Виталий КАПЛАН

                                  КОРПУС


                                              Борису Семеновичу Зверкову -
                                              с благодарностью и любовью



                           ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГРУППА


                                    1

     Звонок вонзился в тишину Групповой миллионами холодных игл. И сверлил
уши, не переставая  ни  на  секунду,  все  на  одной  и  той  же  высокой,
надоедливо-острой  ноте,  пока,  наконец,  не  оборвался.  Но  слабые  его
отзвуки, точно тени ледяных иголок,  долго  еще  дрожали  в  душном  сером
воздухе, никак не желая исчезать.
     Пора бы уже привыкнуть.  Вон  их  сколько  бывает  каждый  день!  Это
обычное дело, как белые тарелки в столовой, как стенды  или  простыни.  Но
почему-то Костя не привыкал.  Слыша  звонок,  он  то  и  дело  вздрагивал,
сжимался, у него ныли зубы и портилось настроение.  Ненадолго,  конечно  -
вскоре все приходило в норму.
     Вот и сейчас он вздохнул и,  отложив  пухлую  книгу  в  темно-зеленой
коленкоровой  обложке,  вылез  из-за  парты.  На  самом  интересном  месте
прервали! Но ничего не поделаешь, надо. Он  подошел  к  двери.  Опять  эта
морока - строить Группу! Как же ему надоело - изо дня в день учить лопухов
порядку и маршевому шагу, за руками их следить, за ногами, за тем, как они
держат строй. Не слишком интересное  занятие.  Не  то  что  Боевые  методы
изучать или на Энергиях практиковаться.
     Хотя, если посмотреть с другой стороны, там он лишь один  из  многих,
там он ученик. Хочешь - не хочешь, а подчиняйся чужим командам. Зато здесь
он - главный. Не кому-нибудь  Группу  доверили,  а  ему.  Пускай  доверили
временно, но что с того? Он знает, что так положено. Все прошлые Помощники
сперва  считались  Временными,   а   потом   как-то   незаметно   делались
Постоянными. Многие сейчас, наверное, уже в Стажерах.
     - Внимание, Группа! - гаркнул он что есть силы. - Начинаю отсчет. Все
усвоили? Ну ладно, поехали. Раз... Два... Три... Четыре...
     Голос  его  наполнял  Групповую  сильными  упругими  волнами,   слова
отражались от выкрашенных салатовой краской стен точно волейбольные  мячи.
Все-таки есть, есть у  него  командный  голос!  А  ведь  сколько  пришлось
тренироваться, репетировать ночами в туалете, сколько было мучений и даже,
если говорить честно, тайных слез. Ладно, нечего  вспоминать.  Теперь  все
это в прошлом.
     - Десять! - он  медленно,  вкрадчивой  кошачьей  походочкой  двигался
вдоль шеренги замерших ребят. - Итак, на  сей  раз  кто  у  нас  последним
построился? Опять Рыжий? Понятненько. И сколько  это  будет  продолжаться,
Рыжий? А? Не слышу ответа. В общем, все, лопнуло мое терпение. После обеда
придется с тобой разобраться. Тянул я это  дело,  тянул,  да  видно,  зря.
Что-то разболтался ты в  последнее  время  до  ужаса.  Нехорошо!  Так  что
готовься к разборочке. Кстати, всех касается!
     Костя неторопливым взглядом обвел строй. Ну что  ж,  неплохо,  весьма
даже неплохо. Ребята стояли друг другу в затылок, строго по  росту.  Никто
не перепутал свое место, никто не задел соседа. Кое-чего он от них все  же
добился. Воспитатель Второго Ранга Сергей Петрович  Латунин  (Серпет,  как
его ребята  называют)  будет  им  доволен.  Наверное,  скоро  переведет  в
Постоянные Помощники. А там и до Стажерства недалеко. Недаром Серпет любит
повторять: "Мы сами куем собственное счастье." Так что должно  получиться,
должно!
     А Рыжова и в самом деле пора наказывать. Угрозы не помогают,  значит,
надо переходить к делу. Хватит с ним нянькаться, не  маленький.  Да  и  не
такой уж он тупой, хоть что-то должен же понимать. Но, видимо, понимать не
хочет. Как осрамились из-за него на той линейке! Все так здорово шло  -  и
тут Рыжий спутал свою правую ногу с левой.  И  главное,  при  этом  позоре
присутствовал сам Заместитель Первого Координатора!
     Кончилось тем, что Группу на всю неделю оставили без  полдника.  И  у
Кости с Серпетом состоялся  неприятный  разговор.  Лучше  сказать,  гнилой
базар. Конечно, Серпет прав. Кто Временный Помощник на Группе? Он,  Костя.
А по инструкции Помощник лично отвечает за все,  что  в  Группе  творится.
Кому, стало быть, шею мылить?
     Но хуже всего  оказался  конец  разговора.  Серпет  надолго  замолчал
тогда, а потом хмуро обронил: "Ну ты хоть понимаешь, что  меня  подставил?
Сколько раз я тебе предлагал: не уверен в Группе -  давай  пока  не  будем
выводить. Так нет, обязательно надо  быть  впереди  планеты  всей.  Вот  и
обгадились мы с тобой..." Так и сказал.
     А все из-за недоумка Рыжова.
     - Группа! Равняйсь! Смир-рна! В столовую на обед шагом марш!
     Костя и сам не понимал, зачем в столовую, что  удалена  от  Групповой
всего-то метров на двадцать,  шагать  строем.  Но  смысл,  конечно,  есть.
Серпет в таких случаях говорит: "А это чтобы  жизнь  медом  не  казалась."
Вообще-то правильно. С ними, с козлами этими,  только  ослабь  -  и  такое
начнется! Сразу пойдет борзеж, нахальство, драки,  а  кое-кто  (он  хорошо
знает, кто) попробует выдвинуться в  основные.  И  вся  жизнь  разладится,
придется начинать с нуля. Это ведь только сейчас они такие, воспитанные. А
копнуть глубже - там столько всего обнаружится...
     До  столовой  недалеко  -  тридцать  два  шага  по  узкому  коридору,
увешанному стендами про гигиену.  Над  каждым  стендом  мерцает  тоненькая
синеватая люминесцентная  лампа.  Нарисованные  мухи  и  тараканы  в  этом
малость неживом свете выглядят зловеще. Словно и не обычные  насекомые,  а
посланцы неких загадочных темных сил.  А  надписи  на  стендах,  наоборот,
смешные и глупые: "Непременно мойте руки перед едой!" Как же, попробуй  не
вымыть! Обязательно заметят, накатают запись в  журнал  Наблюдений.  Потом
неприятностей не оберешься. Или вот:  "Курение  -  зло!"  Да  разве  здесь
подымишь? А между  прочим,  хочется,  между  прочим,  тянет.  Грызут  мозг
смутные какие-то воспоминания, и от  них  пусто  делается  на  душе.  Нет,
ерунда  это  все.  Он  же  никогда  в  жизни  не  курил,  а  значит,  этим
воспоминаниям просто неоткуда взяться. Тем более, где  достать  курево?  А
даже если бы  и  удалось  -  на  минуту  он  представил  такую  немыслимую
возможность - все равно бы заловили. Вот тогда бы началось!  Тогда  прощай
все  мечты.  Это  тебе  не  грязные  руки.  Это,  как  ни  крути,   тайная
деятельность, о которой говорится в Обещании.
     Там, в тексте, много чего говорилось, но Костя не запомнил.  Обещание
они произнесли всего один раз, хором, и очень давно -  сейчас  даже  и  не
вспомнить, когда это было. Тогда-то они его знали наизусть - целую  неделю
из-за парт не вылезали, зубрили. А  когда  говорили  вслух  -  кажется,  в
каком-то полутемном зале с  черными  мраморными  стенами  -  Голос  внутри
головы негромко подсказывал слова. После этот Голос никогда уже не звучал,
да и само обещание порядком  подзабылось.  Но  насчет  курения  там  точно
сказано - Костя помнил, был там специальный такой параграф.  О  том,  чего
нельзя. А на следующий день он, набравшись храбрости, спросил у Серпета об
этом внутреннем Голосе. Тот выслушал вопрос и,  ничуть  не  изменившись  в
лице, скучным тоном обронил: "Все правильно. Так и должно быть."


     Столовую обволакивал ароматный запах борща. Вот место, которое  Косте
больше всего нравилось в Корпусе. Здесь было просторно, светло,  а  воздух
чем-то неуловимо отличался от того, что наполнял Групповую. Длинные  столы
накрыты бледно-голубыми клеенками, расставлены глубокие тарелки, а в них -
огненно-красный  борщ.  В  пластмассовых  хлебницах  горками  лежат  серые
ноздреватые куски, в круглых тонкостенных стаканах мутнеет вязкий  кисель,
а на стаканах плоские тарелки со вторым. Сегодня рис и котлета.
     Изредка бывало, что чья-нибудь тарелка  грохалась.  Заденут  рукавом,
или локтем зацепят. Есть в Группе такие козлы, вроде Васенкина или Рыжова.
Правда, подобное случается редко, пацаны берегутся. Ведь  если  что-нибудь
разобьешь - Наблюдательницы тут же  выведут  из-за  стола.  Это  в  лучшем
случае. А то ведь и в журнал Наблюдений запишут. Что  непременно  кончится
наказанием.
     Разумеется, с ним, с Костей, такого до сих пор не случалось, да и  не
могло никогда случиться. Он же ловкий, тренированный, чуть  ли  не  каждый
день в спортзале занимается. Кроме него, из всей Группы в спортзал допущен
только Серега Ломакин. Но он, само собой, по сравнению  с  Костей  мелочь.
Ему и четырнадцати нет. Хотя для своего  щенячьего  возраста  он  довольно
крупный. Со временем, возможно, займет Костино место,  когда  Костя  будет
уже младшим Стажером. В самом деле, почему бы и нет? Иначе откуда  Стажеры
вообще берутся? И ежу понятно - из таких же ребят, как и он.  А  из  него,
конечно, не  худший  Стажер  получится.  Это  уж  точно.  Главное  -  себя
показать, чтобы еще до Распределения заметили. Впрочем, кажется,  его  уже
заметили. Группу не кому-нибудь поручили, ему!  Пускай  временно,  но  все
впереди.
     Ладно,  что-то  он  замечтался.  А  мечтать   некогда.   Надо   делом
заниматься.
     - Группа! На месте стой - раз - два! - скомандовал Костя. - Дежурный!
Начать Благодарственное Слово!
     Сегодня  дежурит  Вовка  Зайцев,  чернявый  такой  парнишка,  шустрый
донельзя. Все бы ему поржать. Косте пришлось даже малость  его  окоротить.
Главное в таких делах - не опоздать.
     Сейчас Вовка напряжен и серьезен. Оно и  понятно  -  Благодарственное
Слово как-никак.
     -  Спасибо!  Спасибо!   Спасибо!   -   затараторил   Вовка,   надувая
зарумянившиеся щеки. - Спасибо за мудрость наших Воспитателей! Спасибо  за
зоркость наших Наблюдателей! Спасибо за чистые простыни, за вкусную пищу и
за Эффективный  Контроль!  За  доблестный  труд  Учителей  и  Контролеров,
Санитаров и Координаторов! Слава!  Слава!  Слава!  Слава  нашему  будущему
великому Предназначению! Слава Непостижимой Цели! Слава мудрому Верховному
Сумматору! Слава! Слава! Слава!
     Последнюю фразу все произнесли хором. Странное  дело,  всякий  раз  у
Кости  при  этом  пощипывало  глаза.  Как   услышишь   -   Предназначение,
Непостижимая Цель - так сразу приливает к сердцу теплая, радостная, хотя и
слегка тревожная волна. Конечно, смысла этих слов ему  не  понять  -  рано
еще.  После   Распределения   они   все   узнают.   Но   уже   сейчас   от
Благодарственного Слова хорошо. И не  только  ему  -  всем.  Конечно,  эти
двадцать парней - те еще ребятки, конечно, с  ними  нужен  глаз  да  глаз,
нужна строгость, но все же...
     В такие минуты Костя отчетливо понимал, что он и они - единое  целое.
Группа. И они дороги ему, хотя смешно было бы  произнести  подобные  слова
вслух. Да и кому сказать? А все-таки  возникает  перед  глазами  невидимое
жаркое облако.
     Правда, ненадолго. Отблагодарили - теперь можно и подзаправиться.
     Сегодня дежурило всего двое Наблюдательниц. Пожилая,  сморщенная  как
высохшее яблоко Маргарита Ивановна и полнокровная молодая  особа  Светлана
Андреевна. Если говорить честно, Костя иногда на нее поглядывал. Не просто
поглядывал, а по-особому. Он и сам  не  понимал,  чего  ему  хотелось,  но
сердце колотилось в грудной клетке точно  зверь,  кидающийся  на  стальные
прутья.
     Она, конечно, Костиных взглядов не замечала. Ну в самом деле, кто  он
такой?  Пацан,  которому  всего-навсего  пятнадцать.  Которому  глупо   на
что-либо рассчитывать.
     Сегодня Светлана Андреевна держалась довольно  странно.  На  щеках  -
красные пятна, под глазами - разводы (косметика у нее, что ли,  потекла?),
а движения непривычно резкие. Про таких говорят: "Как  пыльным  мешком  по
голове стукнутый."
     Вон как  лихо  тележку  с  ящиком  притормозила  -  чуть  в  стол  не
врезалась. Интересно, что ей будет, если  ящик  разобьется?  Впрочем,  без
толку гадать - он круглым счетом ничего о Наблюдательницах не знает.
     - Ну-ка, ребятки,  приготовьтесь  глотать,  -  негромко  скомандовала
Маргарита Ивановна, склоняясь над тележкой. Она открыла  пухлый  журнал  в
обложке из коричневой кожи, отчеркнула  там  что-то  ногтем  и  недовольно
хмыкнула.
     Потом каждому давали его Питье. В ящике  -  множество  ячеек,  сверху
наклеены бумажки с фамилиями, в каждой ячейке пузырек. Вкус обычно  бывает
омерзительный. А что поделаешь - надо! Нальют Питье  в  ложку,  сглотнешь,
скривишься - и тут же запьешь супом или киселем. Косте  смутно  помнилось,
что очень давно он, маленький  и  глупый,  пробовал  потихоньку  выплюнуть
Питье. И  ничего,  конечно,  этим  не  добился.  Отвели  в  спецкомнату  и
наказали, а после он поумнел и привык.
     Сейчас - даже приятно, особенно если ложку дает Светлана Андреевна. И
не поворачивается язык назвать ее Светандрой, как это принято у  ребят.  А
приходится называть. Хочешь - не хочешь, а будь как все.
     Другое дело Маргарита Ивановна. Попросту  говоря,  Марва.  Неприятная
тетка, въедливая. Если уж в ее седую  башку  влезет  мысль  к  чему-нибудь
придраться - она не отцепится, пока сама не устанет.
     Что самое противное - она упорно не желает замечать,  что  Костя  уже
давно Временный Помощник на Группе, а не какой-нибудь  там  Рыжов,  Галкин
или Семенов. На прошлой неделе обнаружила беспорядок в его  тумбочке  -  и
тут же накатала кляузу в  журнал.  После  этого  Серпет  на  Костю  как-то
подозрительно поглядывал, хотя и не сказал ничего. Вот и приходится с этой
теткой держать ухо востро.
     Костя ел без аппетита.  Почему-то  его  вдруг  затошнило,  даром  что
кормежка отличная. Такое с ним иногда случалось. Он знал, надо делать вид,
что все в порядке. А то  мало  ли...  Потащат  в  Изолятор,  а  там  вдруг
обнаружится, что он не годен на Стажера по медицине.
     Да и вообще все эти тошноты -  чепуха.  Наверное,  от  настроения.  А
может, освещение на него так действует?  Сзади,  из  высоких  чистых  окон
скупо льется серовато-желтый зимний свет, расплывается тусклыми пятнами по
стенам, по потолку. А  на  потолке  почему-то  горят  неяркие,  засиженные
мухами плафоны. Зачем горят, если сейчас день? И откуда взялись  мухи?  Не
со стендов ли про гигиену?
     Ладно,  пора  заканчивать.  Костя  вылез  из-за  стола,   скомандовал
построение - и ребята тем же медленным четким шагом отправились в  палату.
Светлана Андреевна крикнула им вслед: "Чтобы через пять минут была  полная
тишина!"
     А на самом деле, конечно, никакие не пять минут, а минимум полчаса. У
Наблюдательниц сейчас кончается смена, на пост другие заступают, и все это
долго длится - они треплются о своем, о  бабьем.  Называется  -  "передача
смены". Пока они болтают, можно переделать уйму всяких дел.
     В палате Костя не спеша стянул с койки  покрывало,  аккуратно  сложил
его вчетверо и повесил на сверкающую стальную  спинку  кровати.  Потом  он
разделся, но под одеяло не нырнул. Оглядев ребят -  все  ли  как  положено
разобрали постели, все ли готовы к тому, что будет - он сел на тумбочку  и
произнес речь:
     - Значит, такая хреновина, пацаны. Сегодня  у  нас  Рыжий  построился
последним. И вчера тоже. И на прошлой неделе подгадил нам на линейке. Я  с
ним базарил-базарил,  надеялся,  думал,  дошло  до  него,  сделает  парень
выводы. Но ему до лампочки. В общем, хватит чикаться, хватит уговаривать -
пора наказывать. Эй, Серега! "Морковку" мне сюда! И поживее!
     Серега  Ломакин  быстро  скрутил  из  вафельного  полотенца  для  ног
"морковку" и, предано глядя снизу  вверх,  протянул  Косте.  Серега  делал
"морковки" мастерски. Костя ему однажды показал, как вить  -  и  у  Сереги
дело пошло моментально. Очень хорошо пошло. Косте даже приходило иногда на
ум, что Ломакин уже сейчас готовит себя на Помощника.  Конечно,  делал  он
это не в наглую, но Косте  иногда  казалось,  что  ведет  он  себя  как-то
странно. Будто ему  втихомолку  что-то  обещано.  Хотя,  если  пораскинуть
мозгами - вряд ли. Кто может такому сопляку  что-то  пообещать?  В  Группе
имеются люди и постарше. Вот года через  два  еще  может  быть.  А  сейчас
пускай знает свое место.
     Костя  взял  "морковку",  слез  с  тумбочки  и  вразвалку  подошел  к
Рыжовской койке. Сам Рыжов сидел, вцепившись пальцами в подушку, бледный и
растерянный. Да и остальные притихли, как всегда в такие минуты.
     - Ну что, Рыжий, сам виноват,  добром  с  тобой  не  получается.  Сам
допрыгался. А я ведь предупреждал - от слов перейду к делу.  Ты  думал,  я
шучу, да? А я с тобой не шучу, надоело, знаешь ли, шутить. Так что, братец
ты мой, ложись на живот. Не бойся, на первый раз много не будет. Хватит  с
тебя и десяти горячих.
     Рыжов встал, виновато посмотрел на Костю и тихо, ни  на  что  уже  не
надеясь, попросил:
     - А может, не надо, а? Я исправлюсь, честно!
     - Знаю я твое "честно", - хмыкнул  Костя.  -  Всю  Группу  подводишь,
козел. Ну что, сам ляжешь как положено, или помочь?
     Он сжал кулаки, перенес центр тяжести на левую ногу.  Ну,  сейчас  он
ему пропишет! Ничего себе - Рыжов, сопля вонючая, препираться вздумал! Это
уже что-то новенькое. Если его сейчас не обломать - и другие  оборзеют.  И
вообще, раньше надо было начинать. А жалел ведь, откладывал. Ты смотри как
распустился - сам нашкодил, и еще надеется на прощение! Нет уж, дудки!
     Но работать  кулаками  Косте  не  пришлось.  Рыжов,  похлюпав  носом,
сообразил, что ничего ему не обломится, и лег на койку лицом вниз.
     Костя автоматически считал удары, думая о другом. Раньше к этому  был
интерес, он тренировал силу и резкость, а потом, когда наловчился -  стало
вдруг скучно. Да и не испытывал он сейчас к Мишке Рыжову  никакой  злости.
Даже немного жаль его  было.  "Морковка"  ведь  больно  лупит,  вон  какие
малиновые полосы на коже остаются!
     Он вдруг усмехнулся собственной мысли - а себя он позволил бы вот так
пороть?  Раньше-то,  конечно,  случалось,  когда  Помощником  был  Андрюха
Кошельков, огромный жирный парень, тупой как валенок, заменявший  нехватку
ума медвежьей мощью. Но это давно  было.  В  самом  деле,  глупый  вопрос.
Нельзя же сравнивать себя с каким-то недотепой Рыжовым. Его-то  наказывать
не за что. А вообще он бы, наверное, не дался. Махался бы что  есть  силы,
пока не вырубили. Не то что Рыжов, да и все они. Они всерьез не  брыкаются
- кишка у них тонка. Ну и что? Он разве виноват? Кто им в свое время мешал
добиться разрешения на тренировки? Это первое. А второе  -  с  ними  иначе
нельзя, мигом разболтаются.
     Механически  отвесив  десять  ударов,   Костя   бросил   измочаленную
"морковку" Ломакину и полез под одеяло. - И нечего хныкать, -  заметил  он
оттуда глотавшему слезы Рыжову. -  Смотри,  в  другой  раз  так  легко  не
отделаешься. Еще хоть раз из-за тебя Группу  нагреют  -  берегись!  Будешь
тогда через "коридор" ползать. Знаешь, что такое "коридор"?
     Рыжов молча кивнул.
     - Ну как, дошло до тебя?
     - Дошло, - буркнул Рыжов.
     - Вечно до тебя как до жирафа доходит. Вот сообразил  бы  ты  раньше,
сейчас, может быть,  без  порки  бы  обошлись.  Учти  на  будущее.  -  Он,
потянувшись, зевнул. - А теперь всем спать! И чтобы ни звука у меня!
     Костя отвернулся к бледно-салатовой стене. Раньше,  пару  лет  назад,
дневной сон был для него пыткой. Два часа лежать под  жарким  одеялом,  не
шевелясь, притворяясь,  будто  спишь  -  да  кто  же  такое  вытерпит?  Но
приходилось выдерживать - надо! А теперь вот он  моментально  засыпает,  и
никаких снов ему не снится - будто падает в глухую темную яму,  и  так  до
резкого, злобного звонка на подъем.



                                    2

     Костя проснулся в омерзительном настроении. И что всего  противнее  -
ему никак не удавалось понять, из-за чего. К тому же слегка  ныл  висок  и
опять, как и за обедом, подташнивало. Но это - ерунда. Стоит только  взять
себя в руки - и все будет нормально. Хуже  другое  -  какие-то  скользкие,
ше