Ариусе имеется, по меньшей мере,  один
громадный космопорт, абсолютно необитаемый на вид, а  сама  планета  полна
пустых квартир. Не мир, а сплошная тайна. Что все это означает, Чазм?
     - Все миры различны. У Ариуса просто больше отличий, чем у других.
     - Это не ответ. Объясните мне, чем он отличается. И почему.
     Коротышка взглянул на Глорию. Та зажгла сигарету  и  выпустила  струю
дыма ему в лицо.
     - Ну, давай, Чазм, расскажи парню.
     Карлик заерзал на своем мягком сиденье.
     - Гарри, я ничего  не  желаю  говорить.  На  некоторые  твои  вопросы
имеются ответы, но это не те ответы, которые я хотел  бы  дать.  Возможно,
когда мы прибудем...
     - Да?  Куда  мы  прибудем?  Где  мы  собираемся  прятаться  от  флота
разъяренных рептилий?
     На  черной  коже  Чазма  заиграли  золотисто-пурпурные  разводы.   Он
откинулся в кресле.
     - Там, где ты сможешь получить ответы, Гарри. Время  пока  терпит,  -
голос его звучал холодно и отдаленно.
     - Говорите таким тоном, будто мы  направляемся  на  небеса,  -  Гарри
нервно хохотнул.
     - Не столь уж плохое сравнение, - большие  глаза  карлика  отозвались
радугой цветов.


     Аппарат на полном ходу выскочил из туннеля на  склон  огромной  горы.
Гарри увидел далеко внизу здания похожие на сахарные кубики.
     Картина была мирной и прекрасной:  здания  сияли  в  лучах  утреннего
солнца, как белые драгоценные камни  на  подушечке  из  зеленого  бархата.
Гарри видел их раньше. Видел ли?
     Он не мог вспомнить.
     Юноша поморгал глазами, потер щеку. Не мог вспомнить?  Я  помню  все,
подумал он. Но не это. Только смутный  призрак  чего-то,  какой-то  намек.
Дежа вю - "уже виденное". Гарри слышал о таком психологическом феномене  -
ложная память, когда впечатления кажутся уже пережитыми.
     - У меня голова кружится, - чуть слышно пробормотал он.
     - Что? С тобой все в  порядке?  -  Глория  смотрела  на  него  сквозь
неизменное облако голубого дыма.
     - Да, - он помотал головой. - Просто что-то... странное. -  Но  разум
его метался. Нечто незыблемое, во что  он  верил,  даже  не  отдавая  себе
отчета, вдруг заколебалось.
     Не мог вспомнить.
     А что еще не мог он вспомнить? Теперь,  выходит,  нельзя  доверять  и
собственному мозгу? Эта мысль вызвала в нем почти  физическое  отвращение.
Никому нельзя верить. Даже самому себе...
     Он облизнул губы. Руки похолодели и дрожали.
     - Гарри. Что случилось? Ты бледен, как полотно.
     - Все... все нормально. Сейчас, минутку...
     Пальцы Глории легли ему на руку. Он  слегка  повернул  голову,  чтобы
взглянуть ей в лицо и тут будто электрический разряд проскочил  между  его
плотью и ее. Он почувствовал тепло.
     Настоящее тепло, какого он не ощущал ни  от  кого,  кроме  отца.  Оно
залило его медленными волнами и заставило растаять все его страхи,  словно
что-то укрыло изнутри, как мягким одеялом.
     - Ты?..
     Ее  зеленые  глаза  ласково  пронзали  его  насквозь,  будто  сообщая
какую-то огромную, безмолвную тайну, которую они делили теперь на двоих.
     - Я - твой друг, -  прошептала  она  и  отняла  руку.  Умиротворяющая
теплота оставалась еще на некоторое  время,  прежде  чем  начала  медленно
угасать.
     Машина быстро спускалась под гору, к белым строениям. Гарри казалось,
что некие предстоящие события несутся вместе  с  ним  к  подножию  горы  и
сойдутся в одной аркой точке этого волшебного утра.
     - Что произойдет? - осмелился он спросить.
     - Время покажет, - Глория слегка повела плечами.
     Он ощутил трепет глубокого понимания. Да. Даже если он  не  вспомнит,
время покажет. И оно покажет ему все.


     Странно  успокоенный  предчувствием  зловещей   неизбежности,   Гарри
повернулся к  окну  и  стал  наблюдать  за  спуском.  Здания  беспорядочно
усеивали  длинное  предгорье,  прикорнувшее,  как  отдыхающая  собака,   к
подножию  величественного  пика.  Треки,  по  которым  спускалась  машина,
петляли по склону горы, открывая с каждым поворотом еще  более  живописный
вид - шеренги домов-гигантов  в  снеговых  шапках,  словно  марширующие  в
голубую даль. Облака, клубящиеся вверху, ловили отблески от горных  цепей,
играя зыбкую симфонию яркого света.
     Треки выглядели какой-то аномалией. На  планете  все  было  скрыто  и
защищено, кроме этого места и громадного космопорта, куда прибыли Гарри  и
Фрего. Здешние здания были на виду, а трек походил на раскрытый обнаженный
нерв. Кто бы ни обитал в этом  райском  уголке,  они,  похоже  не  боялись
никого и ничего. В противоположность секретности остальных частей  Ариуса,
это место выставляло себя напоказ.
     Гарри  поразился  несоответствию  -  прятаться  от  Эрла  Томаса  под
гранитными щитами Чазма, а потом, при первом знаке  реальной  опасности  -
атакующего флота ящеров - искать убежища в незащищенных зданиях у подножия
горы. Напрашивалось лишь одно разумное объяснение. То, куда  они  прибыли,
являлось гнездом какого-то невероятного могущества.
     Трек, наконец, окончил свой спуск и  прямой  стрелой  метнулся  через
широкий, длинный луг. Гарри увидел пятна ярких полевых цветов  и  сосновые
перелески.  Аппарат  беззвучно  скользнул  в  тень  колоссальных   зданий,
замедлил ход и остановился под широкими белокаменными  карнизами,  которые
нависали над станционной платформой, способной принять одновременно  сотню
подобных машин.
     Чазм зевнул.
     - Выходим. Мы на месте.
     Они прошли около мили, прежде чем достигли конца платформы. Как и все
на Ариусе, это  место  было  пустынным,  но  Гарри  почувствовал  какую-то
энергию, излучаемую самими зданиями, почти жару. Здесь, несомненно, кто-то
обитал. Но платформа оставалась пустой, и они продолжали идти дальше.
     Юноша немного вспотел от утренней  духоты  и  слегка  запыхался.  Его
старый учитель, японец Щи-Цзу, был бы недоволен им: Гарри вышел из  формы,
следовало возобновить ежедневные дыхательные упражнения.
     Впереди  выросла,  как  утес,  величественная   плита   из   мрамора,
прорезанная огромной расселиной. Чазм даже  не  замедлил  хода,  а  Глория
остановилась только, чтобы растоптать ногой окурок  на  безупречно  чистом
полу и зажечь очередную сигарету. Гарри  поморщился.  Это  показалось  ему
кощунством  в  священном  месте.  Потом  он  понял,  что  все   окружающее
напоминало ему храм, где божество  могло  появиться  на  мгновение,  чтобы
выслушать молитвы от верующих в него.
     Юноша усмехнулся. Человек суеверен. Все колоссальные строения внушают
людям уважение. Короли и священники давно усвоили это, с  тех  самых  пор,
как первый из них собрал кучу грязи и водрузил на ее вершине алтарь.
     Они пересекли сводчатую галерею размером  с  футбольное  поле.  Гарри
поднял голову и увидел огромный  полупрозрачный  купол,  изготовленный  из
похожего на хрусталь материала. Его поразило это чудо  архитектуры.  Купол
был даже более впечатляющим, чем само здание.
     - Как они умудрились его построить?
     Чазм остановился.
     - Купол?
     - Да.
     - Не имею ни малейшего представления. Спросишь позже.
     - У кого?
     - Потерпи. Скоро увидишь, - бросил коротышка и пошел дальше.
     - Ты читала когда-нибудь "Волшебника страны  Оз"?  -  спросил  Гарри,
обращаясь к Глории.
     Она расхохоталась, и ее хриплый смех  успокоительно  подействовал  на
него.
     - Само собой. И не раз.
     Он кивнул. Интересно,  что  подготовил  для  него  чародей,  таящийся
здесь? Судя по прелюдии, нечто сногсшибательное.
     Гарри шел теперь, задумчиво  смотря  себе  под  ноги,  и  не  заметил
человека, ожидавшего их в дальнем конце галереи, до тех пор, пока  они  не
приблизились к нему.
     - Почти вовремя, - сказал незнакомец.
     Гарри взглянул на человека, и на этот раз дежа вю  поразило  его  так
сильно, что на секунду потемнело в  глазах.  Он  покачнулся.  Глория  едва
успела схватить его за руку, но он даже  не  заметил  этого.  Гарри  видел
только человека с улыбкой громилы и серыми глазами,  излучавшими  какую-то
тайную радость, от которой юноше захотелось  истерически  рассмеяться.  Он
знал этого человека и абсолютно не имел понятия откуда и почему.
     Тут он почувствовал, как сильные пальцы Глории впиваются ему в руку.
     - В чем дело, Гарри? Успокойся.
     - О'кей, - он встряхнул головой, сбрасывая наваждение. - Пошли.  Я  в
норме.
     - Никогда не видела такой бледной нормы, - Глория ослабила  хватку  и
отошла от него, закурив новую сигарету.
     Сотни, подумал Гарри, Она выкуривает сотни сигарет в день.
     - Трогательная встреча старых  друзей  у  нас  получилась,  -  сказал
человек. Его большой вытянутый нос придавал лицу лисье выражение.  Коротко
остриженные  волосы  отливали  всеми  оттенками  цвета,  который   принято
называть каштановым. - Мне, однако, все начинает уже надоедать. Давайте-ка
выбираться из этой кучи мусора. Это -  разбазаривание  пространства,  если
хотите знать мою точку зрения. -  Он  взглянул  на  хрустальный  купол.  -
Волшебник Оззи любит, правда, стеклянные крыши.
     - Старый ты мошенник, - рассмеялась Глория.
     Он снова улыбнулся своей таинственной улыбкой.
     - Есть с кого брать пример.
     Во время этого обмена любезностями, Гарри наблюдал за Чазмом.  Карлик
словно оцепенел, то ли от совершенного почтения, то ли от крайнего  ужаса.
Глаза приобрели цвет его черной кожи. Цвет угля  и  ночи.  В  мозгу  Гарри
пронеслась фраза: "черный,  как  предательство".  Он  подвинулся  ближе  и
коснулся плеча Чазма.
     - Что с вами?
     Человечек дернулся, будто от удара током.
     - Ай!
     - Оставь его в покое,  -  сказал  их  новый  компаньон  ясным,  почти
приятным голосом. - Через минуту он возьмет себя в  руки.  У  него  просто
кратковременный приступ алчности и благоговения. Правда, Чазм?
     Коротышка не ответил.
     - Алчности и благоговения? - удивился Гарри. - Почему?
     - Чазм очень религиозен. - Человек хохотнул. - Верит в бога и в рай.
     - Не понимаю.
     Снова короткий смешок.
     - Вы - на небесах, а я - Господь Бог.  Но  ты  можешь  называть  меня
Джек. А теперь пойдемте. Я еще не завтракал - живу бобылем, без хозяйки  в
доме. Некому готовить, и вообще, одиноко. - Он бросил довольный,  хитрющий
взгляд на Глорию.
     - Свиньей ты был, свиньей ты и остался, - отозвалась та.
     - Точно. Разве плохо, что существует хоть что-то неизменное?


     В каменной стене обширной комнаты  виднелось  несколько  проходов,  и
снова Гарри укололо смутное предчувствие, будто эти темные отверстия  были
ему знакомы. Ходил ли он этим  путем  раньше?  А  если  ходил,  почему  не
помнит?
     Мир опять начал крениться,  но  на  этот  раз  Гарри  удалось  скрыть
замешательство.  Сосредоточься,   приказал   он   себе   и   взглянул   на
присоединившегося к ним человека. Странно. Неужели  на  этой  планете  все
мужчины такие мелкие и костлявые? На что уж Чазм не  гигант,  а  Джек  еще
менее внушителен. И вся эта  чушь  насчет  Бога.  Хотя  бы  ради  приличия
назвался "божеством". Так нет же, именно Бог, единственный и неповторимый.
А рай? Место, безусловно, огромное и впечатляющее, но оно не  укладывалось
в представлении Гарри о райских кущах.
     Но все же в Джеке было что-то особенное. Он окутывался, как  туманом,
неким неслыханным, завывающим смехом - словно вся Вселенная  была  шуткой,
которую только он, Джек, мог по достоинству оценить.
     А Чазм, прежде казавшийся достаточно уверенным  в  себе,  теперь  был
явно напуган. Что за сила так подействовала на него?
     Новый знакомый жестом пригласил всю  компанию  в  один  из  проходов.
Глория двинулась первой. Чазм все еще находился в легком трансе, и  Гарри,
проходя мимо, тронул его за  локоть.  Коротышка  легонько  подпрыгнул,  но
сразу же  последовал  за  ними.  Черные  глаза  его  медленно  выцвели  до
темно-лиловых, став похожими на синяки.
     Метрах в двух впереди шествовал Джек, положив руку на  талию  Глории.
Они о чем-то мирно беседовали, и Гарри понял, что эти двое давно и  хорошо
знали друг друга.
     На мгновение он почувствовал горькую зависть. У него не было  никого.
Никого во всей Вселенной, кому он мог бы доверять. Или любить. Или  просто
идти бок о бок, касаясь верного друга.
     Совершенно один.
     Они вошли в  туннель.  Сверху  и  сзади  что-то  мерцало  в  воздухе,
какой-то отсвет, крошечный сдвиг атмосферы. Возможно, это был  лишь  обман
зрения, намек на свет.
     Туннель, показавшийся таким темным после сияющей яркости хрустального
купола, на самом деле хорошо освещался. Пол был  изготовлен  из  гладкого,
слегка губчатого материала, немного подающегося под ногами и  поглощавшего
звуки шагов. Стены - из такого же переливчатого  серого  материала.  Гарри
даже показалось, будто он идет внутри устрицы.
     Вскоре туннель уперся в широкую дверь лифта. Джек  пробежал  пальцами
по кнопочному пульту рядом с дверью, потом обернулся и  ухмыльнулся  своим
спутникам.
     - Что-то знакомое, - сказала Глория.
     Он пожал плечами. Дверь лифта бесшумно отодвинулась, и Джек  небрежно
махнул рукой, приглашая их войти.
     - Сначала завтрак, - бросил он. - Ты ведь проголодался,  не  так  ли,
Чазм?
     Карлик торопливо кивнул и, сглотнув, шагнул внутрь.
     Лифт, казалось, не двигался. Гарри посмотрел под ноги,  на  восточной
работы ковер. Почему все на Ариусе  любят  купаться  в  античной  роскоши?
Чазмова  гора  напичкана  полированным  деревом  и  сверкающим   металлом.
Колоссальное здание-храм. И вот теперь - никуда не едущий лифт с роскошным
ковром на полу.
     - Что-нибудь сломалось? - спросил он.
     Джек стоял, прислонившись к стене  и  сунув  руки  в  карманы  черных
джинсов. На его тенниске был изображен золотистый знак молнии.
     - Не беспокойся, мы доберемся.
     - Куда?
     - Увидишь.
     Дверь отворилась, и мужчина слегка поклонился.
     - Добро пожаловать в мою скромную хижину.


     Огромное помещение, длинное и  широкое,  было  двухэтажным.  Но  оно,
почему-то, не поражало так размерами, как другие места на Ариусе. И в  нем
царил хаос. Прямо впереди стоял пошарпанный  деревянный  кофейный  столик,
окруженный  низкими  кожаными  диванами.  По  всему  большому  залу   были
расставлены другие столы, стулья и кресла. На трех стенах  висели,  там  и
сям, книжные полки, заваленные всевозможными  книгами.  Гарри  узнал  этот
синдром - его собственные полки выглядели точно  так  же.  Книги  брались,
прочитывались и беспорядочно ставились  обратно.  Это  -  рабочие  книжные
полки. Но у него самого было не так уж и много книг. У  этого  человека  -
тысячи.
     Несмотря   на   размеры   помещения,   оно   казалось   захламленным,
переполненным. Каждую плоскую поверхность занимали чаши, вазы  с  увядшими
цветами, металлические безделушки. В многочисленных  пепельницах  валялись
груды  окурков.  Стены,  в  промежутках  между  полками,   были   украшены
разнообразнейшими картинами.  Одна  из  них  привлекла  внимание  Гарри  -
изображение парящей птицы. Внизу стояла подпись широким мазком кисти.
     На кофейном столике лежала полусъеденная  пицца.  Джек  плюхнулся  на
диван рядом с этим столом и зажег сигарету.
     Великолепно, подумал Гарри. Еще один заядлый курильщик. Хорошо,  если
вентиляция здесь работает.
     Дальняя стена  представляла  собой  громадное  окно,  скрытое  серыми
портьерами, пропускающими рассеянный свет.
     Джек заметил, что юноша смотрит на окно.
     - Желаешь взглянуть? Пожалуйста. - Он шутливо приказал: - Откройтесь,
говорю я вам. - Портьеры начали медленно раздвигаться.
     Гарри подошел к окну и остановился пораженный.
     - Что это? Где мы находимся?
     - Нью-Чикаго, - ответил Джек. - Уродливый городишко. А тебе, я  вижу,
нравится?
     Окно  выглядывало  с  пятидесятого,  по  крайней   мере,   этажа   на
бесконечный город, раскинувшийся внизу. Величественные башни,  уходящие  в
небо шпили - многие из них гораздо выше точки наблюдения Гарри. Город  был
построен  на  берегу  бескрайнего  серого   океана,   простиравшегося   до
горизонта. Клочья тумана плавали над тускло блестящей  поверхностью.  Воду
рассекали корабли, оставляющие позади себя длинные следы, похожие на белые
перья.
     В городе наступало утро. Солнце,  прятавшееся  за  тучами,  придавало
всему медный оттенок. От этого вида  захватывало  дух.  Нью-Чикаго.  Гарри
обернулся.
     - Великолепная голография. Стоит, наверное, целое состояние.
     - Это не голография, - отозвался Джек. - Хочешь кофе?
     Юноша  оторопело  уставился  на  него.  Когда  легкое  замешательство
прошло, он взглянул на остатки пиццы и почувствовал, что очень голоден.
     - Да. Неплохо бы.
     - А поесть чего-нибудь? Любишь пиццу?
     - На завтрак?
     - Точно.
     - Неплохо бы и пивка...
     - Пиво и пицца к завтраку? - Джек осклабился. - Гарри, мы с  тобой  -
родственные души.


     Глория вышла из кухни с серебряным подносом и переставила с  него  на
столик прекрасный, старинной работы, кофейный сервиз из столового серебра.
Она явно чувствовала себя здесь  как  дома,  даже  ее  обычное  напряжение
улетучилось. Глория чаще улыбалась,  а  ее  зеленые  глаза  скорее  сияли,
нежели мерцали. И еще - ее, казалось, веселило поведение Чазма.
     Маленький человечек неподвижно сидел на диване напротив Джека.  То  и
дело глаза его калейдоскопически  меняли  цвет,  причем  так  быстро,  что
невозможно  было   различить   какой-нибудь   определенный   оттенок.   Он
старательно избегал прямо смотреть на  хозяина  апартаментов,  который,  в
свою очередь, абсолютно его игнорировал.
     - Голубая Гора, - объявила Глория, указывая на  сервиз.  -  Наливайте
сами.
     Гарри лукаво взглянул на Джека.
     - Голубая Гора?  -  переспросил  тот.  -  Сорт  земного  кофе.  Очень
хороший. Выращен на Ямайке. - Он  налил  себе  полную  чашку,  пригубил  и
довольно ухмыльнулся. - Позволяю себе маленькие слабости.
     Гарри наполнил свою чашку и попробовал напиток, который  поразил  его
тонким ароматом и богатством букета.
     - Замечательный кофе.
     - Приятно, что у тебя хороший вкус, - кивнул Джек. - А некоторые...
     Глория положила себе сахару и сливок.
     - Некоторые - безнадежные снобы, - продолжила она за него.
     - Могла бы и пощадить меня. Почему ты не  выпила  эти  помои  -  свою
мешанину - на кухне?
     - А почему ты суешь свой нос в...
     Юноша внимательно прислушивался к шутливой перепалке.
     - Вы хорошо знаете друг друга, верно?
     - Можно и так сказать, - Глория слегка наклонила голову.
     - И давно, - продолжил Гарри.
     - Да, довольно давно, - усмехнулся Джек. - Даже как-то были  мужем  и
женой, пока не опомнились.
     Гарри поставил чашку на стол.
     - Почему я чувствую себя  участником  какой-то  шутки,  соль  которой
известна всем, кроме меня?
     Мужчина моргнул, а затем кивнул, как бы одобряя вопрос.
     - Потому, что это почти правда. Полагаю, ты уже столкнулся со многими
загадками. И все же, как думаешь, что происходит?
     - Нельзя ли и мне чашечку кофе? - наконец подал голос Чазм.
     Джек взглянул на него. Выражение его лица было вежливым, но коротышка
отпрянул.
     - Будь повнимательнее, дружище. Разговор становится интересным.
     - Я думаю, что вы - недостающее звено, - медленно заговорил Гарри.  -
Ключ, который нужен мне, чтобы соединить концы с концами. Я знаю о ящерах,
кое-что о Поиске, Эрле Томасе, артефакте, но не могу  сложить  все  это  в
единое целое. Что-то еще вовлечено в игру. - Он  на  секунду  умолк.  -  В
игру, которая и не игра вовсе. Вы - ключ, не так ли?
     Хозяин допил кофе и налил себе еще чашку.
     - Ключ? Интересное сравнение, Гарри. Ты продолжаешь удивлять меня. Но
я отвечу на твой вопрос. Да, можно сказать, что я -  ключ.  Это,  в  конце
концов, одно из моих имен.
     У юноши холодок пробежал по позвоночнику.
     - Вы мне расскажете?