рачном
кальвинистском смысле. Ни удача, ни доблесть, ни мастерство не в состоянии
предотвратить грядущую катастрофу.
     Я думаю, с этой пессимистичной верой в "ва лу рокка"  Коджа  наблюдал
мое присутствие в свите Гамчана. И я знал, что больше ни на какую помощь с
его стороны я рассчитывать не могу, каким бы  ни  был  его  "ухорц".  Этот
фатализм  пронизывает  всю  ятунскую  цивилизацию  и,  вероятно,   отчасти
объясняет, почему они с таким равнодушием смотрят  на  раненого  товарища.
Если ему суждено умереть, он умрет. Если нет, будет жить. Каков бы ни  был
исход, "ва лу рокка".
     Как собственность Гамчана, я был привязан за шею и вынужден бежать за
одним из тапторов, на котором ехал слуга  Гамчана.  Не  знаю,  то  ли  это
суровое наказание было просто следствием злобного характера Гамчана, то ли
он таким образом хотел показать свое пренебрежительное отношение к  своему
новому аматару. Я заметил,  однако,  что  девушка,  тоже  связанная,  была
брошена на спину одного из тапторов.  Ее  по  крайней  мере  не  заставили
бежать. И я был благодарен за это.
     Мы покрыли немало миль, прежде  чем  настолько  стемнело,  что  стало
невозможно двигаться  дальше.  К  тому  времени  как  был  передан  приказ
остановиться для  ночлега,  я  чуть  не  падал  от  усталости.  Испытание,
впрочем, оказалось не таким уж жестоким: мысленно я представлял себе,  как
меня тащат за  таптором  или  заставляют  целые  мили  бежать  на  большой
скорости. Но  так  как  племя  двигалось  в  строгом  порядке,  оно  могло
двигаться только со скоростью своего наиболее медленного  члена,  то  есть
Пандола.
     До сих пор в своем рассказе я не  упоминал  Пандола,  потому  что  во
время плена не встречался с ним. Пандол - предводитель клана,  акка-комор,
или верховный вождь. В молодости он был  могучим  воином,  но  теперь  был
очень стар и не мог долго выдерживать езду верхом. Поэтому движение  всего
племени было не быстрым - утомительным, но терпимым.
     Ночной лагерь был разбит  в  глубокой  долине,  окаймленной  гладкими
круглыми холмами. Так как это временный лагерь, на одну ночь,  у  него  не
было земляных укреплений, стен  из  плотно  утрамбованной  земли,  которые
окружали постоянный лагерь клана Коджи в те несколько месяцев, что  я  был
его аматаром. (По  этому  случайному  упоминанию  о  предыдущем  лагере  я
заключаю, что капитан Дарк забыл, что  не  описывал  еще  этот  постоянный
лагерь. По краткому упоминанию земляных  укреплений  я  делаю  вывод,  что
ятуны сооружают по всему  периметру  лагеря  насыпь  или  земляную  стену,
утрамбовывая для этого землю. В этой стене должен существовать проход  для
свободного выхода. Описывая свое возвращение в лагерь  с  раненым  Коджей,
капитан Дарк не упоминает о каких-либо трудностях преодоления этой  стены.
- Л.К.).
     Как только слуги Гамчана  расставили  его  палатки,  нас  с  Дарлуной
вывели вперед. Не зная, чего ожидать, я в то же время считал, что вряд  ли
Гамчан станет сурово обращаться с таким ценным имуществом, как я.  По  его
приказу с меня сорвали  кожаную  куртку,  перевязь,  пояс,  хотя  оставили
ботинки и кусок ткани вокруг бедер. Символы  на  груди,  обозначавшие  мою
принадлежность Кодже, смыли какой-то мыльной, слегка кисловатой  жидкостью
и на их месте изобразили новую группу символов. Несомненно, они обозначали
моего нового владельца.
     Когда меня уводили, вперед вывели девушку,  и  я  понял,  что  должно
произойти.
     Слуга, который снимал с меня куртку,  возился  с  креплениями  одежды
Дарлуны.  Девушка  смотрела  вперед  с   холодным   гордым   презрительным
выражением, но была бледнее обычного. Гамчан, раздраженный медлительностью
слуги,  подошел  и  схватил  своими  длинными  многосегментными   пальцами
воротник куртки Дарлуны.
     Я понял, что в следующее мгновение  куртку  сорвут  и  на  обнаженной
груди девушки нарисуют знаки рабства.
     При мысли о том, что юная прекрасная девушка благородного рождения  и
воспитания  будет  стоять  нагой  под  холодными   немигающими   взглядами
артроподов, вызвала у меня тошноту. Во мне проснулось какое-то  врожденное
рыцарство, о присутствии которого я и не подозревал.
     Ни мгновения не колеблясь, я разорвал  свои  путы:  они  должны  были
удержать руки артропода,  но  оказали  лишь  слабое  сопротивление  земным
мышцам. Пока воин, державший мою  веревку,  смотрел  на  меня,  я  прыгнул
вперед, схватил Гамчана за руку, оторвал его пальцы от девушки и в  ярости
развернул его и бросил в грязь.
     Думаю, я мог бы убить его. Красный туман закрывал мне глаза, руки мои
тряслись от гнева. Гамчан лежал на земле и с удивлением смотрел на меня.
     Я посмотрел вокруг и неожиданно рассмеялся. Все  ученики  и  слуги  с
крайним изумлением смотрели на меня. К этому  времени  я  уже  понял,  что
артроподы Танатора не совсем лишены эмоций, как я  считал  вначале.  Коджа
оказался способен испытывать нечто вроде дружбы; Гамчан в зависти, которую
испытывал к моему прежнему владельцу,  тоже  проявил  весьма  человеческие
чувства. То, что я принимал за полное отсутствие эмоций, было  всего  лишь
недоразумением: люди распознают эмоции  по  жестам,  интонации,  выражению
лица. Но артроподы неспособны на мимику, у  них  есть  возможность  только
слегка подергивать антеннами, а их металлическая  монотонная  речь  лишена
человеческого  богатства  тональностей.  Но  артроподы   передают   эмоции
жестами. Постепенно я начал  понимать  это.  Изумление  у  них  передается
полной неподвижностью и редким подергиванием антенн. И  все  ятуны  именно
так и вели себя сейчас.
     Потому что я совершил неслыханный поступок. С их крайним  фатализмом,
с их почти мусульманским ощущением кисмета,  слуги  считали  свое  рабское
положение неизбежным и никогда и не подумали бы протестовать или  пытаться
освободиться.  Самый  знаменитый  воин,  бесстрашный  и  смелый  почти  за
пределами человеческих представлений, побежденный в битве и взятый в плен,
становится кротким слугой  и  выносит  жестокое  обращение  без  протеста,
негодования или гнева. Поэтому чтобы раб ударил своего хозяина - поступок,
неслыханный в анналах этого необычного народа.
     Но такой поступок со стороны аматара - это вообще  богохульство.  Как
может имущество, бездушная  вещь  проявлять  гнев  или  восставать  против
своего владельца?
     Свита Гамчана с недоумением  смотрела  на  меня.  Артроподы  явно  не
верили  своим  глазам:  аматар  поднял  руку  на  своего  владельца.   Это
совершенно невозможно.
     Я заметил изумленный взгляд Дарлуны. Ее народ, как я узнал позже,  не
знает рабства: он достиг более высокого уровня цивилизации, чем артроподы.
Поэтому ее удивление объяснялось не необычностью действий аматара, а  тем,
что она не понимала их причины.
     Она считала  меня  предателем,  действовавшим,  как  приманка,  чтобы
завлекать людей в рабство. Человеческие  обитатели  Танатора  относятся  к
артроподам с крайним отвращением. Их считают  самой  презренной  и  низкой
расой. Быть рабом племени ятунов - это судьба,  не  поддающаяся  описанию:
поэтому человек, заманивающий своих собратьев  в  рабство,  становится  за
пределы человеческого. И вот, считая меня именно таким предателем, она  не
понимала, почему я оторвал от нее когти хозяина.  Я  уже  доказал,  что  я
предатель, заманив ее в ловушку, почему же я так яростно пытаюсь  помешать
нарисовать на ее груди символы рабства?
     Но изумление почти тут же кончилось, и я оказался окружен  обнаженной
сталью. Я стоял, тяжело дыша и глядя по сторонам, как загнанный зверь, а в
это время один из учеников Гамчана, юноша по  имени  Дутор,  помог  своему
учителю встать на ноги. Это  был  напряженный  момент.  Я  ожидал,  что  в
следующее мгновение почувствую боль от удара меча, прерывающего мою жизнь.
Я и до сих пор не понимаю, почему Гамчан не приказал убить меня на  месте.
Возможно, мои действия привели его в полное недоумение. А может, он решил,
что простая смерть недостаточное наказание за такой богохульный  поступок,
и захотел на досуге придумать более соответствующее.
     Во всяком случае,  меня  не  убили  на  месте,  а  закрыли  вместе  с
остальными сокровищами во внутреннем круге палаток. Веревки, сплетенные из
травы, оказались слишком непрочными, и их заменили стальные кандалы.  Меня
приковали к центральному столбу палатки и оставили изнывать, пока не будет
выбран вид смерти.
     Я  сухо  улыбнулся  в  темноте.  Мои  отчаянные  действия   оказались
напрасными, потому что Гамчан заверил меня, что Дарлуна  все  равно  будет
раздета и знаки нанесут ей на грудь.
     Я решил, что второй период моего  пленения  у  ятунов  будет  гораздо
короче первого.
     И правда, он вскоре  окончился  -  но  совсем  не  так,  как  я  себе
воображал!


     На следующий день меня в цепях повели  на  казнь.  Ученики  из  свиты
Гамчана провели меня между рядами воинов ятунов, которые в полном молчании
разглядывали меня. День был жаркий и тихий, небо яркое и чистое. И так как
это мой последний день на Танаторе, я внимательно смотрел по сторонам.
     Я почувствовал на себе взгляд Дарлуны и повернул к ней  голову.  Лицо
ее было серьезно, глаза печальны. Увидев мой взгляд, она надменно  подняла
голову,  и  на  лице  ее  появилось  выражение  холодного   презрения.   Я
рассмеялся. Уж эти женщины! Женщина на этой далекой планете такова же, как
и на моей родной далекой Земле.
     Я поднял голову, чтобы в последний раз взглянуть на этот прекрасный и
ужасный мир, прежде чем погружусь во тьму безымянной  могилы.  И  тут  мои
глаза изумленно раскрылись.
     Я увидел самое чудесное зрелище из всех,  какие  уже  видел  на  этом
полном чудес мире.
     По яркому утреннему небу скользила группа невероятных машин  -  прямо
на лагерь племени ятунов.
     На  мгновение  я  не  поверил  своим  глазам.  Они  были  похожи   на
причудливые парусные корабли прошлого, с позолоченными фигурами на носу  и
с богатым орнаментом в виде завитков на  корме.  Всего  этих  удивительных
воздушные кораблей было три, они казались сделанными из  дерева  и  больше
всего  напоминали  фантастические  галеоны  Испанской  Армады,  снабженные
большими хлопающими крыльями.
     Они опускались по ветру, бросая огромные скользящие  тени  на  луг  и
лагерь, а артроподы  лихорадочно  засуетились,  бегая,  раздавая  команды,
хватая боевые луки и ища убежища.
     Похоже, лагерь ятунов подвергся нападению.
     И в этом смятении все совершенно забыли о нас с Дарлуной!



                    7. НА БОРТУ ФРЕГАТА "НЕБЕСНАЯ ЧАЙКА"

     Хотя  руки  у  меня  были  скованы,  ноги  оставались  свободны.  Так
стремительно артроподы перешли к обороне, что меня оставили стоять  одного
и  без  охраны.  Принцесса  стояла  сразу  за   мной,   глядя   вверх   на
фантастические крылатые суда, которые медленно  и  громоздко  кружили  над
головой.
     - Что это такое?
     - Разведочные орнитоптеры, - сказала она. - Ты никогда их не видел?
     Я заверил ее, что не видел. Она удивилась. Я напомнил, что  происхожу
из далекой страны и здесь ничего не знаю.
     - Должно быть, из очень далекой, - заметила она, -  если  никогда  не
слышал о небесных пиратах Занадара!
     Это название я слышал, но ничего подобного себе и представить не мог.
     - У нас есть возможность бежать, - сказал я. - Пока  ятуны  заняты  в
сражении, попробуем захватить тапторов и бежать.
     Я боялся, что она отвергнет мою помощь; может быть, ку тад (эти слова
означают "золотой народ") разделяет фатализм "ва лу рокка" племени ятунов.
Но нет. Мы немедленно направились к загону с тапторами Гамчана, и я  вывел
двух животных.
     Птицы-лошади  беспокоились  из-за  суматохи.  Может,  чувствовали   в
воздухе кровь, войну и смерть. Во всяком случае они пытались  нас  ударить
клювами, гневно кричали, когда мы надевали на них седла и  пытались  сесть
верхом. Я выругался про себя и пожалел  о  послушном  тапторе,  с  которым
подружился в загоне Коджи. Но Дарлуна  оказалась  прирожденной  всадницей,
она знала, как управляться с тапторами: надо бить их по  голове  небольшой
деревянной дубинкой, называемой оло, именно для этой цели прикрепленной  к
седлу. Дубинка очень похожа на гантель.
     Нам удалось сесть верхом, и мы поскакали из лагеря.
     У периметра мы  встретили  моего  прежнего  владельца  Коджу.  Он  не
удивился, увидев меня.
     - Скачи на север, Джандар, а потом на  восток  по  краю  джунглей.  Я
думаю, принцесса Дарлуна хочет  вернуться  к  своему  народу,  -  серьезно
сказал Коджа.
     - Откуда ты знаешь, как меня зовут, ятун? -  спросила  принцесса.  Он
указал на яркий медальон, прикрепленный к ее поясу.
     - Если не ошибаюсь, это печать Шондакора? - риторически вопросил  он.
- Если это так, то только правящая  принцесса  может  носить  эту  печать.
Отсюда я узнал твое имя.
     - Почему ты нам помогаешь, ятун? - подозрительно спросила она.
     Коджа пожал плечами, вернее подернул своими антеннами.
     - А почему бы и нет? Я считаю,  что  орнитоптеры  ищут  именно  тебя.
Небесные пираты никогда не проявляли особого интереса к нашим  сокровищам.
А если глаза меня не подводят и я верно разглядел знаки вон на той  корме,
это флагманский корабль принца Тутона, честолюбивого и не всегда  честного
человека, который стремится к власти через обладание принцессой Шондакора.
     Прищурившись, я посмотрел в яркое золотое небо и увидел, что на самом
большом и нарядном из трех летающих кораблей есть сине-серебряная  эмблема
- крылатый кулак, нарисованный на вертикальном рулевом  плавнике,  который
торчит из полуюта на корме галеона - или фрегата, как правильнее  было  бы
назвать разведочный корабль.
     Дарлуна все еще не была убеждена, что Коджа  желает  нам  добра.  Она
посмотрела на меня.
     - Можно  ли  доверять  этому  капоку?  -  спросила  она,  использовав
разговорное выражение, которое можно перевести как "паразит".
     - Да, принцесса. Коджа великий воин, могучий вождь и мой  ухорц-друг.
- По-прежнему не зная, как на танаторском друг, я  использовал  английское
слово.
     - Идемте, я проведу вас. Дорогу, стража! - защелкал Коджа, приказывая
стоявшим у  периметра  стражникам  расступиться.  Он  прыгнул  в  седло  и
поскакал перед нами, знаками  приказывая  отойти  всем,  кто  пытался  нам
помешать.
     - Коджа, зачем ты это делаешь? У тебя будут неприятности с твоими,  -
сказал я.
     - Мы не надеемся победить орнитоптеры, - спокойно  сказал  он.  -  Но
если мы выхватим из челюстей пиратов то, что они ищут,  мы  уведем  у  них
победу. А теперь не разговаривай больше. Вперед!
     Мгновение спустя догадка Коджи относительно цели рейда подтвердилась.
Передовой фрегат, на руле которого был нарисован королевский символ, низко
плыл над лагерем, а щегольски одетый и чрезмерно красивый молодой  человек
перегнулся через резную балюстраду и закричал в мегафон артроподам внизу:
     - Внимание, вожди ятунов! Мы не хотим ни  ваших  сокровищ,  ни  вашей
гибели. Нам нужна только рыжеволосая шондакорская  девушка,  которую  ваши
воины захватили вчера в джунглях. Выдайте нам одну ее, и мы  улетим  и  не
причиним вам никакого вреда.
     В этот момент  один  матрос  -  его  ярко-зеленая,  колпачком,  шляпа
развевалась на  ветру,  поднятом  крыльями  -  заметил  ярко-рыжие  волосы
Дарлуны. Мы в этот момент как ветер  неслись  по  другую  сторону  лагеря.
Моряк стоял на обсервационной палубе рядом с носовой надстройкой  корабля,
и у него был великолепный вид на все окружающее. Мы слышали, как он кричит
о своем  открытии  принцу  Тутону,  кем  и  оказался  красивый  человек  у
балюстрады.
     Тутон отдал ряд резких приказов.
     - Рулевой! Вперед на десяти узлах! Целься на трех всадников!  Боцман!
Лассо к правому борту. Быстро!
     Большой корабль со  скрипом  и  хлопаньем  крыльев  развернулся.  Как
огромная акула, он заскользил к нам по воздуху. Бросив взгляд назад  через
плечо, я увидел украшения на его носу и свирепое лицо  воина,  вырезанного
на бушприте.
     В тот момент как  мы  достигли  края  джунглей,  на  нас  упала  тень
корабля. Я считал, что кусты помешают поймать нас лассо и  что  нам  лучше
скакать по краю джунглей, чем углубляться  в  них.  Оба  мнения  оказались
неверными. Мы были на открытом месте, где ничто нас не защищало, и на  нас
опустились петли.
     Дарлуну, кричащую и пинающуюся, подняли с  седла,  как  пойманную  на
крючок сардину. Секунду спустя лассо упало на Коджу, и он  полетел  вверх,
размахивая руками, со своим серьезным и лишенным выражения лицом.
     Меня тоже поймали  и  потащили  вверх.  Мимо  меня  пролетел  гладкий
корпус, все щели которого были аккуратно замазаны какой-то  резиноподобной
массой. Потом перила  палубы,  опирающиеся  на  столбы  в  форме  крылатых
дельфинов, пронеслись подо мной, и с сильным толчком я упал на  палубу.  Я
увидел, что лассо крепились к  шлюпбалке.  которая  выступала  с  борта  в
сторону, как виселица.
     Улыбающийся принц Тутон  прошел  вперед.  Молодой  человек,  пижонски
одетый в плотно  облегающие  бутылочно-зеленые  брюки,  высокие  сапоги  и
отделанную  оборками  рубашку,  украшенную  у  воротника  и   на   рукавах
кружевами. На перевязи у него висела рапира,  украшенная  драгоценностями.
Посмотрев  на  него  вблизи,  я  заметил,  что  небесные  пираты,  хотя  и
несомненно люди, имеют отчетливые расовые отличия от ку тад.
     Кожа у них не рыжеватая или  цвета  меда,  а  бумажно-белая;  волосы,
длинные и завитые, не рыжие, а черные; и такие же глаза,  не  раскосые,  а
прямые. Принц оказался красивым человеком, с мягким лицом, яркой  улыбкой,
спокойным голосом и очаровательными манерами. Он  выглядел  и  действовал,
как какой-нибудь французский пират благородного происхождения. Взгляд  его
всего  лишь  на  мгновение  задержался  на  обнаженной  груди  Дарлуны;  в
следующее мгновение он сорвал алый плащ с плеч своего помощника и набросил
на девушку.
     Он поклонился и щелкнул каблуками, как какой-нибудь нацистский офицер
в фильме о второй мировой войне.
     - Дорогая принцесса! Добро пожаловать на флагманский фрегат "Небесная
чайка": его экипаж и офицеры в твоем распоряжении. Так же,  как  и  Тутон,
принц Занадара, стоящий перед тобой, - он твой раб!
     Должен признать, хорошо сказано! Тогда  почему  же  во  мне  вскипела
кровь,  когда  я  увидел,  как  Дарлуна  с  улыбкой  повернулась  к  этому
гладколицему принцу, услышал благодарность в ее голосе?
     Что касается меня, то я вышел из себя. Я отбросил лассо,  готовый  ко
всему.
     - Нам не нужна ваша помощь! - крикнул я. - Мы и сами уже  уходили!  Я
возвращаю Дарлуну ее народу и могу с этим справиться и сам!
     Принц Тутон вежливо поднял бровь.
     - А это кто такой? - спросил он.
     Девушка  бросила  на  меня  осуждающий  взгляд.  Потом   презрительно
сказала:
     - Безымянный варвар, раб ятунов. Не обращай внимания на его слова, он
груб и не понимает цивилизованного поведения.
     - Да? Ну, работа у колес научит его хорошим  манерам.  Идем,  дорогая
принцесса: в моей каюте готова легкая закуска - бисквиты с вином,  мясо  с
приправами и салат, ничего особенного.
     - Ты слишком добр, принц Тутон, - прошептала  она.  Он  предложил  ей
руку, и они повернулись, собираясь уходить, не обращая внимания на Коджу и
меня.
     - Не ходи с ним, Дарлуна! - кипел я. - Не слушай его! Ты помнишь, что
сказал Коджа: у него политические цели, ему ты нужна...
     Тутон строго посмотрел на меня. Дарлуна негодующе вспыхнула.
     - Молчи, ты... ты... аматар! - выпалила она.  -  Если  не  чувствуешь
благодарности к рыцарю, спасшему тебя от опасностей джунглей,  по  крайней
мере воздержись от того, чтобы низменно опровергать мотивы его действий.
     - Этот парень становится надоедлив. Боюсь, придется указать  ему  его
место, - замурлыкал принц, и в его вежливом голосе звучали зловещие нотки.