юдям отпраздновать, даст жителям дистрады разъехаться по домам, а потом
нанесет удар. Но только по тем трем семьям,  которые  были  представлены
здесь, как я подозреваю. Откровенно говоря, я бы и сам так поступил.
   - Налоги? - спросил Алессан.
   - Возможно. Он поднял их после попытки отравления, но то было  другое
дело. Попытка убийства в общественном месте. У  него  не  было  большого
выбора. Думаю, на этот раз он сузит поле  деятельности:  у  него  хватит
колес для всех членов этих трех семейств.
   Дэвина смутило то, как небрежно герцог рассуждает о  подобных  вещах.
Ведь  они  говорили  о  его  родственниках.  Его  старший  сын,   внуки,
племянники, племянницы, двоюродные братья и сестры - все станут жертвами
барбадиорских колес смерти. Дэвин спросил себя, станет ли он  когда-либо
столь же циничным. Ожесточит ли его до такой же степени то, что началось
сегодня. Он попытался представить себе своих братьев на колесах смерти в
Азоли, но его воображение с ужасом отвергло саму  подобную  попытку.  Он
незаметно сделал знак, отводящий беду.
   Дело в том, что его расстроили мысли о Менико, а ведь  тут  речь  шла
лишь о потере этим человеком денег, не более. Люди все  время  переходят
из одной труппы в другую. Или  уходят,  чтобы  организовать  собственные
труппы. Или совсем бросают  бродячую  жизнь  и  занимаются  делом  более
безопасным. Найдутся такие, которые будут ожидать от него, что он  после
сегодняшнего успеха уйдет. Эта мысль должна была бы утешить его,  но  не
утешила. Почему-то Дэвину очень не хотелось, чтобы выглядело так,  будто
они были правы.
   Тут ему в голову пришло еще кое-что.
   - Не покажется ли несколько странным, если мы исчезнем сразу же после
утреннего отпевания?  После  раскрытия  заговора  против  Альберико?  Мы
теперь неким образом связаны с семьей Сандрени. Следует ли привлекать  к
себе внимание подобным  образом?  Не  похоже,  чтобы  наше  исчезновение
прошло незамеченным.
   Почему-то он обратился к Баэрду. И  через  секунду  был  вознагражден
коротким, серьезным кивком, в знак признания его правоты.
   - Этот довод я принимаю, - сказал Баэрд. - Это разумно, хоть мне и не
хочется это признавать.
   - Добрая толика здравого смысла, - согласился  Сандре.  Дэвин  слегка
поежился под пристальным взглядом этих черных, запавших глаз. - Вы двое,
- герцог махнул  рукой  в  сторону  Дэвина  и  Катрианы,  -  еще  можете
оправдать в моих глазах ваше поколение.
   На этот раз Дэвин не взглянул на девушку.  Вместо  этого  его  взгляд
метнулся в угол, где лежал внук Сандре с перерезанным фамильным кинжалом
горлом у второго, угасающего очага.
   Алессан прервал молчание, нарочно кашлянув.
   - Существует и совершенно  другой  аргумент,  -  сказал  он  странным
тоном.
   - Только те, кто провел столько ночей  под  открытым  небом,  как  я,
могут по достоинству оценить глубину моего стремления  провести  ночь  в
мягкой постели.  Короче  говоря,  -  закончил  он  с  ухмылкой,  -  твое
красноречие переубедило меня, Дэвин. Веди меня  обратно  в  гостиницу  к
Менико. Даже общая постель с двумя игроками на сиринье, которые храпят в
относительной гармонии друг с другом, для меня  гораздо  привлекательней
ночевки на холодной земле рядом со сравнительно тихим Баэрдом.
   Баэрд наградил его мрачным взглядом. Но Алессан легко пережил это.
   - Я воздержусь, - загадочно ответил Баэрд,  -  от  рассказа  о  твоих
собственных ночных привычках. Я останусь здесь  один  ждать  возвращения
герцога Сандре.  Сегодня  ночью  нам  надо  сжечь  этот  домик,  причины
очевидны. В противном случае  слуги  обнаружат  исчезновение  покойника,
когда вернутся сюда утром. Будем ждать вас троих  у  тайника  через  три
утра после нынешнего, пораньше, как только вы  сможете  встать  с  ваших
подушек. При условии, -  прибавил  он  с  сарказмом,  -  что  изнеженная
городская жизнь не лишит вас возможности найти тайник.
   - Я найду, если он заблудится, - сказала Катриана.
   Алессан перевел взгляд с одного на другую с  оскорбленным  выражением
лица.
   - Это нечестно, - запротестовал он. - Это же просто  музыка.  Вы  оба
это знаете.
   Дэвин не знал. Алессан продолжал смотреть на Баэрда.
   - Ты знаешь, что я возвращаюсь только ради музыки.
   -  Конечно,  знаю,  -  мягко  ответил  Баэрд.  Выражение   его   лица
изменилось.
   - Боюсь только, что музыка когда-нибудь погубит нас обоих.
   Перехватив взгляд, которым они обменялись, Дэвин узнал нечто новое  и
неожиданное о чувствах, связывающих людей, и о любви.
   - Идите, - нахмурившись, приказал Баэрд,  так  как  Алессан  все  еще
колебался. - Встретимся после Праздника. У тайника. Но не ждите, что  вы
нас узнаете, - прибавил он.
   Алессан вдруг улыбнулся, и через мгновение Баэрд тоже  позволил  себе
улыбнуться.  Улыбка  совершенно  изменила  его   лицо.   Баэрд   нечасто
улыбается, понял Дэвин.
   Он все еще раздумывал над этим, шагая вслед за Алессаном и  Катрианой
к выходу и дальше, в темноту леса.

6

   Случилось так, что долгая дорога того дня  и  той  ночи  все-таки  не
привела их обратно в гостиницу.
   Они втроем вернулись через лес к большаку из Астибара  в  Ардин.  Шли
молча по дороге под осенними звездами, в лесу громко пели цикады.  Дэвин
радовался, что надел шерстяную рубаху: стало холодно, возможно,  выпадет
иней.
   Странно  было  идти  по  лесу  так  поздно,  в  темноте.  Когда   они
путешествовали с Менико, тот всегда старался  еще  до  ужина  найти  для
труппы ночлег. Несмотря на то что  оба  тирана  принимали  жесткие  меры
против воров и разбойников, порядочные люди не  рисковали  передвигаться
по дорогам Ладони ночью.
   Такие люди, каким Дэвин сам был  еще  сегодня  утром.  Ему  ничто  не
угрожало, он занимал свое место в жизни  и  имел  свое  призвание,  даже
добился, как это ни невероятно, триумфа. Он стоял на  пороге  подлинного
успеха. А сейчас шагает по дороге во тьме, отказавшись от всех  подобных
перспектив  и  безопасной  жизни,  дал  клятву,  которая   сделала   его
кандидатом на колесо смерти в Кьяре, если не здесь. Собственно, и там, и
здесь, если Томассо бар Сандре заговорит.
   Это было странное, неуютное чувство.  Он  доверял  людям,  к  которым
присоединился, доверял даже этой девушке, если на то пошло, но он их  не
слишком хорошо знал. Не так, как узнал Менико или Эгано за эти годы.
   Ему пришло в голову, что то же самое можно было сказать и о деле,  за
которое он поклялся сражаться: он и Тиганы не  знал,  чего  и  добивался
Брандин Игратский своими  чарами.  Дэвин  сейчас  менял  свою  жизнь  на
историю, рассказанную под луной, на песню из детства, на память о  своей
матери, на почти чистую абстракцию. На имя.
   Он был достаточно честен, чтобы спросить себя, пошел ли он на  это  в
поисках  приключений  -  поддавшись   обаянию   романтического   ореола,
окружавшего Алессана, Баэрда и старого герцога, - или ради тех глубоких,
старых боли и горя, о которых услышал сегодня в лесу. Он не знал ответа.
Не знал, насколько сильно повлияла на  его  решение  Катриана,  или  его
отец, или гордость, или звук голоса Баэрда, повествующего в ночи  о  его
потере.
   Правда заключалась в том, что если  Сандре  д'Астибар  не  даст  сыну
заговорить, то ничто не может помешать Дэвину жить так же, как он прожил
последние шесть лет. Добиваться триумфа и наград, которые  ждали  его  в
будущем. Он покачал головой. Поразительно, но этот путь - путешествовать
с Менико по дорогам, выступать по всей Ладони, вести ту  жизнь,  которую
вел до сегодняшнего утра, - теперь казался ему почти немыслимым,  словно
он уже оказался  по  другую  сторону  некой  бездонной  пропасти.  Дэвин
спрашивал себя, как  часто  люди  совершают  поступки,  делают  жизненно
важный выбор по причинам ясным и простым, которые легко понять.
   Его внезапно вывел из задумчивости Алессан, предостерегающе поднявший
руку. Не говоря ни слова,  все  трое  снова  скользнули  под  деревья  у
дороги. Через мгновение на западе показался мелькающий  свет  факела,  и
Дэвин услышал грохот приближающейся повозки. Послышались голоса, мужской
и женский. Гуляки, поздно возвращающиеся домой, догадался  он.  Праздник
действительно продолжался. В некотором смысле это начинало казаться  еще
одной несообразностью. Они ждали, пока проедет повозка.
   Но этого не случилось. Мягко  шлепнули  и  звякнули  поводья,  лошадь
остановилась прямо у того места, где они спрятались. Кто-то соскочил  на
землю, потом они услышали, как отпирают цепь на воротах.
   - Я слишком уж снисходителен, - пожаловался мужской голос.  -  Каждый
раз, когда я смотрю на это подобие герба, вспоминаю, что  мне  следовало
заказать эскиз мастеру. Есть же пределы,  или  должны  быть,  тому,  что
позволяет отец!
   Дэвин одновременно узнал это место и этот голос. Повинуясь  импульсу,
стремлению вернуться назад, к обычному  и  знакомому,  после  того,  что
произошло ночью, он вскочил.
   - Доверьтесь мне, - шепнул он в ответ на взгляд Алессана. - Это друг.
   Потом вышел на дорогу.
   - А я считаю, что герб красивый, - четко произнес он. - Лучше, чем  у
многих художников. И сказать по правде, Ровиго, помню, вы  говорили  мне
то же самое вчера днем в "Птице".
   - Я знаю этот голос, - мгновенно ответил Ровиго. - Я знаю этот  голос
и чрезвычайно рад его слышать - хотя ты только что разоблачил меня перед
сварливой женой и дочерью, которая слишком давно стала сущим  наказанием
для несчастного отца. Дэвин д'Азоли, если не ошибаюсь.
   Он отошел от ворот и снял с повозки  фонарь.  Дэвин  услышал,  как  с
облегчением рассмеялись две женщины в повозке. За ним  на  дорогу  вышли
Алессан и Катриана.
   - Вы не ошиблись, - ответил Дэвин. - Разрешите представить вам  двоих
моих товарищей по труппе: Катриана д'Астибар и Алессан  ди  Тригия.  Это
Ровиго, тот купец, с которым  я  вчера  распивал  бутылку  в  элегантной
обстановке, когда Катриана организовала на меня нападение и меня  оттуда
вышвырнули.
   - А! - воскликнул Ровиго, поднимая фонарь повыше. - Сестра!
   Катриана,  освещенная   пятном   света,   улыбнулась   с   притворной
скромностью.
   - Мне необходимо было с ним поговорить, -  объяснила  она.  -  Но  не
очень-то хотелось заходить в это заведение.
   - Мудрая и предусмотрительная женщина, - одобрил Ровиго с усмешкой. -
Моему бы выводку дочерей хоть  половину  вашего  ума.  Никому  не  может
захотеться зайти в "Птицу", - прибавил он, - если только он не  страдает
настолько сильной простудой, что потерял всякое обоняние.
   Алессан расхохотался.
   - Приятная  встреча  на  темной  дороге,  мастер  Ровиго,  тем  более
приятная, если это вы хозяин судна под названием "Морская Дева".
   Пораженный Дэвин заморгал.
   - Действительно я имею несчастье владеть  этой  старой  развалиной  и
плавать на ней, - весело признался Ровиго. - Откуда  вам  это  известно,
друг?
   Алессан, казалось, очень забавляется.
   - Потому что меня просили разыскать вас, если смогу. У меня  для  вас
известия из Феррата. От несколько полноватого, краснолицего мученика  по
имени Тачио.
   -  Мой  уважаемый  агент  из  Феррата!   -   воскликнул   Ровиго.   -
Действительно, приятная встреча! Но где вы его встретили?
   - Тоже в таверне, должен с сожалением  признать.  В  таверне,  где  я
выступал, а  он...  ну,  по  его  собственному  выражению,  спасался  от
возмездия. Мы двое, по случайности, оказались последними клиентами в тот
вечер. Он не слишком спешил вернуться домой, что было,  на  мой  взгляд,
вполне предусмотрительно, и мы разговорились.
   - С Тачио разговориться нетрудно, - согласился Ровиго. Дэвин  услышал
с повозки смех. Это не был смех нудной дочери, которую  никто  не  берет
замуж. Он начинал правильно оценивать отношение Ровиго к своим женщинам.
И невольно улыбнулся в темноте.
   - Достойный Тачио, - сказал Алессан, - объяснил мне свое затруднение,
и когда я упомянул о том, что только что поступил  в  труппу  Менико  ди
Феррата и направляюсь сюда на Праздник, он поручил мне разыскать  вас  и
устно передать подтверждение тому, что написано в письме, по его словам,
посланном вам.
   - Полдюжине писем, - застонал Ровиго. -  Так  каково  же  это  устное
подтверждение, друг Алессан?
   - Добрый Тачио поручил мне сказать вам и поклясться милостью Триады и
тремя пальцами Ладони, что  это  правда,  -  голос  Алессана  безупречно
пародировал интонации гонца из театрального представления,  -  что  если
новая кровать не прибудет из  Астибара  до  зимних  заморозков,  Дракон,
спящий рядом с ним тревожным  сном,  проснется  в  гневе  и  его  жизнь,
отданная на службу вашей милости, закончится насильственной смертью.
   Из тени, где стояла повозка, донесся смех и аплодисменты. Мать, решил
Дэвин, продолжая прежнюю мысль, даже отдаленно не  напоминает  сварливую
женщину.
   - Эанна и Адаон, которые вместе  благословляют  браки,  не  допустят,
чтобы  такое  произошло,  -  благочестиво  произнес  Ровиго.  -  Кровать
заказана, и изготовлена, и готова к  отправке  сразу  же  по  завершении
Праздника.
   - И Дракон будет спать спокойно, и Тачио  будет  спасен,  -  нараспев
произнес Алессан звучным голосом,  каким  произносят  "мораль"  в  конце
детского кукольного представления.
   - И чем это вас всех так запугала бедная Ингонида, не могу понять,  -
донесся из повозки мягкий, смеющийся  женский  голос.  -  Ровиго,  разве
сегодня ночью мы  окончательно  забыли  о  вежливости?  Будем  и  дальше
держать этих людей на холоде и в темноте?
   - Ни за что, любимая, - поспешно воскликнул ее  муж.  -  Аликс,  лишь
возникший в воображении образ разгневанной Ингониды затуманил мой ум.  -
Дэвин обнаружил, что никак  не  может  перестать  улыбаться;  даже  лицо
Катрианы,  заметил  он,   потеряло   обычное   выражение   высокомерного
безразличия.
   - Вы возвращались в город? - спросил Ровиго.
   Первый скользкий момент - и Алессан предоставил ответ Дэвину.
   - Да, - ответил Дэвин. - Мы совершили долгую прогулку, чтобы освежить
головы и сбежать от шума, но уже готовы были снова бросить вызов городу.
   - Воображаю, как вам троим весь вечер досаждали поклонники, -  сказал
Ровиго.
   - Действительно, кажется, мы добились  определенной  популярности,  -
признался Алессан.
   - Ну, - серьезно произнес Ровиго, - шутки в сторону,  я  вполне  могу
понять, что вы захотели снова присоединиться к  веселью  -  оно  еще  не
достигло наивысшей точки, когда мы уехали. Оно  будет  продолжаться  всю
ночь, конечно, но признаюсь, я не люблю оставлять младших одних  слишком
поздно,  а  моя  несчастная  старшая  дочь,  Алаис,  от  перевозбуждения
начинает дергаться и падать в обморок.
   - Как это грустно, - ответил Алессан без следа улыбки.
   - Отец! - раздался мягкий, но настойчивый протест с повозки.
   - Ровиго, перестань сейчас же, а не  то  я  вылью  на  тебя  воду  из
умывального таза, пока ты будешь спать,  -  заявила  ее  мать,  но,  как
отметил Дэвин, в ее голосе не было настоящего гнева.
   - Видите, как обстоят дела? - Купец выразительно  взмахнул  свободной
рукой. - Меня преследуют даже во сне, никакого покоя.  Но  если  вас  не
окончательно запугала достойная  порицания  сварливость  моих  женщин  и
перспектива встретить еще трех, почти столь же вредных,  в  доме,  тогда
добро пожаловать, смиренно предлагаю вам  поужинать  и  выпить  в  более
спокойной обстановке, чем ждет вас сегодня ночью в Астибаре.
   - И если сделаете нам честь и останетесь ночевать, предлагаем вам три
постели, - прибавила Аликс. - Мы слышали, как вы играли и  пели  сегодня
утром на похоронах герцога. И сочтем за честь, если вы присоединитесь  к
нам.
   - Вы были во дворце? - спросил удивленный Дэвин.
   - Нет, - пробормотал Ровиго тоном самоосуждения. - Мы были  на  улице
за стеной, в толпе. - Он заколебался. - Я испытывал к Сандре  д'Астибару
большое уважение и восхищался им. Земли  Сандрени  лежат  к  востоку  от
моего маленького имения - вы только что прошли  мимо  его  леса.  Он  до
самого конца оставался очень  необременительным  соседом.  Мне  хотелось
послушать ритуальные песнопения в его честь, а когда я  узнал,  что  мой
только  что  обретенный  юный  друг  и  его  труппа  были  отобраны  для
исполнения этих обрядов, ну... Так вы зайдете к нам?
   На этот раз Дэвин предоставил право ответа Алессану.
   Белые зубы Алессана  сверкнули  в  темноте,  и  он  сказал,  все  еще
забавляясь происходящим:
   - Мы даже не подумали бы отказаться от столь  любезного  приглашения!
Это позволит нам выпить за благополучное путешествие новой кровати Тачио
и за спокойный сон его Дракона!
   - Ох, бедная Ингонида,  -  отозвалась  Аликс  с  повозки,  безуспешно
пытаясь сдержать смех, - вы все так несправедливы!
   В доме их ждали свет, тепло и несмолкающий смех.  Еще  там  были  три
несомненно  привлекательные  девушки,  имена  которых   слишком   быстро
пролетели мимо ушей Дэвина в вихре восклицаний  и  разрумянившихся  щек.
Кроме одного.
   Алаис, старшая  дочь  купца,  отличалась  от  сестер.  Она  оказалась
невысокой, стройной и серьезной. У нее были длинные,  совершенно  прямые
черные волосы и глаза  самого  нежно-голубого  цвета,  какой  когда-либо
приходилось видеть Дэвину. Рядом с  ней  взгляд  голубых  глаз  Катрианы
горел еще большим вызовом, чем обычно, а ее спутанные рыжие волосы более
всего походили на гриву льва.
   Настойчивые голоса и руки женщин усадили гостей в чрезвычайно удобные
кресла в гостиной, обставленной мебелью в зеленых и золотистых тонах.  В
огромном деревенском очаге пылал  огонь,  прогоняя  осенний  холод.  Пол
устилал большой ковер с квилейским узором, который узнал даже  неопытный
глаз Дэвина. Семнадцатилетняя Селвена,  вторая  дочь  Ровиго,  грациозно
опустилась на ковер у ног Дэвина. Она посмотрела на него снизу  вверх  и
улыбнулась.  Катриана,  усаживаясь  поближе  к  огню,  бросила  на  него
быстрый, иронический взгляд, который он предпочел проигнорировать. Алаис
пока находилась где-то в другом месте, помогая матери.
   В  этот   момент   из   задней   комнаты   снова   появился   Ровиго,
раскрасневшийся и торжествующий, с тремя бутылками в руках.
   - Надеюсь, - сказал он, улыбаясь им во  весь  рот,  -  что  всем  вам
нравится вкус астибарского голубого вина?
   Для Дэвина этот простой вопрос окутал благожелательной  аурой  судьбы
его импульсивный шаг там, в темноте. Он  бросил  взгляд  на  Алессана  и
получил в ответ странную улыбку, которая, как ему показалось, говорила о
многом.
   Ровиго начал быстро откупоривать бутылки и разливать вино.
   - Если кто-то из этих несчастных женщин вам  докучает,  -  бросил  он
через плечо, - не стесняйтесь, гоните их прочь, как кошек.
   Из каждого бокала поднималась струйка голубоватого дыма.
   Селвена тщательно  расправила  вокруг  себя  подол  платья,  с  такой
легкостью пропустив мимо ушей насмешку отца, что это свидетельствовало о
ее давней привычке  к  подобным  вещам.  Вошла  ее  мать  -  аккуратная,
подтянутая, быстрая, совершенно не соответствующая тому, как  ее  описал
Ровиго в "Птице", - вместе с Алаис и  пожилой  служанкой.  Очень  быстро
буфет был уставлен самой разнообразной едой.
   Дэвин принял у Ровиго бокал вина и наслаждался его чистым,  как  лед,
букетом. Он откинулся  на  спинку  кресла  и  приготовился  в  следующий
отрезок времени  испытывать  глубокое  удовлетворение.  Селвена  встала,
повинуясь взгляду матери, но  только  для  того,  чтобы  наполнить  едой
тарелку для  Дэвина.  Она  принесла  ему  тарелку,  улыбнулась  и  снова
устроилась на ковре, значительно ближе, чем  прежде.  Алаис  подала  еду
Алессану и Катриане, а две другие дочери устроились у  ног  отца.  Он  с
притворной свирепостью шлепнул каждую из них.
   Дэвин сомневался, видел ли он когда-нибудь человека, столь откровенно
довольного тем,  где  он  находится.  Наверное,  это  отразилось  в  его
ироническом взгляде, так как Ровиго, поймав этот взгляд, пожал плечами.
   - Дочери