напрямую,  постарался  создать
впечатление, что предприятие задумано  всем  братством,  а  не  одной  Белой
Ложей. Джориан с грустью подумал: даже Карадур с его высокопарной  болтовней
о чистоте, морали и этике оказался на поверку обманщиком и предателем.
   Ритос безучастно дослушал рассказ Джориана.
   - Отлично проделано, сударь, - сказал  он  под  конец.  -  Пойдем  спать,
завтра много дел.

   Почти весь следующий день Джориан ел, отдыхал и нежил свое давно не мытое
тело в Ритосовой деревянной лохани. Он наблюдал,  как  Ритос  держит  клинок
Рандир за обмотанный ветошью стержень:  эфес  еще  не  был  насажен.  Кузнец
несколько раз накалял клинок докрасна; затем клал на наковальню и  осторожно
постукивал по нему  то  здесь,  то  там,  выправляя  малейшую  кривизну  или
неровность.
   На третий день Джориан совсем оправился. Помогал Ритосу  доделывать  меч,
придерживая  клещами  проволоку,  которую  тот  наматывал  на  рукоятку,  и,
придавая Рандиру окончательный лоск, до блеска начищал клинок и чашку  эфеса
из серебр„ной латуни. Вертел точильный круг, пока кузнец затачивал клинок.
   Бесенок Иксус носился по кузнице, исполняя приказания Ритоса.  Он  злобно
цокал на Джориана  и  все  норовил  вцепиться  ему  в  ногу  своими  острыми
беличьими зубами, пока кузнец на него не прикрикнул.
   - Ревнует, - сказал Ритос.  -  Пойди-ка  помоги  Ваноре.  Я  сейчас  буду
произносить над эфесом предварительное заклинание и хотел бы остаться один.
   Некоторое время Джориан безропотно колол дрова, таскал воду, месил  тесто
и полол огород, но не дождался от Ваноры ни одного  приветливого  слова.  Он
испробовал все - от лести до баек:
   - Слыхала ты когда-нибудь, - говорил он, - о грандиозном  поединке  между
кортольским королем Фузасом и его  братом-близнецом  Фузором?  Король  этот,
слышь, был силач из силачей - почти как ксиларский  Кадван  Сильный,  только
Кадвану через пять лет отрубили голову, а Фузасу  нет.  Как-то,  знаешь,  не
приходилось слышать, чтоб на состязаниях кто-нибудь поставил на  безголового
силача хоть клок гнилой соломы.
   Ну  вот,  задумал  Фузас  отпраздновать   пятьсот   лет   своей   державы
великолепным торжеством. По правде, он немного словчил, потому как в истории
свободной Кортолии есть досадный пробел - когда Ардиман Ужасный из  Гованнии
захватил Двенадцать Городов и несколько  лет  ими  правил,  -  но  кортольцы
постарались об этом забыть, да и кто их осудит?
   Могучий король Фузас  решил  в  разгар  празднества  порадовать  народ  и
устроить состязание силачей, где он будет бороться  с  другими  силачами.  А
надо сказать, что король страсть как любил  борьбу.  Однако  была  тут  одна
закавыка. Потому как король, слышь, считал, что уронит царскую  честь,  коли
его побьют при всем народе. С другой стороны, ежели предупредить  противника
заранее, могут пойти слухи, а то еще такой попадется,  который  из  почтения
сразу ляжет, без борьбы. В лучшем случае выйдет не  состязание,  а  смертная
скука, в худшем - пойдут насмешки, - хуже этого нет для царской чести.
   Конечно, можно было выбрать противника уж очень  маленького  роста,  чтоб
король наверняка его поборол. Но опять же  люди  увидят,  что  ихний  король
бьется с карликом, и пойдут смешки.
   И вот  король  Фузас  попросил  совета  у  придворного  мудреца,  колдуна
Торинкса. Торинкс и напомнил Фу-засу, что у него есть брат-близнец Фузор; он
живет себе спокойно в сельском домишке в горах южной Кортолии -  хотя  какое
тут спокойствие, ежели ты окружен шпионами и соглядатаями,  которые  спят  и
видят, как бы на тебя донести, что, мол, хочешь трон у братца отнять.  Фузор
- он родился на четверть часа позже брата - к счастью для  себя,  нрава  был
тихого. Все рыбу ловил, соглядатаям и доносить-то было не о чем.
   Так вот, Фузор и Фузас, говорит Торинкс,  близнецы;  значит,  для  борьбы
пара самая подходящая, хотя Фузор, очень даже может быть,  сейчас  в  лучшей
форме, потому как живет на вольном воздухе, бумаг не подписывает, в суде  не
заседает, на пирах не объедается, за разговорами допоздна  не  засиживается.
Пусть его привезут в Кортолию, и он сразится с Фузасом в разгар празднества.
Оденут пусть близнецов одинаково, чтоб зеваки не могли их различить. Кто  бы
ни выиграл, победителем объявят короля Фузаса. У кого возникнут сомнения?  А
Фузора можно потом отправить обратно, успокоив щедрым подарком.
   Так и сделали. Принца Фузора за месяц до торжества привезли в  столипу  и
поселили во дворце. И в разгар празднества состоялся  грандиозный  поединок:
король с братом, сплетясь в  клубок,  долго  катались  по  ковру.  Сопели  и
хрюкали, как два борова, что никак кормушку не поделят. В конце концов  один
другого припечатал к  ковру,  и  его  объявили  победителем.  Публике  также
объявили, что это и есть король.
   Но едва братья скрылись во дворце от взоров любопытной толпы,  завязалась
яростная перебранка. Они потрясали кулаками и осыпали друг  друга  угрозами.
Оба, и победитель и побежденный, называли себя  королем  Фузасом;  оба  были
похожи, как две капли воды; оба были в красных набедренных повязках  -  поди
разбери, кто из них не врет. Сперва канцлер развел их в стороны и расспросил
о делах королевства. Но оба претендента без труда отвечали на вопросы. Ясное
дело, Фузор - то есть один из двоих - живя  во  дворце,  весь  месяц  изучал
обстановку, пока его царственный братец, готовясь к поединку,  упражнялся  в
гимнастическом зале.
   Тогда канцлер спросил совета у Торинкса. "Да, - говорит Торинкс, - есть у
меня один вопросец. Пусть каждый претендент возьмет лист  рисовой  бумаги  и
подробно напишет, когда и  сколько  раз  за  этот  месяц  он  посещал  покои
королевы Зильдэ. Покажите эти творения королеве, пусть скажет,  какое  писал
настоящий король". Потому как не в пример южным областям Двенадцати  Городов
кортольцы даже королям не дозволяли больше одной законной жены. Видно,  вам,
южанам, эта мода от Мальванцев досталась.
   Как задумали, так и сделали. Королева заглянула в списки и тотчас узнала,
какой из них писан королем. Тот, в ком она узнала  короля,  получил  обратно
корону, трон и королевский сан, а второго,  продолжавшего  кричать,  что  он
король, казнили за государственную измену.
   Тут бы и делу конец, ан нет: прошли  годы,  король  умер,  настало  время
помирать и старой королеве Зильдэ.  На  смертном  одре  она  созналась,  что
специально, из корысти, выдала писулю принца  Фузора  за  королевскую.  "Но,
бабушка! - вскричала юная принцесса. - Почему ты решилась на такое нехорошее
дело?" - "Потому, - отвечала королева-мать Зильдэ, - что эту свинью Фузаса я
всегда терпеть не могла. У него воняло изо рта, а любился-то как! Я еще лежу
холодная, что твоя стенка, а он уже раз  -  и  кончил.  Я  и  подумала:  дай
поменяю его на брата, может, этот  мне  больше  сгодится.  Куда  там!  Фузор
оказался под стать братцу и в этом, и во всем остальном". Сказала и померла.

   Ванора, однако, и не подумала сменить гнев на милость.
   - Ты, мастер Джориан, ужасный хвастун, - заявила она, выслушав рассказ. -
Держу пари, ты не совершишь и половины подвигов, которыми выхваляешься.
   Джориан заискивающе улыбнулся:
   - Ну, каждому ведь хочется понравиться хорошенькой  девушке,  что  ж  тут
такого?
   - За каким чертом? - фыркнула Ванора. -  Ты  даже  интрижку  не  способен
завести, пока не нажрешься, как удав.
   - Я бы мог доказать...
   - Эй ты, не трудись; меня не проймешь.
   - Я  смертельно  ранен,  должно  быть,  леший  поразил  меня  отравленной
стрелой! - вскричал Джориан, схватившись за сердце и делая вид, что  падает.
- Ну, чем еще я могу это доказать?
   - Ты вот хвастал, что умеешь открывать замки. Видишь дверцу клетки?
   Джориан  приблизился  к  клетке.  Обезьянец  -  на  редкость  безобразное
существо, с ног до головы обросшее короткой седоватой шерстью, - зарычал  на
него. Подошедшая следом Ванора просунула ладошку  сквозь  прутья.  Обезьянец
бережно взял ее руку и поцеловал.
   - Да он настоящий любовник,  этот  малый  из  Комилакха!  -  рассматривая
замок, сказал Джориан. - Зачем он Ритосу? Работать не работает,  не  то  что
белка, а жрать небось просит. Для чего он нужен?
   Ванора переговаривалась с обезьянцем по-комилак-хски: сплошная воркотня и
посвистывание.
   - Без Зора, - пояснила она, - Ритосу не доделать меч  Рандир.  Проговорив
последнее  заклинание,  он  проткнет  беднягу  докрасна  раскаленньм  мечом,
который оставит в теле, пока  клинок  не  остынет;  потом,  чтобы  проверить
остроту лезвия, отрубит Зору  голову.  По-настоящему-то  нужен  человек,  но
Ритос уверяет, что и Зор сойдет, он ведь почти как мы. И потом, за  человека
родня может отомстить, а за него нет.
   - Бедный получеловек! Похоже, ты ему нравишься.
   - Бери выше, Зор в меня влюблен.
   - Откуда ты знаешь?
   - Присмотрись, дурачина!
   - О, я понял, о чем ты.
   Джориан пошарил в потайном  кармашке  штанов  и  достал  небольшой  кусок
крепкой изогнутой проволоки.
   - Думаю, это поможет открыть замок. Придержи дверцу.
   Он вставил проволоку в замочную скважину, немного  подвигал  и  повернул.
Запор щелкнул и отскочил.
   - Осторожней! - сказал Джориан, - Зор может...
   Вместо того, чтобы помочь Джориану придержать дверцу, Ванора отступила на
шаг и что-то крикнула Зору на его языке. Обезьянец с диким ревом бросился на
дверь. Зор был тяжелее и мощнее Джориана, и  тот  не  смог  сдержать  удара.
Джориан отшатнулся и,  споткнувшись,  плюхнулся  задом  в  грязь;  обезьянец
проскочил в открытую дверь.
   - Держи его! - барахтаясь в грязи, заорал Джориан.
   Но Ванора и не подумала ему помочь. Уперев руки в бедра,  она  с  видимым
удовольствием наблюдала, как Зор кинулся прочь и растворился в чаще.
   - Ты все нарочно подстроила! - орал Джориан, пытаясь подняться. -  Зачем,
во имя медной бороды Зеватаса, ты...
   - Что происходит? -  раздался  вдруг  повелительный  голос  вышедшего  из
кузницы Ритоса. - Великий  Зеватас,  ты  выпустил  Зора!  Ты,  что,  парень,
рехнулся? Зачем ты так со мной поступил?
   - Он демонстрировал свое умение открывать замки, - вставила Ванора.
   - Зачем, безмозглый ты молокосос... - взревел кузнец, потрясая кулаками.
   Впервые за все это время Ритосу изменило хладнокровие.
   - Негоже, сударь, обвинять женщин, - сказал Джориан,  -  но  именно  твоя
дамочка предложила...
   - Ничего я не предлагала! -  заверещала  Ванора.  -  Ты  сам  захотел,  я
отговаривала тебя...
   - Как, маленькая лгунья! - вскричал Джориан. - Да чтоб я в дерьме утонул,
ежели не наподдам тебе по...
   - Эй ты, никому ты не наподдашь! - рявкнул Ритос. - Смотри на меня!
   Джориан повернулся к кузнецу, затем попытался отвести взгляд и понял, что
не в силах этого сделать. Ритос сжимал в ладони какой-то  предмет  -  то  ли
драгоценный камень, то ли зеркальце, то ли магический кристалл,  Джориан  не
мог разобрать. Непонятный предмет сиял и искрился. Джориан смотрел на  него,
как завороженный; казалось, из тела вынули душу.  Какой-то  уголок  сознания
подсказывал: отведи взгляд, не поддавайся, сбей кузнеца с ног и беги,  -  но
тело отказывалось повиноваться.
   Все ближе и ближе подходил кузнец, все  ярче  и  нестерпимее  становилось
сияние. Мир вокруг Джориана померк и пропал; ему чудилось,  будто  он  стоит
посреди пустого  пространства,  залитого  лучами  пульсирующего,  невыносимо
яркого света всех мыслимых и немыслимых оттенков.
   - Замри! - раздался над ухом безжизненный голос кузнеца.
   Джориан обнаружил, что  не  может  шевельнуть  ни  рукой,  ни  ногой.  Он
чувствовал, как Ритос свободной рукой обшаривает его одежду.  Кузнец  забрал
кинжал, кошелек, затем отцепил пояс с деньгами и мешочек с отмычками.
   - Теперь назад! - приказал Ритос. - Назад! Шаг! Еще шаг!
   Он продолжал командовать, пока Джориан, пятясь, не вошел в клетку.
   Как в тумане, Джориан услышал скрип захлопнувшейся дверцы и  лязг  замка.
Морок рассеялся: он был заперт в клетке Зора.
   - Ну вот, - сказал кузнец, - раз ты украл у меня Зора,  так  займешь  его
место сам.
   - Мастер Ритос, ты шутишь? - испуганно спросил Джориан.
   -  Тебе  представится  случай  оценить  мою  шутку.  Завтра  я  готовлюсь
произнести последнее заклинание, ты будешь в нем главным действующим лицом.
   - Ты хочешь сказать, что проткнешь меня  мечом,  чтобы  его  остудить,  и
испробуешь острие меча на моей шее?
   - Вот именно. Острие Рандира поэты воспоют в веках, так что ты  погибнешь
ради благого дела. Если это тебя утешит.
   - Клянусь медными яйцами Имбала, наказание слишком жестоко! Пусть я  даже
и виноват немного в побеге Зора, ни один цивилизованный  человек  не  сочтет
грубую ошибку преступлением, достойным смерти.
   - Что мне ты и все прочие людишки?  Насекомые,  которых  я  давлю  ногой,
когда они перебегают мне дорогу. Закончить заклинания - вот что мне важно.
   - Дружище, - произнес Джориан, вложив в голос всю свою задушевность, - не
лучше ли отправить меня в Комилакх? Я притащу тебе другого  обезьянца.  Тебе
нетрудно заставить меня вернуться - стоит только наложить заклятье, как  это
сделали дружки Карадура. И потом, как же я разыщу Ларец Авлена."
   - Твоя ложа ищет Ларец, чтобы воплотить свои безумные затеи; будет лучше,
если ты умрешь и не  сможешь  участвовать  в  поисках.  Кроме  того,  завтра
удачное расположение планет, такой  благоприятный  день  не  повторится  еще
многие годы. - Кузнец обернулся к Ваноре. - Сдается мне, голубушка,  что  ты
наболтала лишнего  нашему  гостю;  он  слишком  много  знает  о  работе  над
Рандиром. В свое время я с тобой разберусь. А теперь марш к своим кастрюлям.
Предоставь этому болвану пожинать плоды собственной дурости,  хотя  и  этого
сомнительного удовольствия он вскоре лишится.
   - Мастер Ритос! - в отчаянии возопил Джориан. - Ложа там или не ложа,  но
ежели ты убьешь слугу члена твоего братства, тебя ждут неприятности. Карадур
отомстит...
   Кузнец презрительно хмыкнул и, показав Джориану широкую спину, удалился в
кузницу. Ванора куда-то подевалась. Джориану показалось, что затянувшая  все
небо свинцово-серая  туча  еще  ниже  нависла  над  землей,  а  над  поляной
сгустилась такая тьма, которую нельзя объяснить даже предгрозовой хмарью.  К
темнеющему небу, будто иссохшие черные руки, тянулись голые ветви деревьев.
   Джорианом, как с ним частенько бывало  перед  грозой,  овладело  гнетущее
напряжение. Он лихорадочно заметался по  клетке,  пробуя  раздвинуть  прутья
решетки и подтягиваясь к решетчатой  крыше.  Его  толстые  волосатые  пальцы
безуспешно ощупывали замок.
   Вечером, когда стемнело, мимо клетки с кувшином воды прошла Ванора.
   -- Хозяйка Ванора! ~ позвал Джориан. - Ты мне поесть не принесешь?
   - За каким чертом? С завтрева еда тебе будет не нужна - в этом воплощении
уж точно. Примирился бы лучше с богами, чем набивать свое бездонное брюхо.
   Ванора ушла, но вскоре вернулась и просунула в  клетку  краюшку  хлеба  и
черепок с водой.
   - Тихо! - прошептала она. - Ритос не простит, если узнает, что я  его  не
послушалась и трачу на тебя припасы. Если он только  узнает,  шкуру  с  меня
спустит - я ведь проболталась о заклинании над Ран-диром.  Ритос  не  помнит
добра и не прощает обид.
   - Мерзкий малый. Можешь меня отсюда вызволить?
   - Поближе к ночи, когда он будет занят своими заклинаниями.
   - Так ведь последнее заклинание завтра, разве нет?
   - Завтра; сегодня только подготовка.

   Кузнец рано поужинал и вернулся в кузницу, откуда вскоре послышались  его
завывания  и  барабанная  дробь.  Казалось,  над  сараем  сумерки  сгущаются
особенно быстро. Тьма поглотила кузницу, и оттуда стал доноситься совсем уже
непонятный шум:  какое-то  карканье,  кваканье  и  целая  какофония  звуков,
которые прежде Джориану слышать не доводилось. Время  от  времени  этот  гам
перекрывал  повелительный  голос  Ритоса.  Вокруг  сарая,  проникая   сквозь
щелястые стены, разливалось  странное,  мертвенно-голубое  сияние.  Джориана
била крупная дрожь; казалось, еще немного, и  он  выпрыгнет  из  собственной
кожи. Напряжение становилось невыносимым.
   Ванора, как тень, возникла из темноты.
   - В-возьми! - шепнула она,  просовывая  в  клетку  дрожащую  руку.  -  Не
вырони, а то утонет в грязи.
   Это оказалась отмычка, которой Джориан открывал днем клетку.
   - Когда Зор выскочил, ты ее  обронил,  -  сказала  Ванора.  -  Ритос  все
отобрал, а ее не заметил.
   Джориан нащупал на внешней стороне запора  замочную  скважину  и  вставил
проволоку. У него так тряслась рука, что он с трудом попал в отверстие. Сидя
в клетке, было очень неудобно поворачивать проволоку,  но  после  нескольких
неудачных попыток засов поддался и отскочил. Голубая вспышка  снова  озарила
кузницу.
   - Держи! - сказала Ванора и сунула ему в руку  что-то  холодное.  Джориан
ощутил рукоятку своего охотничьего меча. - Нужно убить Ритоса, пока он занят
своим заклинанием.
   - Почему бы нам просто не  сбежать  в  Оттомань?  Твой  кузнец  настоящий
колдун; как-то не хочется, чтоб он превратил меня в паука.
   - Трус! Тоже мне, доблестный рыцарь, готовый сразиться с любым врагом! Ты
жалкая, расчетливая деревенщина; ты взвешиваешь все за и против, как меняла,
который отсыпает золотой песок.
   - Никогда не рвался в доблестные рыцари. У меня от этих передряг  до  сих
пор поджилки трясутся.
   - Ну, будь раз в жизни мужчиной! Ритос ослаб от своих заклинаний.
   - Не нравится мне это; я не убиваю людей без надобности.  Почему  бы  нам
просто не удрать лесом?
   - Потому что как только Ритос узнает о побеге, Ц он  тут  же  вернет  нас
назад заклинанием или пошлет своих демонов, и они  нас  пригонят  сюда,  как
баранов. От него не скрыться, хоть за пять лиг убеги. А если это не удастся,
он кликнет леших, и они нашпигуют нас  отравленными  стрелами.  Раз  суждено
бежать, надо сперва убить Ритоса и чем быстрее, тем лучше.
   Джориан взвесил в руке короткий изогнутый меч.
   - Не шибко-то подходящее оружие, тем более, что у Ритоса  под  рукой  меч
Рандир. Уж коль приходится идти на него с этим мясницким секачом, надо  хоть
левую руку чем-то прикрыть. Дай-ка накидку.
   -  Хочешь,  чтобы  мой  единственный  приличный  наряд  во  время   драки
превратился в лохмотья? Не дам! Ах ты, мерзавец! - завопила  Ванора,  потому
что Джориан рывком сдернул с ее плеч накидку и обмотал свою левую руку.
   - Заткнись, ты! - прошипел Джориан и с опаской двинулся к сараю.
   Окна кузницы были закрыты ставнями. Жалюзи ставней тоже были  опущены,  а
планки вплотную подогнаны одна к другой - как перья в птичьем крыле.  Однако
конец одной планки выскочил из гнезда и завалился книзу.  Джориан  припал  к
маленькому треугольному просвету.
   Наковальня была сдвинута к стене. На ее месте,  рядом  с  горном,  кузнец
вычертил углем три магические фигуры - большую в центре и две  маленькие  по
бокам. В одной из боковых фигур стоял сам Ритос, в другой - Иксус.  Дрожащие
огоньки шести черных свечей, расставленных по  углам  треугольников  главной
фигуры,  да  неверное  красноватое  мерцание  тлеющих  в  горне  углей  лишь
усиливали ощущение темноты. Меч Рандир покоился в центре главной фигуры.
   Кроме Рандира, в круге главной фигуры находилось еще что-то,  но  Джориан
никак не мог понять, что  именно.  Какая-то  темная  клубящаяся  субстанция,
похожая на  уродливое  облако  и  очертаниями  напоминающая  человека,  хоть
невозможно было разобрать, где у этого фантома  руки,  где  ноги  и  голова.
Время от времени непонятную субстанцию пронизывали бледные разряды,  похожие
на ведьмин пламень или блуждающие огоньки.
   Ритос делал над  мечом  пассы  и  нараспев  бормотал  заклинание.  Иксус,
отделенный от кузнеца главной фигурой, неотрывно глядя  на  хозяина,  жезлом
отбивал такт.
   - Он не видит двери, - шепнула Ванора. - Можно ворваться и  одним  ударом
всадить ему клинок в спину.
   - А дух в магической фигуре?