ожет  вызволить  мою  девочку  из  ксиларской  золоченой
темницы?
   - Разве не понятно, сынок? Как ректор Дворца Познания, я смогу  направить
усилия ученых и волшебников в полезное для  нас  русло.  С  их  помощью  нам
наверняка удастся похитить твою жену  из  Ксилара.  Представь  себе,  лучшие
умы...
   - Странно, что ты сам не придумал никакого волшебного способа.
   - При теперешнем положении дел  это  невозможно.  Декан  Духовной  школы,
Фахрамак, мало чем отличается от Борэ или Йийима. Беспокоится, как бы я  его
не вывел на чистую воду, и поэтому дал мне глупейшее задание,  какое  только
мог выдумать: я должен составить словарь языка,  на  котором  говорят  черти
пятой реальности. Иногда Фахрамак заглядывает ко мне проверить, не занят  ли
я, чего доброго, каким-нибудь другими исследованиями.
   - А что бы ты сделал для освобождения Эстрильдис, если б тебе не мешали?
   - По-моему, ничего не придумать лучше волшебных  летающих  предметов.  Ты
слышал, конечно, о метлах и коврах-самолетах? В метлу или ковер вполне можно
вселить демона и даже заставить его подняться в воздух. Только далеко с  ним
не улетишь.
   - Почему?
   - Они петляют, переворачиваются, кружатся, будто падающий  лист,  словом,
безобразничают, как могут, и летающий предмет рвется или ломается, так и  не
успев стать приличным  самолетом.  Во  Дворце  сейчас  есть  группа  ученых,
которые трудятся над этой проблемой. Если ты починишь часы,  в  моей  власти
будет  привлечь  к  работе  еще  сколько  угодно  исследователей,  и  я   не
сомневаюсь, что вскоре мы достигнем цели.
   - Кто мне платит? - спросил Джориан. - И сколько?
   - Я заплачу из особого фонда, которым располагаю как  Друг  короля.  Тебя
устроит пол пенембийской короны в день?
   - Сколько в новарских деньгах?
   - Пенембийская корона соответствует двум с  половиной  ирским  маркам,  а
ксиларскому льву - шесть корон.
   - В таком случае полкороны в день - плата подходящая.
   - Это не так много, как поначалу кажется: жизнь в таких  крупных  городах
дорогая. Будет не хватать, не стесняйся, скажи.
   - Мне кажется, на первую  выручку  неплохо  бы  обзавестись  какой-нибудь
местной одеждой, чтобы не так выделяться.
   Карадур внимательно поглядел на него.
   - Это дело непростое. Одежда несет здесь политический смысл.
   - Да ну! Как это?
   - У нас две партии болельщиков - Штаны и Юбки.
   - Как ты сказал? Партии болельщиков?
   - Да. Пожалуй, расскажу по порядку. Начать с того,  что  жители  Ираза  -
самые азартные болельщики на всем белом свете. Их любимый вид  состязаний  -
скачки. На каких только зверях тут не соревнуются, даже на черепахах!
   - Что? Оседлали бы лучше улиток, ещ„ увлекательнее.
   - Тут не до шуток, сынок. Они садятся на гигантских черепах,  отловленных
где-то на островах, и те ползают по ипподрому. Болельщики разделены  на  две
группировки, знаком отличия является одежда. Одна группировка носит  юбки  в
складку, вроде той, что ты видел  на  господине  Зерлике,  другая  -  брюки.
Редкое состязание обходится без потасовок между  Штанами  и  Юбками.  Тут  и
поножовщина, и прочие безобразия. Драки  случаются  и  вдали  от  ипподрома,
когда нет скачек.
   - При чем же здесь политика?
   - Страсти кипели, росла сплоченность  внутри  группировок,  и  те  быстро
приобрели политическую окраску. Пожалуй, Штаны можно назвать  либералами,  а
Юбки - консерваторами, ведь юбки - одежда более традиционная.  Брюки  начали
носить только в прошлом столетии, переняв покрой у мальванцев.
   - Тогда мне  волей-неволей  придется  записаться  в  либералы,  -  сказал
Джориан. - Не хочу носить юбку! А на чьей стороне король?
   -  Принято  считать,  что  он  придерживается   нейтралитета,   так   как
группировки имеют общественный  статус  и  располагают  отрядами  городского
войска. На деле он больше тяготеет к Юбкам:  они  на  все  лады  превозносят
абсолютную монархию, тогда как Штаны хотят ограничить  ее,  создав  выборный
совет. Штаны сейчас в немилости:  от  них  отделилась  фракция  диссидентов,
которые покинули Ираз и теперь, по слухам, подстрекают  к  мятежу  крестьян.
Так что лучше бы тебе нарядиться консерватором.
   Джориан упрямо покачал головой.
   - Буду ходить в брюках: в юбке неловко как-то. К тому же поддувает.  Тебе
придется объяснить королю,  что  одежда  не  имеет  для  меня  политического
значения, я ведь чужеземец.
   Карадур вздохнул.
   - Попробую. Как я уже говорил, король Ишбахар -  человек  здравомыслящий,
если оторвать его от гурманских удовольствий,

   4
   Часовых дел мастер
   Джориан в новых  иразских  шароварах  стоял  во  внутреннем  дворе  башни
Кумашара, закинув голову и щу-рясь от яркого света.
   - Клянусь медным задом Вэзуса! - воскликнул он. - До часов, верно, этажей
тридцать. Выходит, мне предстоит каждый день подыматься на  тридцать  маршей
по лестнице, а потом спускаться?
   - Нет, сынок, - успокоил его Карадур. - Башню построили во времена Шаштая
Третьего, и сперва  рабочим  приходилось  преодолевать  семьдесят  с  лишним
этажей, чтобы поддерживать огонь маяка. Многие умирали  от  разрыва  сердца,
поэтому Хошча,  основав  Дворец  Познания,  велел  ученым  изобрести  способ
доставки людей и грузов на башню и обратно. Пойдем со мной, сам посмотришь.
   Они приблизились к зданию с  северной  стороны;  огромная  тиковая  дверь
сверху и по бокам была украшена скульптурами  драконов,  львов  и  грифонов.
Солдат, который стоял возле  двери,  прислонившись  к  стене,  выпрямился  и
загородил собою дверь, встав  на  вытяжку  и  звякнув  наголенниками.  Затем
гаркнул что-то по-пенембийски.
   Карадур вглядывался своими близорукими глазами.
   - А! - сообразил он и ответил на том же языке. - Вот!
   Старый мальванец достал пергаментный свиток и вручил его солдату.  Листок
надо было держать  двумя  руками,  иначе  он  скручивался;  читая  документ,
охранник выпустил алебарду и неловко придерживал ее согнутой рукой.  Наконец
пергамент с шумом свернулся в трубку, и Карадур получил его назад.
   - Проходите, господа! - сказал солдат и в знак приветствия поднес кулак к
бронзовому нагруднику.
   Он с лязганьем повернул большую медную ручку и  отворил  створку  тиковой
двери. Заскрипели петли.
   Внутри было пыльно и мрачно, как в пещере. После яркого  солнца  казалось
темно, хотя на  каждом  этаже  были  окошки,  пропускающие  свет  -  правда,
довольно тусклый из-за накопившейся на стекле грязи.
   Справа виднелась главная лестница. Будто выросшая из пола,  она  спиралью
обвивала башню; на этажах имелись лестничные  площадки,  откуда  можно  было
попасть в многочисленные каморки, встроенные  в  здание.  Лестницу  окружало
пустое пространство, уходящее в сумрачную высь.
   На первом этаже заметны были кое-какие части механизма - свисающие сверху
цепи, веревки и сбоку мельница  с  конным  приводом.  Мельница  представляла
собой  вертикальную  ось  с  поперечиной  наверху.   С   концов   поперечины
свешивались  сбруя  и  хомут.  Упряжь   болталась   просто   так,   мельница
бездействовала.
   - Что это? - спросил Джориан.
   -  Стрелки  движет  вода,  поэтому,  когда  часы  ходят,  надо  ежедневно
перекачивать воду из  ямы  в  резервуар  наверху.  Видишь  мельницу?  В  нее
впрягается пара мулов, они вращают ось, за счет всех этих  колес  и  цепочек
насос приходит в действие. Да ты сам лучше меня разберешься. После того, как
часы встали, мулам нашли другое применение. Привет, Сейхол!
   В углу зашевелилась куча тряпья, из-под которой показался сонный рабочий.
Он поднялся с полу, и на его коричневом лице прорезалась улыбка,  обнажившая
ряд кривых желтых зубов.
   -  А,  доктор  Карадур!  -  воскликнул  рабочий  и  сказал   еще   что-то
по-пенембийски.
   "Верно, спросил, надо ли ему наверх", - подумал Джориан.
   - Да, - сказал  Карадур.  -  Сколько  ты  весишь,  сынок?  -  спросил  он
Джориана.
   - Был сто девяносто, когда взвешивался последний раз.  Когда  переваливаю
за двести, начинаю расстраиваться. А в чем дело?
   - Нужен противовес.
   И снова обратился к служителю лифта:
   - Ну, скажем, триста двадцать пять. Сейхол  потянул  за  свисающий  шнур;
тихонько зазвенел колокольчик.
   - Ты тоже заходи, - сказал Карадур. Чародей шагнул в  большую  деревянную
коробку с открытым верхом, футов шести в длину и в ширину; со всех сторон  в
ней были прибиты поручни, а  над  головами  возвышалось  нечто  напоминающее
портал крана, К этому сооружению была прикреплена цепь,  уходящая  вверх  за
предел видимости.
   Сейхол ухватился за другой шнурок и дернул тринадцать  раз  с  небольшими
промежутками.  Затем  снова  потянул  за  первый  шнур  -  дважды.  Зазвенел
колокольчик.
   - Что это он делает? - спросил Джориан.
   - Подает сигнал тем,  кто  наверху,  чтобы  загрузили  в  другую  кабинку
противовес - триста двадцать пять фунтов, сколько мы с тобой  вместе  весим.
Держись покрепче!
   Джориан вцепился в  ближайший  поручень;  кабинка,  качнувшись,  поползла
вверх.
   - Клянусь золотой бородой Зеватаса!.. - воскликнул он, глядя  вниз  через
бортик.
   - Не делай резких  движений,  -  предупредил  Карадур,  -  а  то  кабинка
закачается, как маятник.
   Лифт подымался, исчезали где-то внизу ступеньки лестниц и каморки.  Стены
медленно приближались: башня имела форму конуса. На шестнадцатом этаже  мимо
них проехала вниз еще одна кабинка, нагруженная чугунными гирями. Сверху все
громче раздавался шум шестеренок и храповиков.
   Кабинка остановилась; Карадур проворно вылез из нее;  Джориан  -  следом.
Двое потных, мускулистых  иразцев  отдыхали:  они  только  что  приводили  в
движение маховые колеса, вращая рукоятку коленчатого рычага.
   Ось, на которой сидели  эти  колеса,  соединялась  зубчатой  передачей  с
огромным цепным колесом, установленным на самом верху,  в  центре  башни.  С
одного  конца  цепи,  перекинутой  через  колесо,  свисала  кабинка   лифта,
доставившего Джориана с Карадуром наверх, а с другого  конца  -  нагруженная
кабинка, которая встретилась им по пути. Зубчатую передачу запирала собачка.
   Джориан присвистнул и, поежившись, поглядел вниз.
   - Ни разу в жизни так не пугался, даже когда принцесса  Яргэли,  лежа  со
мной в кровати, превратилась в ползучее чудовище.
   - Это ты-то испугался, сынок? - удивился Карадур. - По-прежнему любишь на
себя наговаривать? Джориан улыбнулся через силу.
   - Теперь не так часто,  ваше  святейшество.  Да  и  вряд  ли  эти  ребята
понимают по-новарски.
   Он подошел к окну.  Внизу  раскинулся  Ираз;  широкие  прямые  проспекты,
удобные для процессий,  прорезали  паутину  маленьких  улочек  и  бульваров,
расходящихся в стороны под разными углами. На фоне красных  черепичных  крыш
ослепительно  сверкали  на  солнце  металлические  купола  храмов  и  других
общественных зданий -  словно  драгоценные  камни,  рассеянные  по  красному
покрывалу.
   - Вот это да! - изумился Джориан. - Скажи, Карадур, вон там - королевский
дворец? А вон тот - храм Угролука? А там Дворец Познания? А где наше жилище?
   Карадур назвал наиболее заметные здания.
   - Странно, - сказал Джориан, -  что  король  не  хочет  слегка  пополнить
казну, пуская сюда народ за небольшую плату полюбоваться видом.
   - Один из его Предшественников пускал. Но  молодые  люди,  страдающие  от
несчастной любви,  повадились  прыгать  отсюда,  и  вход  в  башню  пришлось
закрыть. Пойдем, если насмотрелся.
   Старик  повел  Джориана  вверх  по  узкой  лестнице  на  следующий  этаж,
загроможденный часовыми механизмами. Они увидели  подымающийся  лифт,  такой
же, как тот, что довез их до середины башни, - только поменьше.
   - Везет топливо для маяка, - пояснил Карадур. - А вот и Йийим.
   Поблизости кто-то стучал по металлу. Тут из-за огромного колеса показался
маленький, похожий на гнома, человечек с седеющей бородкой. В руке он держал
молоток, которым только что стучал по медному зубчатому колесу.
   - Здравствуй, Йийим, -  обратился  к  нему  Карадур.  -  Это  Джориан  из
Кортолии,  его  пригласил  король  для  починки  часов.   Джориан,   позволь
представить тебе часовщика Йийима.
   Йийим стоял подбоченясь, глядел на них и  не  говорил  ни  слова,  только
дышал, со свистом выпуская воздух через нос. Затем отшвырнул молоток, и  тот
с грохотом упал на пол.
   - Чтоб ты провалился, старый подхалим! - крикнул он визгливо.  -  Отродье
черта и свиньи! Всюду тебе надо сунуть нос, недоделок!  -  Он  прибавил  еще
несколько красочных выражений,  непонятных  Джориану  из-за  плохого  знания
языка. - Наконец выгорело, да? Не зря  старался?  Думаешь,  я  покажу  этому
шарлатану, как работают часы? А когда они пойдут, все скажут,  что  это  его
заслуга, так? Хочешь лишить меня места? Ну,  хорошо  же,  разбирайтесь,  как
знаете, от меня не услышите ни слова! Если вас обоих накрутит  на  колесо  и
перемелет, тем лучше! Чтоб вас сверху боги обоссали!
   Йийим скрылся,  двинувшись  вниз  по  лестнице.  Зашумел  лифт,  увозящий
часовщика.
   - Сдается мне, когда этот парень наверху в башне, внизу лучше не  стоять,
- сказал Джориан. - Неровен час, сбросит что-нибудь.
   - Да нет, он не опасен. Если у  тебя  все  получится  с  часами,  Ишбахар
пошлет  его  на  пенсию.  Не  захочет  же  он  лишиться  пенсии,  зачем  ему
неприятности?
   - Да? Хм-м Ты  уже,  помнится,  раз  понадеялся  на  чью-то  честность  и
благоразумие. Я видел, что из этого вышло - Джориан подобрал молоток. - Хоть
один инструмент. Здесь на стене полка для инструментов, но она пустая.
   - Все, что было, либо потерялось за  последние  годы,  либо  украдено,  -
сказал Карадур. - Тебе придется обзавестись новыми.
   - Прежде надо посмотреть, что тут за часы... Целый час Карадур,  скрестив
ноги,  сидел  на  полу,  погруженный  в  раздумье,  а  Джориан   обстукивал,
осматривал и ощупывал механизм часов. Наконец он заявил:
   - Давно уж я не занимался часами, но здесь задачка проще твоей бороды.  Я
понял, почему они встали.
   - В чем же причина, сынок?
   - Причина не одна. Во-первых, согнулась спусковая собачка. Во-вторых,  по
этой шестерне, очевидно, кто-то сильно ударил и испортил  зубец.  В-третьих,
масло в подшипниках подсохло и загустело, уже из-за одного этого  колеса  бы
не вертелись, даже если б остальное было в порядке.
   - Сможешь исправить эти погрешности?
   - Думаю, да. Сперва надо заказать инструменты. К кому в Иразе лучше всего
с этим обратиться?

   На двадцать третий день месяца Оленя во дворе  башни  Кумашара  появилась
процессия. Впереди шел оркестр. За ним  -  рота  королевской  гвардии;  один
взвод был вооружен пиками, другой - саблями,  третий  -  арбалетами.  Следом
несли королевский паланкин - не рабы, а самые знатные придворные,  некоторые
в юбках, другие в штанах. Шествие замыкали кавалеристы.
   Придворные  опустили  палантин  перед  главным  входом.  Занавески  шатра
раздвинулись, и военные тут же загремели оружием в знак приветствия,  а  все
остальные упали на одно колено. Из паланкина медленно  выбирался  неимоверно
толстый человек в белом, расшитом золотом  одеянии  и  кудрявом  парике,  на
котором  красовалась  корона  с  изображением  змеи.  Он  пыхтел  и   сопел,
чувствовалось, что каждое движение стоит ему труда.
   Кое-как отдышавшись, король  Ишбахар  поднял  вверх  руку,  и  на  солнце
засверкал огромный рубиновый перстень с печатью, надетый у него  на  среднем
пальце.
   - Поднимитесь, добрые люди! А, доктор Карадур! - тонким  голосом  и,  как
всегда, с одышкой произнес король.
   Он заковылял навстречу старику. На пути ему попалась лужа, оставшаяся  от
вчерашнего дождя, но кто-то из господ придворных живо набросил на  нее  свой
плащ.
   Карадур поклонился.
   - Это и есть тот самый... господин... - начал король.
   - Джориан, ваше величество, - подсказал Ка-радур.
   - Господин Джориан? Рад познакомиться... хых, хых... Ну что, сударь  мой,
часы пошли?
   - Да, мой король, - ответил Джориан. - Хотели бы взглянуть, как  работает
механизм?
   - Да, разумеется. Лифт не поломан?
   - Нет, сир.
   - Мы надеемся, что все его части прочны  и  в  полном  порядке,  мы  ведь
далеко не мотыльки... хых, хых... Ну что ж, пойдемте, пойдемте.
   Король, не переставая пыхтеть, двинулся к двери. К его прибытию на первом
этаже наскоро подмели и вымыли пол. Вокруг мельничного столба ходили мулы, а
погонщик время от времени хлестал кнутом  то  одного,  то  другого.  Гремели
сбруи и оглобли. Король вошел в кабинку лифта.
   - Доктор Карадур, - сказал он. - Мы не  можем  позволить  человеку  столь
почтенного возраста подниматься на тринадцатый этаж  пешком,  ты  поедешь  с
нами. И господин Джориан тоже, как же без мастера?
   - Ваше Величество! - подал голос один  из  придворных  (это  был  высокий
худощавый человек с острой седой бородкой).  -  Я  не  хочу  обидеть  господ
Карадуру и Джориана, но, по-моему,  вам  опасно  отправляться  в  лифте  без
телохранителя.
   - Что ж... хых, хых... Отберите одного солдата покрепче, и хватит.
   - Если выдержит лифт, сир, - предупредил Джориан.
   - А сколько он выдерживает?
   - Точно не знаю, но боюсь, мы втроем - это предел.
   - Ладно, за минуту похудеть мы все равно не сумеем. Полковник Чивир?
   - Слушаю, ваше величество, - отозвался самый блестящий  из  офицеров;  он
был поразительно хорош собой и ростом с Джориана.
   - Выделите группу солдат, которые будут подниматься на башню по лестнице.
Пусть не отстают и не выпускают лифт из вида. Да смотрите, отбирайте сильных
и здоровых! А то еще начнут валиться с ног на полпути... Хых, хых.
   Как и помещения башни, служитель лифта Сейхол был в  этот  день  опрятнее
обычного. Он подергал за шнурки, и лифт со  скрипом  пополз  вверх.  Солдаты
двинулись по лестнице, звеня оружием и стараясь держаться вровень с лифтом.
   Наверху король выбрался из кабинки, которая при этом сильно  покачнулась.
Изнемогая от одышки, он стал подыматься по  лестнице  туда,  где  находились
часовые механизмы. Вслед за ним порог комнаты  один  за  другим  переступили
красные, потные, запыхавшиеся солдаты.
   Механизмы во всю работали, производя сильный шум. На  первом  этаже  была
запущена мельница с конным приводом, она вращала вал, приводящий в  действие
насос, который качал воду из ямы в резервуар наверху.  Из  этого  резервуара
вода по трубе текла к большому колесу, увешанному  по  краю  ведрами.  Когда
очередное ведро  наполнялось,  спусковая  собачка  освобождала  колесо,  оно
поворачивалось, и под струю попадало пустое ведро. На  середине  пути  ведра
наклонялись, вода выливалась в желоб и  по  нему  стекала  в  яму.  Ведерное
колесо приводило в действие систему шестерен, соединенных со стрелками часов
на всех четырех стенах башни. При помощи  другого  механизма  часы  отбивали
время.
   - Давно уж мы здесь  не  бывали...  хых,  хых,  -  громко  сказал  король
Ишбахар, стараясь перекричать плеск воды и лязг металла. - Объясни  ты  нам,
пожалуйста, любезный господин Джориан, в чем тут дело.
   Джориан уже довольно бегло говорил по-пенембийски, хотя и с  ошибками.  В
затруднительных случаях на помощь приходил Карадур, и Джориан вкратце описал
королю принцип работы часов. Пока он говорил, в комнату вошла группа знатных
господ, доставленных следующим лифтом.
   - Ты, наверно, знаешь доктора Борэ, Джориан, - сказал король. - Он ректор
Дворца Познания. По крайней мере, сейчас.
   Борэ, пузатый, седобородый господин в юбке, по-клонился Джориану и бросил
прищуренный взгляд на Карадура. Кланяясь, он  пробормотал  что-то  себе  под
нос, но Джориан не разобрал, что именно.
   - Извините, - обратился ко всем король. - Нам хотелось бы обсудить с  ним
кое-какие планы, касающиеся нашего города. Ведь лучшего места для  этого  не
придумать: отсюда весь город виден как на ладони-и карты не нужно.
   Король заковылял к окну и  там  стал  оживленно1  говорить  что-то  Борэ,
указывая пальцем вниз то в одну, то в другую  точку.  К