извинений.  Отчаявшийся  человек ищет любую
гавань во время бури. Здесь, по крайней мере  на  время,  ты  в
безопасности. Солдаты уже обыскали мои покои и больше не станут
возвращаться. А теперь скажи, какие у тебя планы?
     Карм Карвус нахмурился. Все его мысли были направлены лишь
на то,  как  избежать повторного пленения, и, честно говоря, он
совсем не думал,  как  и  в  каком  направлении  выбираться  из
города.  Похоже,  что  в этом вопросе девушка была подготовлена
куда лучше и  во  время  заточения  не  теряла  времени  даром.
Порывшись  в  одной  из  корзин  с бельем, она извлекла на свет
листы пергамента и расстелила их перед принцем.
     -- Из этого окна открывается отличный вид на город; я  тут
набросала  какое-то  подобие  карты  --  план  улиц,  площадей,
перекрестков, -- она ткнула пальцем в чертеж. -- Я, как  и  ты,
рассчитывала  убежать  по  крышам -- этот путь кажется наименее
рискованным. Я только ждала подходящей темной  безлунной  ночи.
Смотри,  вот  здесь  мы, вот наша улица, вот городская стена, а
здесь -- ворота. Они не только надежно охраняются, но и  хорошо
освещены.  но  в  то  же время я выяснила, что стена охраняется
лишь верховыми патрулями, разъезжающими с внутренней стороны, а
на ее гребне в обычные дни часовых  нет.  Если  повезет,  и  мы
сможем добраться вот до этого участка стены затемно...
     --  Мы?  Госпожа,  несомненно,  я  не  могу себе позволить
рисковать  вашей  жизнью,  как  своей,  --  запротестовал  Карм
Карвус.
     Яан пристально посмотрела на него и твердо сказала:
     -- Если ты отказываешься идти со мной, я пойду одна, ясно?
А теперь  слушай  внимательно  и смотри на план. Пробираясь вот
этим утем, мы выйдем на крышу этого здания. Оно повыше  других,
и,  если  повезет,  мы сможем перепрыгнуть с карниза на верхнюю
площадку  стены.  Я,  кстати,  уже  приготовила  некое  подобие
веревочной  лестницы,  --  принцесса  показала спрятанные среди
одежды и покрывал скрученные из полос разрезанной ткани веревки
с толстыми узлами для опоры  вместо  перекладин.  --  Так  вот,
привязав  веревку  к  одному  из  зубцов  на  стене,  мы сможем
спуститься вниз, не рискуя спустить себе шею.
     Карм  Карвус  вяло  поспорил,  описывая  опасности  такого
предприятия,   вероятность   быть  обнаруженными,  ненадежность
черепицы. Он долго расписывал, как трудно спускаться по веревке
и прыгать в  темноте,  --  в  общем,  описывал  все  опасности,
подстерегавшие  их в городе, и, более того, за его стенами -- в
джунглях, через которые предстояло  пробираться  до  ближайшего
дружественного  поселения.  Но  на  Яан из Кадорны его слова не
произвели никакого впечатления.
     -- послушай меня, князь Царгола. Я вовсе не  изнеженная  и
беспомощная дамочка, могу тебя заверить. Я не хуже мужчины езжу
верхом  и  умею  охотиться.  Я  знаю,  как  обращаться с мечом,
кинжалом и луком, и могу постоять  за  себя  в  бою.  Мой  отец
мечтал  о  сыне, поэтому, занимаясь со мной, он тренировал меня
как мальчишку. Вот  почему  я  не  собираюсь  выслушивать  твои
соображения  по  поводу  моей  безопасности.  Я убегу отсюда. С
тобой или без тебя -- но убегу.
     -- Но, госпожа...
     -- каштар Красный Волк хочет использовать меня  как  ключ,
чтобы  распахнуть ворота моего родного города. Но я отказываюсь
служить инструментом для исполнения его подлых планов.  И  даже
если  Кадорне  суждено  пасть  под ударами врагов, то не с моей
помощью; я  скорее  соглашусь  навеки  спуститься  в  подземное
царство  теней, чем стать орудием уничтожения моего народа! Так
я поклялась богам  родной  Кадорны,  и  не  собираюсь  нарушить
клятву.
     Карм   Карвус,   скорее   по   инерции,  попытался  что-то
возразить, но безуспешно. Князь Царгола был не первым мужчиной,
проигравшим спор с женщиной. И не он первый  понял,  что  порой
самые  разумные аргументыразбиваются о непоколебимость женщины,
принявшей какое-то решение. Итак, в конце концов он решил взять
ее с собой.

     x x x

     Буря стихла, и беглецы  стали  готовиться  в  дорогу.  Яан
вышла  ненадолго  и  вернулась  уже  переодетая.  Понимая,  что
шелковое платье мало подходит для путешествия  по  крышам,  она
надела  плотные,  облегающие  шерстяные  брюки,  подчеркивающие
красоту ее длинных стройных ножек. Шнурованные сапоги  доходили
ей  почти  до  колен,  тело  прикрывала темная блуза с длинными
рукавами, плотный шерстяной плащ-накидка был приколот к  плечам
неяркими  заколками.  Вокруг головы она повязала тонкий кожаный
шнурок, чтобы ее черные волосы не закрывали глаза и не  мешали.
В   этом  наряде  худенькая,  стройная  принцесса  походила  на
мальчика-подростка, одетого для охоты или верховой прогулки.
     Для князя она отыскала подходящие  ботинки  вместо  вконец
потрескавшихся  и  мокрых  сапог.  Сухая  одежда  и теплый плащ
дополнили его костюм. Эту  одежду  Яан  разыскала  в  одной  из
предоставленных ей комнат, в каком-то сундуке.
     Дождь  прекратился,  но луна все еще скрывалась за плотной
пеленой  грозовых  туч,  а  значит,  был  шанс,  если  повезет,
покинуть дом незамеченными.
     Не   задерживаясь,   беглецы  пустились  в  опасный  путь,
полагаясь на память Яан и верность ее чертежей. Проклиная  себя
за  мягкотелость,  Карм  Карвус помог принцессе перелезть через
подоконник. Ну почему? Почему он позволил повесить себе на  шею
такую  обузу,  думал  он.  Ведь  девчонке  ни за что не удастся
лазать по крышам так же  ловко,  как  это  делал  он.  В  конце
концов, он -- опытный воин в самом расцвете сил...
     Царголец  не успел сформулировать про себя эту мысль, как,
потеряв равновесие на сломанной черепице,  сорвался  и  проехал
футов десять-двенадцать вниз по крыше, сумев остановиться, лишь
уцепившись  за  трубу. Разумеется, его самолюбию пришлось не по
нраву то, как принцесса ловко, словно горная газель, спустилась
к нему и протянула руку, чтобы помочь вылезти на гребень крыши.
Кстати, ее тонкая кисть оказалась  на  редкость  сильной.  Карм
Карвус  почувствовал  это,  когда  оперся  на  нее чуть не всем
весом, карабкаясь наверх. С этого момента он перестал  сожалеть
о решении проделать путь вдвоем с Яан.
     Они  пробирались  с одной крыши на другую где ползком, где
перепрыгивая  через   темные   переулки.   Без   дополнительных
происшествий  беглецы добрались до крайних домов у самой стены,
защищавшей Таракус от нападения с суши.
     Яан из Кадорны составила отличный план. Они  действительно
оказались  на крыше, чуть возвышавшейся над стеной, примерно на
равном  расстоянии  от  двух  ворот.  Похоже,  перепрыгнуть  на
вершину  стены  будет  не  очень  трудно,  подумал Карм Карвус.
Солидная стена наверху была достаточно широкой,  чтобы  на  ней
могли  разойтись  два воина. Кроме того, наружную сторону стены
украшали высокие зубцы, которые не  дали  бы,  в  случае  чего,
перелететь через стену.
     Но -- в этот момент Карм Карвус опять поскользнулся.
     Непривычно   сидящий   на   ноге  ботинок  попал  в  лужу,
оставшуюся на месте выбитой черепицы, в тот самый момент, когда
князь  собирался  оттолкнуться  и  перепрыгнуть  на  стену.   В
результате  он, перекувырнувшись и потеряв всякую ориентировку,
не удержался и рухнул с крыши вних, на каменную мостовую.
     Не миновть бы князю сломанной ноги, а то и шеи, если бы  в
тот  момент  вдоль  стены  не  проезжал на свою беду патрульный
верхом на кротере. Именно на голову этому  бедняге  и  скатился
Карм Карвус.
     От неожиданности не успев понять, откуда на него свалилась
такая  тяжесть, воин выпустил поводья из рук. Испуганный кротер
взбрыкнул, и оба человека полетели на землю.
     Карм Карвус вскочил на ноги на мгновение раньше стражника.
Этого мгновения ему хватило, чтобы, не  дав  солдату  выхватить
оружие  или  поднять  тревогу,  отправить  его в нокаут сильным
ударом ноги в горло. Не успев подняться, стражник вновь  рухнул
в темную лужу у основания стены.
     Карм  Карвус  быстро  огляделся.  Похоже, что стражник был
один, и шум их короткой схватки не привлек  внимания.  Мысленно
попеняв  себе  за  неловкость, князь успокоил себя тем, что, по
крайней мере, так он раздобыл себе оружие. Он быстро расстегнул
перевязь солдата и привычными движениями нацепил кожаные  ремни
на   свои   плечи.   Теперь   он  был  вооружен,  и,  к  своему
удовольствию, обнаружил, что трофейный  клинок,  тонкий  легкий
меч,  равный  по весу сабле, но прямой и обоюдоострый. Он очень
напоминал царгольскую шпагу -- излюбленное оружие князя.  Кроме
того,  на  перевязи  висел  в  ножнах  длинный  прямой  кинжал,
наподобие  стилета  или  кортика.   Разоружив   бесчувственного
солдата,  князь  разорвал  на  полосы  плащ бедняги и, соорудив
кляп, заткнул тому рот и, кроме того, крепко связал его.  Затем
он перетащил бесчувственное тело в глубокую тень -- вряд ли его
найдут  до  утра.  Взяв  кротера  за поводья, Карм Карвус завел
животное в узкий проход между двумя  глухими  стенами  домов  и
крепко привязал его там, чтобы скакун, вернувшись в гарнизонные
стойла без седока, не поднял тревого раньше времени.
     Яан  внимательно  наблюдала  за всем происходящим с крыши.
Теперь, когда они  оказались  разделены,  оставался  лишь  один
выход, чтобы оказаться вместе.
     Тщательно  примерившись, Яан отступила на два шага от края
крыши, еще раз прикинула расстояние,  а  затем  напряглась  как
пружина и, распрямившись, прыгнула.
     Глядя  снизу,  Карм  Карвус весь сжался, видя, как девушка
летит в пустоте. как легко можно ошибиться, не рассчитать  силу
толчка,  неправильно  прицелиться, подвернуть ногу или потерять
равновесие... Одно  неверное  движение  --  и  саркайя  Кардоны
рухнет на камни, разбившись насмерть!
     Но  Яан,  похоже,  не  обманывала, когда рассказывала, что
тренировалась не меньше любого мужчины. она точно  приземлилась
на вершине стены. В следующий миг, не успев отдышаться, она уже
развязала  обмотанную  вокруг талии веревку с узлами и, накинув
один  конец  петлей  на  зубец  стены,  другой  спустила  Карму
Карвусу.
     Князь   Царгола   не  заставил  себя  долго  ждать.  Через
несколько мгновений он уже стоял на стене рядом с девушкой.  Во
мгновение  ока  веревка  была  развязана и перекинута на другую
сторону. Не тратя времени на разговоры, цепляясь за узлы руками
и упираясь в них ногами, князь и  саркайя  проворно  спустились
вниз.   Вокруг   громоздились  скалы,  таившие  в  себе  немало
опасностей, но  главное  было  сделано:  беглецы  выбрались  из
города!
     Как  можно быстрее полезли они по каменистому склону горы.
Здесь, среди скал и теней, их вряд ли заметили бы стражники  со
стен  и  башен, даже если бы смотрели в эту сторону. Но, взойди
луна, и шансы быть обнаруженными тотчас же  станут  куда  более
реальными.
     пробираясь  по  камням,  стараясь не подвернуть ноги и при
этом двигаясь как можно быстрее, Карм Карвус и Яан  из  Кадроны
уходили  все дальше от стен Таракуса и приближались к джунглям,
которые в их положении казались куда более  безопасным  местом,
чем Город Пиратов.

     x x x

     Промокшие, усталые, с ноющими ногами и руками, ободранными
локтями  и  коленями,  они  наконец спустились к подножию горы.
Похоже, до сих пор никто не обнаружил отсутствия Яан. веревку и
подавно никто  е  заметит  до  утра,  --  а  значит,  можно  не
опасаться погони, по крайней мере, пока не рассветет.
     Но  до  рассвета  оставалось  совсем мало времени. Вот уже
посветлело  небо  на  востоке,   расступились   тучи.   Звезды,
появившиеся  в  просветах,  мерцали  не  по-ночному блекло. Еще
немного -- и первые багряно-золотые  лучи  рассеют  темноту,  и
день сменит ночь.
     Перед  беглецами,  словно  темно-изумрудная  стена, встали
джунгли.  Их  торжественное  и  грозное  молчание  не   столько
нарушали, сколько подчеркивали таинственные шорохи занимающихся
своими утренними делами обитателей этих густых зарослей.
     Итак,  враги  в  человеческом  обличье остались позади. Но
впереди лежали владения не менее страшных и жестоких врагов  --
хищных  обитателей  джунглей.  от  людей можно было вырваться и
бежать, прибегнув к хитрости и обману,  но  здесь,  в  джунглях
Птарты,  ничто  не  поможет избежать грозных челюстей хищников,
кроме силы, храбрости и остро отточенной стали.
     Жестом приказав девушке  держаться  за  его  спиной,  Карм
Карвус обнажил меч и направился к темно-зеленой стене. Не успел
он  сделать  и нескольких шагов вглубь изумрудного моря, как из
темноты навстречу  ему  метнулась  какая-то  тень  внушительных
размеров.
     Ни  мгновения  не  раздумывая  и не колеблясь, Карм Карвус
бросился в бой. Его рука сжала стальной  клинок,  острой  иглой
направив в сердце неведомому врагу...

     Глава 11. Пиратская армада

     Рассвет  рассеял  ночную  тьму, наполнив мир светом нового
дня.
     Прежде, чем первые лучи солнца позолотили  небо,  Таракус,
Город  Пиратов,  уже  проснулся.  сотни  ухмыляющихся корсаров,
вооруженных до зубов, заполнили узкие улицы, двигаясь к  порту,
поднимаясь  на  борты  галер, стоящих у причалов, и в шлюпках и
баркасах добираясь до кораблей, бросивших якоря на рейде.
     Среди пиратов были стрелки из луков и копьеносцы, воины  с
мечами  и  саблями,  расчеты  катапульт  и  тяжелых  арбалетов,
стреляющих огненными стрелами. Были здесь уроженцы всех городов
и стран Юга -- черноглазые и черноволосые  тарданцы,  воины  из
Шембиса  и  Царгола,  Тардиса  и  Зингабала, солдаты из пустынь
Возашпы  с  выкрашенными  пурпуром  бородами  и  пришельцы   из
Дарунгабара и Далакхона, с лицами, словно грубо вырубленными из
гранитных  глыб.  над  толпой  возвышались  великаны из Красных
Лесов Коданга. Их светлые волосы были затянуты в тугие косы  на
затылке.   Даже   несколько   синих   кочевников,  чьи  племена
господствовали на далеких  Великих  Равнинах  Востока,  занесла
судьба  в  ряды  пиратов Таракуса. Но больше всего в толпе было
уроженцев  окрестных  земель  --  желтокожих   кадорнианцев   и
раскосых  обитателей  Пелорма,  а  также  самих таракусцев -- с
шелковистыми черными усами и порочными ледяными глазами.
     И в душе каждого из сотен корсаров кипели мысли  о  скорой
добыче  -- золоте, драгоценных камнях, вине и женщинах. Вот-вот
неисчислимые богатства Патанги лягут к  их  ногам.  Как  только
откроются  двери  сокровищниц  городов  Империи,  каждый  пират
станет богатым, как дворянин, и сможет прожить остаток жизни  в
роскоши и безделии. Корсары довольно улыбались и крепко сжимали
украшенные  самоцветами  рукояти  ножей,  кинжалов,  кортиков и
палашей... Скоро, совсем скоро  они,  морские  волки,  заполнят
улицы   Патанги,   и   все   золото,   камни  и  все  богатства
могущественнейшей на Земле Империи лягут к их ногам.
     Задолго до первых признаков рассвета Белшатла был на ногах
и приступил  к  своей  работе.  Серый  Колдун  еще  и  еще  раз
проверял, как был закреплен его хрупкий инструмент и стеклянных
сфер   и  латунных  проволок  на  палубе  флагманского  корабля
Каштара. Казалось, все в порядке, Лампа Безумия была в  целости
и  сохранности,  что  теперь имело особо важное значение, когда
она  осталась  в  единственном  экземпляре  после   того,   как
хитростью  Карма  Карвуса  или  тщеславием  и  глупой гордостью
самого Белшатлы второй аппарат оказался уничтоженным.
     Нездоровым огнем сверкали глаза  колдуна,  представлявшего
себе,  как  он своими руками -- да, вот этими руками -- обрушит
на стены Патанги лучи, разрушающие разум, сея безумие, ярость и
смерть!
     Наконец  появился  и  сам  Каштар  в  окружении  офицеров,
отдающий  на ходу последние распоряжения. С вершины холма князь
пиратов радуясь наблудал, как выстраивается на рейде его  флот,
пиратская армада. За всю долгую и кровавую историю морских войн
еще  не было собрано в одном место столько боевых кораблей. Это
он, Каштар Красный Волк, сумел собрать их, и к его ногам  падет
столь  желанная  добыча  -- трон Патанги. Словно в сладком сне,
Каштар увидел Тонгора, закованного в цепи, стоящего на  коленях
у Огненного Трона, у ног Каштара, Правителя Империи! Как сладок
и восхитителен будет этот миг, миг полной победы, триумфа...
     --  Все  готово,  Волк,  --  раздался  голос Дурунды Тула,
первого помощника Каштара. Король пиратов кивнул. Еще мгновение
он не сводил взгляд с величественного зрелища  выстроившейся  в
боевой  порядок  армада,  а  затем,  вдохнув  пьянящий утренний
воздух, скомандовал:
     -- Открыть Морские Ворота!
     Приказ был  передан  по  цепочке,  дошел  до  сигнальщика,
взмахнувшего   флажками,   котоорый   передал   приказ   всегда
бодрствующим наблюдателям на маяках, охраняющих вход в запертую
бухту.
     Лязгнули огромные замки, отодвинулись засовы -- и вот  уже
повернулись  гигантские барабаны, напряглись канаты, и огромные
бронзовые цепи поползли вниз, ложась на дно залива  и  открывая
проход в гавань. Путь на Патангу открыт!
     Каштар  взошел  на мостик флагманского судна и дал сигнал.
Загрохотали сотни барабанов, тысячи глоток  затянули  ритмичную
песню -- ударили весла, заскрипели в уключинах, -- и вот первый
ряд  кораблей,  подняв якоря, ровным строем направился к выходу
из бухты.
     Весла равномерно опускались в воду  и  так  же  равномерно
взлетали  в  воздух.  Вверх-вниз,  в  воду -- на воздух; словно
огромные водяные насекомые  на  длинных  тонких  ногах,  первые
корабли  миновали  маяки  и  вышли  за волнорез в открытые воды
Залива.
     Ряд за рядом начинали  двигаться  корабли,  все  больше  и
больше  весел,  повинуясь  ритму  барабана,  врезались в водную
гладь. И все сильнее  и  сильнее  звучала  над  бухтой  древняя
пиратская  песня,  которую орали сейчес тысячи луженых морскими
ветрами глоток:

     Древний гимн корсаров  звучал  все  громче,  разносясь  по
городу.  Казалось,  чем  дальше  отходили от причалов суда, тем
громче звучала песня. Это гавань Таракуса  и  окружающие  Город
Пиратов  горы  прощальным эхом провожали в поход своих моряков.
Долго еще звучали над городом древние слова:

     x x x

     Но на одном из кораблей армады не было  слышно  радостного
пения.  Это  черная  галера "Ятаган" в молчании отправившаяся в
поход на Патангу.
     меряя шагами мостик, нахмурив брови и сжав кулаки, капитан
Барим решал стоящую перед ним дилемму.
     За  его  спиной,  бледный  как  полотно,  Чарн   Товис   с
замиранием  сердца  смотрел,  как  новые  и  новые ряды галер и
трирем поднимают паруса и поворачивают острые  носы  в  сторону
далекого Города пламени.
     Экипажу  "Ятагана",  несмотря  на  верность  и преданность
Тонгору, ничего не  оставалось  делать,  как  плыть  вместе  со
всеми,   рискуя   в  противном  случае  быть  заподозренными  в
предательстве. Если бы у князя пиратов возникли подозрения, его
подручные немедленно потопили бы "Ятаган".
     Толстый  Блай  и  одноглазый  Дурган  стояли  у  борта   и
смотрели,  как  тает  за кормой силуэт башен и маяков Таракуса.
Круглолицый, никогда не унывающий  ковианец  на  этот  раз  был
серьезен и мрачен. Неожиданно он воскликнул, обращаясь к своему
угрюмому товарищу:
     --  Но  как  же  так?!  Неужели  мы, вместе с этими псами,
ворвемся в город наших друзей, сея  смерть  и  разрушение?  Что
скажет  мальчишка-джасарк, когда его старые приятели вломятся в
ворота города с обнаженными  мечами?  Будь  проклят  тот  день,
когда  старина  Блай  решил  стать  пиратом и отправился искать
счастья в морских походах!
     Дурган  плюнул  за  борт  и   выругался.   Затем,   глянув
единственным  здоровым глазом на мостик, заговорщицки подмигнул
приунывшему Блаю:
     -- Не плачь раньше времени. Что до меня, то я верю  нашему
капитану.  Он  --  мужик  с головой... Если кто-нибудь из нас и
может придумать выход из этой западни, то  только  он  и  никто
другой. Ты уж положись на него. Бьюсь об заклад, он уже кое-что
придумал,  а  теперь  только прики