал, как судно тонет вместе со всем экипажем. Однако галеон-то был крайне необычный.
     - Я знаю эту историю, - сказал Биддульф, - ведь мне пришлось выслушать ее не меньше дюжины раз Она касается некоторых пассажиров, путешествовавших на борту "Сакра Фамилиа". Можно сказать безбилетных пассажиров. Они выжили и доплыли до берега, уцепившись за обломки корабля.
     - И что же это были за люди? - Я уже слушал с напряженным вниманием. - Испанские моряки?
     Он отрицательно покачал головой.
     - Нет, совсем даже не испанские моряки. Их вообще нельзя назвать моряками. - Усмехнувшись своим мыслям, он выплюнул на траву табачный сок. Мы уже почти дошли до Уоппинга, и впереди на причалах Нью-Крейн-Стайерс грелись на солнце многочисленные лодочники. - Крысы. Вот кого команда "Сидни" видела плывущими к берегу, пока "Сакра Фамилиа" шел ко дну. Множество крыс. Вода просто кишела от них, а некоторым даже удалось забраться на борт "Сидни". О, я понимаю, какой корабль не кишит крысами? Но учтите, это были не простые крысы. Никто из тех моряков никогда не видел подобных. Они были в два раза больше тех, что шныряли в трюмах "Филипа Сидни". Огромные, толстые, рыжие с проседью твари, коротконогие и короткохвостые. - Он помедлил немного, скривив рот в какой-то нервной улыбке. - В итоге, мистер Инчболд, эти создания оказались не кем иным, как бамбуковыми крысами.
     Мне не приходилось слышать о подобных вещах.
     - Надо же, а я считал, крысы повсюду одинаковые.
     - Отнюдь нет. Джонстон в своей книге "Развитие млекопитающих" описывает добрую дюжину разновидностей, включая рисовую крысу и тростниковую крысу. Но это особый вид: бамбуковая крыса уникальна тем, что ее диета состоит исключительно из побегов бамбука.
     - Бамбука? Я не знал, что в Мексике растет бамбук.
     - Я тоже, - согласился Биддульф. - И никто его там не видел. И в Вест-Индии также.
     - Откуда же взялись эти крысы, если не из Мексики или не из Вест-Индии?
     Он пожал плечами.
     - А разве это не очевидно? Должно быть, они забрались на борт "Сакра Фамилиа" в том месте, где бамбук растет. А где же можно найти бамбук, как не на тихоокеанских островах? На "Островах пряностей", к примеру. Джонстон так и говорит, что бамбуковая крыса особенно многочисленна именно на Молуккских островах.
     - Выходит, что "Сакра Фамилиа" шла с Молуккских островов?
     - Или еще с какого-то тихоокеанского острова. Да. Загадка только, что они делали там, ведь в те годы испанские экспедиции в Тихий океан были редкостью. Менданья в последний раз отправился на поиски Соломоновых островов в тысяча пятьсот девяносто пятом, затем последовали путешествия Кироса и Торреса в тысяча шестьсот шестом. На том испанцы, в сущности, и остановились. Вся акватория Тихого океана быстро стала владением злейших врагов Испании - голландцев, которые нашли новый путь в южные моря через пролив Ле-Мер. Многие из этих морских путей теперь полностью контролируются голландскими кораблями Ост-Индской компании, устранившими конкурентов.
     - Значит, эта "Сакра Фамилиа" нашла иной путь, - с жаром сказал я, вспоминая статьи патента сэра Амброза и его обязательство открыть новый путь в южные моря. - Новый проход в Тихий океан через истоки Ориноко.
     Биддульф стрельнул в меня удивленным взглядом.
     - Такая мысль не приходила мне в голову, - ответил он, отрицательно покачав головой. - И слухи тоже об этом не упоминали. Однако должен признать, вы сделали интересное замечание. Но что бы там они ни открыли или чего бы ни достигли, "Сакра Фамилиа" была в Тихом океане, вот что кажется вполне определенным. Только вот маскировался галеон под мексиканское торговое судно. Эта экспедиция, судя по всему, проводилась в большой тайне, поскольку когда "Филип Сидни" атаковал "Сакра Фамилиа", испанская команда выбросила за борт все карты и описания маршрутов, судовой журнал, все судовые документы и вахтенный журнал - все, что могло выдать суть их путешествия. Должен сказать, они избавились от всего, за исключением запаха.
     Это была заключительная и, возможно, самая любопытная часть истории. Поскольку "Сакра Фамилиа" даже на расстоянии распространяла удивительный запах. То был не обычный малоприятный запах корабля в море - вонь гниющей провизии, застоявшейся в трюмах воды, пропитанного влагой дерева и пороха и ночных посудин, перевернутых штормами. Напротив, от него доносился прекрасный аромат, который так и плыл по волнам к "Филипу Сидни", изысканный запах, напомнивший морякам аромат ладана или духов. Он, казалось, так и висел над водой еще много часов после того, как горящие обломки окончательно скрылись под водой. Ходили упорные слухи, что тот чарующий запах исходил не от груза - к примеру, взятого на борт на Молуккских островах, - но от самого корабля, словно дивный аромат источали каким-то таинственным образом его бимсы и мачты.
     - Не знаю уж, что можно вывести из всех этих историй о крысах и о прекрасном аромате. Только то - если все это не сказки, - что "Сакра Фамилиа" была просто не тем судном, за которое себя выдавала.
     Пожалуй, заинтригованно подумал я, путешествие этого галеона не менее таинственно, чем плавание "Филипа Сидни", и судьбы их явно связаны.
     - Очень сожалею, господин Инчболд, - сказал Биддульф с мягкой улыбкой, открывая со скрипом дверь своего домика. - Боюсь, мне больше нечего вам рассказать. Слухи и сплетни - это все, что я когда-либо слышал об этом эпизоде.
     Мы вошли обратно в маленькую комнату, где меня угостили очередной порцией ромбольона. В течение следующего часа я выслушал новые версии некоторых событий, придуманные Биддульфом на досуге, - включая "темное дело" (так он называл его) с убийством Бекингема в 1628 году: если официальная версия обвиняла в этом злодеянии полубезумного пуританского фанатика, он возлагал ответственность за содеянное на агента кардинала Ришелье, хитроумно замаскированного под фанатика-пуританина. Но я уже едва слушал Биддульфа. Вместо этого я размышлял о необычайной расплывчатости фигуры сэра Амброза - по крайней мере для меня, - который уже не раз маячил на горизонте, но тут же исчезал, так и не обретя четкие формы. Я вспоминал также таинственное издание Theatrum orbis terrarum Ортелия 1600 года и патенты, хранившиеся в архиве Алетии, и думал о том, как сэр Амброз появился в Праге в 1620 году - от его таинственных похождений в Вест-Индии эти события отделяло два года и шесть тысяч миль. Интересно, есть ли какая-то глубинная связь между двумя этими обреченными на провал авантюрами, тайная история, как-то связанная и с утраченным герметическим текстом, который так жаждали заполучить Генри Монбоддо и его таинственный клиент? Или я просто заразился небезынтересным логическим умозаключением Биддульфа, согласно которому между любыми двумя событиями, как угодно далеко разнесенными во времени и пространстве, всегда найдется связь?
     И тут я вспомнил о том, что собирался спросить у него еще пару часов назад. Я уже, в общем-то, вышел из его дома, и мы как раз прощались. Солнце скатилось за далекий силуэт "Редкой Книги", и речные волны казались серыми, как крылья чайки. Я чувствовал, что ромбольон производит какие-то непонятные действия с моими внутренностями. Выйдя на крыльцо, я тут же оступился, а в ушах у меня стоял слабый звон, высота которого увеличилась, когда мы вышли на улицу. Наши тени протянулись через весь крошечный садик.
     - А вот интересно, - спросил я, после того как мы пожали друг другу руки, - вы когда-нибудь встречали капитана Плессингтона? Он заходил в Морское ведомство?
     - Нет. - Биддульф отрицательно качнул головой. - Я не встречался с Плессингтоном. Ни разу. Вы же понимаете, он был слишком важной фигурой, чтобы иметь дела с такими, как я. Ведь в те времена я служил всего лишь скромным помощником делопроизводителя. Хотя нет, однажды я его видел, и это случилось в тот вечер, когда "Сидни", отшвартовавшись от пристани, шел вниз по Темзе. Плессингтон стоял на шканцах, и я смутно видел его в слабом свете кормового фонаря.
     - А вся подготовка к плаванию?..
     - О, Плессингтон завел для таких дел посредника. Все организационные дела решались либо им, либо корабельным казначеем "Сидни".
     - Посредника?
     - Да. - Глубоко задумавшись, он поглядывал на крышу своего домика. За нашими спинами вздыхал и поплескивал волнами ветер. - Сейчас... как же, черт побери, его звали? Я провел столько времени в царствовании королевы Елизаветы, что в моем старом мозгу порой перепутываются все имена. Нет-нет... Постойте-ка! - Внезапно его лицо просветлело. - Да, точно, я вспомнил все-таки его имя. Странное имя к тому же. Монбоддо, - торжествующе произнес он. - Да, именно так. Его звали Генри Монбоддо.

Глава 12

     Как говорил философ Лукреций, нет более грандиозного зрелища, чем кораблекрушение. И крушение "Беллерофонта" действительно было впечатляющим для зрителей, которые, покинув свои фермы и дома, собрались на продуваемом ветрами берегу, у Чизлетских топей. Ближе к вечеру, между пятью и шестью часами, он развалился на части на Маргит-Хук. Средняя часть судна уже получила пробоину, потом волны развернули его правым бортом к рифу - самому большому и самому опасному рифу на всем побережье Кента, - и всего лишь через несколько секунд, зачерпнув дюжину тонн воды, он неуклюже завалился на один борт. Мачты рухнули, как подкошенные колокольни, оторвались реи и ванты. Волны вспенились белым вихрем и обрушились потоками воды на полубак. Все оказавшиеся на верхней палубе были смыты в бурное море, хотя тем, кто находился на нижних палубах, пришлось не лучше. Людей, отчаянно работавших ру