бой?  Ксиларцы,
несомненно, хотели бы заполучить чернокнижника,  который  помог  сбежать  их
правителю, но поскольку они, как все сидни, гнусные скупердяи, то  наверняка
ни льва не  добавят  к  награде.  Нам,  опять-таки,  нужен  знающий  колдун.
Последнего пришлось казнить, когда он  не  сумел  ответить  на  вопрос,  кто
отравил нашего дядю. И, нако-нец, в-третьих, мы можем приказать сей  же  час
отрубить тебе голову; возможно, это  было  бы  наилучшим  решением.  Что  ты
выберешь?
   - Я... я буду  вам  преданным  слугой.  Джориан  с  горечью  взглянул  на
Карадура, который не смел поднять глаз.
   - Бракки! - позвал хан. - Помести мастера  Джориана  в  арестантскую,  да
приставь надежную стражу. Предупреждаю, он большой  искусник  бегать  из-под
замка. Изыми у него все ценности, одежду не трогай. Выдели конвой  -  хватит
десяти воинов, - чтобы переправить его отсюда в Ксилар. Дай-ка сообразить...
   Ксилар в союзе в Виндией против  Оттомани,  Оттомань  в  союзе  с  Метуро
против Гованнии, Метуро в союзе с Тарксией против Боуктиса, Гованния в союзе
с Оссарией против Метуро. Следовательно, Ксилар находится в союзе с Виндией,
Гованнией и  Боук-тисом  против  Оттомани,  Метуро,  Оссарии  и  Тарксии,  а
Солимбрия, Кортолия, Цолон и Ир  держат  нейтралитет.  Значит,  лучше  всего
перебраться через Эллорну в Боуктис, а оттуда, не заходя  в  Тарксию,  через
Солимбрию и Ир двинуть в Ксилар. Понятно?
   - Да, о Грознейший из Грозных, - ответил тот, кого он называл Бракки.
   Тут колени Джориана подкосились, и он без чувств грохнулся на ковер. Едва
потеряв сознание, он снова очутился перед зеленым богом Твашей. Вместо того,
чтобы почтительно приблизиться к божеству, Джориан диким голосом заорал:
   - Почему ж ты не предупредил, что этот подлец устроил мне ловушку?
   - Милый Джориан, тысяча извинений! - громко рыдая, запричитал  бог.  -  Я
всего лишь слабый божок, могущество мое невелико. Умоляю, не думай  обо  мне
плохо! Я этого не вынесу. А теперь прощай:  они  забрали  у  тебя  маленькую
зеленую  статуэтку,  и  с  этих  пор  мне  волей-неволей  придется   служить
противному хану. Да пребудут с тобой боги, более сильные, чем я!

   ***
   Со всех сторон окружив Джориана,  конвой  петлял  по  извилистым  тропам,
которые то взбегали в гору, то спускались в долины восточной Эллорны.  Стоял
туман, в просветах неясно маячили покрытые молодой листвой деревья, с ветвей
капало.  Влажную  землю  усеивали  желтые,   голубые   и   белые   звездочки
подснежников. Когда туман рассеивался,  по  обе  стороны  тропы  становились
видны горные вершины, где снег еще не стаял.
   Горная цепь Эллорны и расположенная дальше к югу Козья Круча образовывали
как бы две стены, которые огораживали  лежащие  между  ними  земли  Новарии.
Новария представляла собой широкий перешеек: он  соединял  расположенную  на
севере Швению с южными Федираном  и  Мальваной  и  в  то  же  время  отделял
Срединное море от Западного океана. Между двумя горными  цепями  раскинулось
холмистое  пространство,  имеющее  форму  неправильного   прямоугольника   и
прозванное Новарией, или Землей Двенадцати Городов.
   Существование  двух  горных  цепей  способствовало  росту  и  процветанию
Двенадцати Городов  -  государств  Новарии,  которые  постоянно  грызлись  и
воевали друг с другом, но зато могли не опасаться вторжения с севера грозных
кочевых орд Швении,  с  юга  жадных  на  добычу  пустынников  Федирана  и  с
юго-востока - могущественной Мальваны. Немногочисленные горные проходы  было
довольно легко охранять.
   Благодаря тому, что свирепые  обитатели  швенских  степей  и  подавляющее
большинство плодовитых законопослушных мальванцев боялись  моря,  как  огня,
водные перевозки по Срединному морю оказались всецело  в  руках  новарцев  и
разноплеменного населения Янарета и  Истхойна.  Поэтому  опасность  морского
вторжения в Новарию превосходящих сил с юга или севера была невелика -  хотя
вполне могло статься, что какому-нибудь из Двенадцати Городов,  ослепленному
ненавистью к соседу и желающему победить в местной сваре, в один  прекрасный
день взбредет в голову идея погрузить на корабли и доставить в свои  пределы
этих опасных чужестранцев. Такая перспектива лишала сна новарских  канцлеров
и министров, неплохо знавших нравы  соплеменников.  Они  знали,  что,  стоит
только умело подогреть страсти и для того чтобы получить перевес над врагом,
их сограждане пойдут на любой риск и совершат любое вероломство.
   Джориан по-прежнему ехал на рослом чало-гнедом Оузере, но руки  его  были
скованы. Едущий впереди кочевник вел Оузера в поводу, другой кочевник держал
конец  аркана,  петлей  захлестнутого  вокруг   Джо-риановой   шеи.   Бракки
непременно хотел пересадить Джориана на жалкую клячу, а Оузера  запустить  в
ханские табуны: у степняков высоко ценились лошади достаточно рослые,  чтобы
выдержать вес тяжелого воина в полном вооружении.  Однако  начальник  конвоя
капитан Глом возразил на это,  что  Джориан  тяжелее  всех  в  отряде.  Если
взгромоздить его на  отслужившую  свой  век  низконогую  савраску,  клячонка
неровен час сдохнет, и  придется  им  дорогой  покупать  или  красть  другую
верховую лошадь.  В  конце  концов  Бракки  оставил  под  Джорианом  Оузера,
предупредив Глома, что тот головой отвечает за жизнь скакуна.
   Итак, они кружили по горам. Дни проходили за  днями,  все  круче  уходили
ввысь поднимающиеся справа вершины и все богаче становились  покрывающие  их
снежные шапки. Это был центральный хребет Эл-лорны. Отряд  пробирался  вдоль
новарской  границы,  стараясь  держаться  южных  предгорий.  Поглядывая   на
вздымающиеся слева лесистые кряжи,  Джориан  не  сомневался,  что,  если  бы
только ему удалось преодолеть  две-три  сопки,  он  оказался  бы  на  землях
Тарксии.
   А что потом? Тарксия, присоединившаяся  к  союзу  против  Ксилара,  может
статься, его и не выдаст. Но нет ни денег, ни оружия. Золото,  похищенное  в
Реннум Кезимаре, меч, кинжал, лук, кольчуга -  даже  зеленого  божка  -  все
отняли. В Тарксии, которая  находилась  от  Ксилара  дальше,  чем  любой  из
Двенадцати Городов, он никого не знал.
   Джориан твердил про себя единственное, слышанное от Карадура  тарксийское
имя - волшебник Вальдониус. Поскольку план доставить Ларец Авлена  в  Метуро
по всей видимости провалился,  Джориан  мог  свободно  заниматься,  чем  ему
вздумается.  Однако  неплохо  было  бы  убедиться,  что  заклятье  снято   и
сообразить, что же все-таки делать дальше. Как бы там ни было, решил  он,  а
Вальдониус Тарксийский для начала вполне сойдет.
   Первые несколько дней после отъезда из Истхойда  Гендинги-конвоиры  почти
не разговаривали  со  своим  пленником.  Они  не  обижали  Джориана,  просто
относились к нему так, как бесчувственный, но рачительный хозяин относится к
домашним животным. Конвоиры следили за тем, чтобы довезти Джориана в целости
и  сохранности,  потому  что  увечья  могли  значительно  снизить   ценность
пленника, но выслушивать от него всякую ерунду они вовсе не собирались.
   К тому времени, когда отряд, оставив позади швен-ские равнины, вступил на
плоскогорье Эллорны, кипучая натура Джориана растопила лед недоверия.  Очень
помогло то, что Джориан свободно говорил по-швенски  и  никогда  не  упускал
случая пошутить. К тому же, желая возбудить интерес  Гендингов,  он  шел  на
всевозможные уловки. Наблюдая, например,  как  стражники  разбивают  лагерь,
Джориан, словно бы вскользь, заметил:
   - Эти горы точь-в-точь как горы Козьей Кручи, что лежат на  сотни  лиг  к
югу  отсюда.  Они  напомнили  мне  времечко,  когда  кузнец-чародей  задумал
остудить свой докрасна раскаленный клинок, вонзив его  мне...  да,  впрочем,
это вам не интересно.
   - Что ты там завел? - встрепенулся Глом. -Давай, рассказывай.
   - О, вы кочевники, известные всезнайки, что  бы  сидень  не  сказал,  все
равно не поверите. Зачем вам мои сказки?
   - Мы тебе не позволим разжигать наше  любопыт-ство,  а  потом  нас  же  и
дразнить, - это первое, - сказал Глом. - А теперь рассказывай  или,  клянусь
штуковиной Грайпнека, вот придушу тебя арканом, живо тогда заговоришь.
   -  Ну,  так  и  быть,  -  сказал  Джориан  и  принялся  расписывать  свое
приключение с Ритосом-кузнецом.
   К тому времени, когда они забрались в самое сердце Эллорны,  у  Гендингов
вошло в привычку требовать по вечерам:
   - Джориан! Расскажи историю!
   Глом никогда не забывал убедиться, что  по  меньшей  мере  два  стражника
постоянно с оружием наготове охраняют Джориана Он разбил ночь на  дежурства,
во время которых двое кочевников охраняли  Джориана,  а  двое  других  несли
общий караул.
   - Мы, -  пояснял  Глом,  -  можем  наткнуться  на  медведя-шатуна,  а  на
высокогорье живут  пещерные  люди,  они  нападают  иногда  на  малочисленные
отряды. Слава Грайпнеку, нас  этим  не  возьмешь,  но  нужно  быть  готовыми
отразить нападение.
   Однажды  Джориан  уловил  обрывки  разговора,  которые  навели   его   на
подозрение, что в скором времени отряд повернет  к  югу  и  горными  тропами
двинется в Боуктис. Следовательно,  если  он  хочет  добраться  до  пределов
дружественной Тарксии, самое время рвануть в бега. Этим вечером, рассказывая
историю, Джориан превзошел сам себя.

   ***
   - Вот заиметь бы мне мозги, как у кортольского короля Фузиньяна, -  начал
он, - так я б от вас, тупиц, давным-давно удрал; но увы!  Боюсь,  я  вас  ни
капельки не умнее. Помните, я третьего дня рассказывал про  Фузиньяна,  сына
Филомена Доброхота? Росточку он был небольшого, однако живой  да  смышленый,
за что и получил прозвище Фузиньян Лис. Я тогда еще рассказывал о  временах,
когда он посеял Зубы Гримнора и был изгнан из Кортолии.
   После того, как он отвоевал королевство и свою любимую  королеву  Дэнуду,
до поры до времени все шло гладко. А затем в один прекрасный  день  королева
исчезла; в  спальне  царил  такой  разгром,  будто  там  дрались.  Фузиньян,
конечное дело, затужил не на шутку. Двое детишек только разжигали его  горе:
знай, цепляются за мантию да спрашивают, когда, дескать, мамочка вернется?
   После пропажи королевы Фузиньян  чего  только  не  делал:  и  на  розыски
посылал, и указы издавал, и награду сулил, и со знающими людьми беседовал  -
пытался дознаться, что сталось с  его  возлюбленной.  Сперва  он  кинулся  к
придворному чародею, доктору  Эйчосу;  тот  составлял  гороскопы,  гадал  по
птичьему полету, вызывал духов, но  толку  не  добился.  Затем  Фузиньян  по
очереди  спросил  совета  у  всех  дипломированных   колдунов   и   колдуний
королевства, однако ж и они не помогли.
   Наконец обратился он к одной особе, хоть до той поры божился, что  близко
к ней не подойдет, - это была ведьма Гло, проживавшая в пещере в горах южной
Кортолии. Гло прославилась тем, что на протяжении двух  поколений  оказывала
кортольской монархии медвежьи услуги.  К  тому  ж  ей  приспичило  сделаться
придворной колдуньей заместо престарелого Эйчоса. Эту  плату  она  и  прежде
требовала с кортольских королей за свою работу. Но так уж получалось, что от
ее заклинаний вечно был один только вред, поэтому ни один из королей ей этой
должности не дал.
   И вот королю Фузиньяну, который уж всякую надежду потерял,  волей-неволей
пришлось отправляться на юг. Отыскал он пещеру Гло и спрашивает, что, мол, с
супругой его приключилось.
   "И всего-то? - с готовностью отвечает Гло. - Недавно один тролль, который
прежде жил на Эллорнских горах, поселился в Чарующих Пустотах. Д„н пять тому
назад знакомый демон мне шепнул, будто этот тролль приволок туда женщину".
   А надо вам сказать, что Фузиньяну Чарующие Пустоты были хорошо  известны,
потому как папаша его, Филомен Доброхот, как-то повелел их изучить и нанести
на карту, и Фузиньян в юности самолично  там  побывал.  Чарующими  Пустотами
называли цепь известняковых пещер на склоне оврага  в  нескольких  лигах  от
пещеры Гло. Однако местные жители обходили их стороной: очень  уж  были  они
неприступные, да к тому ж еще поговаривали, будто там водятся злые духи.
   "Можешь ты, -  спрашивает  Фузиньян  у  ведьмы,  -  наслать  какое-нибудь
заклятье, чтоб выманить этого тролля из пещеры и убить его?"
   "Увы, нет, сир! - отвечает Гло. - Знай  же,  что  тролли,  хоть  сами  не
очень-то сильны в колдовстве, никаким заклятьям не поддаются. Есть,  правда,
у меня одно заклинание, но оно требует долгой подготовки, и к тому  же  пока
заклинание произносится, тот, против кого оно направлено,  должен  сохранять
полную неподвижность".
   "Тогда, -  молвил  король,  -  я  самолично  загоню  чудище  в  логово  и
постараюсь его убить".
   "Не советую, - говорит  Гло.  -  Этот  старый  тролль  по  прозвищу  Вуум
необычайно крепок. Оружие  отскакивает  от  его  чешуйчатой  шкуры,  как  от
гранитной статуи, и такова его сила, что он тебя запросто сгребет,  разорвет
на мелкие кусочки, руки-ноги повыдергивает да разбросает по своему оврагу".
   "Тогда я приведу своих самых доблестных солдат, и мы побьем его числом".
   "И эдак не выйдет, Твое Величество. Вход в Чарующие Пустоты находится как
раз посередь скалы, и ежели ты веревку со скалы спустишь, так лишь по ней  и
можно туда добраться. К тому ж в пещеры  ведет  единственный  вход  -  очень
узкий, - и твоим людям придется лезть к Вууму поодиночке,  а  уж  он  их  на
кусочки разорвет, и не сомневайся".
   "Ежели все так обстоит, как же сам-то Вуум входит и выходит?"
   "Он ведь тролль, у него на руках и ногах не ногти,  а  настоящие  крепкие
когти, которыми он цепляется за мельчайшие  трещины  в  скале,  -  ты  их  и
разглядеть-то не сможешь. Поэтому взобраться на скалу Вууму не труднее,  чем
белке на дерево".
   "А что, ежели напротив входа в пещеру установить катапульту и,  когда  он
высунет голову, запустить копьем?"
   "Он так востер да проворен, что непременно углядит летящее копье и успеет
юркнуть назад в пещеру".
   "Ладно, - говорит Фузиньян, -  чему  быть,  того  не  миновать.  Пусть  я
погибну, но честь не позволит мне оставить дражайшую супругу в  лапах  этого
паразита".
   "И что ты намерен делать?" - спрашивает Гло.
   "Как что? Поеду в Чарующие пустоты, спущусь по скале, войду  в  пещеру  и
попробую убить Вуума".
   "Ах, сир! На кого ж ты покинешь Кортолию?  Сперва  нас  твой  добрый,  но
безрассудный папаша чуть в гроб не вогнал. Ежели ты сейчас  помрешь,  мы  на
долгие годы попадем под регента, пока твой  старший  пострел  в  возраст  не
войдет; сам знаешь, какие опасности это сулит. Будь у тебя хоть один шанс, я
б тебя первая благословила на подвиг. Но сам посуди: этот тролль уж никак не
ниже тебя, зато вдвое толще и раза в три  тяжелее.  Шкура  у  него  прочная,
словно он крокодил мальванский, а пальцы крошат камень..."
   "Стоп, - молвит король. - Говоришь, вдвое толще меня?"
   "Ага, и весь будто из железа..."
   "Дай подумать, - говорит Фузиньян. - Я пытаюсь припомнить карту  Чарующих
Пустот, что была вычерчена в годы папиного царствования.  О  Гло,  скажи-ка:
ежели  я  этого  Вуума  утихомирю,  возьмешься  добить   его   каким-никаким
заклинанием?"
   "Ну, сир, знаю я одно заклинание, вызывающее молнию; давным-давно  открыл
мне  его  святой  из  Мальваны.  Заклятье  это  почти  так  же  опасно   для
заклинателя, как и для  жертвы,  но  ежели  Вуум  будет  стоять  смирно,  я,
пожалуй, попытаюсь. Только ты  должен  слово  дать,  что,  коли  все  гладко
сойдет, я получу лицензию и стану твоей придворной колдуньей..."
   "Ладно, ладно, - молвил Фузиньян. - Так я  и  знал,  что  этим  кончится.
Получишь и лицензию, и должность, но запомни - только в том разе, ежели твои
гром и молния ударят куда следует. А теперь я пойду готовиться к схватке".
   Вернулся король в столицу и отобрал там самых быстроногих скакунов, самое
надежное оружие и сотню лучших воинов. А еще взял он с собой набор  волынок,
какие в большом ходу у пастухов  горной  Гованния;  Фузиньян  давно  пытался
научиться играть на волынке. В Кортолии бытовало мнение, что  звук  у  этого
инструмента на редкость противный, даже когда играет искусный волынщик, а уж
когда Фузиньян принимался терзать мехи, у него такое выходило,  -  нет  слов
описать.
   Поскольку Фузиньян был  королем,  никто,  кроме  Дэнуды,  не  осмеливался
сказать ему прямо в глаза, какие чувства вызывает эта игра, но по тому,  как
придворные в ответ на  его  расспросы  жались  и  мямлили,  он  очень  скоро
раскусил, что они думают на самом деле. Поэтому  Фузиньян  взял  за  правило
упражняться в своей подземной темнице, где никого не мог потревожить - разве
только одного-двух преступников. Король был человек гуманный и  за  то,  что
узникам приходилось выслушивать его игру, откладывал исполнение приговоров.
   Еще прихватил Фузиньян карту Чарующих Пустот, составленную при  Филомене,
и по дороге внимательно ее изучил. Ну, долго ли, коротко ли, подъехал король
к оврагу, куда выходили Пустоты. Расположился он на другой  стороне  оврага,
как раз напротив входа в пещеру, и достал свою волынку.
   И вот, только он разыгрался  -  все  сто  отборных  воинов  в  это  время
заткнули уши, - из пещеры высунулся тролль, да  как  зарычит:  "Это  что  за
адский вой?"
   "Никакой не адский вой, а сладкозвучные напевы моей волынки", -  отвечает
Фузиньян.
   "Ну, и зачем ты меня терзаешь этими напевами?" - спрашивает Вуум.
   "Затем, что я король Фузиньян, у которого ты похитил королеву; я желаю ее
забрать, а тебя выгнать за пределы королевства".
   "Ого! - с изумлением говорит тролль.  -  Так  этот  мышонок  и  есть  наш
король, да? Знай же, червяк: твою женщину я намерен оставить себе,  а  ежели
ты и дальше будешь приставать, так пожалеешь".
   Поругались они маленько, а потом Вуум  вылез  из  пещеры;  цепляясь,  как
нетопырь, за отвесную скалу, спустился он в  овраг  и  с  диким  ревом  стал
карабкаться на противоположный склон, чтоб посчитаться с  Фузиньяном  и  его
людьми. Воины осыпали его градом стрел, но те лишь отскакивали от чешуйчатой
шкуры тролля. Затем Фузиньян и воины повскакали в седла  и  были  таковы,  а
тролль остался с носом. Но стоило Вууму вернуться  в  пещеру,  как  Фузиньян
вновь занял свой пост и принялся музицировать.
   Так продолжалось довольно долго: король дни и ночи напролет  извлекал  из
своих волынок омерзительные звуки, но сколько Вуум ни пытался  его  сцапать,
ничего не вышло - Фузиньян успевал дать деру.  Наконец  даже  железная  сила
тролля стала иссякать, теперь он довольствовался тем, что лежал, затаившись,
у входа в пещеру и с руганью швырял камнями в своего  мучителя.  Когда  мимо
свистели камни, Фузиньян  прикрывался  щитом,  а  на  ругательства  и  вовсе
внимания не обращал.
   Наконец тролль крикнул через овраг: "О король,  ежели  хочешь  заполучить
обратно  свою  жену,  давай  сразимся  один  на  один!  Я   могу   бороться,
боксировать, фехтовать, могу драться на копьях,  топорах,  дубинках,  ножах,
могу обменяться с  тобой  на  расстоянии  выстрелами  из  лука,  самострела,
рогатки или пращи. Может, еще  чего  придумаешь,  чтоб  покончить  с  нашими
разногласиями?"
   "Раз ты меня вызвал, - молвил Фузиньян, - значит, оружие выбираю я. И  не
буду я с тобой бороться, боксировать или драться  на  мечах,  копьях  и  все
такое, потому как слишком хорошо знаю  твою  силу  и  неустрашимость.  Но  я
согласен вступить с тобой в честное единоборство".
   "Что еще за единоборство?"
   "Мы устроим состязание по бегу в твоих собственных  пещерах.  Побежим  от
входа по главному коридору, обежим пещеры по  кругу  и  снова  встретимся  у
входа".
   Они все подробно обсудили, и тролль признал, что состязание честное.  Тут
Фузиньян говорит: "Теперь давай договоримся. Ежели ты победишь, я удалюсь  и
без всяких оговорок оставлю тебе  Чарующие  Пустоты  и  Дэнуду.  Ежели  я-ты
отдаешь мне Дэнуду и тотчас покидаешь пределы королевства".
   Заспорили они сызнова, но когда Фузиньян  принялся  было  раздувать  свою
волынку, Вуум