Точно опять в мозгу фонарик включили.
Серега едва не подскочил на месте. Вот оно что! Санька  специально  тогда,
швырнув книгу в окно,  заорал,  сделал  зверские  глаза.  Специально  всех
наколол, чтобы одному здесь остаться.
     А как народ смылся, он залез в дом и утащил книжку. Значит,  можно  и
не искать - Санька, скорее всего, выбросил ее где-то в  лесу.  Теперь  фиг
найдешь.
     Надо бы следы на полу изучить, да поздно уже. Он,  ползая,  всю  пыль
животом подмел.
     Вот так. Значит, теперь сиди-не сиди, а  пари  проиграно.  Что  толку
доказывать, будто книги здесь не было, будто ее  Санька  утащил?  Кто  ему
поверит? Ну, пускай даже Леха расскажет, что Санька  позже  всех  из  лесу
вернулся. А мало ли почему, ответят.
     Может, он сильнее всех тогда струсил и слишком далеко в чащу  убежал?
И заблудился, искал дорогу... А может, он просто малину жрал? Или к  речке
ему погулять захотелось?  Да,  доказательств  у  Сереги  никаких.  Выиграл
Санька, не придерешься. Неужели до конца смены теперь ему подчиняться?
     Больше всего Сереге  сейчас  хотелось  вернуться  обратно  в  лагерь,
вытащить Саньку из постели и устроить ему "Варфоломеевскую ночь". Но слово
есть слово. Хотя теперь, после Санькиной подлости, стоит ли  его  держать?
Не жирно ли Санечке будет? Но попробуй не сдержи -  ясно  же,  что  будет.
Может, плюнуть на них? Да разве на весь лагерь плюнешь?
     Серега и не заметил даже,  как  заструились  по  щекам  горячие  злые
слезы. Он сидел на сыром бревне, смотрел на груду битых кирпичей и  шмыгал
носом. Ни о чем ему не хотелось думать - будто из черепа мозги вынули.
     Потом он пришел в себя, стянул майку и вытер ею  лицо.  Хорошо  хоть,
никто его сейчас не видел. Ничего себе картиночка - ревет Серега Полосухин
как малышня.
     Все по-Санькиному получилось. Говорил же он: "Соплями  умоешься...  В
слезах засыпать будешь..." Так оно и  вышло.  Ладно...  Пускай  эти  слезы
будут  последними.  Деваться  некуда,  ночь  тут  отсидеть  надо,  а   там
посмотрим.
     Ну и что теперь делать: Не ждать же  нечистой  силы,  в  самом  деле?
Сереге сейчас даже хотелось бы, чтобы она появилась. Может, и  помогла  бы
чем-нибудь. Но, к сожалению, никакой такой силы на свете нет.  Ни  чистой,
ни грязной. Есть лишь гниющий старый дом  и  желтые  Санькины  глаза,  что
встретят его завтра.
     Впрочем, не сидеть же на бревне до  рассвета.  Надо  спать.  Во  всех
сказках  говорится  -  утро  вечера  мудренее...  Сказки   обычно   хорошо
кончаются, но сейчас-то все  по  правде.  А  спать,  однако  же,  хочется.
Сколько сейчас времени? Небось, уже полночь миновала...
     Серега поднял глаза и вновь оглядел комнату. Лечь  здесь  можно  было
разве что на столе. Пол холодный, да и мусор  всюду  навален,  а  идти  во
тьму, в холод, ломать веник и подметать - нет уж, спасибо! Хватит  с  него
уборок.
     Он лег на  стол,  накрылся  Лехиным  плащом  и  подложил  под  голову
сцепленные пальцы.
     Сперва было холодно и жестко, но потом появились  откуда-то  ласковые
черные волны, подхватили его и понесли куда-то вверх.



                          10. ПОД ВТОРОЙ БАШНЕЙ

     ...Стражники вели его  по  узкому  кривому  коридору.  Один  из  них,
высокий и худой, шел спереди, освещая дорогу факелом. Второй,  похожий  на
огромного медведя, втиснутого в черную кожаную форму  -  сзади.  А  Серега
шагал между ними, прижимая ладони к бедрам.
     Резинка на трусах вела себя все  хуже  и  хуже.  Скоро,  видимо,  она
лопнет совсем, и тогда... Он старался не думать об этом.
     Идти пришлось довольно долго. Ход  все  время  изгибался,  невозможно
было сосчитать повороты. Зачем так строили? - вертелась у  него  в  голове
надоедливая мысль. Впрочем,  он  понимал,  что  у  создателей  Замка  была
какая-то цель.
     Наконец путь их кончился. Справа  в  стене  тускло  блеснула  тяжелая
стальная дверь. Высокий стражник два раза стукнул в нее концом факела -  и
та медленно отворилась.
     Серегу пинком втолкнули внутрь - и тут же дверь за ним  захлопнулась.
Он остался стоять на пороге, растерянно хлопая глазами.
     Камера оказалась огромной, точно  зал.  Яркий,  чуть  синеватый  свет
лился со всех сторон - под потолком были развешаны люминесцентные лампы.
     В дальнем конце находился огромный, заваленный бумагами стол. За  ним
кто-то сидел, согнувшись в три погибели, и писал большим гусиным пером.  В
стенах слева и справа виднелись глубокие ниши. Серега,  оглядывая  камеру,
поежился. Ему показалось, что там кто-то прячется. Но так ли это,  увидеть
не удалось, потому что человек  за  столом  выпрямился  и  поднял  голову.
Серега вздрогнул - человеком этим был Санька.
     Зеленую куртку со звездой он сменил  на  синий  рабочий  халатик.  На
голове у него торчал темный берет с хвостиком. А руки - в рыжих  резиновых
перчатках.
     - Ну, здравствуй, здравствуй, Серый, - ласково произнес  он  и  вышел
из-за  стола.  -  Устал,  наверное,  с  дороги?  Да  ты  присаживайся,  не
стесняйся.
     И тут же сзади поставили стул. Пришлось сесть. Стул скорее походил на
кресло, у него была высокая,  выше  Серегиной  головы,  спинка  и  широкие
подлокотники. Чьи-то осторожные, но уверенные руки быстро пристегнули  ему
ремнями локти. И таким же широким  бурым  ремнем  охватили  шею,  намертво
присобачив ее к спинке кресла.
     - Не жмет? - заботливо поинтересовался Санька. -  Если  жмет,  ты  не
стесняйся, скажи.
     Серега молчал, глядя на него в упор. Чего он ломает комедию? Или  так
обычно начинают допрос?
     - Я смотрю, у тебя знатный шрам на плече, - продолжал меж тем Санька.
- Ты уж извини, погорячился  я  в  лесу.  Не  стоило  мне,  конечно,  руки
распускать. Мы же вообще против подобных методов.  Но  и  ты  должен  меня
понять! Ты же мой личный раб, мне тебя сам Князь  доверил  -  и  вдруг  ты
бежишь! Знаешь, как я за тебя волновался! А вдруг бы ты от жары сдох или в
болото провалился? Я бы  о  тебе  тосковал.  И  вообще,  ты  раб,  значит,
вкалывать должен. А сегодня из-за тебя ваша  бригада  план  не  выполнила.
Придется теперь их наказывать. Не жалко своих ребят?
     Впрочем,  ладно,  с  этим  успеется,  давай-ка  лучше  нашими  делами
займемся. Ты, конечно, понимаешь, что нарушил главный закон Замка, а?
     Серега молчал, уставясь в железные плиты пола.
     - Не слышу ответа, - чуть суровее произнес Санька.
     - Ну, понимаю, - отозвался Серега.
     - Очень хорошо, что понимаешь. Это уже большой прогресс. А знаешь  ли
ты, что тебя за такое дело наказать придется?
     - Ну, знаю.
     - Отлично. Ты умнеешь прямо на глазах. Тогда  дело  за  малым.  Давай
решим, как же тебя наказывать? Ты-то сам что думаешь? Какие есть идеи?
     - Я не знаю.
     - Смотри, Серый, я в тебе разочаруюсь. Ты же не первый год  в  Замке,
должен понимать. Неужели никаких идей нет?
     - Ну, выпороть.
     - Выпороть? Оно, конечно, не помешает. Розги тебя еще ждут. Но  этого
мало. Что главное в наказании? Ну? Говори быстро!
     - Чего ты пристал? Откуда я знаю?
     - Ну вот, заладил: не знаю, не  понимаю...  Нечего  дурочку  строить,
знаешь  ты  все  прекрасно.  Главное  в  наказании  -  это  воспитательное
воздействие. Надо, чтобы все поняли, в чем твое преступление. Помнишь, как
наказали Билла? Кстати, за ту же провинность, что и у тебя.
     Серега  вспомнил  худого,  ободранного  мальчишку,  прикованного   за
ошейник к обложенному дровами медному столбу, струю бензина  из  блестящей
канистры, лохматое желтое пламя в клубах дыма...
     - Успокойся  ради  всего  святого!  -  вскричал  Санька,  заглянув  в
Серегины глаза. - Что ты! Стоит лишь пошутить, а у тебя  уже,  глядишь,  и
слезки потекли. Никто тебя сжигать пока не собирается. Как можно?!  Ты  же
мой любимый раб. Я к тебе давно примеряюсь. Еще с тех времен, сам  знаешь.
Я вижу, ты хороший пацан, смелый. Ты только сейчас малость  сдрейфил.  Ну,
это понятно. Провинился, теперь ждешь возмездия... А вообще-то ты молодец.
И честный ты, и слово держать умеешь. Уж я-то знаю. И добрый ты  -  друзей
защищаешь.
     Хотя они, друзья эти, заложили тебя и губы платочком вытерли. Знаешь,
что я тебе скажу? Если бы ты не был рабом, я бы с тобой подружился. Мне  ж
одному скучно здесь. Все  кругом  взрослые,  у  всех  свои  дела,  даже  в
индейцев поиграть не с кем... Слушай, может, ты есть хочешь? Только  кивни
- я сейчас. Люди мигом принесут.
     Серега молчал. Яркий свет ламп слепил глаза, текли  по  щекам  острые
злые слезы, катились  мутными  дорожками.  Огромное  пространство  комнаты
медленно поворачивалось в себе самом, какие-то струи бурлили, крутились  в
горячем воздухе. А стены незаметно клонились вниз. Но Серега знал, что они
не упадут.
     Санькин голос доносился откуда-то издалека,  хотя  сам  Санька  стоял
прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки. Сейчас, когда он не ругался
и не бил,  а  говорил  настырно-ласковым  голосом,  Сереге  было  особенно
противно. Потому что добрым Санька быть не может, он гад. Просто сейчас он
что-то замышляет. Но что именно? Или просто издевается перед тем, как дать
приказ палачам?
     - Не хочешь есть? Ну что ж,  не  надо.  Ты,  главное,  не  стесняйся.
Передумаешь - скажешь. И вообще, ты, Серый, меня не бойся. Я же тебя очень
строго наказывать не буду. Так, для порядка. Порядок-то должен  быть,  как
ты считаешь?
     - Я, что ли, этот порядок устанавливал? -  огрызнулся  Серега.  Пусть
Санька не думает, что он сдался.
     - Ну, не будем спорить,  -  улыбнулся  Санька.  -  Я  понимаю,  ждать
наказания всегда противно. Вот ты и борзеешь со страху.  Ладно,  давай  уж
сразу с этим делом покончим - и обратно в барак  потопаешь.  Я  ведь  тебя
только так, для порядка. Эй, номер четвертый, -  крикнул  Санька,  куда-то
повернувшись, - принеси-ка розги.
     Из ближайшей ниши выступил человек в черной куртке, молча  поклонился
Саньке и, перейдя камеру, исчез в противоположной стене.
     - Я тебя долго бить не буду, -  утешил  Санька.  -  Наверное,  сорока
ударов с тебя хватит? Я ведь жалею тебя, дурака, видишь  -  за  кнутом  не
послал.
     Серега впился в подлокотники так, что ногти посинели.  Сейчас  что-то
должно случиться. Он чувствовал это, он знал, что все только начинается.
     - Да, кстати, - произнес Санька игривым тоном, -  пока  четвертый  за
розгами ходит, ответь-ка мне на один вопросик.  Так,  чепуха...  Кто  тебе
рассказал про Город Золотого Оленя?
     Вот оно! Серега понял, что  лишь  сейчас  допрос  и  начался.  А  все
остальное было разминкой.
     - Не знаю я ни про какой город, - сказал  он,  пытаясь  говорить  как
можно спокойнее. Мало ли кто чего треплется?
     - А зачем же тогда бежал? - поинтересовался Санька.
     - Так просто. Захотел - и побежал.
     - Так просто не бывает, о Серый мой друг! Ты же знал, чем рискуешь. А
все-таки сбежал. Видать, были причины?
     Серега тоскливо посмотрел в пол. Теперь держись... Удастся  ли  сбить
его со следа? Надо, наверное, его позлить. Обычно от злости он глупеет.
     - Причин хочешь? Ну ладно, скажу я тебе причину. Дерьмо  ты,  Санька,
вот и вся причина. Дерьмо на палочке. Не собираюсь я твоим рабом быть -  я
свободный человек. Можешь со мной что хочешь делать, а я от тебя все равно
сбегу.
     - Ну какой же ты, Серенький, свободный человек, если  у  тебя  клеймо
между лопаток? - усмехнулся Санька. -  Куда  бы  ты  не  сбег,  первый  же
встречный патруль тебя заловит. Это судьба, и от нее никуда не денешься, -
произнес он наставительно. - Что кому досталось - то и терпи.  А  все-таки
не томи душу, куда бежать намылился?
     - Туда, где время нормальное. А не ваше, отравленное.
     - Тебе что, наше замковое время не нравится? Нормальное тебе подавай?
А ты его, нормальное время, видел? Знаешь, что это такое? Впрочем, об этом
я тебе расскажу малость погодя. А сейчас - небольшой скромный вопросик. Не
Масленок ли тебе про Город Золотого Оленя поведал?
     - Нет, что ты, - встрепенулся Серега, - откуда ему знать?
     - Значит, не Масленок? Не он, значит? То есть, выходит,  другой  тебе
рассказал, да? Так назови его! Этого другого. Ну?
     - Не было никакого другого! Я вообще про этот Город  сейчас  от  тебя
впервые слышу.
     - Ну как же? Сам подумай. Я спрашиваю - не Масленок ли рассказал.  Ты
говоришь - нет, не Масленок. Значит, не он, А коли не он - значит, другой.
     - Это еще почему?
     - Да потому. Потому что так у тебя получается. Или Масленок,  или  не
Масленок. А что такое  "не  Масленок"?  Это  он  и  есть,  другой.  Больше
вариантов нету.
     ...Какое-то движение возникло у Сереги за спиной. Потом возле  Саньки
возник черный стражник с ведром. Из ведра торчали длинные тонкие прутья.
     - Хорошо, четвертый, - кивнул ему Санька. - Поставь пока в  сторонку.
Скоро они нам пригодятся.
     Черный стражник исчез в своей нише.
     - Ну что  ж,  продолжим.  На  чем,  бишь,  мы  остановились?  А,  про
Масленка... Так ты говоришь - не он рассказал? Чудненько. А поклясться  ты
в этом можешь?
     - Поклясться? Это еще как?
     - Очень просто. Повторяй за мной: "Я, Сергей Полосухин, раб  старшего
княжеского сына и Великого Наследника, именем Вечного  Замка  торжественно
клянусь, что Леха Масленкин про несуществующий и враждебный нам  Город  не
говорил мне."
     Серега молчал.
     - Ну, смелее! Произнесешь клятву - поверю, что Масленок ни в  чем  не
замешан.
     Серега медленно, запинаясь, повторил дурацкие слова клятвы.
     - Вот и прекрасно, - воскликнул Санька  и  подошел  к  нему  поближе.
Сейчас, если изловчиться, вполне можно было лягнуть его ногой.  Хотя  вряд
ли. Санька слишком близко не подойдет, а с кресла не  встанешь,  ремни  не
пустят.
     - Вот и здорово, - продолжал Санька. - Теперь я верю, что говорил  не
Масленок, а кто-то другой. Так назови его! Назови!
     - Повторяю специально  для  идиотов,  -  сказал  Серега.  -  Не  было
никакого другого. Не было!
     Странное дело, Санька упорно  не  замечал  его  грубостей,  вел  себя
ласково. А в другое время непременно бы схватился за плеть...
     - Нет, Серый, был! Ты что же, хочешь  доказать  мне,  что  не  знаешь
этого другого?
     - Не знаю.
     - А как ты думаешь, Масленок знает? Этого, который  байки  про  Город
распускает?
     - Нет! - твердо проговорил Серега. - Уж он-то точно не знает.
     - Интересно у тебя получается, Серый, - задумчиво протянул Санька.  -
Если ты не знаешь этого другого, то как ты можешь  ручаться  за  Масленка?
Мало ли, чего он знает, чего не знает.  Ты  что,  мысли  его  читаешь,  а?
Положим, ты сказал правду, будто не знаешь  этого  типа.  Стало  быть,  за
Масленка ручаться не можешь.  Так?  Теперь  поехали  дальше.  Если  ты  не
соврал, будто Масленок не в курсе, значит, сам знаешь того  человека.  Вот
так...
     Да, нечего сказать, ловко Санька строил ему ловушку! И вот,  наконец,
она захлопнулась. Серега даже зубами заскрипел от досады.
     - Выходит, в любом случае ты врешь!  -  словно  сам  себе  удивляясь,
произнес Санька. - Значит, и клятва твоя ложная!  -  вскричал  он,  словно
только что сделал это открытие. - А знаешь ли ты закон? Эй, номер  шестой!
- крикнул Санька в сторону, - зачитай закон о клятвопреступлении.
     Из ниши левой стены вышел невысокий человек  в  коричневом  балахоне,
наголо обритый, с тяжелой пухлой книгой в руке. Откашлявшись,  он  раскрыл
книгу и произнес неожиданно густым басом:
     - "А ежели  раб,  или  свободный  крестьянин,  или  купец,  или  воин
неблагородного звания публично поклянется на Замке, и окажется  их  клятва
ложна, то надлежит их по закону заживо в кипятке сварить.  Казнь  подобает
произвести не позже как спустя три дня по изречении клятвы ложной".
     - Спасибо, шестой. Ступай  себе,  откуда  пришел.  -  Повернувшись  к
Сереге, Санька продолжал:
     - Ну, вот  видишь,  как  оно  получилось?  Теперь  ты  у  нас  еще  и
клятвопреступник. Сам только что слышал - не позднее трех дней.  Жаль  мне
тебя, дурака. А делать нечего -  закон  есть  закон.  Даже  если  бы  я  и
попытался чем-нибудь тебе помочь - все равно без толку. Чуешь, сколько тут
в нишах сотрудников? И все твою клятву слышали. Помилую я тебя - они всюду
раззвонят: Наследник Замка законом пренебрегает.  Что  же  мне,  пропадать
из-за тебя? Ведь за такие фокусы папа меня наследства может лишить. Закон,
Серый, строг, но он - закон.
     Правда, есть тут одна зацепочка. Ты  ведь  мой  личный  раб,  значит,
крепко со мною связан. И получается, что твои грехи - это мои грехи. А мои
грехи мне папа простит. Он у меня добрый. Значит, и тебя простит.  Видишь,
как полезно моим рабом быть? А  ты  еще  не  хотел.  Орал  -  я  свободный
человек, я свободный человек... Да будь ты свободным человеком,  никто  бы
сейчас тебя выручить не смог. Даже папа. Варился бы ты  в  стальном  котле
как курица. И мясо бы твое собакам отдали. Думаешь, почему у нас  в  Замке
сторожевые псы такие злые? Они человечиной кормятся, той,  что  от  казней
остается.
     Значит, дело всего лишь  в  том,  чтобы  папа  меня  простил.  А  это
случится только если я  узнаю,  кто  же  насчет  вражеского  Города  слухи
распускает. Стало быть, наша с тобой задача -  установить,  кто.  Иначе  и
тебя сварят, и меня папа налупит. Он у меня строгий... Ладно, приступим  к
делу. Согласен, что клятву нарушил?
     - Ничего я не нарушал, - бессильно  огрызнулся  Серега.  -  Я  правду
сказал.
     - Отлично. Вот что ты сказал: "Я... всякое такое  прочее...  клянусь,
что Леха Масленкин про несуществующий и враждебный Замку Город не  говорил
мне." - Санька сделал ударение на последнем слове. То есть он  не  говорил
этого тебе! Получается, что он говорил кому-то другому. А уж  этот  другой
мог и тебе пересказать. Значит, ты знаешь, кто это.
     - Ничего я не знаю!
     - Эх, Серый, Серый, -  скорбно  покачал  головой  Санька.  -  Ты  вот
запираешься, героя из себя строишь, а лучше бы подумал - на фиг это нужно?
Знаешь, сколько народу уже бегало этот город искать? И  все  погибали.  Ты
что же, хочешь, чтобы и дальше так было? Неужели не  жалко  людей?  Мы  бы
разом сейчас эти байки пресекли, и всем было бы хорошо. А так  из-за  тебя
многие помрут... Так что смотри... В последний раз спрашиваю -  кто  байки
распускает?
     - Да не знаю я ничего!
     - Ну вот, опять двадцать пять. Ладно, давай тогда спросим у Масленка.
Может, он окажется поумнее.
     Санька хлопнул в ладоши, и  Серега  замер.  Внезапно  передняя  стена
повернулась на невидимых петлях и оказалось, что за ней есть еще комнатка.
Небольшая, почти как та камера, куда поначалу  бросили  Серегу.  К  стене,
где-то  на  высоте  полуметра,  был  прикован  Леха.   Совершенно   голый,
истерзанный. Казалось, он был в сознании, но  вот-вот  его  мог  потерять.
Рядом стояли двое дюжих молодцов в синих халатах -  таких  же,  как  и  на
Саньке.  На  длинном  оцинкованном  столе  разложены  были  жуткого   вида
инструменты. Приглядевшись, Серега заметил,  что  на  некоторых  запеклась
кровь.
     - Здравствуй, Леша, - вежливо сказал Санька и изобразил  нечто  вроде
реверанса.  -  Как  мне  стало  известно,  мои  помощники  уже   с   тобою
побеседовали. Им  ты,  кажется,  ничего  не  сказал?  Может,  мне  уделишь
внимание? Все-таки почти друзья, вместе когда-то жили...  В  сказочке  для
дурачков.
     - А, это ты, наследничек, - прохрипел со  стены  Леха.  -  Радуешься,
думаешь, твоя взяла? А это кто? Серега, ты?! Он тебя не тронул?
     - Нет, я в порядке, - крикнул Серега и тут только увидел все.
     - Гады! Что они с  тобой  сделали!  -  и  отчаянно  рванулся  вперед.
Упругие ремни откинули его обратно. В нишах зашевелились.
     - Ничего, я еще живой, - медленно протянул Леха. - Что поделать, я же
тебе говорил про нечистую силу, а ты не верил. Вот теперь мы  и  попались.
Ну, не бойся. Нас не оставят. Выкрутимся.
     - Дружеская беседа окончена? - поинтер