об  огне  на  алтаре  и   даже   о   гигантском,
возвышающемся над нами изображении, чье  темное  предназначение  было  мне
хорошо известно.
   У незнакомки было бледное, нечеловечески бледное, и гладкое, словно  из
белого мрамора, лицо. Его белизну подчеркивали темные губы, черные брови и
волосы. Глаза  вспыхивали  зеленоватым  блеском,  похожим  на  блеск  огня
алтаря. Чистота линий, поворот головы, совершенная форма  глаз  и  изящный
изгиб бровей напоминали статую.
   Увидев меня, она удивленно подняла брови. Волосы необыкновенно  черного
цвета с искрящимися пурпурными  бликами  рассыпались  по  ее  безупречному
одеянию. Но я вспомнил, что Язон знал о том, каковы эти волосы  на  ощупь.
Они напоминали сверкающую черную реку, ниспадали на  ее  плечи,  прикрывая
алебастровое лицо гладким покрывалом. Язон помнил искры, исходящие от них,
когда он касался их руками.
   В моей голове проступили воспоминания Язона, и его голосом я проговорил
на древнегреческом:
   - Цирцея,  -  я  сам  удивился,  услышав  свои  слова,  -  Цирцея,  моя
возлюбленная.
   Огонь взметнулся над  алтарем,  осветив  ярким  светом  ее  прекрасное,
бесконечно знакомое лицо. Я готов поклясться, что  в  ее  глазах  вспыхнул
ответный огонь. Тени в зале качнулись, и изумрудные отблески  побежали  по
стенам, словно яркие капли воды.
   Она отступила к  алтарю,  обеими  руками  закрываясь  от  меня,  словно
отрекаясь.
   - Нет, нет, - пробормотала она мягким, приятным голосом, -  нет...  нет
еще, Язон. Подожди.
   Она отвернулась  и  устремила  взор  к  лику  над  пламенем  алтаря.  Я
присмотрелся к ней повнимательнее. Память моя и память Язона  подсказывали
мне, что я нахожусь в храме трехликой богини Гекаты, богини темной стороны
Луны (полная противоположность  Дианы,  богини  светлой  Луны)  -  Гекаты,
которую считали покровительницей колдовства, называли богиней таинственных
троп и темных дел. Ее три  маски  -  это  три  пути,  которыми  мог  пойти
верующий с перекрестка Судьбы. Ночью ее повсюду  сопровождали  Церберы,  и
когда они лаяли, все адские твари обращали на  нее  внимание...  Геката  -
мрачная мать волшебницы Цирцеи.
   Руки Цирцеи ритуально двигались вокруг пламени.  Неожиданно  она  мягко
заговорила:
   - Он идет к нам, мама. Язон из Иолкуса снова здесь. Все  ли  я  сделала
правильно?
   Тишина.
   Зеленый  свет  трепетал  на  стенах  храма,  и  лицо  богини  выглядело
безучастным. На алтаре слабо горел огонь. Постепенно его зеленоватые языки
угасли в углях. Свет алтаря становился все более тусклым.
   Цирцея  повернулась  ко  мне  лицом.  Ее  плечи  чуть  вздрагивали.  Ее
зеленоватые  глаза   встретили   мои   взгляд.   Бесконечно   печально   и
сладострастно прозвучал ее голос.
   - Не время, - прошептала она. - Не сейчас. Расстанемся  ненадолго,  мой
возлюбленный. Я буду ждать тебя, только  помни  обо  мне,  помни  о  нашей
любви, Язон!
   Пока я собирался ответить, Цирцея подняла обе руки к  голове,  длинными
пальцами потрогала свое лицо и замерла. Голова  ее  склонилась  на  грудь,
локоны прикрыли глаза. Волосы зашевелились у меня на голове. Я увидел, как
Цирцея двумя руками полностью отделила свою голову от плеч.
   Это оказалась маска. Цирцея опустила лицо-маску и повернулась  ко  мне.
Черты маски показались мне безжизненно белыми, а глаза поразили меня. Весь
ее лик... Безупречные завитки волос, прикосновение  которых  я  не  забыл,
тепло  губ,  улыбающихся  таинственной  и  знакомой  улыбкой,  зеленоватый
отблеск глаз, полуприкрытых веками, плавно изогнутые линии  ресниц.  Маска
жила сама по себе и говорила. Но постепенно она заснула, стала  похожа  на
восковую.
   Я медленно поднял голову и увидел лицо женщины,  которая  несла  маску:
серые  пепельные  волосы,  усталые  черные  глаза,   лицо,   изборожденное
морщинами, усталое и  мудрое.  На  нем  читалось  изощренное  коварство  -
пугающий лик с резкими чертами - лицо очень старой женщины.
   - Ты - Язон, - проговорила она надтреснутым голосом, высоким и усталым.
- Хронос трясет свой кубок, пока  игральные  кости  не  вернутся  на  свои
места. Те же кости, но с новыми числами.
   Что-то изменилось во мне. Когда она заговорила, я услышал ее слова,  но
как-то неясно. Неожиданно я вспомнил, что я Джей  Сивард,  а  не  Язон,  и
нахожусь я на невероятном острове, стою у неведомого алтаря. Видимо, всему
виной было что-то  прозаическое,  например,  усталость.  Старческий  голос
богини пробудил во мне мое истинное "я".
   Что она сказала? "Хронос - бог времени?" Неужели я перенесся во времени
на три тысячи лет назад? Неужели "Арго" действительно перенес меня в седые
туманы прошлого, в мир легенд,  к  эллинам,  которые  заложили  не  только
основы римской цивилизации, но и культуру современной Европы!  Бессмертный
Хронос, наблюдающий, как время струится сквозь его пальцы. Нет, ответ  мог
оказаться иным. Мне показалось, что какая-то недобрая  длань  нависла  над
миром, какой-то неясный шепот  слышался  мне  на  земле  и  среди  морских
просторов. Вероятно, что-то предупреждало меня, ведь я покинул  мир,  где,
согласно легенде, мои предки были сотворены из плоти Адама.
   Теперь я находился не на Земле.
   Я помнил, как Эврипид закончил свой ужасный рассказ о  Медее  и  Язоне.
Его строки с новой силой прозвучали в моем мозгу:
   "Неведомо проклятье человека, он сам не знает, где искать мечту..."
   Тропа, на которую я ступил, куда она ведет? Скорее всего, я попал в Мир
Легенд! В давно забытый мир, где лежит остров  волшебницы  -  таинственной
Эигены, поклоняющейся трехликой богине.
   Я собрался с силами. Снова вызвал из глубин памяти воспоминания  Язона.
Похоже на мечту. Мне казалось правильным,  что  я  покорился  воле  ветра,
который наполнил паруса "Арго" и принес  ко  мне  голос  Цирцеи,  когда  я
очутился под темными кипарисами. Душа человека всегда находилась  в  плену
неведомого. Особенно душа человека прошлого, - душа  человека,  чья  жизнь
проходила  в  мире,  наполненном  богами  и   демонами,   созданными   его
собственными страхами и воображением.
   Страх. Страх перед чем?
   Я проснулся. Я понял, что воспоминания Язона отступили.
   Строки Эврипида вновь зазвучали в моих ушах:
   "Через бескрайние моря меня тянуло к эллинам. Полуночный бриз  заставил
трепетать мой парус..."
   С ужасом я огляделся. Зеленый свет, струившийся с алтаря, высветил  все
детали храма Гекаты.
   Отчаяние наполнило меня, земля ушла из-под ног. Я наконец  осознал  всю
невероятность происходящего. Может, я сошел с ума и  все  это  плод  моего
больного разума? Кошмар!.. Когда глаза старухи Цирцеи уставились на  меня,
я подумал о том, что голова, живущая отдельно от тела, - дело ее рук.
   И тогда я сломя голову бросился  прочь,  я  бежал,  бежал.  Поняв,  что
полностью подчинился воспоминаниям Язона, я страшно испугался.



4. МОЖНО ЛИ ДОВЕРИТЬСЯ ФАВНУ?

   Позже я узнал Панурга очень хорошо. Но он никогда не казался мне  таким
огромным, как при первой нашей встрече... Не  в  силах  больше  бежать,  я
остановился, огляделся и увидел Панурга. Он вел себя настороженно, и, быть
может, поэтому мне удалось пересилить свой страх. Самое  невероятное,  что
Панург очень напоминал человека. Единственное отличие от обычного человека
- козлиные рога и козлиные ноги. Его бородатое лицо  с  раскосыми  желтыми
глазами выглядело мудрым, настороженным и предупредительно любезным.  Фавн
был не стар. Спутанные черные кудри его  волос  блестели  даже  в  тусклом
свете.
   - Боишься? - спросил он низким голосом и робко улыбнулся.
   Тон Панурга располагал к разговору. Потом он присел  на  корточки.  Его
вид развеселил меня.
   - Ты сейчас услышишь песню, воспевающую Панурга.
   Сказав это, он  встал,  отошел  и,  неожиданно  рассмеявшись,  негромко
запел:

   Панург Маигти такой ужасный, что даже Язон убегает.
   Язон, как ребенок, по роще бежит и обо всем забывает...

   Молча я наблюдал за происходящим, сдерживая негодование, закипавшее  во
мне. Хотя я-то знал, что Панург прав. Но его песня была о Язоне, а не  обо
мне. Знал ли Панург об этом?
   Завершив песню, восхваляющую трусость Язона, Панург направился  ко  мне
странной,  качающейся  походкой.  Проходя   мимо   лужи,   он   неожиданно
остановился и стал разглядывать свое отражение.
   - Нужно причесать бороду, - объявил он, с силой почесав  ее  волосатыми
пальцами. - Может, попросить дриад? Хотелось бы знать, Язон, и от  них  ты
помчишься сломя голову? Нет, не стану рисковать. Чудно.  Я  думал,  ты  ее
презирал. Как я хотел бы утешить ее и  рассказать  тебе  правду,  Язон  из
Иолкуса. Но я устал, гоняясь за тобой...
   Вот тогда я и доверился Панургу - таинственному существу  из  прошлого,
затерянного мира. Даже когда я разглядел, что у него желтые,  по-козлиному
суженные зрачки глаз, я не изменил своего решения. И еще я подумал, что он
замолчал, потому что заметил какую-нибудь дриаду. Да, я доверился  Панургу
с  вздернутым  носом  и  насмешливой   улыбкой,   с   изогнутыми   рогами,
выглядывающими из-под спутанных кудрей. Я поверил словам Панурга,  улыбкой
изгнавшего страх из моего сердца.
   - А теперь ты уже не боишься? - неожиданно спросил козлорогий.
   Я кивнул. Поразительно, как быстро  страх  покинул  меня.  Но  все-таки
глубоко в моей душе по-прежнему  прятались  бесформенные  призраки  ужаса.
Ведь Язон-то, в отличие от меня, знал Панурга. Вероятно,  у  моего  предка
были веские основания для опасений.
   Панург кивнул мне, словно знал мои мысли  и  догадывался,  к  какому  я
приду решению. Он ждал, улыбался, виляя коротким хвостиком.
   - Выпей, - предложил он. - Ты  должен  испытывать  жажду  после  такого
забега. Искупайтесь, если хотите. Я буду вас охранять.
   "Охранять? От кого?" - удивленно подумал я,  но  промолчал.  Мне  нужно
было время, чтобы прийти в себя.
   Прежде всего я напился, потом снял одежду и искупался. Раскинув руки, я
погрузился в ледяную воду. Панург засмеялся, когда я  выскочил  на  берег,
дрожа от холода. Потом я растер свое  тело  так,  что  кожа  стала  гореть
огнем. Вместе с потом я смыл все оставшиеся страхи - страхи Язона.
   Подумав, я решил пока не говорить никому о том, кто я на самом  деле...
Я присел на влажную траву и стал внимательно изучать сатира.
   - Прекрасно, - продолжал веселиться фавн. -  Цирцея  пригласила  своего
возлюбленного, а он убежал от нее, словно трусливый заяц. Мне Язон  всегда
не очень нравился, но если ты - он...
   - Нет, я - не Язон. Но я помню всю жизнь Язона. Вот уже три тысячи  лет
прошло с тех пор, как умер Язон. Появились новые страны  и  новые  народы.
Люди теперь говорят на других языках, - я  остановился,  впервые  осознав,
что  говорю  на  древнегреческом  без  усилий,  с   акцентом,   достаточно
отличающимся от того, который был  у  меня,  когда  я  учил  этот  язык  в
университете. Неужели память Язона так повлияла на меня?
   - По твоей речи и не скажешь, - проговорил Панург, пожевывая  травинку.
- Как это ни странно, но мы с тобой живем в одном мире. Я не знаю как,  но
мне нужно позаботиться о тебе. Видимо, мне должны будут  помочь  маленькие
сатиры, - желтые искры вспыхнули в его глазах.  -  И  помни,  Язон:  мы  -
свободный народ. Человек никогда не поднимал руки на нас. Мы можем жить  в
любом городе, в любом лесу... Я хотел бы стать твоим другом, Язон.
   - Мне нужны друзья, - спокойно ответил я. - Не мог бы ты объяснить мне,
что случилось в храме. Почему я очутился здесь?
   Панург наклонился к воде и коснулся поверхности озерка одной рукой.  По
воде пошла рябь. Сатир внимательно посмотрел на свое искаженное отражение.
   - Наяда безмолвна, - пробормотал он, взглянув на меня. - Хорошо, я  все
тебе объясню. В этом мире есть место для великих подвигов и могущественных
богов. Но все герои, как и большинство богов,  умерли.  Мы,  фавны,  -  не
боги. А ты -  герой,  который  выглядит  не  очень-то  героически.  Может,
трусость тому причиной? Мой отец, как ты, бежал! Только пятки сверкали!
   Фавн упал на спину и заблеял, зашелся от смеха. А мне  было  ничуть  не
смешно - слишком живо я помнил то, что чувствовал во время бегства.
   - Выжив, в ближайшие несколько дней у тебя есть над чем  посмеяться!  -
язвительно заметил я. - Попав в ваш мир, первое, что  я  сделал,  так  это
хорошенько пробежался.
   Смех Панурга стал еще громче. Потом он сел, вытер  глаза  и  продолжал,
все еще похихикивая:
   - Только люди могут смеяться над собой. Герои никогда этого не  делают.
Вероятно, это означает, что ты - герой, но...
   - Конечно, - перебил я его, - если бы я знал о вашем мире чуть больше и
у меня было бы какое-нибудь оружие, то бегал бы кто-то другой.
   - Правда, - согласился Панург.
   - Что же на самом деле  произошло  в  храме?  -  настаивал  я,  пытаясь
вернуть разговор в интересующее меня русло. - Там была жрица  Цирцея?  Или
это тоже маска?
   Панург пожал плечами:
   - Кто знает? Я никогда не носил масок! Могу только сказать,  что  после
своей первой  смерти,  где  бы  эта  жрица  ни  появлялась,  она  говорила
одинаковым, старческим голосом, а глаза ее были такими же, какими видел их
Одиссей. Когда жрица снимает маску... Но ты же видел ее настоящее лицо.  А
в маске есть определенно что-то живое... То ли любовь, то ли  ненависть...
Жрица никогда не отдыхает... Это вы должны рассказать мне о ней. Язон знал
все ее тайны!
   - Я ничего об этом не знаю! - с отчаянием ответил я.
   - Но ведь ты был там, когда... - фавн почесал завитки  волос  у  левого
рога. Чуть подумав, он улыбнулся, блеснув зубами. - Ты попал  сюда  -  вот
твоя  цель.  Наверное,  ты  выбрал   неправильное   время,   когда   решил
откликнуться на зов Цирцеи. На твоем месте я пришел бы  к  ней  лет  сорок
назад. Тогда она была прелестна. Но я тут ни при чем. Мне хватает хлопот с
дриадами. Однако если бы Цирцея  позвала  меня,  я  бы  явился  сразу,  не
задумываясь. А если бы молодая Цирцея была жива сейчас...
   - Молодая Цирцея? - удивился я.
   - Ты видел старую Цирцею. Она уже заканчивает свой  жизненный  путь.  Я
был молодым козленком, когда проклятие Гекаты пало на  Язона.  С  тех  пор
приходили и уходили многие жрицы с обликом Цирцеи. Я сейчас даже не берусь
перечислить их. Недавно на смену  старой  пришла  новая  жрица,  но  жрецы
Аполлона из Гелиоса убили ее  три  дня  назад,  -  фавн  крутанул  рогатой
головой.
   - И все же, что же здесь происходит? - спросил я. - Гелиос...  что  это
такое?
   - Гелиос - крепость Аполлона, золотой город. Между Гекатой и  Аполлоном
- старинная вражда. Легенда гласит, что никогда не будет  одержана  победа
ни одной из сторон, пока не вернется Язон с "Арго".  Теперь  Язон,  как  я
полагаю, находится здесь... Однако войны  между  богами  не  для  меня.  Я
просто слышал такую легенду.
   - Ты говоришь так, словно  все  Цирцеи  хорошо  помнят  того  Язона,  -
медленно проговорил я. - Значит, Цирцеи все время искали меня?  И  их  зов
оставался без ответа...
   - Да, они звали тебя очень долго. Многие жрицы надевали маску, и  тогда
их называли Цирцеями. Воспоминания о Язоне пережили  многие  поколения,  и
вот наконец появился ты.
   - Но что боги хотят от меня?
   - У Гекаты есть план. Я думаю, он касается завоевания Гелиоса. Ключ  ко
всему - Язон, а в нем-то как  раз  богиня  не  очень  уверена.  Она  знала
прежнего Язона, и один раз он уже убежал, предав ее.
   - Тебе так хорошо известны планы Гекаты! - заметил я. - Ты - ее жрец?
   Он улыбнулся и вызывающе хлопнул себя по пушистому бедру.
   - Панург - жрец? Я здесь жил еще до появления первой  Цирцеи.  Я  помню
Цирцею, как помнил ее Одиссей,  помню  всех  свиней  Одиссея!  Я  встречал
Гермеса, когда он бродил по этим пастбищам. Он не касался травы,  скользил
над землей... - Желтые глаза фавна закрылись, и он мечтательно вздохнул. -
Да, то были великие дни. Тогда тут не было ни туманов, ни  жаждущих  мести
богов. С тех пор все изменилось.
   - Скажи мне, чего боги хотят от меня. Ты же знаешь? - вновь спросил  я,
не надеясь на ответ.
   Было достаточно трудно разобраться  во  всем  этом  прямо  сейчас,  без
пояснений Панурга, по-прежнему посмеивающегося в  курчавую  бороду.  Мысли
фавна бесцельно прыгали, перескакивая с одного  на  другое.  Однако  когда
Панург  хотел,  чтобы  его  поняли,  он  изъяснялся  так,  что  его  слова
становились понятными.
   - Язон как-то поклялся, присягнул на  алтаре  Гекаты...  случилось  это
очень давно, - Панург говорил, не глядя на  меня.  -  Потом  Язон  нарушил
клятву. Помнишь? А еще через некоторое время он явился к Цирцее  и  просил
ее о прощении. Конечно, это была настоящая Цирцея... Тогда  она  еще  была
жива. Что-то непонятное произошло между ними.  Никто  об  этом  не  знает.
Почему Цирцея ради тебя бросилась в огонь? Сделала она это из-за того, что
сильно любила тебя, или из-за того, что  ненавидела?  Проклятие  Гекаты  и
горячая любовь Язона не дали ей умереть  в  тот  же  день...  Думаю,  твое
появление завершит круг. Тебе предстоят нелегкие дела, прежде чем ты снова
получишь свободу. Тебе трудно будет найти новую молодую Цирцею...
   - Молодую Цирцею? Но...
   - Да, жрецы Гелиоса убили ее. Я уже говорил вам об этом, -  фавн  снова
засмеялся, потом подпрыгнул...
   И вдруг Панург замер, уставившись на что-то у меня за спиной.
   -  Тебе  следует  немедленно  заняться  делами,  -   заявил   он   мне,
выразительно посмотрев в глаза. - Если ты герой Язон, то я  тебя  сердечно
благословляю. Но если это не так, то я считал, что ты лучше, чем  ты  есть
на самом деле. И тогда я тебе не завидую... Позвольте дать  вам  несколько
умных советов перед тем, как уйти.
   Он наклонился ко мне. Пристальный взгляд  его  желтых  глаз  невероятно
удивил меня.
   - Без юной Цирцеи ты никогда не сможешь обрести покой, - сказал  он.  -
Запомни это. Но если у  тебя  иная  цель...  -  он  внезапно  по-козлиному
отпрыгнул от меня и завертел куцым хвостом. Он смеялся, и  его  коричневые
плечи при этом тряслись. - Если у тебя другая цель, то не  рассчитывай  на
мое доверие.
   Он сделал так, чтобы все случилось, как  случилось.  Слишком  поздно  я
почувствовал опасность, попытался  подняться  -  и  только  тогда  заметил
отливающий золотом меч, занесенный над моей головой.
   Панург прекрасно справился со своей задачей. Его смех, его путаная речь
скрыли другие звуки, которые я мог бы услышать. У меня осталось лишь  одно
мгновение, чтобы взглянуть на человека, нависшего надо мной.
   И тут его меч обрушился на мою голову.


   Долгое время я лежал без  сознания.  Потом  постепенно  стал  различать
голоса.
   - Убейте! Убейте его!
   - Убить Язона? Ты глуп, хотя ты и великий фавн!
   - Если он Язон, убейте его. Ведь Аполлон просил как можно быстрее убить
Язона!
   - Еще не время. Нет еще юной Цирцеи...
   - Но ведь Цирцея умерла на алтаре Аполлона три дня назад.
   - Ты это сам видел? Неужели ты всерьез веришь слухам, старый дурак?
   - Все знают, что она мертва...
   - Язон знает? Хронтис хочет видеть Язона живым, чтобы  поймать  ее.  Ты
обязан дать нашему пленнику убежать, понимаешь ты это? Он должен оказаться
на свободе. Я знаю, что нам следует делать!
   - Это так, если...
   - Пусть он заговорит. Выполни все, о чем он ни попросит!
   - Я хотел бы сказать... мы не должны доверять этому фавну,  -  вмешался
еще один голос. - Если он предал Язона, он может  предать  и  нас.  Каждый
знает, как лицемерны фавны.
   - Поверь мне, фавн знает, что делает. Догоняя Язона, он  выполнял  волю
Гекаты. Вероятно, она хотела, чтобы Язона схватили. Но это не  наше  дело.
Мысли  богов  выше  человеческого  понимания.  Мы  должны  молчать...  Мне
кажется, Язон приходит в себя...
   - Может, ударить еще раз, чтобы он успокоился?
   - Убери свой меч. Когда ты начнешь думать? Успокойся, а то получишь...
   Я, ничего не видя, стал шарить руками по  твердой  земле.  С  тоской  я
вспомнил корабль, утонувший в  таинств