ка лежали на  песке,  а  полуодетые  пленники  обратились  к
остальным с оружием упавших в руках. Я обрадованно переглянулся с  Коджей,
и мы не стали тратить времени, присоединившись к неравной схватке.
     Стражники сытые, натренированные, они вооружены лучше голодных рабов.
Но это не имело значения.  У  рабов  впереди  только  ужасная  смерть,  им
предстояло погибнуть в челюстях чудовищ на арене для  развлечения  жителей
Занадара, поэтому они сражались отчаянно, безрассудно, так, как  не  может
сражаться человек, не знающий отчаяния.
     И вмешался еще один фактор. Стражники только защищались.  А  пленники
сражались за то, что драгоценнее самой жизни, - за  свободу.  Поэтому  они
неизбежно должны были победить. Так и случилось. За время, меньшее, чем  я
об этом рассказываю, половина солдат  была  убита,  затоптана  или  тяжело
ранена, а остальные, бросая оружие и шлемы, бежали к  веревкам  с  узлами,
которые все еще свисали со стен и по которым солдаты спустились на  арену.
Мало,  очень  мало  сумели  до  них  добраться.  по  веревкам  устремились
победители, вооруженные брошенным оружием солдат. И так как амфитеатр  был
заполнен вопящими бегущими зрителями, рабы легко смешивались с  панической
толпой, и я уверен, многие нашли путь к убежищам Нижнего Города.
     Что касается меня - у меня была другая цель.
     Я поднялся по веревке на стену и побежал по каменным  ступеням  между
рядами сидений. Коджа следовал за мной по пятам.  Я  бежал  к  королевской
ложе. Потому что  Тутон  и  Дарлуна  оставались  в  ней,  не  в  состоянии
пробиться сквозь толпу.
     Вот у меня и шанс спасти огненноволосую принцессу Шондакора  от  этой
предательской свиньи, которую она  считает  другом!  А  также  возможность
сразиться  с  этим  коварным  принцем  Города-в-Облаках  и  отомстить   за
унижение, испытанное от его рук, когда мы впервые скрестили шпаги.
     Тогда я был утомлен, ранен и вооружен совершенно незнакомым  оружием.
Он разгромил меня, но что гораздо хуже, он  насмеялся  надо  мной,  унизил
меня, заставил выглядеть нелепым в глазах женщины... женщины, чью дружбу и
уважение я стремился заслужить.
     Долгие часы утомительного каторжного  труда  у  колеса  на  "Небесной
чайке", в убожестве рабских бараков Занадара, недели  своего  вынужденного
пребывания в гостях у учителя фехтования Лукора я мечтал о том, как  снова
встану с ним лицом к лицу, со шпагой в руке.
     И это время пришло.



                            13. НА ОСТРИЕ ШПАГИ

     Дарлуна вскрикнула от изумления, когда  я  перепрыгнул  через  низкое
ограждение королевской ложи. Я улыбнулся  и  приветствовал  ее  обнаженной
шпагой.
     - Мы снова встретились, принцесса, - заметил я. Она глядела  на  меня
со смесью удивления и гнева, а может, еще и  чуточку  облегченной  радости
было в ее взоре, потому что мне казалось, она не желает мне зла.
     - Джандар - ты? - удивленно спросила она.  -  Ты  убил  дельтагара  и
вызвал восстание рабов?
     Я  улыбнулся  и  кивнул.  Все  как  я  и  ожидал.  Кожа  моя  покрыта
отбеливающим веществом, взятым у друга Лукора из театра, волосы  выкрашены
черной краской, и принцесса не знала, что это я, пока не увидела мое  лицо
вблизи. Голубые глаза, неизвестные среди туземных рас  Танатора,  выдавали
меня. И я чувствовал, почему она удивлена. По предыдущим встречам и  из-за
различных недоразумений между нами она считала меня хитрым и предательским
мошенником или отъявленным трусом.
     Но вот я перед ней в героическом облике!
     Ей это должно показаться неразрешимым противоречием. Но ее спутник  в
королевской ложе испытывал другие чувства. Сзади послышался тягучий  голос
Тутона, и я, отвернувшись от принцессы, увидел насмешливое лицо принца.
     - Итак, варвар вернулся? -  усмехнулся  он.  -  Я  считал,  что  тебя
отправили на черную работу, соответствующую  твоему  низкому  положению  и
поведению!
     За снисходительностью я чувствовал  его  гнев.  И  решил  попробовать
вывести его из себя, прежде чем мы скрестим оружие.
     - Кроме принцессы Дарлуны и  одного  джентльмена,  я  в  этом  городе
благородных людей не встретил, - спокойно ответил  я.  -  А  что  касается
тебя, то твое намерение продать королевскую гостью ее  величайшему  врагу,
Черному Легиону, выделяет тебя из всех жителей города.
     Глаза его сузились,  бледные  щеки  вспыхнули.  По  изумленному  лицу
Дарлуны я понял, что он, разумеется, все переговоры с Арколой  из  чак  юл
вел в тайне от нее. Он смотрел на меня холодным яростным взглядом,  и  его
мурлыкающий голос утратил лоск и стал хриплым от угрозы.
     - Попридержи  язык  в  присутствии  принцессы,  парень,  и  перестань
изрыгать презренную ложь, или...  -  он  положил  сильную  белую  руку  на
рукоять шпаги, - возможно, урок цивилизованного поведения, который я  тебе
дал, недостаточен, и мне придется еще поучить тебя!
     Я рассмеялся.
     - Да, я помню, как ты легко победил  меня,  когда  мы  встречались  в
последний раз, -  спокойно  ответил  я.  -  Но  не  слишком  гордись  этой
схваткой, Тутон. Руки у меня тогда устали: я целую ночь простоял с руками,
скованными над головой, и к тому же  ослаб  от  раны,  нанесенной  клыками
вастодона, которого я убил, спасая принцессу от верной гибели.
     Взгляд мой стал холодным и презрительным, я осмотрел противника с ног
до головы, задержался на чуть заметном животике, выступающем над узорчатым
поясом, на темных кругах, которые пьянство  оставило  вокруг  его  налитых
кровью глаз, на щеголеватом, почти женственном покрое платья.
     - Сегодня я в лучшем состоянии, -  намекнул  я.  -  Может,  мне  даже
удастся преподать тебе один-два урока... цивилизованного поведения.
     Лицо его застыло и стало отвратительным, рука легла на рукоять шпаги.
Но я услышал за собой восклицание Дарлуны.
     - Что за наглость! - воскликнула она уничтожающим тоном.  Сердце  мое
слегка упало: я надеялся восстановить себя в ее мнении. Но я забыл  кодекс
поведения,  который  почти  религиозно  соблюдается  воинами  Танатора.  Я
нарушил главный принцип этого кодекса: воин Танатора никогда  не  хвастает
своей доблестью, он молчит, за него говорят его действия.
     Заметив ее реакцию, Тутон ухмыльнулся.
     - Преподать этому нелепому шуту еще один урок, принцесса?  -  спросил
он. Дарлуна высокомерно взглянула на меня и кивнула. Он сделал насмешливый
полупоклон и красиво извлек шпагу. Мы не стали обмениваться приветствиями,
а тут же сцепились.
     Вокруг нас суматоха, крики солдат, истерические вопли зрителей, рабы,
пытающиеся  вырваться  на  свободу.  Но   я   вскоре   забыл   обо   всем,
сосредоточившись только на улыбающемся лице Тутона. Вселенная сократилась,
сузилась, и только мы втроем - принцесса, небесный пират и я - оказались в
своем замкнутом мире,  изолированные  от  всего  окружающего.  Мы  слышали
только звон своих шпаг, шорох ботинок на каменном полу, тяжелое дыхание. Я
сосредоточился на улыбающемся белом лице, которое плыло перед моей шпагой.
Я хотел стереть эту ухмылку, вызвать пот на этом гладком ироническом лице,
блеск страха в этих насмешливых глазах.
     Вначале Тутон фехтовал небрежно, беззаботно.  Очевидно,  считал,  что
перед ним новичок, неспособный отличить один конец  шпаги  от  другого.  Я
держался настороже, удовлетворяясь пока тем, что отводил его шпагу,  когда
она приближалась ко мне, действовал исключительно в защите.
     Но вскоре, увидев, что я парирую все его удары, он начал раздражаться
ходом дуэли и теснить меня градом блестящих ударов, любой из  которых  мог
проткнуть меня насквозь, если бы я не  продолжал  отражать  их  уверенными
движениями запястья. Мы отскочили друг от друга, он  недоуменно  посмотрел
на меня, я в ответ спокойно улыбнулся и приготовился  встретить  следующую
атаку.
     Он напал из третьей позиции. Я парировал удар, при  этом  мое  острие
пробило его защиту как раз в районе сердца и разрезало куртку.
     Дарлуна ахнула, на лице Тутона появилось выражение изумления. Я  лишь
улыбнулся и стоял в ожидании следующей атаки.
     Он ударил из квинты, я без труда отбил, и  снова  мое  оружие  прошло
сквозь его защиту, и на щеке принца появилась кровавая царапина. Он гневно
отскочил, глядя на меня в совершенном изумлении. Я иронически поднял  одну
бровь и стоял в ожидании.
     Очевидно, мое превосходство, достигаемое почти  без  усилий,  привело
его в полное  замешательство.  И  еще  его  удивляло,  что  я  не  наносил
смертельных или тяжелых ран. Он осторожно приблизился в очередной  раз,  и
воздух снова зазвенел от ударов стали.
     Я радовался, видя его искаженное, налитое кровью лицо и удивление  во
взгляде. Особенно приятно было видеть испарину  на  лбу,  смешивавшуюся  с
кровью от царапины на левой щеке.
     Теперь он действовал осторожно, в защитной манере, как я перед  этим.
Я разорвал дистанцию с шестой позиции, он парировал, но  не  успел  занять
нужную оборонительную позу, и я провел царапину по его правой щеке.
     Тутон в страхе и тревоге вскрикнул, неуклюже отступил, чуть  не  упав
при этом. Поворачиваясь к нему, я заметил выражение лица Дарлуны.
     Было ли это - восхищением?
     Теперь Тутон отбросил всякую осторожность  и  набросился  на  меня  с
градом ударов. Он теснил меня быстрой глиссадой, ослепительным  сверканием
стали, и я отступал, посмеиваясь над его манерой вести схватку. Не знаю, у
кого принц Города-в-Облаках учился фехтованию,  но  фехтовал  он  напоказ,
вычурно,  выкрикивая  замечания,  гримасничая,  -  на  аудиторию  все  это
производит впечатление, вероятно, на, на мой вкус, слегка показно.  Я,  по
контрасту, сражался  спокойно,  легко,  с  минимумом  усилий  и  движений,
отступал перед его прыжками и отводил каждый удар ловким движением руки.
     Мы дважды обошли ложу, отбрасывая  с  пути  стулья.  Я  позволил  ему
наступать, понимая, что долго он не выдержит. И оказался  прав.  Скоро  он
уже тяжело дышал, рука у него  устала,  шпага  начала  дрожать.  Он  хотел
разорвать дистанцию и отдохнуть, но тут я начал наседать, прорвал защиту и
еще  раз  уколол  в  грудь.  Снова  нанес  только  царапину,  проведя   ее
параллельно первой, разорвав куртку до кожи.
     Продолжая теснить его, через несколько мгновений я разрезал куртку на
плече, а потом на втором плече, и все это время, ревя, как выброшенный  на
берег кит, с лицом, почерневшим  от  усилий,  он  пытался  уйти  от  меня.
Наконец я сделал его совершенно беспомощным и срезал  всю  переднюю  часть
куртки, обнажив его по пояс. К этому времени его правая  рука  дрожала  от
усталости, а в глазах уже давно виднелся страх.
     Тутон - хороший фехтовальщик, и учился он у  мастера.  Я  не  намного
лучше его. Но за прошлый месяц я ежедневно по многу  часов  упражнялся  со
шпагой, учил новичков, а заканчивал  день  схватками  с  одним  из  лучших
фехтовальщиков планеты. Естественно, рука у меня стала твердой, а владение
шпагой, пройдя многие часы напряженных  упражнений,  стало  лучше,  чем  у
него.
     Обнажив  его  по  пояс,  я  продолжал  покрывать  его  торс,   теперь
блестевший от пота, царапинами. Я уколол его в оба плеча, провел  кровавую
линию вдоль ребер с обеих сторон и уже собирался нацарапать  "Джандар"  на
груди меж сосками, но тут нервы его не выдержали, и он неожиданно струсил.
Крича, как испуганная женщина, он буквально швырнул свою шпагу мне в лицо,
неуклюже выпрыгнул из ложи, покатился по ступенькам и смешался  с  толпой.
Это  почти  неслыханный  по  трусости  поступок,  и   даже   я   удивился.
Фехтовальщик просто не отдает свое оружие врагу  таким  образом  -  не  на
Танаторе по крайней мере! Даже если  тебя  превосходят  по  всем  статьям,
каллистянский кодекс  чести  требует,  чтобы  ты  сражался  и  умер,  если
понадобится, но не убежал. Но я привел Тутона в ужас, и он просто  сбежал.
Я стер предыдущее унижение,  великолепно  реабилитировал  себя  и  сожалел
только о том, что не убил его.
     По правде говоря, моя рука тоже к этому времени  устала,  потому  что
дуэль длилась довольно долго, а я  предыдущую  ночь  не  спал.  Поэтому  я
оперся на шпагу и перевел дыхание, глядя, как принц спасается в  толпе.  И
думал, смог ли бы я написать на его груди свое танаторское имя, если бы он
не сбежал так трусливо.
     Танаторское письмо состоит из извилистых хвостатых букв,  похожих  на
упрощенную версию арабского письма, эти буквы острием шпаги написать очень
трудно. Написать "Джандар" латиницей легко, но я к тому  же  плохо  владел
местным алфавитом. Но, может, мы с  Тутоном  еще  встретимся.  И  тогда  я
завершу любовную записку, которую начал писать над его сердцем.


     Лезвие моей шпаги было покрыто кровью Тутона, поэтому  я  поднял  его
плащ, вытер шпагу и сунул ее в ножны.
     Все это время Дарлуна смотрела на меня с непроницаемым выражением.
     Я был такого высокого мнения о своих действиях, что счел ее выражение
проявлением восхищения.
     Но она тут же вывела меня из заблуждения. Хотя я,  вероятно,  изменил
ее мнение о своих фехтовальных способностях, разгадать женскую  психологию
я, как всегда, не смог. Она смерила меня презрительным и гневным взглядом.
     - Не знаю, почему ты преследуешь меня по пятам, как собака, варвар, -
ровно произнесла она, хотя голос ее дрожал от ярости, - но я никак не могу
от тебя избавиться.
     Мир вокруг пошатнулся, и боюсь, я открыл от удивления рот.  Не  знаю,
какой реакции я от нее ожидал, но, конечно, не гнева и презрения.
     - Что... почему... - я путался в словах.
     - Владыки Гордриматора прокляли меня за мои грехи, -  продолжала  она
почти в слезах. - Почему ты постоянно вмешиваешься в мои дела,  нанося  им
невосполнимый ущерб?
     Я растерялся от  такой  ярости.  Ожидал  похвалы,  может  быть,  даже
восхищения, но не потока слез!
     - Моя принцесса, почему...
     Она яростно топнула, тряхнула рыжей гривой, как породистая кобыла.
     - Перестань так обращаться ко мне, ты... ты, хориб! -  завопила  она,
назвав меня отвратительным танаторским стервятником,  похожим  на  розовую
голую крысу размером с собаку, которая обычно питается отбросами.
     Прежде чем я смог сообразить, что ответить, она закричала:
     - Я не твоя принцесса! Я не хочу иметь с тобой ничего общего, ничего,
ты слышал?
     - Да, слышал, - глуповато ответил я, - но  не  понимаю.  Чем  я  тебя
оскорбил?
     Она разразилась слезами, повернувшись к невозмутимому Кодже,  который
все время присутствовал молча при этой сцене, мигая и, несомненно,  дивясь
странным брачным обычаям человеческой расы,  так  непохожим  на  спокойные
практичные методы, практикуемые его народом.
     - Ты  только  послушай!  -  бушевала  она.  -  Я  гостья  в  крепости
могущественного принца Занадара, за которого  согласилась  выйти  замуж  и
которого уговорила  помочь  всей  силой  своего  воздушного  флота,  самой
могучей воинской силой в мире. Я надеялась  с  его  помощью  вырвать  свое
королевство из  рук  Черного  Легиона,  и  тут  приходит  этот  навязчивый
деревенский придурок, вмешивается в мои дела и разрушает все мои планы!  -
кричала она со слезами.
     Я был поражен. Теперь я понял! Ведь только мы с Лукором знаем правду:
Тутон за спиной принцессы ведет предательские переговоры о продаже ее тому
самому разбойничьему легиону, с которым  будто  бы  собирается  сражаться!
Естественно,  она  неправильно  истолковала  мои  действия.  Я   попытался
объяснить ей  истинное  положение  дел,  но  она  яростно  топала,  трясла
головой,  так  что  волосы  пламенеющим  облаком  взметались  над  нею,  и
отказывалась слушать мою "неуклюжую ложь", как она выразилась.
     И тут Коджа обратил мое внимание на неблагоприятное развитие событий.
     Пока я был занят,  вначале  сражаясь  с  Тутоном,  потом  отвечая  на
гневные обвинения Дарлуны, солдаты Занадара наконец привели толпу в  некое
подобие порядка и теперь тяжеловооруженный отряд приближался к королевской
ложе, несомненно, собираясь захватить Коджу как сбежавшего раба и меня как
организатора восстания рабов.
     Все другие  рабы  к  этому  времени  либо  уже  скрылись,  либо  были
захвачены или убиты. И вот мы  с  ним  противостоим  двадцати  стражникам,
вооруженным мечами, кривыми ножами и самострелами, в полном вооружении,  в
кольчугах, в шлемах и с длинными, норманнского типа щитами.
     И они будут здесь через одну-две минуты.
     Я проклял свою глупую мстительность, которая заставила меня  затянуть
дуэль с Тутоном. Если бы я сразу покончил с ним, мы все могли  бы  уйти  с
арены и теперь были бы на полпути к Среднему Городу, где смогли  бы  найти
убежище в академии Лукора, от которой у меня есть ключ.
     Но нет! Я играю в  кошки-мышки,  затягиваю  дуэль,  чтобы  похвастать
своим фехтовальным  мастерством  перед  женщиной,  Дарлуной  Шондакорской,
вместо того чтобы поступить умно и сбежать, пока еще есть возможность.
     Я подавил проклятие, горько подумав, что хоть намерения у меня обычно
самые хорошие, благородные и восхитительные, почти героические,  я  всегда
умудряюсь упустить свои лучшие возможности.
     Я с таким риском освободил своего друга Коджу и принцессу Дарлуну,  а
теперь испортил  все  дело,  подвергнув  их  и  себя  самого  еще  большей
опасности.
     Но делать нечего. Нам с Коджей придется сражаться с  двумя  десятками
вооруженных солдат. Никакой надежды, но другого выхода нет.
     Я горько проклинал свою самонадеянность и высокомерие, жалея, что  не
умер... и зная, что скоро умру.



                            14. НА КРЫЛЬЯХ ВЕТРА

     Солдаты были уже рядом. Я ясно различал их мрачные  лица  и  холодный
мстительный блеск глаз.  Мы  с  Коджей  стояли,  обнажив  оружие,  готовые
защищать принцессу до конца, который скоро наступит. Каким бы ни было  мое
фехтовальное  мастерство,  усвоенное  у  Лукора,  мне  не  удастся   долго
сдерживать двадцать свежих хорошо вооруженных солдат.
     Но тут странная тень упала на полог  ложи,  и  мы  все  с  удивлением
увидели фантастическое летающее чудище.
     На мгновение - настолько непривычен этот странный летательный аппарат
- я не поверил своим глазам.  Но  потом  понял,  что  это  орнитоптер.  Не
восьмидесятифутовое чудовище, как фрегат, на котором мы сюда прилетели, но
больше похожий на летающую шлюпку, в которой я из барака сбежал в  Средний
Город.
     Этот  тип  орнитоптера  был  мне  незнаком.  Четырехместный  корабль,
примерно в двадцать пять футов длиной, с четырьмя  кокпитами,  похожий  на
большой каяк.  И  действительно,  больше  всего  он  походил  на  огромное
летающее полинезийское каноэ. Но и это сравнение вряд ли подходит,  потому
что нейтральный  газ,  придающий  кораблю  летучесть,  размещался  в  двух
понтонах  под  килем  по  обе  стороны  корпуса,  понтоны  были  разведены
распорками. И в целом походили на полозья саней.
     И хоть эта фантастическая машина выглядела нелепо, она летала.
     И давала нам выход из нашей дилеммы.
     Потому что на переднем кокпите, улыбаясь, стоял - Лукор!
     Только владыки Гордриматора знают, что произошло с  ним  после  того,
как мы расстались в тайном лабиринте под королевской крепостью. Я  считал,
что он либо погиб в ловушке, либо все  еще  блуждает  где-то  в  лабиринте
туннелей. Но я мог  бы  догадаться,  что  если  я,  неспособный  прочитать
кодированные символы, указывающие  направление  в  ходах,  сумел  все-таки
выбраться, то Лукор, который мог их прочесть, выбрался задолго до меня.
     Очевидно, так и  произошло.  Галантный  учитель  фехтования  каким-то
образом выбрался из лабиринта, вышел  из  крепости  и  ждал  вблизи  арены
возможности помочь нам с Коджей. Где-то он раздобыл орнитоптер,  вероятно,
на крыше помещения стражи, подобно тому как я нашел свою шлюпку  на  крыше
барака рабов месяц назад. Во всяком случае я смогу послушать рассказ о его
приключениях позже и из его собственных уст. А теперь самое  главное,  что
о