на  которого  ты  нарвался?
Тебе что, попалась сумасшедшая лошадь?
     - Там есть нечто странное, - ответил Райнасон. - Он говорит мне,  что
Теброн действительно вступал в связь с их богом, или кем он там  является.
Звучит, конечно, по-сумасшедшему, это  так.  Но  я  уверен,  что  за  этим
кроется что-то очень интересное. Мне необходимо время, чтобы более глубоко
проработать этот вопрос, прежде чем составлять отчет.
     - А я думаю, парень, что тебе просто  попался  дубовый  абориген.  Не
давай ему дурачить себя; ты же один из лучших моих людей.
     Райнасону едва удалось скрыть усмешку, на ходу превратив ее в улыбку.
Роль отца-благодетеля никак не  шла  этому  грубияну  Маннингу,  думавшему
только о том, чтобы урвать для себя кусок пожирнее.
     - Мы имеем дело с поразительно трезво мыслящей  расой,  -  подчеркнул
он. - Ведь уже сам факт, что каждая из этих особей содержит в своем  мозгу
всеобщую память, свидетельствует против предположения  о  их  безумии.  Во
внутренних мирах вот уже сотню лет как пытаются ввести такую память в мозг
человека, и пока что никаких проблесков. Мы - слабая, ограниченная раса.
     Маннинг хлопнул рукой по столу:
     - Какого черта ты вздумал морочиться с ними, Ли? Или ты решил  мерить
этих недоделанных лошадей нашими мерками?  Я  думал,  что  у  тебя  больше
мозгов. Возможно, никакой всеобщей памяти в них вообще к черту  нет  -  но
когда они начинают нагло и уверенно вправлять тебе  мозги  о  том,  что-де
кто-то из них когда-то разговаривал с самим господом-богом,  и  когда  они
выдают тебе в лицо что-то, что ты воспринимаешь очень  обеспокоенно...  Не
знаю, не знаю... А как ты сам смотришь на такой оборот дел?
     Райнасон взял один из стаканов, который поднес официант, и второй раз
немедленно выпил. Он почувствовал, как сразу  же  наступило  облегчение  в
голове.
     - Это можно было бы расценить как приступ  обеспокоенности,  если  бы
Хорнг был человеком, - сказал он. - Но  вы  правы,  я  действительно  знаю
достаточно,  чтобы  оценивать  мотивации  его  поступков  нашими   земными
мерками. Нет, это было нечто иное.
     - Что же тогда?
     Райнасон покачал головой.
     - Не знаю. Вот в этом-то и вся загвоздка  -  я  не  могу  представить
доклад по этому разделу, пока не доберусь до истины.
     - Тогда, черт бы тебя побрал, дай мне неистинный доклад! Приправь его
какими-нибудь  мудреными  научными  штучками,  ты  сам   найдешь,   какими
именно... - Маннинг остановился и улыбнулся. - Кстати,  раз  заговорили  о
неистинных докладах; что ты можешь сказать о их сексуальной жизни?
     - Марк Стоворт в своем вчерашнем докладе раскрыл эту тему, -  сказала
Мара. - Они однополые, и их сексуальная жизнь в одиночестве просто скучна,
простите меня за выражение. По крайней мере, так говорит Стоворт. Если  бы
это было не так, то я уверена, что он все бы нам рассказал об этом.
     Маннинг усмехнулся:
     - Да, я думаю, что ты права. Теперь смотри, Ли. Я обрисовал тебе свое
положение. Теперь я рассчитываю на тебя - ты должен мне помочь.  Я  должен
передать доклад в Совет в течение недели. Не хотелось бы давить  на  тебя,
но ты и сам знаешь, что у меня достаточно возможностей сделать  это,  если
потребуется. Черт побери, сделай мне доклад!
     -  Я  доберусь  до  чего-нибудь  в   течение   нескольких   дней,   -
заплетающимся языком ответил Райнасон. Его мозг был уже  сильно  затуманен
тарпаком.
     Маннинг встал.
     - Хорошо,  не  забудь.  Сотвори  что-нибудь,  присочини  какие-нибудь
высоконаучные соображения, если потребуется, как я тебе сказал. А сейчас у
меня свидание с одним человеком - нужно переговорить об одной  женщине.  -
Он сделал паузу, глядя на Мару. - Ты не занята?
     - Да, я занята. - Ее лицо ровным счетом ничего не выражало.
     Он пожал плечами и пошел,  протискиваясь  сквозь  толпу,  заполнявшую
бар. На улице было темно; Райнасон схватил краем глаза  вид  темной  улицы
сквозь открытую  дверь,  когда  выходил  Маннинг.  На  этой  планете  ночь
опускалась быстро, с внезапностью наступающего конца света.
     Райнасон повернулся к столу и с интересом посмотрел на Мару.
     - Интересно, что тебя с ним свело? Обычно ты держишься особняком.
     Девушка  криво  улыбнулась.  У  нее  были  длинные   темные   волосы,
ниспадавшие на плечи. Здесь большинство женщин отращивали волосы до талии,
что являлось чрезмерной имитацией моды внутренних миров, но  у  Мары  было
больше вкуса. Ее глаза были чисто карими, и она  посмотрела  ими  прямо  в
глаза Райнасона:
     - Он был в плохом настроении, и я пошла  с  ним,  чтобы  играть  роль
миротворца. Но, как вижу, я оказалась не очень нужной тебе.
     - Нет, почему же, ты очень даже помогла, спасибо тебе. Правда ли  то,
что он говорит о губернаторстве?
     - Конечно. Маннинг редко блефует, ты  и  сам  это  знаешь.  Он  очень
влиятельный человек - в своем роде.
     Райнасон нахмурился:
     - Он  был  бы  намного  полезнее  для  наших  исследований,  если  бы
использовал свой талант  непосредственно  на  них.  Он  пытается  ускорить
предварительный отчет, который вряд ли стоит того, чтобы  на  него  вообще
тратить время.
     - И это то, что тебя беспокоит?
     Он попытался сфокусировать свой взгляд сквозь дымовую завесу бара.
     - Конечно. Кроме того, все его отношение к этим людям.
     - К хирлайцам? Ты считаешь их людьми?
     Он пожал плечами:
     - А что такое люди вообще? Только мы, человеки?  Или  любое  разумное
создание, с которым можно разговаривать, обмениваться мыслями?
     - Я бы сказала несколько иначе: людьми следует считать  тех  разумных
существ, на суждения которых можно положиться, - сказала она мягко.  -  Не
только в интеллектуальном, но также и в эмоциональном плане.  И  в  первую
очередь необходимо понимать их, чтобы вступать с  ними  в  такой  контакт.
Это, по-моему, именно то, что делает разумных существ людьми.
     Райнасон сидел молча, стараясь переварить сказанное  Марой,  несмотря
на туман в голове. Хриплый шум бара вдруг затих для него, превратившись  в
подводный звуковой фон, окруживший его со всех  сторон;  потом  он  вообще
куда-то пропал, куда - неизвестно.
     Наконец, он заговорил:
     - В этом-то и вся загвоздка с этими хирлайцами.  Я  действительно  не
способен их понимать. Создается  впечатление,  что  контакт  действительно
отсутствует, даже через переводчика. - Он уставился в свой стакан.  -  Мне
до чертиков хотелось бы заполучить прямой телепатер; я  смог  бы  напрямую
работать с хирлайцами, поскольку те сами телепаты. И еще мне  бы  хотелось
самому установить с ними такую прямую связь.
     В следующее мгновение он ощутил на своей руке руку  Мары  и  осознал,
что почти уснул за столом.
     - Ты бы лучше шел к себе, - посоветовала она ему.
     Он встал, потряс головой, чтобы прочистить ее.
     - Нет, действительно - как ты относишься к такой идее? Что если бы  у
меня был телепатер и я смог бы  обмениваться  с  Хорнгом  мыслями?  Прямой
контакт, без переводчика между нами. Я бы смог  сам  добраться  до  памяти
этой расы!
     - Я думаю, что тебе следует поспать, - повторила она. У нее был  явно
обеспокоенный вид. - Ты становишься слишком вовлеченным в эту  историю.  И
забудь о телепатерах.
     Райнасон посмотрел на нее и улыбнулся.
     - Почему? - спросил он спокойно. - Хотеть не вредно.
     -  Потому  что,  -  ответила  она,  -  послезавтра  мы  получаем  три
телепатера.



                                    3

     Райнасон в течение нескольких секунд по инерции  продолжал  улыбаться
ей, пока наконец до него не дошел смысл сказанного. Затем он резко сел  и,
чтобы сохранить равновесие, одной рукой взялся за край стола.
     - Ты сможешь сделать так, чтобы мне достался один из них?
     Она неопределенно пожала плечами:
     - Если тебе удастся настоять и если Маннинг даст добро. Но  будет  ли
эта идея плодотворной? Я имею в виду прямой  контакт  с  существом  другой
расы?
     Честно  признаться,  теперь,  когда  появилась  реальная  перспектива
опробовать идею на практике, он и сам не был в  этом  уверен.  Поэтому  он
ответил неопределенно:
     - Чтобы узнать это, надо попробовать.
     Мара опустила глаза и стала  раскручивать  свой  стакан  с  напитком,
любуясь,  как  маленькие  красные  пятна  образуются  внутри   стакана   и
поднимаются на поверхность. Повисло задумчивое молчание.
     - Покайся,  Ли  Райнасон!  -  эти  слова  взорвались  над  его  ухом,
перекрывая  волны  шума,  заполнявшие  зал.  Он   повернулся,   наполовину
поднявшись; Ренэ Мальхомм нависал над ним, его  широкая  улыбка  открывала
зубы, одного в нижнем ряду недоставало.
     Райнасон снова сел на стул.
     - Не кричи. У меня и так болит голова.
     Мальхомм взял стул, который освободил Маннинг, и тяжело  опустился  в
него. Затем, установив свой плакат с написанными от руки буквами  на  краю
стола, он наклонился вперед, размахивая своим толстым пальцем.
     - Вижу, Ли, ты имеешь дело с людьми, которые поработят все  чистое  в
твоем сердце, - прорычал он, но Райнасон заметил смех в его глазах.
     - Маннинг? - кивнул он. - Он поработит каждое чистое сердце  на  всей
этой планете, если только ему удастся найти такое. И я полагаю, что он уже
поработал в этом направлении с Марой.
     Мальхомм повернулся к ней и выпрямился, бесцеремонно рассматривая  ее
оценивающим взглядом. Мара спокойно встретила его  наглый  взгляд,  подняв
брови как бы в ожидании его приговора.
     Мальхомм покачал головой:
     - Если она чиста, тогда это грех, - высказал он  свое  заключение.  -
Трижды проклятый грех, Ли. Я когда-нибудь просвещал тебя насчет  двуликого
Януса, который одновременно является и добром, и злом?
     - Да, и притом не один раз, - ответил Райнасон.
     Мальхомм пожал плечами и снова повернулся к девушке:
     - Тем не менее, я с удовольствием приветствую вас.
     - Мара, это - Ренэ Мальхомм, - сказал Райнасон вымученным голосом.  -
Он считает, что мы друзья, и я боюсь, что он прав.
     Мальхомм склонил свою косматую голову.
     - Моя фамилия  на  старофранцузском  земном  языке  означает  "плохой
человек". У моей семьи длинная и бесчестная история, но самые древние  мои
предки, к которым я смог добраться по генеалогическому древу,  носили  эту
же фамилию. Оказалось, что в том мире было слишком много Бэйкеров, Смитов,
Карпентеров и Пристов - как раз самое время для Мальхоммов. А  мое  первое
имя произносилось раньше "Рэ-нэй",  но  языковая  реформа  упразднила  все
различия в акцентах земных языков.
     - С учетом прошлого ваших  предков,  -  улыбнулась  Мара,  -  следует
признать, что здесь вы в подходящей компании.
     - Хм, подходящая компания! - прокричал Мальхомм. - Я никогда не искал
подходящую компанию! Моя работа, мое  предназначение  всегда  влекли  меня
туда, где сердца самые черные-пречерные, где есть нужда  в  покаянии  и  в
искуплении - вот почему я попал на Край.
     - Вы религиозны? - спросила она.
     - А кто действительно религиозен в наши дни?  -  вопросом  на  вопрос
ответил Мальхомм, пожимая плечами. - Религия - наше прошлое,  она  мертва.
Ее практически забыли, и имя Бога  можно  сейчас  услышать  разве  что  во
гневе. Прокляни тебя Бог! - кричат массы. Вот это и есть наша  современная
религия.
     - Ренэ путешествует, разглагольствуя о грехе, - объяснил Райнасон,  -
получая таким образом пожертвования, которые расходует на выпивку.
     Мальхомм улыбнулся:
     - Ах, Ли, ты так близорук.  Я  неверующий,  черный  мошенник,  но  по
крайней мере у меня  есть  призвание.  Наши  научные  открытия  уничтожили
религию; мы забрались в небеса и не нашли там Бога. Но наука, кстати, и не
опровергла Его, и люди забывают об  этом.  Я  разговариваю  голосом  давно
позабытого; я напоминаю людям  о  Боге,  чтобы  уравновесить  весы.  -  Он
прервал свою длинную тираду, чтобы  схватить  руку  официанта  и  заказать
выпивку, затем повернулся к ним. - Ничто не говорит о том,  что  я  должен
верить в религию. Если бы в  этом  действительно  была  необходимость,  то
тогда не было бы никакой необходимости проповедовать ее.
     - Тебе приходилось проповедовать хирлайцам? - спросил Райнасон.
     - Восхитительная идея! - воскликнул Мальхомм. - А  что,  у  них  есть
душа?
     - По крайней мере, у них есть свой бог. Или  во  всяком  случае,  был
когда-то. Этого типа, который был их богом, сущим, знанием  и  чем-то  еще
другим, причем все эти роли исполнялись одновременно, звали Кор.
     - Возвращаемся к Кору! - воскликнул Мальхомм. - Возможно, это и будет
моим следующим призванием.
     - А в чем заключается ваше призвание сейчас?  -  спросила  его  Мара,
заставив себя улыбнуться. - Кроме, разумеется, вашей учебы  на  протяжении
всей жизни и участия во грехе?
     Мальхомм  вздохнул;  когда  принесли  выпивку,  он   распрямился   и,
порывшись в привязанной к поясу суме, извлек оттуда  монету  и  бросил  ее
официанту.
     - Верьте или нет, но у меня есть призвание, - ответил он, и  на  этот
раз его голос был тихим и серьезным. - Я не просто бродяга и бездельник.
     - А кто же?
     - Я шпион, - сказал он, поднял свой стакан и немедленно выпил.
     Мара снова улыбнулась, но он не ответил ей тем же. Он подался  вперед
и повернулся к Райнасону:
     - Маннинг усиленно вентилирует вопрос о своем назначении на должность
губернатора, - сказал он. - Возможно, ты знаешь об этом.
     Райнасон кивнул. Головная боль, которую он ожидал, уже началась.
     - Знаешь ли ты о том, что он подкупает здесь  людей,  которые  должны
поддержать его в том случае, если  будет  назначен  кто-то  другой?  -  Он
бросил быстрый взгляд на Мару. -  Я  кручусь  целыми  днями  среди  людей,
разговариваю, и многое слышу. Маннинг добьется-таки власти, так или иначе,
если его не остановить.
     -  Подкуп  людей  не  представляет  собой  ничего  нового,  -  сказал
Райнасон. - К тому же, разве есть кто-нибудь получше на этой планете?
     Мальхомм покачал головой:
     - Не знаю; иногда  я  просто  разочаровываюсь  в  человеческой  расе.
Маннинг по крайней мере имеет в себе хоть какие-то культурные зачатки - но
тем не менее, на самом деле он еще более порочен,  чем  кажется.  Если  он
получит здесь власть...
     - Это будет не хуже, чем на  любой  другой  планете  такого  типа,  -
закончил за него Райнасон.
     - За исключением, возможно, одного момента - хирлайцев. Я  ничего  не
имею против того, чтобы люди убивали  друг  друга...  Это  их  собственное
дело. Но если только здесь не встанет у власти кто-либо получше  Маннинга,
хирлайцам придет конец. Люди здесь уже  начинают  поговаривать...  они  их
боятся.
     - Почему? Хирлайцы безвредны.
     - Из-за их размеров, а также потому что мы ничего  не  знаем  о  них.
Потому что они обладают интеллектом, а необразованные люди как огня боятся
интеллекта, а когда интеллектом обладает инородец... - он покачал головой.
- Маннинг в такой ситуации ничего не станет делать.
     - Что вы имеете в виду? - спросила Мара.
     Мальхомм еще больше нахмурился, отчего темные  складки  на  его  лице
превратились в глубокие борозды.
     -  Он  использует  хирлайцев  в  качестве  пугала.  Говорит,  что  он
единственный на этой планете человек, который умеет обращаться с ними.  О,
вы бы услышали, как он проходит мимо людей... Я  завидую  его  способности
влиять на них словом. Кого-то похлопает по спине, кому-то бросит  шутку  -
другую, - большинство из этих шуток я говорил в прошлом году, и, смотришь,
он разговаривает с каждым как мужчина с мужчиной, совсем по-приятельски. -
Он  снова  покачал  головой.  -  Маннинг  установил  настолько   дружеские
отношения с этими отбросами общества, что они совершенно не  выглядят  как
отношения старшего с младшими.
     Райнасон улыбнулся Мальхомму  усталой  улыбкой;  ведь  не  смотря  на
неотесанность этого человека, он не мог не нравиться ему. Так было  каждый
раз, когда они случайно встречались на  дюжине  краевых  миров.  Мальхомм,
грязный и циничный, вращался среди обычных  для  далеких  звездных  систем
отбросов  общества,  проповедуя  религию  и   сражаясь   с   корпорациями,
оппортунистами, псевдореволюционерами,  которых  никогда  не  интересовали
чьи-то интересы, кроме собственных. Он был знаменит тем, что  мог  кулаком
разбить чей-то череп, и для него никогда не существовало никаких угрызений
совести, если можно было что-то стащить  или  убить  кого-то  в  гневе.  И
вместе с тем, он обладал каким-то своеобразным чувством благородства.
     - Тебе всегда необходима какая-то цель, не так ли, Ренэ?
     Грузный гигант пожал плечами.
     - Это делает жизнь интересной, а иногда даже доставляет удовольствие.
Но я не склонен переоценивать себя: я не отрицаю того, что  являюсь  таким
же подонком, как и все они. Единственное, что меня отличает  от  них,  так
это то, что я четко осознаю это; я просто человек,  и  у  меня  не  больше
прав, чем у кого-то  другого,  кроме  тех,  правда,  которые  мне  удается
отвоевать. - Он поднял свои костистые руки и поднес их к своему лицу. -  У
меня переломаны кости в обеих. Не знаю, приходилось  ли  когда-либо  Будде
или Христу ударить человека.  В  религиозных  книгах,  которые  имеются  в
хранилищах, об этом ничего не сказано.
     - Имеет ли какое-либо значение,  если  бы  даже  и  было?  -  спросил
Райнасон.
     - Никакого! Просто мне интересно.  -  Мальхомм  встал,  нацепив  свой
плакат о покаянии на крюк своей огромной  руки.  Его  лицо  снова  приняло
обычное дурашливое выражение, и он  объявил:  -  Мои  обязанности  требуют
моего присутствия в другом месте.  Но  я  оставляю  вас  с  изречением  из
Евангелия, которое является  моей  путеводной  звездой.  Оно  гласит:  "Не
противься злому". Так вот, не противьтесь злому, дети мои.
     - Кто сказал это? - спросил Райнасон.
     Мальхомм покачал головой:
     - Будь я проклят, если знаю, - проворчал он и пошел к выходу.
     Проводив его  взглядом,  Райнасон  обернулся  к  Маре;  она  все  еще
смотрела, как Мальхомм пробирается сквозь толпу к двери.
     - Итак, сейчас ты получила возможность познакомиться с моим  духовным
отцом, - сказал он.
     Девушка бросила на него оживленный взгляд своих глубоких карих глаз:
     - Мне хотелось бы попробовать на нем один из  телепатеров.  Интересно
знать, что он думает на самом деле.
     - Он думает именно то, о  чем  говорит,  -  ответил  Райнасон.  -  По
крайней мере, в тот момент, когда он говорит о чем-то, он в это верит.
     Она улыбнулась.
     - Пожалуй, это единственное возможное объяснение его характера. - Она
помолчала, ее лицо стало задумчивым. Затем отметила: - Он  не  допил  свое
пойло.
     - Ты уже включен в цепь, - сказала девушка. - Кивни или дай мне знать
чем-то другим, когда будешь готов. - Она склонилась над  телепатером,  еще
раз проверяя соединения и показания приборов. Райнасон и Хорнг сидели друг
против  друга.  Огромная  темная  туша  аборигена  молча   уставилась   на
землянина.
     Он никогда не выглядит расстроенным, подумал о своем визави Райнасон,
внимательно разглядывая его. За исключением  единственного  случая,  когда
они уперлись в каменную стену блока памяти о Теброне, Хорнг демонстрировал
полную уравновешенность - он  всегда  был  спокоен,  никогда  не  проявлял
никаких признаков раздражения; казалось,  что  он  безо  всякого  интереса
относился ко всему происходящему с ним и вокруг него. Но, конечно, если бы
аборигены было совсем не заинтересованы в исследованиях землян, касающихся
их истории, они бы не стали  сотрудничать  с  ними  с  такой  готовностью.
Хирлайцы  вовсе  не  были  животными,  которыми  можно  было  командовать.
Возможно, декодировка их истории, приведение всей сохранившейся информации
в стройный порядок в какой-то степени представляла интерес для них  самих;
во всяком случае, они сами никогда не пытались выстроить  факты  из  своей
собственной