и  не  вспомнят,  из-за  чего
ссорились.
   - Мне почудилось, не больно-то она с ним счастлива.  Ванора  все  ж  таки
девушка неглупая, даром  что  вздорная,  а  у  него  мозгов  меньше,  чем  у
головастика.
   - Что она почти все время несчастлива - вполне допускаю.  Вопрос  в  том,
была бы она счастлива с другим? Сомневаюсь, потому что ей на  роду  написано
быть несчастной и приносить несчастья ближним. Мы все немножко такие, но ей,
бедняжке, этого  качества  досталось  с  избытком,  -  Гоания  проницательно
взглянула на Джориана. - Ведь вы с ней одно время сблизились, да?
   - Да, хоть невеселое было веселье.
   - А не таишь ли ты сентиментальных мыслей, скажем, "увезти  ее  от  всего
этого", либо еще как-то пожертвовать собой ради ее счастья?
   - Не-ет, - смущенно ответил Джориан, у которого и в самом  деле  мелькала
такая мысль.
   - Ну, если и таишь, то гони их прочь. Никому  не  дано  изменить  природу
взрослого мужчины или женщины, даже при помощи заклинаний. Если ты  опять  с
ней сойдешься, то очень быстро поймешь, что тебе досталась не  любовница,  а
скандалистка - тупой и толстокожий Босо годится ей в партнеры  куда  больше,
чем ты со всеми твоими достоинствами.
   Джориан взял себя в руки.
   - Ты, госпожа Гоания, забываешь, что  у  меня  в  Ксиларе  остались  пять
любящих жен. По крайности (Одну из них - малышку Эстрильдис  -  я,  надеюсь,
однажды увезу, обзаведусь домом и заживу  себе  тихо-мирно,  как  заправский
мастеровой. Гоания покачала головой.
   - Я составляла твой гороскоп  и  смотрела  ладонь;  боюсь,  что  как  раз
спокойной жизни мастерового боги-то тебе и не припасли. Если же  говорить  о
красотках, то полагаю, что, когда ты  ими  увлекаешься,  ты  на  самом  деле
желаешь вернуть свою Эстрильдис.
   Она мельком глянула туда, где в окружении молодых людей стояла Ванора.
   - Судя по тому, как Ванора глушит кружку за кружкой, подозреваю, она  нам
устроит славный вечерок.
   - Что ты хочешь сказать? Волшебница вздохнула:
   - Сам увидишь.
   Участники  Конклава  мало-помалу  стекались  в  библиотеку;   становилось
тесновато. Шум нарастал: чтобы быть услышанным, каждому оратору  приходилось
повышать голос. Вскоре комната оказалась до отказа набитой волшебниками и их
учениками, которые изо всех сил старались перекричать друг друга.
   Джориан пытался представиться и завязать беседу со стоявшими  поблизости,
но, несмотря на его природную  общительность  и  болтливость,  разговора  не
получалось. Чтобы докричаться  до  собеседника,  приходилось  орать  во  всю
глотку, а ответы, если и доходили,  были  неразборчивы.  Джориану  удавалось
расслышать лишь отдельные слова, да и те долетали в таком  искаженном  виде,
что он никак не мог решить: то ли это обычное слово, которое  он  недопонял,
то ли какой-то термин, известный одним колдунам.
   Лишенный возможности поболтать, Джориан вскоре затосковал. Ему вздумалось
провести опыт. Он приосанился и, наметив  длиннобородого  чародея  величавой
наружности, гаркнул:
   - Сударь, вы слышали, что концеклык припазвел бутый вругол?
   Кустистые седые брови чародея  поползли  вверх,  и  он  прокричал  что-то
вроде:
   - Вы неправы! Мы должны принемять феркало для штенья выслей!
   - Да, сударь, я извлек его из бомбарического гуза. Не комневайтесь. Когда
медующий влезд по лимонологии?
   - Я хрюмаю, в певяносто дятом.
   - Прязумеется, прязумеется. То-то, сударь, фатеха будет!
   Но со временем прискучила и эта забава. Когда наконец объявили, что  обед
подан, Джориан от долгого стояния уже не чуял под собой ног, а в ушах звенел
несмолкаемый гул. Он проводил Гоанию в зал, но здесь им пришлось расстаться:
Джориану полагалось есть с учениками, а Гоанию и Карадура усадили  на  места
для полноправных волшебников.  Помня  о  наставлении  Карадура,  Джориан  ни
словом  не  заикнулся  о  своих  приключениях.  Напротив,  он  был  сдержан,
предупредителен, поддерживал беседу  наводящими  вопросами  и,  стараясь  не
возбуждать излишнего любопытства к своей особе,  изредка  разражался  шуткой
или забавным стишком.
   - Ты будешь участвовать в вечернем маскараде?  -  спросил  его  сосед  по
столу.
   - Увы! Мы с хозяином припоздали, не было времени соорудить  костюм.  Я  б
мог вырядиться лишь учеником в дорожных обносках. Но расскажи, как  проводят
состязание, а то мне впервой бывать на Конклаве.
   - Мы освободим зал, чтобы слуги могли вынести столы и расставить скамейки
по стенам, - пояснил другой ученик. - Вон  у  той  стены  установят  длинный
помост. Затем  все,  кто  в  костюмах,  соберутся  у  помоста,  а  остальные
рассядутся на скамейках. Тут обязательно найдется кто-нибудь, кто встанет  и
загородит спиной зрелище или ненароком окажется среди участников  маскарада,
и возникнет суматоха.
   Церемонимейстер составит список всех участников, а потом начнет выкликать
их по одному; названный участник должен пройтись по помосту  взад-вперед,  а
судьи в это время будут его  оценивать  и  проставлять  баллы.  Когда  парад
закончится, лучших снова вызовут на  помост,  а  уж  из  них  судьи  выберут
победителей.
   - Некоторые правила очень забавны, - вмешался третий  ученик.  -  Вот,  к
примеру: человек может принять участие в маскараде,  нарядившись  духом,  но
демоны, духи и прочие обитатели потусторонних реальностей и измерений вообще
не допускаются к состязанию. Да ты сам увидишь, как старик  Аелло  стоит  на
краю помоста  и  размахивает  жезлом  перед  носом  у  каждого  конкурсанта.
Вообще-то предполагается, что ни  один  демон  не  может  проникнуть  сквозь
завесу великого защитного  заклинания,  но  Аелло  предпочитает  лишний  раз
убедиться.
   - А еще, - перебил его  ученик,  который  завел  разговор,  -  существует
запрет на полную наготу.
   - Да ну? - изумился Джориан. - Я-то как раз полагал, что ладная  красотка
лучше всего смотрится нагишом.
   - Некоторые из наших участниц держатся того же мнения. Бывало,  эти  дамы
десятками выходили на помост в чем мать родила: вместо конкурса  маскарадных
костюмов получался какой-то  конкурс  женских  прелестей.  Потом  разразился
страшный скандал: оппоненты бросались друг на друга с кулаками  и  грозились
наслать порчу. Чтобы рассудить это дело, назначили комиссию из  старейших  и
мудрейших  волшебников.  Мудрецы  постановили,  что  обнаженная   особа   по
определению не может рассматриваться как обладатель маскарадного костюма.
   - Иными словами, -  подытожил  Джориан,  -  без  костюма  -  значит,  без
костюма. Этакая, понимаешь, философская и грамматическая тонкость.
   -  Вот  именно,  -  осклабился  ученик.  -  Таким   образом,   обнаженные
представители рода человеческого не допускаются к состязанию как не  имеющие
костюма. Однако на этом дело не кончилось. Не далее,  чем  в  прошлом  годе,
случилась  перебранка,  когда  госпожа  Тарлюстия,  кортольская  волшебница,
продефилировала  по  залу,  прикрытая  лишь  вклеенным  в   пупок   огромным
самоцветом. Можно  ее  рассматривать  как  участницу  или  нет?  Постановили
разрешить участие, но награды не  присуждать,  потому,  дескать,  что  в  ее
наряде не видно ни остроумия, ни старания, ни эстетического  вкуса.  Но  это
бабка надвое сказала.
   Скинуть бы ей годков двадцать да столько же фунтов,  неизвестно,  как  бы
дело обернулось; она и сейчас неплохо выглядит.

   ***
   Через  два  часа  после  обеда  колдовская  братия  вновь  потянулась   в
танцевальный  зал.  Джориан  невольно  отметил,  что  почти  все   участники
маскарадного состязания - по крайней мере те, кто не скрывался под маской, -
молодежь: ученики и ассистенты. Большинство волшебников и волшебниц постарше
предпочли чинно рассесться по лавкам, стоящим вдоль стен.
   Еще час ушел на беготню и подготовку парада, а затем на помост  взобрался
церемонимейстер. На дальней от зрителей стороне помоста заняли свои места  у
стены девять судей. Председатель Аелло, не расстающийся с  жезлом,  встал  у
входа на помост. Церемонимейстер заглянул в список и выкрикнул:
   - Господин Тилейнос из Тарксии!
   Ученик,  нарядившийся  демоном  из  Четвертой  Реальности,   взбежал   по
ступенькам, медленно прошелся перед судьями, добрался  до  конца  помоста  и
спустился в зал. Не успел он сделать круг  по  залу,  демонстрируя  зрителям
свой костюм, как церемонимейстер возвестил:
   - Господа Энникс и Форион из Солимбрии! На помост вскарабкался сверкающий
лаком тряпичный дракон, ноги которого изображали два ученика.
   - Госпожа Ванора из Гованнии!
   Ванора, раскрасневшись от выпитого, но все еще твердо держась  на  ногах,
взошла на помост в обличье русалки. Нарядом  ей  служила  едва  прикрывающая
колени прозрачная туника из зеленой вуали.  В  длинные  черные  волосы  были
вплетены бумажные водоросли, руки затянуты в зеленые перчатки с  перепонками
между пальцами, веки, губы и ногти разрисованы в зеленый цвет.
   - Доктор Вингальфи из Истхойна!..
   Так продолжалось три часа кряду. В конце  оказалось,  что  Ванора  заняла
третье место.  Заиграл  оркестр.  Джориан  протолкался  поздравить  девушку,
которую снова обступили ученики. За  ее  спиной,  сердито  зыркая  глазками,
топтался несчастный Босо.
   - Они играют кортольскуто фольку, - говорила в этот момент Ванора. -  Кто
из вас знает, как ее танцевать?
   - Я когда-то считался знатоком, - сказал Джориан, подставляя  ей  локоть.
Он вежливо кивнул Босо: - С вашего любезного позволенья, сударь...
   - Ой, да падет на него новое воплощение!  -  отмахнулась  Ванора,  хватая
Джориана за руку и вытаскивая в круг.  -  Шагу  ступить  не  умеет,  отродье
косолапое.
   Кружась и притоптывая, они понеслись по залу.
   Хотя от Ваноры сильно пахло вином, было незаметно, чтобы возлияния как-то
отразились на ее танцевальных способностях. Однако  зажигательная  фолька  и
теплый, пропитанный благовониями воздух  сделали  свое  дело.  Когда  музыка
смолкла, с Джориана  и  Ваноры  пот  лил  ручьями.  Они  отыскали  столик  с
напитками, где Ванора,  желая  восстановить  утраченное  пьяное  равновесие,
залпом осушила большой кубок ледяного вина.
   - Милый Джориан, - сказала она, - дура я  была  чертова,  что  разорялась
тогда в Оттомани  насчет  этой  твоей  царевны-змеи.  Не  мне,  пьянчужке  с
ненасытной дыркой, воротить нос, ежели тебе кому и приспичит  игрунчик  свой
засадить! Да уж такая я проклятая; вечно хорошего парня отважу,  а  сплю  со
свиньей вроде Босо.
   В продолжение этой тирады взгляд Джориана скользил по ее телу. На  Ваноре
не было ничего,  кроме  прозрачной  газовой  туники,  которая  позволяла  ей
соблюсти запрет на полную наготу и в то  же  время  выставить  напоказ  свои
прелести. Джориан попытался было  сосредоточиться  на  мыслях  о  разлуке  с
Эстрильдис, но кровь ударила ему в чресла.
   - Ни слова больше, - неожиданно севшим голосом проговорил он. - Уж  ты-то
мне всяко милей, чем она, и сравнивать  нечего.  Ты  бы,  по  крайности,  не
скинула человека с кровати ни за что ни про что!
   - А она и впрямь тебя скинула?
   - Нет, я чудом удержался. Ну, доложу  тебе,  и  позы  у  этих  мальванок!
Слушай, здесь такая толчея, ты не взопрела?
   - Ага. Ты еще не был на крыше?
   - Нет. Пошли.
   Они поднялись на крышу. Только что взошла молодая луна. Прямо над головой
сияли звезды, но далеко на юге зарницы то  и  дело  выхватывали  из  темноты
наползающую тучу.
   - Теплынь-то какая, и не скажешь, что весна, -  сказал  Джориан,  обвивая
рукой девичью талию.
   - Да уж не холодно. Не пора ли покликать  до-ждичек?  -  Ванора  медленно
обернулась к нему и запрокинула лицо. - Что ты  там  говорил  о  мальванских
позах?

   ***
   Немного- позже они крадучись пробирались  по  коридору  к  комнате  номер
двадцать три. У Джориана бухало в висках.
   - Старого Карадура весь вечер не видать, шепнул он. - Ежели он  у  нас  в
комнате, попробуем толкнуться в твою. Ежели нет, запремся изнутри.
   - Я знаю, где сложены тюфяки для припоздавших гостей, - шепнула Ванора. -
Тюфяк можно затащить на крышу.
   - Там видно будет.
   Джориан приналег на дверь своего номера: так и есть - заперта. Он вставил
в скважину полученный утром ключ, неслышно отомкнул замок, приоткрыл щелочку
и весь обратился в слух.
   - Зачем... - начала было Ванора.
   Джориан легонько прикрыл ей рот ладонью. Выражение неутоленной похоти  на
его лице сменилось охотничьим азартом.
   Он еще немного приоткрыл дверь и бесшумно скользнул внутрь.
   Гостиная тонула во мраке, но в  спальне  теплилась  свечка.  Дверь  между
комнатами была полуотворена, и гостиную прорезала узкая  полоска  света.  Из
спальни доносились голоса; между обрывками разговора  слышалось  характерное
потрескивание - кто-то разворачивал старый пергамент.
   - Заглянем в наш свиток, - произнес незнакомый голос. - О боги и  демоны!
Это же великое заклятье заклятий чародея Рендивара, которое считалось навеки
утраченным,
   - Вот вам и ответ, - послышался густой бас волшебника Форко. - Я полагаю,
наши действия должны проходить  в  три  этапа.  Первое,  что  нужно  сделать
завтра, это - как только начнутся дебаты  -  произнести  заклятье  заклятий,
открыв, таким образом, путь для последующих действий...
   Из-за двери раздался старческий голос с мальванской гнусавиной:  Карадур,
определил Джориан.
   - Вы собираетесь, - ошарашенно проговорил этот голос, - в нарушение  всех
законов и обычаев Сил Прогресса применить против наших оппонентов магию?
   - Конечно, а вы как думали?  Мы  подсчитали  шансы  и  поняли,  что  наше
предложение не пройдет. Нам катастрофически не хватает голосов.
   - Но... но... вы же всегда отстаивали этические...
   - Не старайтесь казаться глупее, чем есть на самом деле! К чему  все  эти
игры в правила и этические принципы, когда речь идет о благе человечества.
   - Вам не кажется, что вы немного... мм... опрометчивы? - спросил Карадур.
   Форко презрительно хмыкнул.
   - Если вы печетесь о всех этих Мальто, Бальто и Цальто,  которые  немедля
потянут  лапы  к  самым  смертоносным  заклинаниям  черной   магии,   можете
успокоиться. Я же не полный  идиот.  Не  хуже  вашего  знаю,  что  некоторые
возражения ретроградов - что, дескать, нельзя  вверять  такие  силы  темным,
невежественным людям - чертовски справедливы. Мы лишь пообещаем допустить до
магии всех, кому не лень, и, таким образом, получим доступ к власти.
   Мы подчиним  себе  Силы  Прогресса  и  меньше,  чем  через  год  во  всех
Двенадцати Городах будут править Альтруисты. План отработан  до  мелочей,  а
исполнители на местах...
   - Но ведь Силы всегда сторонились мирской политики! - сдавленным  голосом
взвыл Карадур.
   - Дуракам закон не писан. Конечно, если мы  получим  власть,  то  проявим
разумную осторожность; мы откроем непосвященным  лишь  самые  простые  тайны
магии - о которых они и сами могли бы прочесть в любой хорошей библиотеке  -
пока не докажут, что достойны большего. Но главное - захватить безраздельную
власть. Сокрушив оппозицию, мы сможем действовать по  своему  усмотрению.  И
поскольку я уверен, что побуждения мои чисты, а замыслы разумны, то я просто
обязан добиться власти и привести их в исполнение!
   Итак, вернемся к делу:  второе,  чем  необходимо  заняться,  -  составить
списки наиболее активных Благодетелей и всех тех, кто примет их  сторону  по
завтрашнему вопросу. Райтс, это задание поручается вам, потому что остальным
придется корпеть над заклятьем. Заседание рассчитано часа на два - успеем.
   - Предводитель, - раздался чей-то голос, -  а  вы  уверены,  что  древнее
заклятье Рендивара  обладает  достаточной  силой?  Защита  Аелло  отнюдь  не
детская считалка.
   - Одиночку, вероятно, постигла бы неудача, - ответил Форко, - но за  дело
одновременно возьмутся трое-четверо наших, поэтому я не сомневаюсь в успехе.
Теперь относительно третьего этапа: если бы нам  удалось  достать  вещи  или
частички  тела  наших  оппонентов,  мы  бы  могли   применить   против   них
симпатическую магию; но до заседания осталось слишком мало  времени.  Посему
вы, Магнас, призовете стаю демонов из...
   Джориан, притаившийся в темноте  у  двери  в  спальне,  замер  от  ужаса:
стоявшая позади Ванора вдруг громко икнула.  Сказалось  выпитое  вино  -  ее
развезло. Она снова икнула.
   - Что это? - удивленно спросили в спальне.
   Не успел Джориан опомниться, как Ванора,  мотаясь  от  стенки  к  стенке,
проскочила мимо него, пинком распахнула дверь и хриплым голосом заорала:
   - Это я, вот это кто! А не пора б вам, занудные старые  педрилы,  свалить
отсюда ко всем чертям, чтоб мы с Джорианом... ик!.. занялись на кровати тем,
для чего ее сделали?
   Когда дверь распахнулась, Джориан мельком заметил, что, помимо  Карадура,
Дракомаса и Форко, в спальне находится еще несколько  человек.  Затем  голое
Форко тихо произнес непонятное слово. Какой-то инстинкт  подсказал  Джориану
об угрожающей справа опасности. Он попытался было развернуться к ней лицом и
в неожиданно вспыхнувшем свете краем глаза увидел одного из  демонов  Форко.
Демон подступал к нему  с  занесенной  дубинкой.  Джориана  всегда  отличала
мгновенная реакция, но нападение было так  стремительно,  что  не  успел  он
увернуться, как мир, полыхнув, разлетелся на тысячи осколков.

   ***
   Когда Джориан очнулся, в комнате брезжил серенький дневной свет,  который
проникал через бойницу, переделанную в окно и  снабженную  по  этой  причине
ставнем и створчатой рамой. Через какое-то время он осознал,  что  грохот  и
сполохи, болью отдающиеся в голове, на самом деле исходят снаружи: за  окном
бушевала гроза. Дождь  стучал  в  ромбовидные  окошки  частого  переплета  и
крохотными прозрачными змейками сбегал по стеклу.
   Джориан, морщась от боли в затекших мышцах и ощущая при каждом  движении,
что в голове засел раскаленный гвоздь, перекатился на спину. Как  оказалось,
запястья и лодыжки были скручены крепкой веревкой, а  рот  забит  кляпом.  В
глазах мельтешило. Джориан напрягся и увидел Ванору  и  Карадура;  они  тоже
были связаны.
   Ванора, на которой  по-прежнему  красовалась  туника  из  зеленой  вуали,
таращила на Джориана налитые кровью глаза; во рту у нее торчал кляп.  Насчет
Карадура ничего определенного сказать  было  нельзя;  мальванец  походил  на
сваленную в углу кучу старого тряпья.
   Связывая Джориана, недруги постарались на  славу,  однако  не  учли,  что
имеют дело с человеком, который потратил в Ксиларе  уйму  времени,  обучаясь
сбрасывать путы. Для начала он просто начал жевать. После  нескольких  минут
усиленного пережевывания тряпка, привязывающая кляп, расползлась, и Джориану
удалось выплюнуть затычку.
   - Ванора! - сипло позвал он. - Как ты?
   - Грм, хрм, - промычала она забитым ртом.
   - Карадур, ты жив?
   В ответ заохали. Джориан, насколько позволяло лежачее положение,  оглядел
комнату. Его меч по-прежнему висел за перевязь на шляпной вешалке у двери.
   Подняться с пола - нелегкая задача, когда ноги тесно стянуты веревкой,  а
руки скручены за спиной; нелегкая, но все же  выполнимая.  Джориан  снова  и
снова пытался встать, но каждый раз мешком валился  с  ног,  со  всего  маху
грохаясь о щелястый пол и выбивая из него фонтанчики пыли. Наконец  старания
увенчались успехом. Он подскакал к вешалке для шляп  и  боднул  ее  головой:
вешалка свалилась на пол. Затем Джориан подогнул колени и ухватил связанными
руками рукоятку меча. Он  проделал  еще  два-три  невообразимых  кульбита  и
очутился рядом с Ванорой.
   - Суй  ноги  в  перевязь,  -  гаркнул  он.  Ванора  подчинилась;  Джориан
отпрыгнул в сторону - меч выскочил из ножен.  Затем  Джориан  установил  меч
острием вверх между ногами Ваноры.
   -  Теперь  сожми  покрепче.  Ежели  выпустишь,  меч  проткнет  меня,  как
цыпленка.
   Прижимая к лезвию меча веревку, стянувшую запястья,  он  стал  ерзать  по
нему вверх и вниз. Присев раз двадцать, Джориан  перетер  веревку  и  разнял
руки. Тут он немного передохнул,  растирая  запястья