вдруг  ослабился  в  скрюченных  от
напряжения пальцах Джориана. Черный баркас преследователей  был  уже,  можно
сказать, на  расстоянии  плевка.  Узел  сдался  окончательно.  Лихорадочными
движениями  Джориан  размотал  веревку,  скомкал  брезент  и  зашвырнул  его
подальше назад, угодив прямо в Зерлика. Ткань обвила юношу с головы до  ног,
словно питон. Стараясь высвободиться, Зерлик выпустил из рук весло.
   - Держи против ветра! - заорал Джориан, выбирая гардель.
   Зерлик быстро сложил брезент и вновь взялся за весло.
   - Берегись, петля! - крикнул  он  Джориану.  Ксиларец  бросил  аркан,  но
неудачно: веревка скрылась в синих бушующих волнах. Желтый грот-парус  взмыл
вверх. Его подхватил ветер, и лодку сильно качнуло.
   - Начинай табанить! - велел Джориан.
   - Что это значит?
   - О, великие боги! Греби, заворачивай направо, дурак!
   Зерлик завязил весло, но в конце концов сумел  сделать  как  надо.  Судно
развернулось и под оглушительное хлопанье парусов  двинулось  левым  галсом.
Накренившись вправо, "Летучая рыба" быстро набирала скорость.
   С трудом перебравшись  на  корму,  Джориан  увидел,  что  ксиларец  снова
раскручивает над  головой  аркан.  Черный  капюшон  упал  с  его  головы,  и
оказалось, что у него длинные, пшеничного цвета волосы. "Верно, кочевник  из
швенских степей", - подумал Джориан. В Ксиларе любили  брать  в  королевскую
стражу  северян:  они  умели  кидать  лассо,  а  ведь  главной  обязанностью
стражников было не охранять короля, а препятствовать  его  побегу  и  ловить
живым, если вдруг убежит.
   На этот раз докинуть петлю до Джориана было легко. Он бросился к кубрику.
   - Весло на борт, - скомандовал он. - И возьми меня сзади за ремень.
   - Зачем?
   - Делай, как говорят.
   Зерлик со стуком убрал весло. Джориан поднялся в кубрике в  полный  рост,
одной рукой он держался за  бак-штаг,  а  другой  показал  ксиларцам  "нос".
Зерлик ухватился сзади за его ремень. Ксиларец  поставил  ногу  на  планшир,
готовясь кидать аркан.
   Подхваченная ветром, петля закружилась в воздухе и  опустилась  прямо  на
плечи Джориану. Тот обеими руками схватился за веревку  и  дернул  изо  всех
сил. Зерлик  одновременно  потянул  за  ремень.  Плюх!  Не  ожидавший  рывка
ксиларец очутился за бортом.
   Раздались крики ярости и смятения, преследователи перестали  грести.  Те,
что были ближе  к  упавшему,  поднялись  и  протянули  ему  весла.  Один  от
излишнего усердия угодил бедняге по голове. Голова исчезла, но вскоре  снова
появилась на поверхности.
   "Летучая рыба" шла все быстрее. Джориан сидел,  пригнувшись,  в  кубрике,
одной рукой держась за румпель, другой сматывая веревку.
   - Веревка на корабле никогда не лишняя, -  сказал  он,  весело  подмигнув
Зерлику.
   Баркас остался далеко позади, пока ксиларцы выуживали  своего  промокшего
товарища.
   - Теперь мы в безопасности? - спросил Зерлик.
   - Почем знать? На этом галсе идем неплохо.  Посмотрим,  как  наша  "Рыба"
меняет галс и как пойдет, когда перевернем паруса.
   - Как это: перевернем?
   Джориан растолковал ему, в чем особенности треугольных  парусов  и  какие
могут возникнуть сложности, когда  при  смене  галса  разворачиваешь  рей  в
подветренную сторону. Джориан с  тревогой  поглядел  вперед,  дальний  берег
устья виднелся все отчетливее - длинная зеленая полоса, одни леса да болота,
и лишь кое-где вкрапления деревень и злаковых полей.
   - Перебирайся вперед, Зерлик, и следи за глубиной. Нам сейчас  только  на
мель сесть не хватало.
   - Как мне следить?
   - Смотри вниз, а как покажется, что видишь дно, кричи.
   Через какое-то время Джориан, зычным криком  предупредив  Зерлика,  резко
повернул румпель и повел "Летучую рыбу"  на  правый  галс.  Маленькое  судно
хорошо слушалось капитана и на новом галсе шло не хуже, чем на предыдущем.
   - Ксиларцы еще не сдались, Джориан, -  предупредил  Зерлик.  -  Они  идут
наперерез.
   Джориан прищурился. Борясь со встречным ветром,  преследователи  медленно
двигались в сторону моря. "Летучая рыба" мчалась куда  быстрее  баркаса,  но
курс ее диктовался направлением ветра, и два  судна  неизбежно  должны  были
встретиться.
   - Может, снова свернем, пока не подошли к ним, - предложил Зерлик.
   - Можно, но они все равно окажутся южнее. Выйдут в море и перехватят  нас
на следующем галсе. У меня есть план получше.
   В глазах у Джориана появился недобрый  блеск;  он  вел  судно,  не  меняя
курса. Баркас был все ближе.
   - А теперь, - сказал Джориан, - возьми рупор, пройди на нос и крикни, что
мы собираемся использовать свое право пройти первыми. Пускай посторо-няться,
если не хотят разлететься в щепки!
   - Джориан! Если мы столкнемся, разобьются оба судна!
   - Делай, что говорю!
   Зерлик кивнул, прошел  вперед  и  выкрикнул  то,  что  ему  было  велено.
Ксиларцы повернули головы к "Летучей рыбе", которая стремглав неслась  прямо
на  них.  На  баркасе  произошло  оживление,  кое-кто   из   преследователей
приготовил сети и лассо. Рыбацкая лодка летела, не сворачивая.
   - Умеешь плавать, Зерлик? - спросил Джориан.
   - Немного, но до берега не доплыву! О боги, Джориан, ты и впрямь хочешь в
них врезаться?
   - Увидишь. Предупреди их еще раз.
   В последнюю минуту на баркасе спохватились. Принялись грести  назад,  так
что вода вокруг весел забурлила. "Летучая рыба" пронеслась совсем близко,  и
баркас отбросило в кильватер. Один ксиларец поднялся и стал грозить кулаком,
но товарищи силой усадили его на место.
   - Уф! - вырвалось у Зерлика. - Ты бы, правда, на них налетел?
   Джориан усмехнулся.
   - Чего не знаю, того не знаю. Запас был; если что, могли  бы  увернуться.
По крайней мере, теперь можно выкинуть их из головы и плыть  спокойно,  если
не помешают шторма, штили, морские чудовища и пираты. А теперь -  извини,  я
помолюсь Псаану, чтобы отвел от нас эти напасти.

   Наступила ночь, но ветер не унимался. Зерлик  сидел,  повесив  голову,  и
стонал: пища, съеденная за обедом, давно отправилась за борт, и  ужинать  он
был не в состоянии.
   - Как ты можешь? - Он с отвращением глядел, как Джориан, не отрывая  руку
от румпеля, уписывает довольно сытный ужин. - Ты ешь за двоих.
   Джориан надкусил яблоко, прожевал и ответил:
   - Раньше и меня в море тошнило. Во время первого похода  против  пиратов,
когда я был королем Ксилара, я просто подыхал от морской  болезни.  Как  тот
парень из оперетки Галибена и Сильферо "Славная девочка с корабля". Помнишь,
он поет: "Я капитан пиратов бравый"?
   - Не слышал. Спой, пожалуйста.
   - Попробую, хоть вокальному искусству не обучался: времени не было.
   И Джориан запел густым басом, слегка фальшивя:
   Я капитан пиратов бравый.
   Колю и режу для забавы,
   Горжусь своей лихою славой
   И денежки коплю, эх!
   И как бы ветры ни свистели,
   И как бы мачты ни скрипели,
   Не глядя, обойду все мели,
   Свой бриг не загублю, эх!
   Пускай я в золоте купаюсь,
   Но даже другу не признаюсь,
   Что от морской болезни маюсь
   И качки не терплю... эх!
   - Недурно, - заметил Зерлик. - Надо бы разучить, а то я не знаю ни  одной
новарской песни. Он затянул начало тоненько, но очень чисто.
   - Ты прекрасно поешь, не то что я, - сказал Джориан, когда Зерлик  с  его
помощью закончил последний куплет.
   - У нас человек из знатной семьи непременно должен это уметь... А как  ты
справился с морской болезнью?
   - Да так, спасибо Псаану...
   - Спасибо кому?
   - Псаану, новарскому богу морей. Организм как-то приспособился, и  больше
меня не тошнило. Может, и ты привыкнешь.  Да,  кстати,  в  Иразе  что-нибудь
знают о моем... бурном прошлом?
   - Насколько мне известно, нет.
   - Как же ты о нем узнал?
   - От доктора Карадура. Он сказал, что ты был королем Ксилара, а потом  вы
вместе путешествовали в Мальвану и Швению. Это чтобы  мне  легче  было  тебя
найти. Он взял с меня слово держать все в тайне.
   - Карадур молодец! Умный старик, хоть иногда и бывает рассеянным.  Знаешь
что: когда мы доберемся до твоей родины, помалкивай насчет Ксилара  и  всего
прочего.  Никому  ни  слова.  Хочу,  чтобы  меня  считали  просто  почтенным
мастером. Понял?
   - Да, сударь.
   - Тогда иди сюда и возьмись за румпель. Скоро уж, верно,  час  Совы,  мне
надо немного поспать.
   - Можно подвести лодку поближе к берегу? Я  плохо  вижу  землю.  Страшно,
когда кругом одна вода.
   Зерлик показал рукой на восток, где  между  залитым  луной  небом  и  его
отражением в море темнела полоса ксиларских  земель.  Волны  дробили  лунный
свет на тысячи серебристых блесток, отделяющих "Летучую рыбу" от берега.
   - О боги, нет! - воскликнул Джориан. - Это же подветренный берег, и  чей!
Пусть лучше кругом будет побольше воды. Старайся не менять расстояния, оно в
самый раз, а если что случится, буди меня.
   На другой день продолжал дуть западный ветер, по ярко-синему небу неслись
маленькие, словно ватные, облака. Зерлик все еще жаловался на головную боль,
однако собрался с силами и немного  поел.  Джориан,  по-пиратски  обвязавший
голову платком взамен улетевшей шляпы, взялся за румпель. Управляя  "Летучей
рыбой", он расспрашивал Зерлика о  пенембийском  языке.  Объяснения  длились
около часа, и вдруг Джориан хлопнул себя по лбу рукой,
   - О великие боги! - воскликнул он. - Ну и язык! И как  он  дается  бедным
пенембийским детям?  Я  могу  понять,  когда  в  языке  есть  изъявительное,
вопросительное, повелительное,  условное  и  сослагательное  наклонения.  Но
когда  к  ним  еще   добавляются   желательное,   причинное,   сомнительное,
сообщительное, ускорительное, описательное, протяженное и...
   - Ну конечно, мой дорогой Джориан! В этом  и  состоит,  как  мы  считаем,
превосходство нашего языка над всеми прочими. На нем можно точнее  выразить,
что думаешь. Вернемся хотя бы к совершенному сообщительному аористу  глагола
"спать". По-новарски было бы: "Говорят,  что  я  имел  привычку  "спать".  А
пе-нембийцам достаточно одного-единственного слова...
   - Одного-единственного  с  пятьюдесятью  тремя  суффиксами,  -  проворчал
Джориан. А погодя прибавил:
   -  Может,  мне  лучше   затвердить   самые   необходимые   фразы,   вроде
"Здравствуйте"  и  "Сколько  это  стоит?"  Я  всегда  считал,  что  у   меня
способность к языкам, но от вашей грамматики просто голова идет кругом.
   - Напрасно. Стоит лишь заучить правила и не забывать о них, тогда  будешь
говорить без ошибок. И никаких отклонений и исключений,  от  которых  с  ума
можно сойти, когда учишь новарский.

   К полудню ветер ослабел, волны  стали  утихать.  Зерлик  чувствовал  себя
лучше, он ходил по судну, разглядывая рангоуты, лини и прочие снасти.
   -  Скоро  я  стану  настоящим  моряком!  -   воскликнул   он   в   порыве
воодушевления.
   Стоя на планшире напротив бизань-мачты, Зерлик  вдруг  запел  песенку  из
"Славной девочки с корабля". Последнее "эх!" он сопроводил эффектным жестом,
для чего оторвал руку от мачты, перестав  держаться.  В  этот  миг  набежала
большая волна, и "Летучая рыба"  накренилась.  С  испуганным  криком  Зерлик
полетел в воду.
   -  А,  раздави  тебя  медный  зад  Вэзуса!  -  вскричал  Джориан,   круто
поворачивая румпель.
   "Летучая рыба" развернулась против ветра  и  потеряла  скорость.  Джориан
подобрал веревку, отнятую у ксиларцев, привязал конец  к  планке  и  швырнул
моток Зерлику  -  его  голова  то  показывалась  на  поверхности,  то  снова
исчезала, накрытая волной.
   Веревку пришлось кидать снова. Только на третий раз  Зерлику  удалось  за
нее уцепиться. Джориан схватил его за куртку и  перетащил  через  корму.  На
Зерлика, скрючившегося на дне лодки, было  жалко  смотреть:  его  рвало,  он
кашлял, плевался, чихал. А Джориан приговаривал:
   - Теперь будешь знать, что на  корабле  все  время  нужно  за  что-нибудь
держаться, если ты не в кубрике.  Запомни  правило:  одна  рука  принадлежит
тебе, другая - кораблю.
   - Хрип, - послышалось в ответ.

   Ветер стихал. Солнце село за полосу тумана, которую принесло с моря.
   - Мы заштилеем в этом тумане, - сказал Джориан, - надо плыть к берегу  да
причаливать.
   Через час, когда первые завитки  тумана  поползли  мимо  "Летучей  рыбы",
Джориан сбросил якорь и убрал паруса. Ветра не стало. Волны  превратились  в
легкую матовую зыбь, на которой плавно покачивалась "Летучая рыба".  Джориан
с Зерликом при помощи губки и ведра убирали из лодки воду.
   Когда не стало дневного света, наступила кромешная темнота:  луна  в  эту
ночь долго не появлялась. Джориан зажег небольшой фонарик. Устав от языковых
упражнений, приятели сели за карты. Джориан выиграл несколько марок.
   - Никогда не блефуй больше раза за игру, - посоветовал он.  -  Кто  будет
дежурить первым? Хочешь, я?
   - Нет. Я все равно не усну: столько соленой воды наглотался!

   Джориан проспал недолго.
   - Какие-то звуки! - шепотом  сообщил  Зерлик.  Зевая  и  протирая  глаза,
Джориан выбрался  из  каюты.  Туман  приобрел  жемчужно-матовый  блеск,  это
значило, что взошла луна. На море было тихо, как в заводи. Джориан  не  смог
бы сказать теперь, где запад, где восток.
   Откуда-то доносился глухой размеренный стук. Джориан прислушался.
   - Весла галеры, - решил он.
   - Чьей галеры? Джориан пожал плечами.
   - Может, ирской, может, ксиларской, а может, альгартийских пиратов.
   - Что делать ирцам или ксиларцам в такой темноте?
   - Не знаю. И у тех, и у других морские дела сейчас идут худо. В Ире из-за
жадности синдиката, который не хочет раскошелиться на поддержку флота.  А  в
Ксиларе меня не хватает, некому за них как  следует  взяться.  Выходит,  что
корабли обоих государств мирно стоят у пристани, а значит, стучат  пиратские
весла.
   - Альгартийцы, верно, боятся сесть на мель не меньше нашего.
   - У них есть колдуны, которые издали чуют скалы и мела и предупреждают об
опасности. Они угадывают приближение штормов и туманов. Давай-ка помолчим, а
то неровен час услышат.
   - Благородный пенембиец, - заявил Зерлик, - не допустит,  чтобы  какие-то
мерзавцы заставили его молчать.
   - Прибереги свои рыцарские замашки до другого раза, когда будешь один.  А
сейчас моя жизнь тоже под угрозой, как ты вчера выразился. Я  не  пенембиец,
притом не особенно благороден и считаю, что отсидеться сейчас  куда  важнее,
чем вылезти со своей Храбростью. Так что закрой рот.
   - Не смей так со мной разговаривать...  -  возмущенно  начал  Зерлик,  но
Джориан взглянул на него свирепо, и тот притих.
   Стук весел делался все громче. Стал слышен и другой стук - судя по всему,
барабана, к ним примешивался  плеск  воды  и  невнятные  обрывки  разговора.
Джориан настороженно вслушивался.
   - Не пойму, на каком языке, - прошептал он. Звуки  стали  стихать,  потом
совсем исчезли.
   - Теперь можно говорить? - спросил Зерлик.
   - Пожалуй.
   - Если эти альгартийские мудрецы умеют предсказывать погоду,  почему  они
не могут ею управлять?
   - Знать одно, действовать - Другое.  Правда,  некоторые  колдуны  пробуют
управлять ветрами и волнами. Бывает, выходит, бывает,  нет.  Взять  хотя  бы
историю с королем Фузиньяном и приливом.
   - Что за история? Джориан уселся поудобнее.
   - Фузиньян был когда-то  королем  у  меня  на  родине,  в  Кортолии.  Сын
Филомена Доброхота, а самого его звали Фузиньяном Лисом: он  был  небольшого
роста, проворный, смекалистый.
   Однажды король Фузиньян пригласил  самых  важных  придворных  на  пикник,
который должен был состояться на пляже в Сигруме, в нескольких лье от города
Кортолии. Это прекрасное место - волны Срединного моря плещут на серебристый
песок. Для пикника  лучше  не  придумать,  а  также  для  купанья  и  прочих
развлечений. Пляж длинной дутой огибает подножие невысокого  холма.  Туда  и
отправился король вместе со своими детьми, прекрасной  королевой  Дэнудой  и
главными чиновниками государства, тоже с женами и детьми.
   Среди гостей был некий Форвиль, дальний родственник короля, в те  времена
занимавший пост хранителя королевской картинной галереи -  должность,  прямо
скажем, непыльная. Ленивого толстяка Форвиля все,  включая  короля,  считали
безобидным ничтожеством. На самом же деле он имел виды на королевский трон и
в то время уже начал плести интриги.
   Однако  в  присутствии  Фузиньяна  достопочтенный   Форвиль   был   полон
вкрадчивой угодливости. На этот раз он превзошел самого себя.
   - Ваше величество, - сказал он, - слуги расставили  столы  и  стулья  для
пикника там, где нас затопит приливом.
   - Затопит? - задумался Фузиньян, оглянувшись на море. - Пожалуй, ты прав,
клянусь Зеватасом! Я прикажу перенести все повыше.
   - О нет, сир, в этом нет нужды, - возразил Форвиль.  -  Могущество  вашей
светлости безгранично: стоит вам только повелеть приливу остановиться, и  он
не посмеет ослушаться.
   Приливы на Срединном море,  надо  сказать,  слабее  здешних,  но  это  не
помешало  бы  компании,  расположившейся  для  пикника  не  там,  где  надо,
выкупаться с головы до ног.
   - Не болтай глупостей, - ответил Фузиньян и собрался распорядиться насчет
столов и стульев.
   - Но, сир, - упорствовал Форвиль, - это же ясно, как день. Можете мне  не
верить, но прикажите морю и сами увидите.
   - Ладно, черт с тобой, - с досадой сказал Фузиньян,  который  подозревал,
что Форвиль хочет выставить его дураком. - Заодно убедишься,  какой  плетешь
вздор.
   Фузиньян  поднялся  и,  поводив  перед  собой  руками,  как  это   делают
фокусники, произнес:
   Сим-сим, замри-застынь,
   Вода, на нас не хлынь.
   Затем снова принялся за еду со словами:
   - Если мы вымокнем, ты, Форвиль, заплатишь за испорченную одежду.
   Гости оставались на своих местах, но все чувствовали напряжение: замочить
дорогой наряд никому не хотелось, а сбежать - значило проявить неуважение  к
королю, который, судя по  всему,  готов  был  не  моргнув  глазом  встретить
прилив. Какое-то время все шло  без  изменений,  пикник  близился  к  концу,
подали сладкие вина.
   Но в положенный час прилив  почему-то  не  наступил.  Собравшиеся  тайком
поглядывали на карманные часы, друг на друга и-с растущим благоговением - на
маленького веселого короля, который ел, пил и,  казалось,  знать  ничего  не
желал. Наконец ни у кого не  осталось  сомнений,  что  привычный  ход  вещей
нарушен и прилива не будет.  Толстая  физиономия  Форвиля  побелела,  словно
гипсовая маска, он не отрываясь глядел на короля.
   Фузиньян  тоже  был  встревожен  происшедшим:  он-то  отлично  знал,  что
настоящих  колдовских  заклинаний  не  произносил,  нечистой  силы  тоже  не
призывал, что же тогда остановило прилив? Пока он ломал себе голову -  виду,
впрочем, не показывая, - к нему подошел сын и тихо сказал:
   - Папа, там, на холме, какая-то дама, вот просила передать.
   Фузиньян увидел, что записка от ведьмы Гло;  она  жила  на  холмах  южной
Кортолии  и  давно  уже  хотела  получить   должность   главной   волшебницы
королевства. А сама не имела даже  официального  разрешения  на  колдовство,
потому что никак не могла поладить с королевской  комиссией  по  торговле  и
лицензиям. И  вот  колдунья  без  приглашения  явилась  на  пикник,  надеясь
уговорить Фузиньяна вмешаться в ее тяжбу с  бюрократами.  Сверхъестественные
возможности Гло помогли ей подслушать разговор Фузиньяна с Форвилем,  и  она
решила не упускать случая: спряталась в лесу неподалеку от берега и,  пустив
в ход свои самые могущественные чары, удержала прилив.
   Возможности Гло, как и всех существ из плоти и крови,  были  ограниченны.
Около часа она сдерживала наступление прилива, но потом  почувствовала,  что
власть ее слабеет. Тогда ведьма быстренько нацарапала записку и подозвала  к
себе маленького принца, игравшего с другими детьми в салки на склоне  холма.
Вот что она написала: "Его Величеству от Гло: сир, волшебство  теряет  силу,
вода сейчас нахлынет. Перебирайтесь повыше".
   Фузиньян понял, что произошло. Но  расскажи  он  правду,