еть.
     Стоп! Как-то странно он, Костя, рассуждает. Получается,  будто  Белый
на самом деле есть? Но разве он не галлюцинация?  Видно,  придется  завтра
все рассказать Серпету. Хватит тянуть. Интересно, а что Серпет  скажет?  А
вдруг сразу Санитаров вызовет? Тем более, он,  наверное,  по  какой-нибудь
инструкции просто обязан это сделать. Может, не говорить  ему  всего?  Про
Белого рассказать, а про ложную память не стоит. Или  наоборот?  Но  тогда
что толку говорить? Ведь болезнь  так  и  останется.  Все  останется  -  и
клюшка, и мама, и Белый со своими моралями.
     Но откуда же Белый  про  все  знает?  Про  клюшку,  про  тетю  Аню  и
градусник? Ведь как получается? Белый - это  глюк.  Значит,  все,  что  он
говорит, Косте лишь чудится. А на самом  деле  этого  нет.  Вроде  бы  все
правильно. Но тут выплывает мелкий вопросик. Мелкий, но пакостный.  Откуда
берется все это? Откуда берется  то,  что  чудится?  Конечно  же,  из  его
собственной, Костиной головы.  И  что  тогда  получается?  Выходит,  Костя
раньше и сам знал про клюшку и про все такое? Но как можно знать то,  чего
нет? Значит, они есть на самом деле? И вообще,  что  такое  клюшка?  Слово
вроде бы непонятное, а ведь помнит он белые полосы на темно-синем...
     Но хватит себя мучить. Завтра Серпет все ему  объяснит  как  следует.
Наверное. Не может быть, чтобы не объяснил. А сейчас надо выкинуть все  из
головы и обязательно уснуть.
     Только сперва в туалет сходить. А то вроде бы хочется. Лень, конечно,
из-под нагретого одеяла выползать, но потом ведь еще сильнее захочется,  и
все равно вставать придется.
     Он откинул одеяло и сел на койке,  нашаривая  ногами  тапочки.  Потом
осторожно, чтобы никого не разбудить, пошел по лунной дорожке к двери.
     В коридоре было темновато - желтый плафон горел лишь в дальнем конце,
над столом дежурной Наблюдательницы.
     Хорошо хоть, дверь туалета оказалась открыта. Иногда, особенно,  если
дежурила Марва, ее запирали. Совершенно неясно, на кой черт. Конечно,  это
не смертельно. Тогда пришлось бы вернуться в  палату,  взять  из  тумбочки
расческу с двумя выломанными крайними зубьями, и поддеть этой  самодельной
отмычкой язычок замка. Вот и вся проблема. Такие расчески-отмычки  были  у
каждого. Костя ребятам не запрещал. Во-первых, хочешь  жить  сам  -  давай
жить и другому. А во-вторых, жалко их все-таки.
     Но сейчас расческа не понадобилась.  И  сделав  все  необходимое,  он
отправился обратно.


     Однако не успев сделать и пары шагов, он замер,  услышав  голоса.  За
столом дежурной Наблюдательницы шел негромкий разговор. Вглядевшись, Костя
увидел три фигуры в серых форменных халатах. Кажется,  там  были  Светлана
Андреевна, Марва и еще какая-то  незнакомая  тетка,  наверное,  из  другой
Группы.
     Плафон над столом горел хоть и тускло, но все было видно. А сам Костя
стоял в темноте, прислонясь к стеклянной двери туалета, зная, что  оттуда,
из-за стола, его не замечают. Он и сам не понимал, зачем не идет в палату,
почему он замер и вслушивается? Какое ему дело до  их  разговоров?  А  вот
однако же стоял и чувствовал, что не может уйти.
     - Не переживай, Светланочка, - доносился скрипучий, точно гвоздем  по
стеклу, голос Марвы. - Что уж теперь  дергаться?  Все  равно  прошлого  не
воротишь, так на кой ляд себя растравлять?
     - Да, а если они узнают? - всхлипнув, отвечала Светлана Андреевна.  -
И что тогда? Я ведь, между прочим, еще не старая, мне жить хочется.
     - Ну сама посуди, - убеждала  Марва,  -  откуда  им  узнать?  Что,  у
начальства никаких других дел нет, кроме как за тобой следить?
     - Будто сама не знаешь, тетя Маша, - раздраженно проговорила Светлана
Андреевна.  -  Там  же  система  постоянно  работает,  все   автоматически
записывается.
     -  А  ты  что  же,  Светка,  думаешь,  они  и  вправду   все   записи
просматривают? -  раздался  третий  голос,  низкий  и  какой-то  очень  уж
гладенький. - Проверки делаются  выборочно,  раз  в  месяц.  Это  же  всем
известно. Да к тому же  операторы  тоже  люди,  сама  понимаешь.  Не  тебе
объяснять.
     - А вдруг все-таки? - не унималась Светлана Андреевна. - Что тогда?
     - А ничего. Сиди себе тихо как мышка, -  ворчливо  сказала  Марва,  -
авось обойдется. И поменьше трепись о своих похождениях. Мы-то  ладно,  мы
свои, а то ведь, конечно, всякое  бывает.  Вон  на  четвертой  была  такая
Валечка,  Наблюдательница,  только-только  ее  приняли,  и  месяца   после
Обработки не прошло. Ну вот, она тоже этим занималась. Только  по-глупому,
безо всяких предосторожностей. Ну, раз попробовала, второй, а потом,  само
собой, попалась. Ясное дело, она в слезы, я, мол, не знала, что нельзя,  я
исправлюсь. А ей текст Уложения суют под нос,  и  там,  в  Уложении,  есть
параграф про эти самые дела. Сама договор подписывала, сама и отвечай. Она
даже к Ярцеву пробилась, а тот ей через секретаршу - по  личным  вопросам,
мол, не принимаю. А какой же это личный  вопрос,  если  Санитарная  Служба
именно по таким делам и  работает?  Тогда  Валечка  совсем  уж  отчаялась,
решила к самому Сумматору пойти, да ее,  конечно,  не  пустили.  В  общем,
сперва ее в карантин, а потом уж и на Первый Этаж. Вот оно как,  девоньки,
бывает.
     - А может, ее простят? Она там, на  Первом,  перевоспитается,  ну,  и
вернут ее снова? - с надеждой спросила Светлана Андреевна.
     - Ну ты такая наивная, Светочка,  просто  жуть,  -  хихикнула  третья
Наблюдательница. - Как это ее вернут, если она там уже была? Навсегда это,
девчонки. Она ведь видела, что на Первом творится. Мало ли что ей в голову
взбредет? Вдруг болтать начнет,  да  еще  при  объектах?  Услышат,  начнут
думать - и пожалуйста, процесс пошел... Это же объекты! И готово - сбой  в
программе. Такие случаи уже бывали.
     - Ну уж прямо, Елена Александровна, - хмыкнув, возразила Светлана.  -
С чего бы им задумываться? Они же глупые, тем более, Питье каждый день. Ни
о чем таком они не догадаются. Да и те, кто программы  составлял,  небось,
не глупее нас были.
     - А  вот  у  Петровича  другое  мнение,  -  помолчав,  сказала  Елена
Александровна. - Вы вчера на собрании были? Ах да, у вас же смена...  А  я
была. Ну вот, он там такое выдавал,  девчонки!  Попросил  слова,  влез  на
трибуну, и видно - его аж распирает всего. А  глаза  злющие,  как  у  кота
побитого. Ну, во-первых, он сомневается в Стрессовом Методе. Не верит  он,
понимаете ли, что Откровение снимет отрицательный потенциал. Нет, говорит,
убедительных  доказательств.  Это   раз.   Во-вторых,   он,   оказывается,
сомневается в программной схеме. Мол, есть в ней  неопределенности,  стало
быть, можно ждать непредсказуемых  эффектов.  И  вообще,  он  сказал,  всю
методику надо пересматривать. Сейчас, говорит, не времена  Первого  Замка,
не будем повторять их ошибок. Вот в таком плане.
     - Ну, он у нас Второго Ранга, где уж нам за его мыслями  угнаться,  -
задумчиво протянула Светлана Андреевна.
     Костя насторожился. Спросонья он мало что понимал, да и  речь  шла  о
чем-то ему неизвестном. Но теперь, когда они переключились на Серпета,  он
вслушивался изо всех сил.
     - Эх, девочки... Молодые вы, - вздохнула Марва.  -  Поработали  бы  с
мое, иначе бы говорили. Неизвестно еще, как Сумматор посмотрит на фантазии
Петровича. Кто знает, сколько нашему Петровичу осталось  во  Втором  Ранге
ходить? Сумматор не любит, когда в таком тоне да насчет Первого  Замка.  Я
тут многих прытких повидала, знаю, что говорю.
     - Это ты верно,  тетя  Маша,  -  поддакнула  Елена  Александровна.  -
Странные у него мысли, а может, и вредные. Тем  более,  внешнее  положение
нестабильно.  Читали  сегодняшнюю  сводку?  Город  опять  активизировался.
Скоро,  наверное,  вообще  объявят  боевую  готовность.  Нам  на  собрании
намекнули.
     - Да, девоньки, рискует наш Петрович, - Марва плеснула себе в  кружку
из электрического чайника, бросила  кусочек  сахара  и  зазвенела  ложкой.
Отхлебнув, она продолжала:
     - Жаль, конечно, если что. Мужчина он не вредный, пять лет уже у  нас
работает, а ни одного рапорта на Наблюдательниц не подал.
     - Писанины не требует, как другие, - вставила Светлана  Андреевна.  -
Хороший дядька.
     - Хороший-то он хороший, -  не  спеша,  задумчиво  проговорила  Елена
Александровна, - да только наше дело маленькое. Решать с Петровичем  будет
Сумматор. А вообще, если честно, я Петровича что-то не понимаю.  Чего  ему
не хватает? Деньги получает  такие,  что  нам  и  не  снились.  Дачку  ему
выделили в Природном Секторе. Я, конечно, сама не  видела,  но  говорят  -
шикарная дачка. Чин, опять же, не малый. Так нет же, все ему  не  хватает.
Ученость свою демонстрирует.  Он,  значит,  самый  умный,  а  мы  тут  все
дурочки. А идейки, что он пропихивает? Что значит "сейчас другие времена"?
Да разве можно так про Первый Замок? Это же  наша  слава,  наша  гордость,
разве не так? Ну, были ошибки, а  где  их  не  бывает?  Но  можно  ли  все
перечеркивать?  Тем  более,  Петрович-то  Первого  Замка  не   видел,   на
готовенькое пришел. Что за чистоплюйство? Нет,  милые  мои,  так  дело  не
пойдет. Потом опять же. Мы за кем числимся? За Петровичем.  Он  доиграется
со своими вольностями, начнут его просвечивать - так и  за  нас  примутся.
Неужели не ясно?
     - И значит, все записи  просмотрят?  -  испуганно  спросила  Светлана
Андреевна.
     - А ты как думала, Светка?  -  неожиданно  ленивым  тоном  произнесла
Елена Александровна и  не  спеша  налила  себе  чаю.  Потом  бросила  пару
кусочков сахара и так же медленно принялась размешивать. -  Это  же  такие
дела! Шум на весь Корпус!  Моментально  пришлют  комиссию.  И  пожалуйста,
Глобальная Проверка. Всех на  просветку  потащат.  И  нас,  и  обслугу,  и
объектов.
     - Их-то зачем? - вздохнула Марва и хрустнула сухариком.
     - То есть как зачем? - удивилась Елена Александровна.
     - Да жалко их. Дети же все-таки.
     - Ну ты даешь, тетя Маша, - усмехнулась Елена Александровна. - А  еще
столько лет в Системе проработала. Неужели не понимаешь?  Их-то  в  первую
очередь просветят. Мало ли какие  новшества  Петрович  в  ихние  программы
внес? Кто его знает. - Она понизила  голос.  -  Может,  он  вообще  Городу
продался? Не случайно же на собрании такие  речи  толкал.  Может,  он  уже
успел всяких дел наворотить? Может, он программы запортил, и теперь заново
программировать придется? Недаром же  он  так  программы  поносил.  Может,
вообще этих стереть придется и новых набрать.
     - Как это стереть? - удивилась Светлана Андреевна. - Они ведь живые!
     - А вот так и стереть, - снова усмехнулась Елена Александровна, - как
ластиком. Вжик-вжик - и нету. Вы, милые мои, подумайте лучше о том, как бы
и нас за компанию не того... вжик-вжик.
     - А что, могут?! - охнула Светлана Андреевна.
     -  А  то  нет!  -  вздохнула  Елена  Александровна.  -  Забыла,   где
находишься? Это тебе не как раньше, тут  церемониться  не  станут.  У  них
Великие Цели, что им какие-то Светка, Ленка, Машка?
     - Как же так? - Светлана Андреевна готова была разрыдаться.
     - А вот так. Между прочим, нас никто сюда насильно не  тянул.  Знали,
на что идем. И чем рискуем, тоже знали, Денежки, они ведь нигде  легко  не
достаются.
     - И что же нам теперь делать? - дрожащим  голосом  спросила  Светлана
Андреевна.
     Костя вдруг вспомнил, какая она была на обеде. И странности эти  все,
и лицо в красных пятнах. Сейчас, наверное, у нее такое же  лицо.  Конечно,
отсюда не разглядишь, но ведь и так ясно.
     - Ну, пока еще можно кое-чего  сделать,  -  устало  произнесла  Елена
Александровна. -  Во-первых,  мне  кажется,  Старик  должен  знать  о  его
настроениях. Нечего их укрывать.
     - Откуда же он узнает? - удивилась Светлана Андреевна.  -  Он  же  на
собрания наши не ходит. Мы ведь кто для него - нижнее звено, мелочь рыбья.
     - Значит, нужно сделать  так,  чтобы  узнал,  -  слегка  раздраженным
голосом,  точно  разговаривая  с  глупым   ребенком,   проговорила   Елена
Александровна. - В конце концов, можно же сигнализировать.
     - А это как? - удивилась Светлана Андреевна.
     - А вот так, лапочка ты моя. Мы, трое Наблюдательниц, пишем Сумматору
письмо. Не по служебным каналам, а личное. Так, мол, и так. У  Воспитателя
Второго  Ранга  Латунина  нездоровые  настроения...  Тут   надо   кое-чего
перечислить. Просим разобраться. Вот и все.
     - А дальше?
     - А дальше подписи. Мы же не анонимку лепим. Себе дороже.
     - Но зачем же так? - испуганно спросила Светлана Андреевна. -  Может,
не стоит подписываться? Мало ли... Вдруг Сумматор  встанет  за  Петровича?
Говорят, они чуть ли не друзья. Нас тогда с дерьмом смешают.
     - Эх, Светочка-деточка, - зевнула Елена Александровна, - не знаешь ты
жизни. Комиссию-то пришлют в любом случае, что по анонимке,  что  так.  Ты
думаешь, письмецо наше  сразу  на  стол  к  Сумматору  ляжет?  Его  сперва
прочитают те,  кому  по  должности  положено.  Так  что  без  комиссии  не
обойтись. И так или иначе, но всех  просветят.  А  накатаем  мы  анонимку,
комиссия же не будет  знать,  что  это  мы  сигнализировали,  так  что  уж
кого-кого, а нас подозревать нечего. Ну, а если подпишемся - все в  ажуре,
нас не  тронут.  Даже  если  и  просветят  со  всеми  остальными,  то  без
последствий. Сама посуди, твои грешки по сравнению с  сигналом  -  мелочь.
Тебя простят. Еще бы, матерого преступника разоблачила.
     - Что-то ты, Ленка, очень уж уверена,  что  Петровича  в  преступники
зачислят, - задумчиво произнесла Марва.
     - А как же иначе? - Елена Александровна хмыкнула,  -  как  же  иначе?
Комиссии свою работу показать надо? Что же это за такая комиссия,  которая
ничего не вскрыла? Это раз. Во-вторых, они  там  тоже  побоятся.  А  вдруг
потом окажется, что Петрович и впрямь  наворотил  делов?  Получается,  они
прохлопали? С них же за такое шкуру спустят. Так что верняк, девочки.
     Елена Александровна хлебнула из чашки, потом произнесла:
     - Впрочем, ты, Светка, можешь  не  подписывать.  Я  разве  заставляю?
Только смотри, узнает о твоих подвигах комиссия...
     - Нет-нет, Елена Александровна, - затараторила Светлана, - вы меня не
так поняли. Я не отказываюсь, я как все!
     - Ну вот, это уже другой разговор, - удовлетворенно  хохотнула  Елена
Александровна. - А ты как, тетя Маша?
     - Ох, девчонки, - вздохнула  Марва,  -  я  даже  прямо  не  знаю.  Не
нравится мне что-то ваша затея.
     - Наша затея, - строгим голосом поправила ее Елена  Александровна.  -
Можно подумать, ты насчет Петровича была не в  курсе.  Сама  же  говорила:
"Видала я таких прытких..." Ведь говорила же? Стало быть, знала. Если что,
мы со Светкой на тебя ссылаться будем. И получится,  что  ты  знала  и  не
сигнализировала. То есть выходит пособничество. Кстати, сколько тебе здесь
осталось, тетя Маша? Год? А потом обратно под солнышко, да с кучей  денег?
Разве не так? Всего год - и дома.  Внуков  увидишь.  Ведь  ради  них-то  и
нанималась. Ты подумай, тетя Маша, стоит ли рисковать?
     - Ну что с тебя взять, - вздохнула Марва, - подпишу.  Только  зря  ты
это, Ленка, делаешь.
     - Не зря, тетя Маша, - обиженно, и в то же время с какой-то затаенной
гордостью сказала Елена Александровна. - Я, если хочешь знать, не  о  себе
только думаю. Я и вас со Светкой вытягиваю. Подруги  все  же.  Жалко  вас.
Работаете в Системе, а ни хрена в ней не смыслите. Ладно. Завтра не спеша,
на свежую голову текстик составим. А  сейчас  давайте  чай  пить.  Сколько
времени-то? - она бросила взгляд  на  стенные  часы.  -  Скоро  уже  смена
заступает, Людка с Наташкой. Кстати, слыхали? Наташка заявление  подала  -
внеочередной отпуск ей нужен. С чего бы это?
     - Да нам-то какое дело? - ляпнула Светлана Андреевна.
     - Ну, не скажи, Светка, - задумчиво протянула Елена Александровна.  -
Мало ли что. Я чего думаю, девочки, - заговорила она чуть тише,  -  другие
тоже  кой-чего  почуяли.  В  смысле  Петровича.   Унюхали,   что   события
надвигаются. Вот и торопится Наташка поскорее в отпуск, пока не  началось.
Так что нам торопиться надо, чтобы наш сигнал  первым  зафиксировали.  Кто
первый, тому и доверия больше. Вот так-то.
     ...Костя устал уже стоять неподвижно. Он жалел, что сразу не вернулся
в палату. Теперь они подумают, что он подслушивал. Однако не стоять же так
всю ночь. Что-нибудь он Наблюдательницам сочинит. Не в первый раз.
     Он не спеша пошлепал в палату. И тут же его окликнули:
     - Кто здесь?!
     - Это я, Костя, - ответил Костя, неспешно подходя к столу.
     - А ну-ка, фамилию говори! - взвизгнула Светлана Андреевна, тараща на
него злобные перепуганные глаза. Костя не ошибся - щеки ее и в самом  деле
покрывали нервные бордовые пятна.
     - Да вы что, Светлана Андреевна, - удивился  Костя.  -  Вы  разве  не
помните меня? Я же Временный Помощник на Группе!
     - Не знаю я никаких  Помощников!  Для  нас  вы  все  одинаковы!  Ишь,
выискался какой! - и пятна  на  ее  лице  запылали  ярче,  точно  на  него
брызнули малиновым вареньем. - Грубить мне еще будет, паршивец! Сейчас вон
задницу настегаю! Говори, что здесь делал!
     Костя  остолбенел.  Он  уставился  в  бледно-зеленый  линолеум  пола,
чувствуя, как пылают уши. Ни фига себе заявочки! Да как  она  смеет  такое
говорить?!  Он  что,  простой  пацан  какой-нибудь,  чтобы  она  его   так
оскорбляла? И кто? Не Марва какая-нибудь занюханная, а Светлана! Да  пошла
она к свиньям!
     - А вы на меня не кричите, - огрызнулся он, отходя на  всякий  случай
подальше от стола. - Я в туалет ходил. Нельзя, что ли?
     - Нечего по ночам в туалеты шастать! - визжала Светлана Андреевна.  -
С вечера надо было ходить! И почему я не видела, как ты туда прошел?
     - Откуда я знаю? - буркнул Костя. - Я что,  докладывать  вам  должен:
так, мол, и так, Светлана Андреевна, разрешите  мне  сходить  по-большому?
Пошел себе, и все!
     - Ну ты и хам! - Светлана Андреевна схватила лежащий перед ней журнал
и принялась судорожно листать  страницы.  -  Все  про  тебя  напишу!  -  и
шариковая ручка нервно запрыгала по бумаге. - Завтра Сергей Петрович  тебе
такой туалет розгами пропишет - век помнить будешь! А ну, марш в палату, и
чтобы ни звука у меня!
     - Больно надо, - и  Костя  небрежной  походкой  направился  прочь  от
стола.   Было   противно.   Сзади   раздавался   свистящий   шепот   Елены
Александровны: "Не закатывай истерик, дура! Зачем орала? Он же  ничего  не
слышал, а даже если и слышал - к утру все забудет. Даром им, что ли, Питье
дают?"
     Косте было плевать на этот змеиный шепот, на  Светланины  угрозы.  Но
уши продолжали гореть.  А  он  еще  такое  себе  про  нее  воображал.  Про
Светандру. Тоже цаца нашлась -  розгами  пугает.  Ну  ничего,  он  ей  это
припомнит...



                                    3

     Сергей дернул шнурок выключателя. Пора ложиться, иначе потом и впрямь
с бессонницей не сладить. Не переходить же на таблетки, как той осенью.
     Впрочем, разница невелика. Та  же  пустота,  что  и  раньше.  Погорел
энтузиазм синим пламенем. Который год уже  приходится  плыть  по  течению,
заниматься привычной работой - сидеть за пультом в машинном зале, проверяя
состояние Программ, составлять отчеты, контролировать Группы. Получать раз
в месяц зеленый конвертик с деньгами - бессмысленно огромными и  столь  же
бесполезными здесь. Однако система работает четко - работникам  выписывают
деньги, всякий труд должен оплачиваться. "Вы понимаете, Сережа, - говорил,
бывало, Старик, - мы не можем организовывать наших людей только на  основе
энтузиазма. Слишком их много, работников, и  все  они  разные.  Приходится
считаться со сложившимися стереотипами. Да и, разумеется, низший  персонал
вообще не в курсе дела. Пускай, так будет надежнее. Так что позвольте дать
вам совет - не отказывайтесь от конвертиков, не разрушайте чужих  иллюзий.
Да к тому ж