зали,  что  в
поведении  онгерритов  имеются  некоторые   особенности,   которые   могут
поставить под сомнение саму возможность оказания  воздействия.  Оказалось,
что  поведение  группы  онгерритов,  в  отличие  от  поведения  одиночного
онгеррита, нельзя интерпретировать как поведение группы разумных  существ.
Уже на уровне пятнадцати-двадцати особей онгерриты, объединенные в группу,
теряли практически все индивидуальные черты своего поведения. В  поведении
же группы как единого  целого  исследователи  неожиданно  для  самих  себя
обнаружили  стереотипы,  свойственные  живым  существам,  находящимся   на
гораздо более  низком  уровне  развития.  Характерно,  что  группа  всегда
проявляла себя в агрессии -  как  правило,  химическое  нападение  -  были
фиксированы и не менялись  до  распада  группы.  По  поводу  эволюционного
смысла обнаруженного явления было  высказано  немало  гипотез,  которые  в
основном  сводились  к  тому,  что  эффект  группы   является   реликтовым
механизмом самозащиты  вида  до  появления  разума,  сохранившимся  с  тех
времен, когда онгерриты имели на Кабенге естественных врагов. Но каким  бы
то ни было объяснение, вывод, который делали тогда все исследователи,  был
вполне определенным - не могло быть и  речи  о  том,  чтобы  относиться  к
онгерриту, входящему  в  группу,  как  к  разумному  существу.  Он  таковы
попросту не являлся. Однако разрыв его с группой приводил через  некоторое
время  к  восстановлению  как  разумной  деятельности,  так  и  памяти   о
предшествующем опыте.
     Тогда же были проделаны оценки возможного влияния эффекта  группы  на
дальнейшее развитие цивилизации Кабенга. И - неожиданно для самих  себя  -
исследователи пришли к выводу о том, что обнаруженное ими  явление  лишает
проект  воздействия  в  нынешнем  его  виде  малейших  шансов  на   успех.
Оказалось, что в результате воздействия плотность онгерритов в  местах  их
обитания на Кабенге будет  в  несколько  раз  выше  критического  значения
плотности, при котором значительная - более половины  -  часть  онгерритов
переходит к групповому поведению.
     Таким  образом  получалось,  что  выводы,  сделанные  ранее  ведущими
специалистами - в  том  числе  и  академиком  Крессом,  одним  из  главных
инициаторов проекта воздействия - выводы о том, что  одно  лишь  снабжение
онгерритов бета-треоном способно сдвинуть их цивилизацию с мертвой  точки,
ставилось, как минимум, под сомнение. Было очевидно, что для  того,  чтобы
проверить  и  должным  образом   осмыслить   открывшуюся   закономерность,
требуется проведение немалых дополнительных исследований. И это выяснилось
тогда, когда работы над осуществлением проекта были уже в  разгаре,  когда
на  Кабенге  развертывалось  производство  самой  разнообразной   техники,
необходимой  для  осуществления  проекта,  когда  наготове   были   группы
специалистов, которым предстояло расширить фронт работ.  Бергсон  выступал
тогда за то, чтобы вообще приостановить все  работы  до  получения  полной
ясности, но руководство ксенологов на Галлау не согласилось с этим.
     - Нас уверяли тогда, - говорил Валент. -  Что  у  нас  еще  останется
время для исследований,  что  новые  группы  сотрудников,  прибывающие  на
Кабенг, помогут быстрее докопаться до истины и найти решение  проблемы.  В
общем, примитивнейшим  образом  заговаривали  зубы.  Слишком  многие  были
заинтересованы в том, чтобы проект не  был  свернут  -  мы  это  тогда  не
понимали. Но мы никак не предполагали, что уже через пару  лет  никого  из
тех, кто отвечал за продолжение работ в прежнем направлении, на Галлау  не
останется. Все, все улетели отсюда, потому что никто не  хотел  руководить
делом, обреченным на провал. Они и теперь все меняются и меняются,  только
мы, дураки, сидим тут неизвестно зачем, - он вздохнул и замолчал.
     - Ты не сказал про этого репортера, - вступила в разговор Берта.
     - А чего про него говорить? Мелочь, - Валент махнул рукой  и  опустил
голову.
     - Ничего себе мелочь! Если обыкновенную подлость называть мелочью, то
далеко зайти можно!
     - Ну и рассказывай сама.
     - И расскажу, - она повернулась ко мне. - Понимаете, заявляется тут к
нам как-то раз репортер. Это еще при Бергсоне было, за месяц, наверное, до
его гибели. Совсем мальчишка еще, сорока нет. Их тогда  на  базу  порядком
прилетало, некоторые даже до Галлау добирались, но до нас доехать  мало  у
кого пороху хватало. Не всем, как вам,  захочется  трястись  весь  день  в
вездеходе, а транспорт сюда редко и тогда летал. Но этот прытким оказался,
добрался и досюда. Ну и рассказали  ему  о  наших  проблемах,  про  эффект
группы и так  далее.  А  он  вместо  того,  чтобы  все  это  объективно  и
достоверно изложить в информационном сообщении -  что  он,  между  прочим,
обязан был сделать как журналист - пошел сразу же к руководству базы.
     - А ты бы что сделала на его месте? - спросил Валент. -  Это  же  его
работа - до всего докапываться.
     - Докапываться, а не служить доносчиком.  Помнишь,  как  на  Бергсона
тогда сразу же выговор свалился, а этот р-репортер,  -  прорычала  она.  -
Улетел прямо с базы назад на Землю. А ведь обещал к нам еще раз заглянуть.
И, между прочим, никто на Земле об эффекте группы так и не узнал.
     - Зачем обвинять? - тихо спросил  из  своего  угла  Рашид.  -  Мы  же
многого не знаем. Может, с ним случилось чего.
     - Так вот пусть он и узнает, - кивнула Берта в мою сторону. - Раз  он
ведет расследование - пусть и узнает. А еще пусть узнает,  где  те  умники
сейчас обитают, что наши доклады тогда затормозили.
     - Он-то узнает, - Валент хмыкнул, потом,  немного  помолчав,  сказал,
глядя куда-то в пол под ногами. - Только скорее  он  другое  узнает.  Как,
помнишь, сразу после гибели Бергсона  открылось  вдруг,  что  Шалва  имеет
медицинские противопоказания и не  может  работать  на  Кабенге.  Помните,
какой разнос тогда Яковлев получил?
     Эк как их прорвало - что ни фраза, то повод для расследования. Только
вот беда - так мне тогда казалось - все это не имело никакого отношения  к
тому, что меня тогда интересовало. Это было странно, это было  ненормально
- хотя мне не раз приходилось сталкиваться с  подобными  ненормальностями,
особенно при работе на переднем крае, на той же Джильберте, например, там,
где обстановка требовала особой концентрации усилий и  особой  четкости  в
руководстве. Но это вряд ли приближало меня к тому, чтобы понять,  что  же
есть Нашествие. Я слушал, я фиксировал нашу беседу в своих мнемоблоках для
дальнейшего анализа, но я не находил пока ни малейшей  зацепки.  Репортер,
не  придающий  гласности  полученную   им   информацию   о   давлении   на
исследователей с целью сознательного замалчивания  результатов  их  работ?
Скверная картинка, но  вполне  объяснимая.  Уж  я-то  знаю,  сколь  многое
приходится  не  предавать  гласности  по  соображениям,  которые  заведомо
непонятны для непосвященных. Я сам когда-то занимался анализом  информации
с этой именно целью - до тех пор, пока Зигмунд не стал поручать мне  более
серьезных заданий. Кто знает, возможно, наш же отдел и наложил вето на всю
эту информацию?
     Хотя нет - в таком случае я бы знал обо всем, что они мне рассказали,
еще там, на Земле.
     И вдруг я вспомнил, как Кей Рубаи застыл в неподвижности, склонившись
над столом, когда мы с ним разговаривали у него  в  лаборантской.  Бог  ты
мой, как же это я не сообразил-то?! Ведь  он  же  работал  на  Кейталл-99.
Мнемоблоки быстро выдали информацию. Те восемь случаев были уже после  его
отлета, почти через полгода, но гарантии, что его не  прихватило,  это  не
давало. Скорее наоборот - он не  проходил  контроля,  который  потом  стал
обязательным. А это могло означать все, что угодно, в том числе и то,  что
его доказательство невозможности синтеза бета-треона может быть намеренной
задержкой работы.
     Я, наверное, изменился в лице, потому что Берта спросила:
     - Что с вами, инспектор?
     - Ничего, - ответил я, мысленно выругав себя за потерю  самоконтроля.
- А скажите, каким  же  образом  руководство  сумело  скрыть  от  Академии
информацию об эффекте группы?
     - Самым примитивным, - ответил Валент. - Эффекта группы  попросту  не
существует, - он немного помолчал, ожидая, видимо,  моего  вопроса,  потом
добавил: - Больше не существует.
     В общем, по его рассказу получалось  так.  После  этого  выговора  от
руководства базы Бергсон и  его  группа  ни  с  кем  не  контактировали  и
углубились в исследования, стараясь как можно быстрее собрать  достоверную
информацию об эффекте группы. Время поджимало,  потому  что  на  базе  уже
вовсю велось строительство комплекса по производству бета-треона  -  тогда
еще думали, что синтез его будет осуществлен достаточно быстро. А массовый
синтез бета-треона сам по себе мог привести  к  необратимым  последствиям.
Бергсон понимал это и поэтому торопился. Видимо, тогда и был сделан первый
нерасчетливый шаг. Бергсон через посредников спросил  Великого  Каланда  о
его Сроке. Посредники были устранены через два или три дня.  Это,  правда,
ни у кого не вызвало особой тревоги, за время работы такое случалось  пять
или шесть раз, не говоря уже о непрерывной  текучести  среди  посредников,
вызванной тем, что то и дело то  у  одного,  то  у  другого  из  их  числа
наступал Срок, и приходилось постоянно обучать новых онгерритов  на  смену
выбывшим.  Но  задержка,  вызванная  внезапным  устранением  всей   группы
подготовленных посредников, существенно сказалась на работе. Все  спешили,
были раздражены и потеряли бдительность - на это и  списали  тогда  гибель
Бергсона во время его поездки на Каланд-2.
     Результатом расследования обстоятельств его  гибели  было  назначение
нового руководства группы контакта, которое, кстати, целиком  поддерживало
проект воздействия. Исследования онгерритов были  соответствующим  образом
переориентированы, все несогласные  так  или  иначе  выведены  из  состава
исследовательских  групп,  и  в  итоге  на  настоящий  момент   с   полной
достоверностью установлено, что эффекта группы не существует.
     Сказав это, Валент горько рассмеялся.
     - Сколько всего человек было уволено из группы контакта? - спросил я.
     - Пять или шесть. Точно не помню.
     - Сейчас я подсчитаю, - сказала Берта. Несколько секунд  она  сидела,
что-то бормоча себе под нос, потом сказала: - Шестеро.
     - А всего вас тогда было человек сорок. Так?
     - Так.
     - И что же делали остальные. Вы, например. Почему вы молчали?
     - Спросите что-нибудь полегче.
     - Нет подожди, Валент, - вступила Берта.  -  Почему  молчали?  А  вы,
инспектор, вы что, всегда против ветра плюете? Велик героизм  -  ходить  с
оплеванной физиономией! Тем более, что никому никакой пользы от  этого  не
будет. Знаете, где сейчас Рыбников? Лаборантом работает на  Лесте.  И  это
тот самый Рыбников, который в двадцать восемь лет уже выпустил  монографию
об онгерритах, который провел на Кабенге больше тринадцати  лет.  А  Шерп?
Крис вон тоже тогда сунулся в драку -  чем  он  теперь  занимается?  Фонды
выбивает под  свои  непрофильные  для  группы  контакта  исследования.  Да
катается взад-вперед  между  Галлау  и  Каландом.  Кому-то,  видно,  очень
хочется, чтобы его ухлопали также, как Коврова. А Ковров с  его  ребятами?
Легко спрашивать, что делали остальные. Вас бы на наше место.
     - Ковров сам виноват,  -  тихо  сказал  Рашид.  -  Не  следовало  ему
возвращаться.
     - Ну конечно. И мы  были  бы  сами  виноваты,  если  бы  нас  сегодня
ухлопали. Очень удобная для некоторых позиция.
     - Ну хорошо, не будем отвлекаться, - сказал я.  -  Что  было  дальше,
после гибели Бергсона?
     - Может, чаю выпьем? - спросил из своего угла Рашид.
     - Неплохо бы, а  то  все  горло  пересохло,  -  отозвался  Валент.  -
Надеюсь, инспектор не возражает.
     - Нисколько. Если и меня угостите.
     - Будьте как дома, - Валент сделал широкий жест. - Тем более, что  вы
сидите у самой кухни. Чувствуйте себя хозяином.
     Я усмехнулся, отодвинул панель и стал доставать чашки.
     Разговор за чаем шел, в основном, о  вещах  посторонних.  Это  многое
значит - когда при тебе начинают говорить о посторонних  вещах.  Особенно,
если и ты участвуешь в разговоре. Это  значит,  что  в  тебе,  пусть  и  с
натяжкой, признали  своего,  признали  человека,  просто  человека,  а  не
представителя  высшей  инстанции,  наделенного  полномочиями  карать   или
миловать. Говорили о пустяках - о том, как Рашид провел недавно отпуск  на
Тренсе, о проекте Гранд-театра  в  Окрополисе  -  Берте  он  почему-то  не
нравился, но объяснить толком, почему, она  не  сумела  -  о  трех  банках
настоящего клубничного варенья, сваренного  в  настоящем  медном  тазу  на
настоящем костре, которые ей прислал какой-то знакомый с Земли и  которое,
увы, уже кончилось. (По этой причине  мы  заказали  клубничное  варенье  у
кухни, но это, конечно, было совсем не то). В человеческом  обществе  тоже
существует эффект группы, но с другим в сравнении с онгерритами знаком.  А
может быть, существует и эффект, аналогичный обнаруженному  здесь  -  если
группа становится слишком большой, если она начинает действовать так,  что
за ее поступком уже не проглядывает разумного начала. Было  ведь  в  нашем
прошлом  такое  время,  когда  высшие  устремления  лучших  представителей
человечества тонули в этом эффекте группы, тянувшем нас в прошлое, а то  и
вовсе к гибели. И похоже было на  то,  что  эффект  этот  снова  заработал
здесь, на Кабенге.
     Впервые, наверное, я вполне осознанно подумал о том, что все,  о  чем
они мне рассказали, может быть проявлением Нашествия.  И  сразу  же  снова
сосредоточился, снова стал тем, кем я прибыл сюда.
     И снова стало мерзко на душе. Я должен был уцелеть любой ценой. И это
одно уже отделяло меня от всех остальных.
     - Итак, - сказал я, когда  чаепитие  закончилось.  -  Бергсон  погиб,
исследования приняли другое направление,  все  несогласные  были  так  или
иначе устранены или, скажем так, подвергнуты репрессиям. Это было четыре с
половиной года назад. Что произошло дальше?
     - Это тянулось довольно долго, - снова стал рассказывать Валент. - Мы
здесь  даже  привыкли.  Ко   всему   привыкнуть   можно.   Кто   не   смог
приспособиться,   тот   ушел,   а   мы   вот    оказались    обыкновенными
приспособленцами. До сих пор все приспосабливаемся и приспосабливаемся. Ну
а полтора примерно года назад,  когда  начался  уже  этот  так  называемый
"демографический взрыв", ситуация резко изменилась.
     - В чем это выразилось для вас лично?
     - Приспосабливаться стало труднее. Нам же  теперь  приходится  возить
бета-треон с Галлау. Раз в пять дней  какая-то  из  групп  в  обязательном
порядке -  мы  установили  дежурство  -  возит  бета-треон  для  подкормки
онгерритов. Теперь это приходится делать раз в пять  дней,  раньше  ездили
реже.
     - Почему же вы не откажетесь?
     - Да все потому же - приспосабливаемся.  И  потом,  ты  откажешься  -
значит за тебя поедет кто-то другой. Вы бы отказались?
     - Потому еще, - сказала Берта, - что дорога считается безопасной. Все
знают, что на этой дороге уже не раз случались нападения, но это  нигде  и
никем не зафиксировано - вот и ездим.
     - И еще потому, что нас слишком много, - тихо сказал Рашид.
     - Много? - удивился  я.  -  А  на  Галлау  -  я  успел  поговорить  с
начальником станции - мне  сказали,  что  группе  контакта  хронически  не
хватает людей.
     Они неожиданно засмеялись. Даже Рашид. Но смех этот был невеселым.
     - Группе контакта, -  сказал  Валент.  -  Надо  не  более  пятидесяти
человек. Для того, чтобы вести работу здесь и  на  Каланде-2,  да  изредка
отдыхать. Не обязательно на Галлау - время от времени можно было бы летать
на базу. Но вот для того, чтобы возить эту гадость  каждые  пять  дней,  -
повысил он голос. - Для того, чтобы создавать  видимость  крупной,  широко
развернутой работы - для этого людей не хватает.
     - Не кричи, - спокойно сказала Берта.
     - А я и не кричу, - Валент уже успокоился. - Просто, инспектор,  даже
если вы посмотрите официальные документы,  даже  если  просто  сопоставите
официальные данные из наших, например, рабочих отчетов, вы увидите, что за
пять с лишним лет с тех пор, как соорудили неизвестно  зачем  эту  станцию
Галлау, здесь, на Каланде, ничего не изменилось. И это при  том,  что  вся
работа идет именно здесь.
     - Известно, зачем соорудили Галлау, - себе под нос буркнул Рашид.
     - А почему вообще приходится возить сюда бета-треон так часто, да еще
на вездеходах? Ведь на Галлау же его доставляют на транспорте.
     - Потому, что емкости по его хранению соорудили именно на Галлау. Это
же такая... - Валент не нашел слов и постучал себя кулаком по  макушке.  -
Ну такая кругом глупость, что руки опускаются. И главное - ради  чего?  На
третьей биостанции  на  всех  источниках  фильтры  поставили,  только  его
добычей  теперь  здесь  и  занимаются.  Биостанция,  называется,   ученые,
биосферу  Кабенга  изучают.  Вы  там  побывайте  -  там  теперь  на  сотню
километров вокруг пустыня, нечего там больше изучать.  Ну  а  мы,  значит,
контакт осуществляем.
     - Из излучателей, - зло усмехнулась Берта.
     - Ничего не скажешь - симпатичная картинка получается,  -  сказал  я.
Это  действительно  не  вязалось  ни  с  какими  отчетами,  ни   с   какой
информацией, полученной мною раньше. Я  всякое  повидал  -  такая  работа.
Приходилось  и  с   подлостью   сталкиваться,   и   с   трусостью,   и   с
безответственностью. Флуктуации в сознании отдельных людей  неизбежны  при
любом сколь угодно высоком среднем  нравственном  уровне  человечества,  и
инспекция Академии - не наш отдел, конечно - тем в основном и  занимается,
чтобы исключить по возможности их влияние. Но чтобы  вот  так  погрязнуть,
чтобы вот так вполне осознанно делать черт те что неизвестно во имя чего -
и молчать, так, будто здесь концлагерь какой-то, будто информация отсюда в
принципе не доходит, а попытка  донести  ее  может  дорого  обойтись  -  с
подобным я еще не встречался. Правда, на Кабенге действует режим А. Но его
же ввели недавно, двух лет еще не прошло. Академия вынуждена была пойти на
этот шаг, чтобы ускорить работы, режим  А  действительно  -  это  доказано
практикой - помогает сконцентрироваться, не распылять понапрасну силы.  Но
тот же режим А, в конце концов, не помешал Панкерту доставить  в  Академию
свой доклад. Выходит, для того, чтобы действовать, а не сваливать  все  на
судьбу и чью-то злую волю, нужно быть Панкертом?
     Я смотрел на них, разговаривал с ними, слушал их, и меня не  покидало
ощущение нереальности всего того, о чем они говорили.  Так,  будто  передо
мной разыгрывалась какая-то пьеса на историческом - из древней  истории  -
материале. То, о чем они говорили, было гнусно и подло, но  ведь  все  это
было  вполне  объяснимо,  вполне  по-человечески  понятно  и   элементарно
устранимо, во всем этом не было ничего  сверхъестественного,  ничего,  что
говорило бы о Нашествии, ничего общего с тем, что случилось пять лет назад
на Джильберте, в других местах, где проявило себя Нашествие.
     Ничего, кроме одного - это тоже могло привести к катастрофе.
     Валент уже успокоился и рассказывал о том, что  произошло  с  группой
Коврова. Они ехали по той же дороге, что и мы, и точно так  же  наткнулись
на засаду. Они,  правда,  не  подозревали,  что  это  засада,  но  приборы
зафиксировали момент, когда начался камнепад, вездеход отскочил  назад,  и
они, точно так же, как и мы сегодня, оказались перед разрушенным  участком
дороги. Тогда это было совсем внове - бывало, конечно, что дорога частично
разрушалась, но вездеходы никогда еще не попадали  в  такие  переделки.  И
откуда им было знать, что обвал вызвали онгерриты, заполнив полости  между
камнями  какой