знаем  о тех мрачных днях. Три
города -- Кут, Шандатар и великий Занджан --  овладели  многими
секретами  сил Хаоса, познали тайну вечного светила -- Солнца и
вечной тверди -- Земли. И кроме того, они овладели серой магией
-- зловещим искусством подчинения человеческого разума и  воли,
превращающим  человека  в  тупое послушное животное или буйного
безумца...
     Но Девятнадцать Богов, разгневавшись, стерли с лица  земли
эти  города,  превратив  в  пыль  их стены и башни. Их жители в
страхе бежали из проклятых богами  домов  и  храмов...  Но  кто
знает,  какие  страшные колдовские орудия остались погребенными
под руинами разрушенных городов... Не их  ли  вытащил  на  свет
жестокий  и  безумный  Белшатла,  подвергая наш век опасностям,
пришедшим из далеких эпох.

     x x x

     Негромкий дрожащий голос Иерарха смолк,  и  в  наступившей
тишине  было  отчетливо  слышно,  как старик слабой рукой вновь
запечатал   металлическую   книгу   девятнадцатью    священными
печатями, закрывающими ее страницы от взглядов непосвященного.
     Все присутствующие некоторое время сидели в молчании.
     Золотые  глаза Тонгора сверкали, как у охотящегося вандара
-- громадного свирепого черного льва древней Лемурии.
     -- Опять и опять Хаос, -- проворчал валькар. -- Неужели мы
никогда не справимся с темными силами? Не прошло и  шести  лет,
как мы одолели черный город Заар и океанские воды навеки скрыли
его от людских глаз, -- и вновь Хаос обрушил на нас свои силы.
     --  Сын мой, -- мрачно обратился к королю Иерарх. -- Война
между Хаосом и силами Мироздания велась испокон веков, и  конца
ей  не  видно.  Хаос и Мироздание сражались на погибшей планете
Зарканду сто миллионов лет назад. Эта война не закончилась даже
когда Божественный Аватар, Воин-Лев, победил Сына Черного Бога.
Не окончилась эта битва и на планете  Иридар  десять  миллионов
лет  назад,  когда Чандар уничтожил Черный Факел, или когда его
могучий сын Арн добыл меч Псаматис,  а  три  Великих  Талисмана
были  вырваны из цепких лап Хаоса. Не закончилась вечная война,
и когда ты, Тонгор, обрушил черные стены Заара. Ибо конца  этой
войне  не  будет  ни  на нашем веку, ни в бесчисленных грядущих
тысячелетиях.

     x x x

     Бог-Солнце Эдир давно уже миновал зенит и сейчас  медленно
катил  свой пылающий глаз к западу. Длинные тени легли на улицы
Патанги, протянувшись от одной стены до другой. А во дворце Ста
Сарков Тонгор Могучий, словно лев в клетке,  ходил  из  угла  в
угол  по  одному  из  залов, крепко прижимая к себе младенца --
свою дочь.
     Его подруга Сумия следила за ним печальным взглядом  своих
огромных  черных глаз. Сухие, невыплаканные слезы наполняли эти
глаза, но, как истинная королева, Сумия не могла позволить себе
разрыдаться.
     -- итак, у меня нет другого выбора, -- произнес Тонгор. --
Только с благословения Тиандры,  богини  Удачи,  дерзкий  Барим
отважился   пробраться   ко   мне  и  предупредить  о  грозящей
опасности. Рыжая Борода  сказал,  что  Таракус  вот-вот  начнет
войну,   но   у   меня   еще   есть   несколько   дней,   чтобы
воспрепятствовать  вторжению  Каштара   Красного   Волка.   Эта
отсрочка  нам  на  руку -- ибо за это время отчаянный и дерзкий
воин может многое успеть.
     -- Но почему ты хочешь  отправиться  в  Таракус  один?  --
спросила Сумия. Ее спокойный голос не выдал того, что творилось
в  ее душе. -- Несомненно, это опасно, дерзко, почти безумно --
отправиться в одиночку в логово своего злейшего  врага!  Почему
бы  не приказать Тому Первису и не обрушить на Таракус всю мощь
нашего  воздушного   флота?   Неожиданный   удар   с   воздуха,
подкрепленный  к  тому же осадой наземных сил и штурмом с моря,
уничтожит пиратский город прежде, чем его защитники  догадаются
о том, что Империя знает об их коварных планах.
     Тонгор задумчиво посмотрел на Сумию.
     --  Твои  слова  мудры,  но позволь мне не воспользоваться
твоими советами. Представь, что Таракус обрушит Серую Смерть на
наши летающие лодки и уничтожит  Черных  Драконов...  Последняя
надежда Патанги рухнет еще до того, как пиратский флот выйдет в
море.   Нет!  У  нас,  валкаров,  есть  древняя  пословица:  не
складывай все стрелы в один колчан. Если с ним что-то случится,
ты останешься безоружным в тяжелый час. Решено! Я отправлюсь  в
Таракус  на  борту "Ятагана". Ну подумай, кому придет в голову,
что Повелитель Шести Городов сам отправится в  логово  пиратов,
вместо  того, чтобы руководить войсками, спрятавшись за стенами
Патанги, под защитой своих воинов? А в Таракусе никто  меня  не
узнает.  И кроме того, сейчас у меня есть отличный шанс. Каштар
не знает, что Барим Рыжая Борода -- мой друг. Значит,  "Ятаган"
сможет войти в порт Таракуса беспрепятственно. А неожиданность,
плюс  помощь  Барима  и его верной команды... Быть может, это и
спасет Патангу, если будет на то воля и милость богов.
     Княгиня не стала больше протестовать и спорить. Тонгор был
прав. Это она признавала, несмотря  на  то,  что  в  ее  голове
теснились  сотни  доводов,  требующих  не  отпускать любимого в
опасный  путь.  Но  она  хорошо  знала   своего   необузданного
возлюбленного;  знала  его  отчаянную натуру и понимала, как он
изголодался по битвам и приключениям. Сколько раз за  последние
шесть  лет,  прошедших в мире, Тонгор жаловался, что становится
похож на старый меч, брошенный  в  сырой  подвал  и  постепенно
покрывающийся  ржавчиной.  Женская интуиция и мудрость помогали
Сумии понять Тонгора. Долгие, полные опасностей  и  приключений
годы провел валькар, странствуя, добывая себе пищу, кров и само
право  на  жизнь  мечом  и  кинжалом.  Он  был  пиратом, вором,
разбойником-одиночкой и главарем банды.  И  лишь  затем  судьба
привела его к трону самого могущественного государства Запада.
     Итак,   Сумия  не  стала  больше  спорить  и  отговаривать
Тонгора.
     -- Так когда же ты отправишься в путь? -- спросила она.
     -- На рассвете, -- последовал короткий ответ.
     Княгиня  улыбнулась,  томно  и  призывно  потянулась  всем
телом;  ее  руки  скользнули  к  прическе -- и тотчас же черные
волосы водопадом сбежали по ее плечам и спине.
     -- До рассвета еще много  времени,  --  прошептала  она  и
улыбнулась,  увидев,  как  сверкнули  глаза  Тонгора. Аккуратно
уложив дочку в колыбель, могучий северянин легко поднял любимую
на руки и крепко сжал ее в объятиях.

     Глава 4. Морские Драконы

     Как  только  первые  лучи  позолотили  край  небосвода  на
востоке,  из  бухты  Патанги  вышла черная галера. Ей предстоял
долгий путь. Пурпурные паруса надулись,  ловя  утренний  ветер;
черный  корабль  в  полной  тишине стремительно вспарывал носом
воду. Лишь потрескивали шпангоуты, поскрипывали доски бортов  и
палубы да свистел в снастях ветер.
     Утренняя  дымка,  густая, как молоко, клубилась над водой.
Звезды все еще сверкали на небе, но с каждой минутой на востоке
все сильнее полыхало багрово-золотое зарево,  заставляя  звезды
померкнуть. Наступал день.
     Резкий порыв ветра сорвал с гребня волны пену и швырнул ее
на палубу  галеры.  Тонгор,  меряющий палубу "Ятагана" широкими
шагами, облизнул соль с губ. Прошли годы с тех пор, как могучий
валкар сошел  с  палубы  военного  судна,  и  сейчас  северянин
радовался,  что  время,  проведенное  во  дворце,  за  решением
государственных дел, не заглушило в нем навыки  моряка.  Тонгор
улыбнулся,  тряхнул  черной  шевелюрой на соленом ветру. Словно
пьянящий напиток,  вдыхал  он  морской  воздух.  "Привет  тебе,
Горм!" -- раздался из его груди крик благодарности богам. Опять
жить  полной жизнью, ощущать свою силу, нестись навстречу новым
приключениям в открытое море, на стремительном корабле,  бок  о
бок со старыми, надежными друзьями!
     У  штурвала стоял старина Дурган. Взойдя на мостик, Тонгор
приветствовал его. Сам Барим, капитан пиратов, был на носу.  Он
полной  грудью  вдыхал  соленый  воздух,  подставив  свое  тело
брызгам морской воды. Барим  оделся  более  чем  легко.  Помимо
широких кожаных штанов и высоких сапог, он нацепил лишь широкую
кожаную   перевязь   через   плечо.  Тонгор  же  сменил  черный
королевский  бархат  на  потертые  кожаные   брюки   и   куртку
странствующего лемурийского воина.
     Черные  сапоги  до колен, широкий алый пояс, несколько раз
обмотанный вокруг талии... Под кожаной  курткой  у  Тонгора  не
было  ничего,  кроме  ремней.  За  спиной Тонгора словно крылья
развевалась черная  плащ-накидка,  прикрепленная  к  ремням  на
плечах   застежками,   украшенными  кусками  дымчатого  кварца.
Саркозан -- большой меч из  валькаров  --  покоился  в  кожаных
ножнах  на  боку  могучего  варвара.  Остро отточенный кинжал и
поясной кошелек дополняли костюм и снаряжение Тонгора.
     Барим  внимательно  осмотрел,   как   Повелитель   Патанги
подходит к нему, поднимая в приветствии руку.
     --  Отличный  денек, приятель, а?.. Керхем! -- чертыхнулся
рыжебородый капитан. -- Я хотел сказать: Ваше Величество...
     Тонгор ухмыльнулся, сверкнув белоснежными зубами.
     -- Без титулов, Рыжая Борода! Здесь ты  --  капитан,  а  я
всего лишь член экипажа. И если мы хотим без лишнего шума войти
в  Таракус,  то лучше будет на время забыть то имя, под которым
меня знают, как Повелителя Шести Городов.
     -- Черт  побери,  здравая  мысль,  парень,  --  согласился
Барим. -- Ну, и какое имя мы тебе придумаем?
     Что-то сверкнуло в золотых глазах Тонгора.
     --  Дай  подумать.  Слушай,  когда  я  много лет назад был
таракусским пиратом, меня называли Конгрим  --  Черный  Ястреб.
Так пусть и сейчас на борту "Ятагана" меня зовут так же: Черный
Ястреб. Идет?
     -- Договорились, Черный Ястреб, -- кивнул Барим.
     За   спинами   моряков   заскрипели   доски.  Обернувшись,
собеседники увидели, что на нос галеры поднялся молодой коджан,
офицер полка Черных Драконов  --  Чарн  Товис.  Свой  роскошный
золоченый  шлем  и  доспехи  он  оставил в Патанге. Теперь Чарн
Товис был одет в просторный костюм из черной  кожи.  Ступив  на
носовую  палубу,  он  вежливо приветствовал своего повелителя и
капитана судна.
     Из всех благородных, умелых и храбрых воинов Тонгор взял с
собой в это  опасное  путешествие  только  Чарна  Товиса.  Быть
может,  выбор  пал  на  него,  потому что именно он, еще совсем
юношей, три года назад спас принца Тарта,  вырвав  его  из  лап
Далендуса Вула. Своей храбростью и боевым искусством этот юноша
сумел  покорить  и  капитана,  и  команду пиратской галеры. Его
мудрые речи, наравне с мужеством  малолетнего  принца,  сыграли
решающую  роль  в  том, что пираты "Ятагана" перешли на сторону
Патанги.
     Однако на это была и другая причина. Дело в том, что Барим
Рыжая Борода был родом не из Дакшины,  южной  страны,  а  попал
туда  с  севера,  из  той же стороны, где родился и сам Тонгор.
Рыжебородый  воин  вырос  на  холодных,  заснеженных   равнинах
Белнарта,   на  берегу  залива  Жаранга  Тетрайбаала  --  части
Великого Северного океана. Белнарт  лежал  недалеко  от  родной
страны  Тонгора, где обитало племя валькаров, за хребтом Эобар.
Тонгор принадлежал  племени  Черных  Ястребов,  давно  и  тесно
связанных  дружбой и родством с племенем Белых Волков, к одному
из  кланов  которого  принадлежал  и  Барим.   Северяне   редко
пересекали горы Моммур. Поэтому они старались держаться вместе,
когда вокруг начинали свистеть стрелы и звенеть мечи.
     Чарн   Товис   был  счастлив  вновь  оказаться  на  палубе
"Ятагана", вместе со старыми друзьями. А  кроме  того,  он  был
горд  тем,  что  Великий  Тонгор  из десяти тысяч воинов выбрал
именно его своим спутником в этом опасном путешествии. Не успел
офицер обменяться приветствиями с Баримом и  Тонгором,  как  за
его  спиной,  над верхней ступенькой трапа, показалась круглая,
как луна, физиономия Блая, расплывшаяся в улыбке.
     -- Эй, капитан! Кок говорит, что завтрак готов и  что  еда
остынет, если вы немедленно не сядете за стол, -- объявил он.
     Они  собрались в большой каюте, которую занимал Барим. Это
было просторное помещение с низким потолком, который пересекали
тяжелые толстые балки. Со вбитых в них крюков свисали на  цепях
масляные светильники. Небольшие окна, выходившие на палубу и на
море,  отбрасывали  светлые пятна на пол каюты. Барим предложил
было своему высокому гостю капитанскую каюту, но  Конгрим,  как
Тонгор  приказал  называть себя во время путешествия, предпочел
делить  каюту  со  светловолосым  Тангмаром  из  Коданга.   Что
касается  Чарна  Товиса,  то  он  был  рад оказаться в компании
Рмоахала и Рогира. С ними обоими он  крепко  сдружился  еще  во
время предыдущего плавания.
     В  большой  каюте  был  накрыт шикарный стол. Тонгор, Чарн
Товис,  Рыжая  Борода  и  его  первый  помощник  --   невысокий
смуглолицый офицер по имени Ангар Зенд -- приступили к трапезе.
Печеная  рыба  в лимонном соусе, свежие фрукты, горячий, только
что испеченный  хлеб,  копченая  дичь  и  пряное  мясо  кабана,
огромные  ломти жирного сыра и терпкий коричневый эль в золотых
червленых  кубках,  несомненно,  похищенных  некогда  из  трюма
какой-нибудь  богатой  торговой галеры, -- все это и еще многое
другое было выставлено на стол. Свежий  соленый  воздух  придал
всем  зверский  аппетит,  и  друзья  без  церемоний  взялись за
приятное дело.

     x x x

     Весь день и последовавшую за ним ночь, а затем и следующий
день быстрая  галера,  нос  которой  украшала  медная  драконья
голова, неслась под пурпурными парусами по волнам залива.
     Великий  залив  Патанги  глубоко  врезался  в  Лемурийский
континент, почти разрезая его надвое. Прежде, чем на  горизонте
появятся  грозные башни крепости Таракуса, "Ятагану" предстояло
проплыть еще много лиг.
     Над  мачтами  кружили  и   кричали   чайки.   Белая   пена
разбегалась  в  стороны  за  кормой.  Острый нос галеры, словно
отточенный огромный нож, врезался в бескрайнюю водную гладь.
     Стены  Патанги  давно  скрылись  из  виду.  Вскоре  галера
миновала  показавшийся  на  горизонте Тардис, еще один город на
побережье залива, где  на  троне  восседал  князь  Баранд  Тон.
Вскоре  и  эта крепость осталась позади. Стоя у борта, Тонгор и
Чарн Товис наблюдали, как мимо проплывают  Шембис  и  Зингабал.
Наконец они миновали Пелорм -- последний дружественный город на
их пути.
     великий  залив  стал  намного  шире.  Его воды смешались с
более солеными и холодными волнами Яшензеб Чуна -- Южного моря.
Еще несколько лиг -- и на горизонте покажутся  башни  пиратской
цитадели  --  Таракуса.  Еще ночь под парусом и несколько часов
пути при свете дня --  и  "Ятаган"  бросит  якорь  в  огромной,
удобной бухте столицы пиратского королевства.
     Но тут Судьба взяла дело в свои руки.

     x x x

     Зоркий  матрос-тарданец,  лицо  которого было обезображено
клеймом раба с галер Шембиса, первым увидел чудовище. Он  сидел
в большой плетеной корзине на самом верху мачты, чтобы помогать
рулевому   ориентироваться   в   сгущающихся  сумерках.  Сигнал
тревоги, поданный впередсмотрящим, поднял всю команду на  ноги.
Экипаж стремительно занял боевую позицию.
     В  нескольких  сотнях  ярдов  впереди по курсу из-под воды
показалась  огромная  чешуйчатая  голова  с  горящими  холодным
янтарным огнем глазами.
     Толстяк  Блай звучно икнул. Старый одноглазый Дурган потер
здоровый глаз и забормотал молитву  морскому  богу  Шастадиону.
Тангмар  задумчиво  проверил  остроту  клинка  своего  меча,  а
великан Рогир потянул с плеча лук.  Все  пираты  спокойно,  без
паники готовились вступить в схватку не на жизнь, а на смерть с
чудовищем из морских глубин.
     Перед   галерой   вынырнул  один  из  драконов,  живших  в
лемурийскую эпоху. Огромный лярт,  сверкая  холодными  глазами,
извиваясь,  плыл  навстречу  судну,  широко  раскрыв  пасть,  в
которой сверкали драконьи клыки.
     Не так уж часто чудовища Южного моря заплывали так  высоко
в  Залив.  Их  домом  и  владениями  были океанские глубины. Но
несколько раз в год рыба, которой обычно питались эти  драконы,
уходила  в Залив, чтобы отнереститься в устьях впадающих в него
рек. И тогда бешеные от голода чудовища заплывали в залив вслед
за  рыбой...  а  морякам   Лемурии   оставалось   лишь   молить
зеленобородого  Бога  Морей  о пощаде. Ведь взрослый лярт вдвое
длиннее корабля; его могучий хвост, огромные  когти  и  ужасные
челюсти могли разбить галеру в щепки или утащить под воду.
     Тонгор стоял на носу, сжимая в руке большой меч валькаров.
Однажды,  двенадцать лет назад, его воллер совершил вынужденную
посадку в водах Залива и был атакован морским  драконом.  Тогда
Девятнадцать   Богов   оказались  милостивы  к  Тонгору  и  его
спутникам. Всему экипажу удалось избежать смертоносных челюстей
Ужаса Глубин. Но если это чудовище нападет на  "Ятаган",  будут
ли  боги  столь  же  милостивы  во  второй  раз и помогут ли им
избежать клыков и когтей огромного лярта?
     -- Горчак, Туран, Минга -- быстро  к  катапультам!  Рогир,
бери  своих  стрелков  -- и живо на снасти, повыше! Приготовьте
стрелы. Всем -- к бою!
     Барим Рыжая Борода,  натягивая  доспехи,  отдавал  приказы
своей  команде.  В палубе открылись широкие люки, из которых на
крепких платформах подняли морские катапульты. Тяжелые каменные
глыбы и слитки  чугуна,  в  мирное  время  служившие  "Ятагану"
балластом,  легли на рычаги могучих орудий. Заскрипели лебедки,
натягивая канаты и устанавливая катапульты под нужным углом.
     В те далекие времена, за многие тысячелетия до изобретения
пороха   и   изготовления   первой   пушки,   катапульты   были
единственным  оружием  лемурийских  мореплавателей, которое они
могли  противопоставить  огромный  драконам.  Удачно   пущенный
камень  мог  оглушить  или  испугать  чудовище.  А  если  очень
повезет, можно было и добить тяжело раненного  или  оглушенного
лярта, подойдя к нему вплотную.
     Но  все  знали  и  то,  что,  если катапульты подведут, то
кораблю и его экипажу конец. Стрелы, мечи и копья едва ли могли
повредить этой чешуйчатой машине смерти. Могучие кости и  клыки
твари могли разбить палубу, пробить борт, сломать мачты.
     Некоторое  время  лярт неподвижно глядел на приближающийся
корабль, словно что-то оценивая и прикидывая. Неподвижные глаза
дракона по-прежнему горели холодным желтым огнем.
     Затем, издав дикий рев, чудовище направилось к  "Ятагану".
Почти  в  тот  же  миг  удар меча перерезал натянутые канаты, и
рычаг одной из катапульт  взметнулся  в  небо.  Тяжелый  снаряд
описал в воздухе дугу и, не попав в цель, рухнул в море, подняв
фонтан брызг.
     Еще  две  катапульты  со  скрежетом распрямили свои сжатые
мускулы, отправляя смертоносный груз в сторону дракона. Одно из
каменных ядер вскользь ударило по чешуйчатой спине взвывшего от
боли чудовища, другое упало в воду рядом  с  ним,  не  причинив
вреда.
     В следующий миг лярт набросился на корабль.
     Одна огромная, покрытая чешуей лапа впилась когтями в борт
галеры.  Толстые доски заскрипели и застонали, когда громадные,
как сабли, клыки вонзились в них. Словно в кошмарном  сне,  над
бортом  поднялась  огромная  голова  и, нагнувшись над палубой,
оглядела палубу судна, выбирая добычу.
     Щелкнули страшные челюсти.  Откушенная  голова  одного  из
матросов  покатилась  по  доскам,  а  тело,  рухнув  на палубу,
забилось в  конвульсиях.  Перекусив  человека  пополам,  дракон
начал  жевать  добычу,  глотая  огромные  куски  мяса, с трудом
проходящие в горло.
     Через какое-то мгновение  все  было  кончено,  а  страшная
голова  чудовища  метнулась  в  следующей  жертве. Снова фонтан
крови брызнул из оскаленной пасти,  заливая  палубу.  Еще  один
матрос умер страшной смертью.
     Засвистели  стрелы,  пущенные  с  рей и снастей. Но они не
смогли пробить толстую  чешуйчатую  шкуру  дракона.  Рогир  без
устали  посылал  стрелу за стрелой в противника, но большинс