высказываниях  разумную  осторожность,  и  тебе  нечего
опасаться.
   - Удивляюсь, как они вообще меня пропустили!
   -  Возможно,  на  них  оказали  невольное  впечатление  аристократические
повадки,  которые  ты  усвоил,  пока  был  королем.  Они  тебя  приняли   за
разорившегося  дворянина,  который  может  оказаться  полезным,   если   его
подмаслить.
   - И которым я сам  себя  немного  чувствую,  -  Джориан  начисто  выскреб
тарелку  и,  сыто  отдуваясь,  откинулся  на  подушки.  -  Наелся,   клянусь
Зеватасом! Нет лучшей приправы к еде, чем  волчий  аппетит.  А  теперь,  мои
ученые собратья, умоляю, расскажите: как поживает Ларец Авлена и связанный с
ним проект?
   Вальдониус хихикнул. Он вообще без умолку смеялся, хихикал и улыбался, но
Джориану казалось, что этому веселью не хватает добродушия.
   - Итак, Ларец Авлена, - сказал Вальдониус, на  северный  манер  превратив
имя в "Аулен", - находится в полном порядке и надежно заперт в моем погребе,
где он и останется до тех пор, пока вы, господа, не поможете мне осуществить
некое предприятие.
   Джориан в упор глянул на Карадура, из глаз которого тут же снова полились
слезы.
   - Как же я был глуп! - всхлипнул  мальванец.  -  Если  только  доживу  до
Конклава, прерву все отношения с коллегами и удалюсь в отшельники, раз ни  у
кого совести не осталось.
   - Ну-ну, старина, - сказал Вальдониус, - не стоит  уж  так  убиваться.  В
конце концов то, что я делаю для сообщества волшебников здесь, в Тарксии, не
менее важно, чем  то,  что  собратья  Альтруисты  предлагают  осуществить  в
Метуро.
   - И что же ты намерен сделать в Тарксии? - спросил Джориан.
   - Прежде чем я продолжу, позвольте предупредить, что  об  этом  разговоре
никто, кроме нас троих, знать не должен и  что  на  любителей  двойной  игры
управа у меня найдется. Карадур утверждает, будто ты порядочная балаболка.
   - Нет, ежели тайна стоит того, чтоб ее хранить. Твою тайну я сохраню.
   - Значит, договорились. Ты бывал в храме Горго-лора?
   - Не-а, только издали видал, как сюда ехал.
   - Так  вот,  в  храме  установлен  жертвенник,  за  жертвенником  высится
постамент, а на этом постаменте стоит одно из чудес света.
   - Смарагдовая статуя Горголора? Слыхал ли я о ней?
   - Да. Статуя представляет собой лягушку, высеченную из единого изумруда -
но величиной лягушка  со  льва  или  медведя.  Это  самый  большой  из  всех
известных изумрудов; он  один  дороже  всех  сокровищ  мира  вместе  взятых.
Служители бога без конца превозносят ярчайшее сияние статуи:  говорят,  если
маловер взглянет на нее, то враз ослепнет. Однако я на  эту  статую  смотрел
много раз, и ничего моим глазам не сделалось. Когда Горголор нисходит в нашу
реальность, он, по  утверждению  попов,  вселяется  в  эту  статую;  поэтому
молитвы всех верующих - начиная с наместника бога и до последнего  нищего  -
обращены к ней. Теперь скажи, что произойдет, если статуя вдруг исчезнет?
   Джориан внимательно оглядел Вальдониуса из-под густых бровей.
   - Надо думать, это вызовет страшный переполох среди духовенства.
   - Переполох, мой юный друг, это еще слишком мягко сказано.
   - Зачем статуе пропадать?
   - Как ты и сам  догадываешься,  цвет  тарксийско-го  общества  уже  давно
разочаровался в принципах теократии. Взять  хотя  бы  меня.  Служители  бога
дозволяют  практиковать  лишь  незначительные  аспекты  волшебства:   ничего
нельзя,  кроме  гадания  и  симпатической  магии.  Никакого   колдовства   и
некромантии, пусть даже они приносят пользу и  направлены  на  благие  цели.
Почему, спрашивается? Да потому, что их богословы,  опираясь  отнюдь  не  на
научные  исследования,  а  на  свои  заумные   казуистические   рассуждения,
утверждают: духи,  вызванные  подобным  способом,  по  определению  являются
злобными   сущностями,   противодействующими   доброму    богу    Горголору,
Следовательно, общение с этими духами -  ужасная  ересь,  которая  по  праву
карается  сожжением  на  костре.  И  я,  способный  -  при  условии  свободы
творчества - далеко продвинуть вперед оккультные науки, вынужден  заниматься
жалкими бирюльками: составлять гороскопы и впадать в транс, чтобы отыскивать
клиентам потерянные браслеты.
   Причины для недовольства у нас разные, но  в  одном  все  сходятся.  Путы
устарелой  богословской  системы  связывают  нас  по  рукам  и  ногам.  Наше
государство остановилось в развитии, тогда как  остальные  новарские  страны
достигли огромных успехов в науках и искусстве. Я мог бы привести  множество
примеров идиотских притеснений литературы и искусств,  запретов  на  свободу
слова и тому подобное. Да вот, лишь в прошлом месяце..
   - Прощения просим, -  вмешался  Джориан,  которому  надоело  слушать  про
тарксийские злоключения. - Я, кажись, понимаю причины  твоего  недовольства.
Вернемся к статуе. Такую огромную штуковину в кармане не унесешь; скажи, что
ты задумал?
   - В Ларце, который твой благородный соратник так  кстати  сюда  приволок,
находится одно уменьшающее заклинание, как нельзя лучше подходящее для  моей
цели. Оно гораздо удобнее нынешних уменьшающих заклинаний,  потому  что  они
оставляют без  изменений  вес  уменьшаемого  предмета.  Если  статуя  весит,
скажем, десять талантов и мы ее уменьшаем до размеров ладони,  оставляя  вес
без изменений, ее будет так же трудно поднять, как  и  сейчас.  Более  того,
из-за  сосредоточения  веса  на  малой  площади  она  может  даже  проломить
постамент. На тот случай,  если  тебе  придется  переносить  статую,  должен
предупредить, что от уменьшения веса масса не меняется.
   - Разве это не одно и то же?
   - Вес - это сила, с которой планета притягивает к своему центру различные
объекты - вроде тебя и Горголора. Масса -  это  свойство,  которое  вызывает
сопротивление объекта при резких переменах состояния, например,  при  начале
движения и остановке. Вес и масса всегда находятся в равном соотношении - за
исключением  случая,  когда  на  это   соотношение   влияет   могущественное
заклинание. Если ты бежишь с уменьшенной статуей в руках, не воображай,  что
ее можно так же легко остановить, как полет кирпича или камня. А попытаешься
- так инерционная масса статуи живо зашвырнет твою задницу выше крыши.
   - Какова моя роль во всей этой заварушке?
   - Подробности обсудим нынче вечером, чтобы  в  деталях  разработать  план
операции и исключить возможные случайности.
   - Ну так вот, - сказал Джориан. - Я по уши  сыт  всеми  вашими  дрязгами.
Почему ты вообще решил, что я приму участие в твоей задумке?
   - Потому, мой милый Джориан, что заклятье, которое наложили на  тебя  мои
коллеги, еще не снято. Следовательно, у тебя просто  нет  выбора.  Поскольку
заклятье вынуждает тебя всеми возможными  способами  содействовать  доставке
Ларца в Метуро, и  поскольку  единственный  способ  доставить  Ларец  -  это
покориться  моим  желаниям,  значит,  отказав  мне,  ты  обречешь  себя   на
мучительные страдания, малую толику которых тебе уже  довелось  испытать  на
собственной шкуре.
   - Это ежели ты не покойник, - скрипнул зубами Джориан и,  схватившись  за
рукоятку, потянул меч из ножен.
   Однако в этот момент Вальдониус выкрикнул магическую формулу, подбросил в
воздух пригоршню какого-то порошка  и  произвел  несколько  быстрых  пассов.
Швенский меч, который только-только показался из ножен, вдруг застрял. Мышцы
на руке Джориана вздулись от напряжения, по грязному  лбу  ручьями  струился
пот, но клинок не поддавался. Наконец, ловя ртом воздух, Джориан сдался. Меч
со щелчком провалился в ножны.
   - Вопрос исчерпан? - хихикнув, спросил Вальдониус. - Ну, полно! Я тебе не
враг, поэтому давай-ка  постараемся,  чтобы  твое  пребывание  в  этом  доме
оставило приятные впечатления. Заветная ванна  ждет  не  дождется.  Тебя  не
только омоют, но и  натрут  благовониями,  промассируют  и  надушат,  словно
доброго духа с мальванских небес. Еще я послал за прачкой, которая постирает
и заштопает твою  одежду,  и  за  цирюльником,  который  превратит  тебя  из
размахивающего дубиной пещерного жителя Эллорны в цивилизованного смертного.
   Что до главного удовольствия, каковое  -  насколько  я  понял  по  жадным
взглядам, что ты кидал на моих служанок, - нейдет у тебя из ума, то боюсь, с
ним придется обождать до отъезда из Тарксии. В этой стране  отношения  полов
находятся под  строжайшим  контролем,  и  неосвященный  блуд  запрещен  даже
матросам заходящих сюда кораблей. Это обстоятельство  делает  Тарксию  самым
непопулярным из всех морских портов, несмотря на то, что здесь можно неплохо
заработать.
   - Ваше правительство в самом деле искоренило распутство и разврат?
   - В общем, да. Единственные, кто предается запретным развлечениям  такого
рода, это некоторые представители духовенства.  Наш  старина  наместник  все
обещает, душка, покончить с подобными безобразиями, да, видно,  как-то  руки
не доходят.

   ***
   На другой вечер они пошли к храму Горголора; Вальдониус нес фонарь.
   - Нам повезло, - вполголоса пояснил он. - Наместник бога и его  окружение
как раз обсуждали, стоит ли посылать  миссионеров  в  Мальвану  или  Швению.
Поэтому, когда я сказал, что ты только что прибыл из этих земель, они  сразу
назначили аудиенцию. Припомни хорошенько, что ты знаешь о тамошних религиях.
   - Немного, - отозвался Джориан. - Кабы знать заранее,  что  будут  о  том
спрашивать, я б порасспросил кого; теперь уж ничего не попишешь.
   -  Ладно,  если  чего-то  не  знаешь,  присочини,   но   держись   границ
правдоподобия. Эта аудиенция влетает мне в хорошенькую сумму, и не  хотелось
бы бросать деньги на ветер.
   - Они берут плату за аудиенцию, хоть сами же от нее и выгадывают?
   - Конечно! Первая заповедь культа гласит:  любое  предприятие  должно  не
только окупаться,  но  и  приносить  доход.  Иначе  зачем  с  таким  рвением
оберегать монополию в божественных вопросах?
   - Каково положение остальных богов?
   -  Сперва,  после  падения  династии  Игнациана,  проповедовался  принцип
терпимости по отношению  ко  всем  вероисповеданиям.  В  сущности,  обещание
свободы  веры  явилось  той  самой  уловкой,  которая  помогла   духовенству
Горголора - до того времени никому не известного захудалого бога - прийти  к
власти. У  вас  была  монархия,  говорили  служители  Горголора,  но  короли
превращались в тиранов; у вас была  демократия,  но  республика  потонула  в
водовороте анархии и диктата толпы. Ваше спасение в теократии:  святые  боги
будут  править  страной   через   своих   добродетельных   и   целомудренных
наместников.
   Однако, едва заполучив власть, горголорианцы стали постепенно присваивать
себе исключительное право  на  божественное.  Первым  делом  они  установили
строжайший запрет на колдовство. Вслед  за  этим  были  разогнаны  несколько
мелких сект. Затем духовенство Зеватаса,  Фрэнды  и  других  основных  богов
передали  в  прямое   подчинение   верховному   жрецу   Горголора,   который
превратился, таким образом, в теократа, или наместника бога.
   После этого наместник  обнародовал  целый  ряд  божественных  откровений.
Каждое откровение  приумножало  власть  и  славу  Горголора  и  преуменьшало
значение  остальных  богов.  Мало-помалу  этих  богов  низвели  до   статуса
прислужников Горголора. Их храмы один за другим  были  переданы  для  других
нужд или снесены, а статуи их разрушены, либо под  тем  или  иным  предлогом
увезены в неизвестном направлении; настал день, когда в Тарксии не  осталось
ни одного самостоятельного культа, кроме культа Горголора.
   - Непонятно, куда сами-то боги смотрят, - заметил Джориан.
   - Мне тоже. Их сейчас в посвященных Горголору обрядах даже по  именам  не
перечисляют, а просто упоминают как горголоровых духов-прислужников.
   - Что, ежели б какому тарксийцу вздумалось возродить поклонение Зеватасу?
   - Его бы сожгли за ересь. Иноверцу вроде тебя позволено жить  в  Тарксии,
но лишь весьма ограниченное время.  Если  же  ты  решишь  поселиться  у  нас
навсегда, тебе придется примкнуть к Истинной Вере. Так, давай подумаем:  как
тебя представлять? Я с попами еще в подробности не вдавался.
   - Я именуюсь Мальто из Кортолии, - сказал Джориан.
   -  Не  звучит.  Мальто  -  имя  простонародное.   Может,   назовем   тебя
"владетельный господин Мальто из Кортолии?"
   -  В  Кортолии   нет   дворянства.   Мы,   окромя   короля,   государство
одноклассовое. Мальванцам я представлялся кортольским дворянином, но с этими
попами может выйти осечка.
   - Ну, по крайности, доктор Мальто!
   - Ежели угодно. Я ведь и взаправду посещал от-томаньскую Академию,  когда
служил у Его Незакон-норожденного Высочества.
   - Что ты изучал?
   - Стихосложение. Все поэтом мечтал заделаться. - Значит, будешь Мальто из
Кортолии, доктор литературы оттоманьской  Академии.  Так  вот,  мы  подойдем
сразу, как закончится  вечерня.  После  молитвы  почти  все  служители  бога
разойдутся по своим делам, и храм опустеет.
   Твоя аудиенция состоится во дворце наместника. Наместника зовут Каэло  из
Аннэйи; он, в  сущности,  неплохой  малый,  если  забыть  о  его  должности.
По-моему, он очень чистосердечный, немного простодушный старикан и  искренне
верит басням, которыми его подчиненные пичкают верующих.
   Когда  ты  удовлетворишь  их  любопытство  относительно  того,  насколько
чужеземцы  созрели  для  обращения,  неплохо  бы  отпустить  пару  хвалебных
замечаний о  храме.  Намекни,  что,  если  б  тебе  посчастливилось  увидеть
храмовые чудеса, ты, может, и сам бы обратился. Насколько я знаю  Каэло,  он
захочет самолично показать тебе здание. Он года  два  назад  заново  отделал
храм и чудовищно горд своим детищем.
   Вокруг храма выставлены вооруженные  посты,  а  внутри  -  по  задумке  -
постоянно бодрствуют  несколько  служителей  бога,  которые  якобы  возносят
молитвы Горголору и посматривают, чтобы не забрались воры. Но  если  сейчас,
во времена всеобщего падения нравов, кому-нибудь взбредет на ум нагрянуть  к
этим попам с неожиданной проверкой,  он  в  лучшем  случае  застанет  их  за
увлеченной игрой в кости или шашки.
   Просьба у меня к тебе вот какая: оказавшись рядом с  изумрудной  статуей,
прояви свой талант рассказчика. Ты должен так заворожить всех вокруг,  чтобы
попы-наблюдатели оставили свои посты и потянулись вслед за вами.  Я  уверен,
старый добряк Каэло не станет их отгонять.
   Тем временем мы с  Карадуром  незаметно  спрячемся  за  подножием  статуи
Горголора. Пока вся честная компания, развесив  уши  и  глядя  тебе  в  рот,
тащится к парадным дверям, мы попытаемся сотворить  уменьшающее  заклинание.
Когда мы вас нагоним, в кармане у одного из нас - соизволением  господним  -
будет лежать малюсенький Горголор. Даже если кража обнаружится до того,  как
мы покинем территорию храма, вряд ли подумают на нас: служители бога кинутся
разыскивать банду из двадцати-тридцати молодцов и  воловью  упряжку,  потому
что иначе статую в ее обычном виде просто не унести.

   ***
   Когда  процессия,  в  которую  входили  Джориан,   Карадур,   Вальдониус,
наместник, четверо епархиальных владык и один ничем не примечательный  попик
- секретарь наместника, приблизилась  к  парадному  входу  храма  Горголора,
вооруженные копьями  стражники,  бряцая  доспехами,  преклонили  колено.  По
приказу наместника они подскочили к огромным, обитым листовой бронзой дверям
и навалились на них изо всех сил; надсадно заскрипев, двери распахнулись.
   Каэло из Аннэйи - низенький толстяк с большим крючковатым носом  -  носил
белое шелковое облачение и  белый  же  высокий  головной  убор  из  войлока,
расшитый золотом и  сверкающими  каменьями.  Епар-хиальные  владыки  были  в
темно-красных рясах; попик - в черной.
   - ...так что, - говорил в этот  момент  свежепостриженный,  надушенный  и
переодетый во все чистое  Джориан,  -  я  на  этот  счет  Ваше  Святейшество
обнадежить не  могу.  Швенские  кочевники  питают  к  сидням,  как  они  нас
прозвали, такое презрение, что, ежели вы зашлете  в  орду  миссионеров,  они
лишь насмехаться станут над вашими людьми, а то и убьют, неровен час.
   От мальванцев толку тоже не добьетесь, хоть ответ их,  может  статься,  и
полюбезней покажется. Они, к примеру, скажут: "О жрецы, добро пожаловать;  у
нас  уже  имеется  сотня-другая  богов,  но  мы  завсегда  рады  еще  одного
добавить". И примут Горголора в свой пантеон, где его в  толпе  богов  и  не
сыщешь. Когда ж вы станете жаловаться, что они, дескать, извратили  ваше  по
буквам расписанное учение, они просто улыбнутся и пообещают исправиться, - а
на самом деле как были язычниками, так и останутся.
   Войдя в храм, Джориан примолк и огляделся по сторонам.
   - Изумительно! - вскричал он. - Невероятно! Какой вкус! Какое мастерство!
Право слово, Ваше Святейшество, уж верно, ваш бог и впрямь велик я мудр, раз
вдохновляет людей создать такую красоту!
   - Благодарствую за любезные слова, сын мой, - просияв, отозвался Каэло, в
речи которого явно проскальзывали интонации тарксийского крестьянина.  -  Ты
не поверишь, сколь я намучился с некоторыми консервативными членами из моего
окружения; они, представь, сочли, что мозаики с нагими  смертными  и  духами
неприличны.
   Средокрестие храма имело форму квадрата, по углам которого  располагались
четыре каменных столба грандиозных размеров. Столбы служили опорой  высокому
арочному своду и парусам. Паруса несли на себе приземистый  барабан,  а  над
барабаном, теряясь  в  сумрачной  дымке,  парил  центральный  купол.  Плафон
главного купола и примыкающих к нему полукуполов устилала золоченая мозаика,
в поле которой были вкраплены красочные  панно  с  изображением  сюжетов  из
горголорианской  мифологии.  Многочисленные  лампы  довольно  ярко  освещали
нижний ярус храма. Однако выше свет  бледнел,  расплывался,  и  под  куполом
дарила почти полная тьма, лишь изредка  нарушаемая  пробегавшим  по  плафону
золотистым отблеском.
   У одной из стен средокрестия был возведен  алтарь.  Три  низкие  преграды
указывали прихожанам  место,  где  они  могут  стоя  возносить  молитвы:  по
горголори-анскому учению миряне допускались в храм.  У  стены  средокрестия,
рядом  с  алтарем,  находилась  святая  святых,  куда  имели  доступ  только
служители бога. От взоров непосвященных ее обычно скрывал переносной  экран.
Сейчас экран был сдвинут: за ним оказался постамент в виде куба со  стороной
в шесть футов; на постаменте стоял идол  Горголора,  высеченный  из  единого
изумрудного кристалла.
   Когда  процессия  подошла  к  статуе,  навстречу  поспешно  вскочили  два
служителя бога в черных рясах. При этим один из них сунул за пазуху какой-то
предмет, очень похожий на карточную колоду. Оба служки преклонили колени.
   -  Невероятно!  -  уже  в  который  раз  повторил  Джориан,   разглядывая
смарагдовую лягушку  ростом  с  доброго  льва;  казалось,  в  ее  изумрудных
глубинах сверкают и переливаются зеленые  искорки.  -  Одна  загвоздка,  что
эдакая краса, да простит мне Ваше Святейшество подобные речи, может  отвлечь
от постижения высшей мудрости.
   - Твоя правда, доктор Мальто, - сказал Каэло. -  С  некоторыми  верующими
так и происходит. Зато другие, наоборот, с еще большим усердием вслушиваются
в наши нравоучительные проповеди. Увы, не в наших силах  разделить  верующих
на категории и предоставить каждой группе отдельный  и  обставленный  по  ее
вкусу храм. Посему мы стараемся  придерживаться  золотой  середины,  которая
подойдет большинству верующих душ.
   - Воистину так, Святой Отец, -  поддакнул  Джориан.  -  У  нас  в  городе
давным-давно поняли, что умеренность лучшая защита  от  всяческих  напастей.
Даже красота,  как  обнаружилось,  может  быть  чрезмерной.  Слыхали  ль  вы
предание о кортольском короле Форимаре - Форимаре Эстете?
   - Не-ет, сын  мой,  хоть  и  припоминаю  это  имя  из  новарских  хроник.
Расскажи, сделай такую любезность.

   ***
   Джориан с облегчением пер