днему  пересечению,  которое  мы
миновали: тут был нарисован ряд голубых кругов. Оттуда я пошел по боковому
туннелю, параллельному тому, по которому мы шли. Но  этот  ход  извивался,
огибая невидимое препятствие, и не соединялся с  нашим  прежним  туннелем.
Тогда я  пошел  назад,  надеясь  найти  Лукора.  Но  вместо  этого  вскоре
совершенно заблудился в лабиринте пересекающихся туннелей, пока не потерял
всякую надежду отыскать путь, по которому мы шли.
     На каждом перекрестке виднелись светящиеся символы, но  я  так  и  не
увидел три синих круга. Я встретил только две стрелы, одна над другой.
     Я решил пойти туда, куда они указывают, и посмотреть, куда  они  меня
приведут.


     Много часов спустя, как мне показалось, я увидел  тусклый  свет.  Это
был только призрак света, но все, что угодно, лучше однообразной  темноты,
в которой я бесконечно плелся.
     Наконец я определил источник слабого свечения. Свет пробивался  через
небольшие отверстия, сделанные в стене на расстоянии примерно  в  двадцать
шагов друг от друга.
     От этого волнующего открытия сердце мое забилось сильнее.
     Должно быть, это глазки, о  которых  говорил  Лукор.  Их  присутствие
означает, что я каким-то образом вернулся назад и сейчас нахожусь в  одном
из жилых районов крепости. Это, в свою очередь, означает, что я могу найти
потайную  дверь  или  отодвигающуюся  стену,  которая  позволит  выйти  из
мрачного лабиринта в светлые залы дворца.
     Я прижался к одному глазку, и увиденное поразило меня.
     Я смотрел в роскошную комнату, стены  которой  увешаны  великолепными
шпалерами. Пол покрыт толстыми шелковыми коврами слегка меняющихся цветов:
индиго,     лиловато-красноватый,     красновато-коричневый,      розовый,
тускло-серебристый. Вместо мебели груды оранжевых и золотых подушек.
     В центре комнаты, прямо против меня,  необыкновенное  приспособление.
Сверкающий медный треножник, и на нем большой шар из  туманного  хрусталя,
внутренняя поверхность которого разбита на тысячу сияющих  плоскостей.  Из
центра шара торчат медные электроды, и к  ним  присоединены  изолированные
провода. Приспособление больше всего напоминает странный телевизор.
     Перед треножником сидит не кто иной, как сам принц Тутон.
     Учтивый красивый правитель Города-в-Облаках одет как на карнавал.  На
нем облегающая одежда, золотая, алая и зеленая. В ушах и на лбу, на шее  и
запястьях драгоценные украшения. У  ног  лежит  сброшенная  полумаска.  Он
вертит ручки прибора у основания треножника.
     В  механизме  послышался  резкий  пронзительный  вой.  На  внутренних
плоскостях  хрустального  шара  замелькало  множество  огоньков.   Огоньки
превратились в лицо. Я этого человека раньше не видел.
     Массивное лицо с тяжелой  челюстью  и  мощным  лбом.  Между  могучими
плечами, одетыми в плащ, толстая шея. Плащ из какой-то блестящей волнистой
материи, которую я не мог опознать.  Под  плащом  видна  могучая  грудь  в
кожаной воинской крутке. На куртке символ, который мне ничего  не  сказал:
похоже на черный рогатый череп с улыбающимся клыкастым ртом  и  пламенными
рубиновыми глазами.
     Лицо у  человека  грубое,  тупое,  жестокое,  властное.  Телосложение
плотное, голова покрыта  прямыми  бесцветными  волосами.  В  ушах  золотые
побрякушки. Под мрачными черными бровями свирепые  желтые  глаза,  горящие
мрачным яростным огнем, как глаза льва.
     В этом холодном смуглом выразительном лице, с его холодными  горящими
глазами и жестоким ртом, была холодная властность. Кто этот человек? И как
только этот вопрос возник в моем сознании, я получил на него ответ.
     Вежливым смешливым голосом Тутон обратился к лицу в шаре.
     - Мы снова беседуем, Аркола, и снова никакого результата, если только
ты не решил увеличить плату за принцессу Дарлуну, - сказал он.
     Я застыл от изумления. Значит Лукор был прав, и мои чувства  тоже  не
подвели   меня!   Вежливый   насмешливый   принц   Облачного   королевства
действительно собирался продать принцессу Шондакора за золото!  Кровь  моя
закипела при виде такого цинизма и холодной насмешливости в  тоне  Тутона,
мне хотелось добраться до него мечом. Результат  нашей  следующей  встречи
будет сильно отличаться от предыдущей дуэли.
     Резким, скрипучим голосом со странным  скользящим  оттенком  человек,
которого Тутон назвал Арколой, ответил.
     - Повторяю, занадарец, что сто тысяч золотых монет - это все,  что  я
могу дать. И повторяю: обладание этой девушкой - роскошь для чак юл, вовсе
не необходимая. Послушай, у меня в Шондакоре десять тысяч  воинов  Черного
Легиона, зачем мне эта девушка? Только чтобы властвовать над  ее  народом,
используя ее как марионетку. Ты просишь слишком дорого, принц, за то,  что
мне в сущности и не нужно. Я здесь завоеватель, и моему завоеванию  ничего
не угрожает.
     Тутон злобно рассмеялся.
     - Не слишком хвастай своим завоеванием, о повелитель Черного Легиона,
- вкрадчиво посоветовал он. - Я слышал, что Шондакор попал в руки  чак  юл
только благодаря хитрости некоего жреца, по имени Оол, а не из-за воинской
доблести Арколы. Но, разумеется, это недоразумение с моей  стороны,  и  ты
поправишь мою ошибку.
     Мрачное лицо в хрустале гневно  вспыхнуло.  Я  вспомнил,  что  слышал
кое-что  о  жреце  Черного  Легиона  Ооле,  который  был  духовным  вождем
разбойничьего войска. Его упоминал Лукор, но я тогда не обратил внимания.
     Упоминание  о  жреце  напомнило  мне  также  обстоятельство,  которое
удивляло меня на Танаторе. Для планеты, вернее, луны,  населенной  расами,
едва вышедшими  из  бронзового  века  (разумеется,  за  исключением  более
цивилизованных небесных пиратов), жители Каллисто чрезвычайно мало  думали
о богах, храмах и жрецах. В  этом  смысле  они  разительно  отличаются  от
аналогичных  варварских  культур  земной   истории,   у   которых   всегда
преобладало преклонение перед тем или иным пантеоном  божеств.  У  жителей
Танатора, конечно, есть боги, но они почти никогда о них не  думают  и  не
говорят. Или, может, так просто  кажется  пришельцу?  Каллистяне  называют
своих богов "владыки Гордриматора"  -  так  у  них  именуется  центральное
небесное тело, Юпитер. В клятвах они упоминают этих  повелителей  Юпитера,
но этим, кажется, и исчерпывается их обращение к божественному. До сих пор
я не видел храма,  не  встречался  в  своих  странствиях  по  Танатору  со
священником. Это одна их многих загадок Каллисто.
     Пока я думал об этом, разговор между Тутоном Занадарским и Арколой из
Черного Легиона продолжался, и я пропустил несколько слов. Они  спорили  о
цене, которую назначил принц за принцессу Шондакора, но как  раз  когда  я
снова начал прислушиваться, Аркола внезапно  прервал  разговор.  Его  лицо
исчезло, шар снова стал пустым. Тутон  с  холодной  безрадостной  усмешкой
отвернулся от прибора и вышел из комнаты.
     И я понял,  что  должен  вырвать  Дарлуну  из  когтей  предательского
принца, который продаст ее завоевателям  ее  города,  если  они  предложат
достаточно высокую цену!
     Я тоже невесело улыбнулся.
     Значит, мне нужно освобождать уже двоих, а я  сам  пленник  в  тайном
каменном лабиринте!


     Если  и  существует  тайный  выход  или  скользящая  стена,   которые
позволили бы выйти в населенную часть крепости,  я  их  не  нашел.  Лукор,
конечно, о них знал, но он где-то затерялся или захвачен, а может, и мертв
- убит за вставшей между нами каменной стеной.
     Вскоре я снова заблудился в темном лабиринте.
     Часами бродил я по извивающимся каменным коридорам. К  этому  времени
уже, наверно, наступил день - последний  день  праздника,  когда  мигающих
пленников выпускают из тьмы на свет, где их ждет быстрая и ужасная  смерть
от когтей рыщущих хищников.
     После бесконечных часов блуждания я наконец оказался в  помещении,  у
которого не было выхода.
     В стене решетчатое окно, первое, которое я встретил в этом лабиринте.
Мои надежды ожили.
     Сбросив  плащ  свинцового  отчаяния,  от  которого  повисли  плечи  и
отяжелел шаг,  я  бросился  в  маленькую  комнату.  Возможно,  это  выход,
которого я ищу. Может, я все-таки помогу  своему  другу  Кодже.  Иначе  он
обречен.
     Но тут я запнулся о какое-то препятствие на полу, потерял  равновесие
и ударился головой о пол.
     Я все испортил.
     Я явился в крепость,  как  герой  романтической  мелодрамы,  стремясь
голыми руками спасти своего осужденного и плененного друга.
     Вначале я потерял Лукора. Потом заблудился. И наконец упал и  потерял
сознание.
     Падая, чувствуя, как теряю сознание, я ощущал горечь поражения.
     Коджа оказался на арене из-за меня. И теперь, в час величайшей нужды,
я не смог помочь ему.
     На мгновение я почувствовал отчаяние, чувствуя, что не в силах помочь
первому жителю Танатора, удостоившему меня своей дружбой.
     В следующий момент я ударился о стену и больше ничего не чувствовал.



                            12. ПРАЗДНИК КРОВИ

     Меня привел в себя звук. Прошли ли мгновения или часы - не знаю.
     Волна звуков, вздымающаяся и падающая, как  море,  оглушительный  шум
прибоя.
     Я неловко сел и схватился за голову. Волны боли пробегали  в  голове,
их ритм соответствовал ритму звука.
     Вначале я не мог вспомнить, где  я.  Помигал  в  полутьме,  разглядел
маленькую  каменную  комнату.  И  тут  я  все  вспомнил:  Лукор,  ловушка,
бесконечные часы блужданий в черном лабиринте.
     Но теперь вокруг меня не тьма, свет. Дневной свет!
     И я узнал этот  вздымающийся  и  опадающий  рев.  Звук  многих  сотен
голосов.
     Где я?
     Я вскочил на ноги, не обращая внимания на  боль  в  разбитом  лбу,  и
через зарешеченное окошко увидел ослепительное зрелище: изгибающиеся  ряды
каменных скамей, заполненных ярко одетыми  жителями  Занадара,  у  их  ног
посыпанная песком  арена,  где  люди  голыми  руками  сражаются  с  дикими
зверями.
     Каменная келья выходит на саму арену! Ирония из  ироний:  я  не  могу
помочь Кодже, но вынужден  беспомощно  смотреть,  как  он  идет  навстречу
смерти!
     Я неистовствовал, плакал, бросался на решетку маленького окна, но она
была слишком прочной даже для земных мышц. Я и на самом деле бессилен.
     Как я оказался в этой комнатке?  Я  старался  вспомнить  и  вспомнил.
Увидел окно и устремился к нему, а нога задела за что-то на полу, я упал и
ударился в стену.
     Я посмотрел вниз, и сердце  мое  дрогнуло,  когда  я  увидел  в  полу
железное кольцо.
     Я упал, зацепившись за это кольцо.
     Но оно же может оказаться и выходом  из  этой  темницы  отчаяния.  На
Земле по крайней мере такие кольца крепятся к люкам.
     Скорчившись, я внимательно осмотрел каменный пол.  Света  было  мало,
поэтому я использовал осязание, провел кончиками пальцев по пыльному полу.
     Правда - пальцы нащупали прямоугольные очертания дверцы.
     Я схватился  за  кольцо  и  начал  тянуть,  а  рев  отдаленной  толпы
продолжал доноситься до маленькой комнаты. На лбу выступил  пот,  я  тянул
изо всех сил, но бесполезно.
     Выпустил кольцо и посидел на корточках, собираясь с силами.
     Потом дернул одним усилием груди, спины, рук и плеч.
     Кажется мне или щель действительно стала шире?
     Снова и снова пытался я поднять каменную плиту, лицо у меня почернело
от усилий, кровь ревела в ушах, сухожилия трещали от напряжения.
     Тут я услышал громкий  щелчок  -  поразительно  громкий  в  маленькой
каменной келье, то, что удерживало каменную дверцу, подалось, и у моих ног
в полу зияло черное отверстие. Каменная дверца с громом ударилась о пол, и
я увидел, что ее  держало:  внутренняя  поверхность  дверцы  была  покрыта
толстым слоем штукатурки. Несомненно, коридор и комната внизу недавно были
оштукатурены, и рабочие не знали о существовании этой двери.
     Я лег на пол и посмотрел в темное отверстие, но ничего не увидел.  До
меня продолжали доноситься голоса и аплодисменты, и я знал,  что  не  могу
ждать. Может, уже сейчас мой храбрый Коджа с голыми руками противостоит на
арене какому-нибудь чудовищу, а я тут медлю!
     Я скользнул в темное отверстие и опустился ногами вперед...
     ...и приземлился на чем-то огромном и - живом!
     Это  что-то  изогнулось   и   дернулось   от   неожиданной   тяжести.
Инстинктивно я сжал ногами бочкообразное тело, упираясь пятками в живот. И
держался изо всех сил. Было абсолютно темно,  как  говорится,  ни  зги  не
видно. Но в нос мне ударил тяжелый звериный запах, и я догадался, что упал
в звериный загон, где содержатся дикие  чудовища  джунглей,  ожидая  своей
очереди рвать беспомощных и безоружных осужденных  преступников  на  арене
рядом.
     Не знаю, как мне удалось усидеть на спине неизвестного чудовища.  Оно
дергалось и прыгало, стараясь сбросить меня. Щелканье  зубов  и  зловонное
дыхание говорили, что чудовище загибает  голову,  стараясь  схватить  меня
зубами. Если я допущу это, оно сорвет  меня  со  сравнительно  безопасного
места и затопчет или разорвет клыками.
     Я мало чем мог помешать ему в темноте, но что мог,  сделал.  У  этого
чудовища джунглей оказалась жесткая грива, и я вцепился в нее  пальцами  и
держался изо всех сил, а мой  свирепый  конь  рычал,  лягался,  прыгал  из
стороны в сторону, стараясь сбросить меня.
     Не знаю, долго ли это продолжалось. Но через несколько мгновений меня
ослепил внезапный  яркий  свет.  Заскрипели  петли,  распахнулась  большая
дверь, за ней виден стал  ярко  освещенный  песок,  и  мой  свирепый  конь
ринулся на свободу, перепрыгнул, как большая кошка, через дверь  прямо  на
арену.
     Я на мгновение уловил калейдоскопическое  зрелище:  поднимающиеся  со
всех сторон ряды каменных сидений,  заполненные  изумленными  зрителями  с
разинутыми ртами, сверкающий  золотой  купол  неба  над  головой  с  тремя
лунами, ровная  площадка,  посыпанная  песком,  затоптанным  и  спрыснутым
кровью, группа примерно из пятидесяти обнаженных людей  (если  не  считать
набедренных повязок и башмаков) в центре. В следующее мгновение мой  зверь
совершенно обезумел, пытаясь меня сбросить.
     Сначала он  бросился  прямо  на  толпу  невооруженных  рабов.  Потом,
рассерженный тем, что я продолжаю держаться, подпрыгнул в воздух  и  встал
на задние лапы, тело его приняло почти вертикальное положение  в  воздухе.
Так или иначе, но я даже при этом умудрился удержаться у  него  на  спине.
Одной рукой держась за гриву, другой я отыскивал рукоять  шпаги.  Если  бы
зверь догадался упасть на песок и перевернуться, я погиб бы, потому что он
весил несколько тонн. Меня раздавило бы под этой горой мышц  и  плоти.  Но
его  крошечный  мозг  был  охвачен  гневом,  в  ущерб  природной  кошачьей
хитрости, и он  продолжал  дико  прыгать,  как  брыкающаяся  необъезженная
лошадь в кошмарном сне ковбоя.
     В том же загоне содержались и другие звери,  и  теперь  они  ревущим,
рычащим, свистящим потоком вырвались наружу. Мое неожиданное появление  на
спине самого большого животного привело зрителей в изумление,  потому  что
на ярко освещенную сцену легла необычная тишина. Если бы  я  не  появился,
звери набросились бы на кучку безоружных рабов и разорвали бы их когтями и
клыками. Но мое появление изменило положение. Во-первых, мой зверь был так
рассержен унизительным положением  верхового  животного,  что  не  обратил
никакого внимания на осужденных и продолжал дикими  прыжками  метаться  по
арене, пытаясь сбросить меня со спины. Его действия  беспокоили  остальных
животных,  вырвавшихся  за  ним  из  загона.  Это  были  самые  разные   и
невероятные чудовища: чешуйчатые рептилии с длинными змееобразными  шеями,
прыгавшие на задних лапах, как помесь тиранозавра с кенгуру. В  гневе  мой
конь метался  среди  них,  нанося  удары  мощными  лапами.  Одна  рептилия
оказалась у него  на  пути,  и  он  разорвал  ей  горло  мощным  движением
клыкастой челюсти.
     Запах крови привел всех  остальных  в  неистовство.  Очевидно,  их  в
ожидании праздника не кормили несколько дней или даже недель.  Не  обращая
внимания на людей, они набросились на тело своего товарища и разорвали его
на куски.
     Потом обратились друг к другу, рвали и кусали,  длинные  змеиные  шеи
извивались, клыки  сверкали,  они  наполняли  воздух  свистящими  криками,
похожими на свист парового гудка.
     Я наконец извлек свою шпагу и старался ударить  зверя.  Он  отдаленно
похож на колоссального тигра, но почти двадцати футов в длину, с  хлещущим
хлыстообразным  хвостом,  украшенным   цепью   роговых   лезвий,   которые
превращали хвост в смертоносное оружие. Похожей на тигриную была и рычащая
морщинистая морда с горящими глазами. Но здесь сходство кончалось.  Потому
что чудовище покрыто алой шерстью, а из плоского низкого лба  торчали  два
фантастически изогнутых рога. Эти особенности, вместе  с  жесткой  гривой,
больше  всего  похожей  на  стоячий  воротник,  какой  носили  джентльмены
елизаветинской эпохи, превращали зверя в кошмарное чудовище. Я узнал в нем
по описаниям, которые слышал раньше, дельтагара, одного из самых опасных и
ужасных хищников джунглей.
     Шпага рвала его шею и плечи, наносила  порезы,  но  густая  шерсть  и
стальные мышцы мешали нанести  смертельный  удар.  Наоборот,  раны  только
разъяряли зверя. Пена показалась на его пасти, обрызгала шерсть у горла, и
его свистящие крики стали совершенно безумными.
     В ярости зверь прыгнул на стену, со всех сторон окружавшую арену.  На
мгновение огромная алая кошка повисла тут, царапая когтями верхушку стены.
Зрители с криками разбегались, топча упавших. Очевидно, они считали, что в
следующее мгновение  дельтагар  приземлится  прямо  среди  них.  Я  увидел
королевскую ложу. Здесь, с бледным  красивым  лицом,  на  котором  застыло
выражение удивления и ярости, сидел принц Тутон под навесом с  королевским
гербом Занадара.
     А рядом, глядя  на  меня  широко  раскрытыми  от  изумления  глазами,
Дарлуна, в шелковом платье, в волосах драгоценные украшения.
     Но уже в следующий момент я был  слишком  занят,  чтобы  смотреть  на
что-нибудь.
     Удачный удар шпаги наконец достиг  жизненных  центров  зверя.  Точный
удар в основание черепа, где спинной мозг соединяется с  головным,  уложил
его.
     Он растянулся во  всю  длину  на  утоптанном  песке  арены.  Я  успел
отскочить, чтобы меня не раздавило чудовищным весом. Поднявшись, я впервые
смог целиком увидеть чудовище, на котором ехал верхом, и если  бы  не  был
уже потрясен, мог бы упасть в обморок. Дельтагар  был  огромен  -  ужасен!
Представьте себе трех взрослых  бенгальских  тигров,  соединенных  вместе,
вооруженных клыками размером с мачете, и вы представите себе чудовище,  на
которое я приземлился во тьме.
     Осужденные бежали ко мне по арене. И впереди  всех  блестящая  фигура
моего друга Коджи. Я сорвал плащ и бросил  Кодже  меч-хлыст,  который  все
время нес на спине.
     Он испробовал лезвие, свистнув им  в  пыльном  воздухе,  который  пах
кровью, потом и зловонием дельтагара. У нас не было  времени  ни  на  одно
слово, даже если бы мы смогли расслышать друг друга  сквозь  оглушительный
рев толпы и яростные крики зверей. Но он в молчаливой  благодарности  сжал
мне руку.
     И тут мы увидели поразительное зрелище.
     Пленники, осужденные на смерть вместе с Коджей, были пестрой  толпой.
Среди них и бумажнокожие черноволосые занадарцы, и несколько  смуглых  чак
юл,  разбойников  с  горящими  глазами  и  бесцветными  волосами,  и  даже
несколько безволосых, с алой кожей, людей из  Яркой  Империи  Перуштар.  У
всех пустые глаза, удрученный вид, и ясно было,  что  их  морили  голодом,
избивали и вообще обращались с ними очень плохо. Но теперь у них  появился
шанс вырваться на свободу, и они за него ухватились.
     Воспользовавшись суматохой,  они  бросились  на  занадарских  солдат,
которые пытались справиться с разъяренными  зверями.  В  секунду  три  или
четыре стражни