ила о том, что с синтезом  бета-треона  может
возникнуть задержка. По плану воздействия к тому моменту синтез уже должен
был быть осуществлен, и на базе были наготове  ресурсы  для  развертывания
производства  этого  вещества.  Задержка  с  его  синтезом  означала,  что
прошедшие восьмой метаморфоз онгерриты не получат жизненно необходимого им
количества бета-треона, а  это  фактически  означало  близкую  гибель  для
значительной части резко возрастающего населения планеты.
     В  ходе  экстренной  сессии  руководства  базы  геофизики  предложили
использовать естественные запасы  бета-треона  из  недр  планеты.  Речи  о
Резервуаре тогда еще не было, но анализ изотопного состава поступающего из
источников бета-треона говорил о солидном его возрасте, и естественно было
предположить, что, поскольку синтез вещества где-то в глубинах  планеты  и
его поступление на поверхность разделены значительным промежутком времени,
недра Кабенга должны были  содержать  значительные  его  количества.  Даже
малая часть запасов бета-треона, предположительно содержащихся  в  недрах,
могла бы  дать  людям  отсрочку  для  организации  синтеза,  обеспечив  на
какое-то время нужды онгерритов.
     А нужды эти все возрастали. Я высветил информацию  о  демографическом
взрыве. Ничего нового для меня в ней, конечно, не было. Но  теперь,  после
событий и разговоров прошедшего дня, она выглядела  еще  более  тревожной.
Почти  два  года  подряд   численность   онгерритов,   прошедших   восьмой
метаморфоз, возрастала. А это означало, что первый метаморфоз  они  прошли
десять лет назад. Как раз в то время, когда на  Джильберте  были  замечены
первые  отклонения  от  нормы.  А  всего  за  полгода  до  этого,  кстати,
Сильвицкий сделал свой доклад о галактическом источнике ТВ/XI,  аномальное
пространственное смещение которого, между прочим,  до  сих  пор  не  нашло
объяснения. Любопытные совпадения - если это просто совпадения.
     Я  подключился  к  информационному  каналу,  быстро  просмотрел   все
доступные файлы, но никаких других существенных событий в этот  период  не
обнаружил. Это, конечно, не значило, что их не было - просто далеко не все
проявляется так  сразу,  как  это  случилось  на  Джильберте.  Численность
онгерритов стала возрастать лишь через восемь лет. Что-то  еще,  возможно,
скажется через десяток, два десятка, сотню лет. А что-то уже сказывается -
но мы не в силах пока обнаружить его влияние.
     Хотя зачем  я  этим  занимаюсь?  Зигмунду  наверняка  все  это  давно
известно - группа Дьереши не пройдет мимо таких  совпадений.  Как  и  мимо
того факта, что онгерриты в их нынешнем застывшем состоянии, возможно, уже
существовали во времена медждов. И не исключено, что меджды, точно так же,
как это делаем мы сегодня, уже пытались оказать им  помощь.  Следов  их  в
системе Кабенга пока что не было обнаружено,  но  это  еще  ни  о  чем  не
говорило. За десятки миллионов лет исчезают почти любые следы. А  те,  что
остаются - отклонения в изотопном составе, чудом  сохранившееся  в  толщах
осадочных  пород   артефакты,   следы   частичной   переработки   каких-то
месторождений - не всегда удается обнаружить и  интерпретировать.  Что  же
касается изменений, внесенных в биосферу... Меджды были похожи  на  людей,
они стремились быть максимально осторожными, и никаких  биосферных  следов
их деятельности пока что нигде обнаружить не удалось. Да, наверное, это  и
невозможно сделать. Ведь любая  живая,  развивающаяся  биосфера  неизбежно
сгладит все внесенные в нее изменения.
     Только вот интересно, относится ли это к биосфере Кабенга? Ведь те же
онгерриты миллионы лет просуществовали в неизменном  виде.  И  каковы  они
будут, эти онгерриты,  когда  после  миллионов  лет  застоя  мы  дадим  им
возможность продолжить развитие своей цивилизации?
     В том, что мы дадим им эту возможность, какая бы катастрофа нам здесь
ни грозила, я не сомневался. Человечество всегда  добивалось  поставленных
целей, если только цели эти не изменялись. Быть  может,  именно  трудность
целей, которые мы перед собой ставили, и определила темпы нашего  развития
и масштабы экспансии в Галактике. Рано или поздно, но бета-треон,  если  в
нем состоит вся проблема оказания помощи онгерритам, будет синтезирован  -
даже если ради этого придется овладеть четвертым измерением. Ну а  пока  -
сгодится и Резервуар.
     Его обнаружили в недрах Туруу в полутора тысячах километров к югу  от
базы почти два года назад. И с тех пор все усилия  группы  геофизики  были
направлены на то, чтобы достичь Резервуара. Все это время  лучшая  техника
Земли, предназначенная для глубинной проходки, пробивалась  к  Резервуару,
но достичь его, преодолев пятнадцать километров скальных  пород  -  задача
двух-трех месяцев для обычных условий - пока не удавалось. Первая скважина
была неожиданно разрушена, когда  до  цели  оставалось  не  более  пятисот
метров, и до сих пор причина разрушения оставалась непонятной.  Вторая  не
прошла и половины расстояния, когда подвижки глубинных пластов,  вызвавшие
самое разрушительное за всю историю  исследования  Кабенга  землетрясение,
уничтожили  работу  двух  месяцев.  Третья,  нацеленная  в   самый   центр
Резервуара, каким-то непонятным пока  образом  отклонилась  в  сторону,  и
бурение пришлось прекратить.  Сейчас  одновременно  бурились  четвертая  и
пятая скважины, но  гарантии  того,  что  они  достигнут,  наконец,  цели,
геофизики дать не могли.
     Что-то явно мешало нашей работе на Кабенге.


     Я не сразу понял, что меня вызывают.
     Мне все-таки удалось уснуть,  и  сейчас  я  чувствовал  себя  гораздо
лучше. Было почти шесть - значит, проспал я часа два. И спал бы, наверное,
еще не меньше часа, если бы не назойливое гудение  вызова,  зазвучавшее  в
мозгу. Временами мне кажется, что эти пробуждения под звуки  разного  рода
сигнализации - самое гнусное из того, чем одарила нас цивилизация.
     Но это, разумеется, не так. Существуют вещи гораздо более гнусные.
     Вызов был обычный, и я позволил себе не отвечать на него немедленно с
тем, чтобы привести мысли в порядок. Я даже зевнул и потянулся, потом  сел
на кровати и подключился к каналу связи.
     Это был Граф. Хмурый, насупленный, он  сидел  у  себя  в  кабинете  и
барабанил пальцами по столу.
     - Ну наконец-то, - не тратя времени на приветствие, сказал он.  -  Ты
что, спал что ли?
     - Нет, играл  в  теннис,  -  ответил  я,  проглатывая  зевок.  -  Что
случилось?
     - Ты меня спрашиваешь?
     Я тут же все вспомнил.
     - Извини. Мне нужно тебя видеть.
     - Это срочно?
     - Да.
     - Я, между прочим, еще не ложился.
     - Начальству спать не положено, - попытался пошутить я.
     - Ну ладно, говори, что там у тебя, - он даже  не  улыбнулся.  Вид  у
него  действительно  был  крайне  усталый.  Ему  тут,   пожалуй,   здорово
достается, впервые подумал я, но постарался отогнать эту мысль. В конечном
счете, не он ведь получил сверхсмертельную  дозу.  И  не  он  остался  без
Т-лакта.
     - Подожди, я сейчас приду, - сказал я.
     Он поначалу даже не понял. Потом до него, наконец, дошло.
     - Ну ты даешь, Алексей, - только и ответил он.
     - Такая работа, - разговаривая, я успел одеться.  -  Я  буду  у  тебя
минут через пять.
     Он встретил меня, стоя  в  дверях  кабинета.  Взгляд  его  был  полон
сарказма. Да и голос, сказать по правде, тоже звучал издевательски,  когда
он начал:
     - Может, на поверхность выйдем? Уж там точно нас никто не подслушает.
     -  Я  предупрежу  тебя,  когда  это  будет  необходимо.  Пока   можно
ограничиться кабинетом. Ты разрешишь мне войти?
     - И угораздило же меня прочитать твою записку, - он освободил проход,
зевнул и понуро поплелся за мной к рабочему столу. -  В  другой  раз  буду
умнее и сразу завалюсь спать.
     - Не рекомендую. По крайней мере, пока ты командуешь базой.
     -  Слушаюсь,  инспектор,  -  сказал  он  после  паузы,  и  я   спиной
почувствовал его взгляд. Оборачиваться  мне  не  захотелось.  -  Прикажете
включить имидж?
     - Да.
     Он порядком разозлился и  постарался  поэтому  на  совесть.  Это  был
видеосинтез бури на Престе. Прекрасный способ испортить любое  настроение.
Но я не стал ничего говорить, просто потянулся к его пульту и вырубил звук
и прочие эффекты. А картинка - на картинку мне было сейчас наплевать. Лишь
бы  изолировала  нас  от  возможного  наблюдения.   Хотя   кто   возьмется
утверждать, что какой-либо имидж способен экранировать вас от Нашествия  и
его носителей.
     Я тоже был зол и не скрывал этого. Но я хотел, чтобы  разговор  начал
он, и потому сидел и молчал, не сводя глаз с его лица.
     - Ну так о чем же вы  хотели  меня  спросить,  инспектор?  -  наконец
заговорил он. Голос его звучал несколько неуверенно.
     - Ты не догадываешься?
     - Не имею понятия, - ответил он, и я  вдруг  понял,  что  он  говорит
правду. А это могло означать  лишь  одно  -  то,  что  заготовленные  мною
вопросы были не единственными, о чем следовало бы его  спросить,  то,  что
случай на энергоблоке был, возможно, не самым страшным из того,  о  чем  я
еще не знал.
     - Во-первых, я хочу знать, каким образом  могла  произойти  активация
нуклеонного механизма на энергоблоке.
     - Ах это, - он как-то сник, ссутулился, опустил глаза.  И  голос  его
лишился остатков агрессивности.
     - Да, это. Для начала.
     - Ну что тебе сказать? - он пожал плечами. -  Не  знаю.  И  никто  не
знает.
     - Ты - начальник базы, - сказал я жестко. И добавил: - Пока.
     Он  посмотрел  на  меня.  Совершенно  спокойно,   с   каким-то   даже
сожалением, как на неразумного ребенка, который сделал что-то, о  чем  сам
же потом будет жалеть. Потом встал, подошел, отодвинув имидж,  к  стене  и
открыл сейф. Я не стал приближаться, чтобы не попасть под  охранное  поле.
Мне и так все было прекрасно видно. Он достал с верхней полки плоский,  не
меньше полуметра длиной темный пенал, поставил  его  на  стол  и  выдвинул
крышку. На дне его в  черных  ячейках  залитые  прозрачной  смолой  лежали
ключи. Двенадцать ключей. Три ячейки были пусты -  судя  по  записям,  уже
давно, с того времени, когда начиналось строительство базы.
     - Вот, можешь убедиться сам, - сказал он.
     - Пятнадцать кротов? Зачем так много?
     - Проект базы разрабатывал не я, - усталым  голосом  сказал  Граф.  -
Обычная история. Запас карман не тянет.
     - Который из них включился?
     - Вот этот, - он показал на левую из трех пустых ячеек.
     - Ну и что ты об этом думаешь?
     - А что я могу думать? Какая тебе разница, что я думаю? Есть  запись,
сам можешь убедиться, что этого крота почему-то активировать не удалось, а
инструкция на этот счет тебе должна быть известна. Надеюсь, - добавил  он,
немного подумав.
     Я кивнул в ответ. Разумеется, я знал инструкцию. Нуклеонный механизм,
который  не  удалось  активировать,  подлежал  обязательному  уничтожению.
Инструкции пишутся кровью. Их нарушение стоит крови.
     - Почему он не был уничтожен?
     - Я же сказал уже - не знаю.  Никого  из  тех,  кто  занимался  тогда
активацией кротов, давно уже нет на базе. Ведь когда все это было,  восемь
лет прошло все-таки, пойми ты, наконец. С кого  сейчас  спросишь?  За  что
спросишь? Кто и что помнит, при здешней-то ситуации.
     - Система должна помнить.
     - Систе-ма, - протянул Граф, покачивая головой.  -  Как  же,  слышал.
Всевидящая и всезнающая, - он стоял, засунув руки в карманы, и смотрел  на
меня сверху вниз. Всегда он был пижоном, - с раздражением  подумал  я.  Но
промолчал. - Так вот, Алексей, система ни  черта  ни  помнит.  Можешь  сам
проверить, если не жалко времени.
     - Ты садись, - сказал я, сдерживая  раздражение.  -  Разговор  у  нас
долгий будет, - он сел, закинул ногу на ногу, сложил руки на груди и  стал
ждать, что будет дальше. - Ты же  начальник  базы,  Граф,  ты  же  за  все
отвечаешь. Ты же принимал ее, наконец. Как случилось, что ты не знал,  где
и в каком состоянии находятся у тебя нуклеонные механизмы?
     - Я не начальник базы, Алексей, - ответил он, чуть  подумав.  -  Я  -
мальчик для битья. Не более.
     - Крепко сказано. Что-то не припомню, чтобы тебя особенно били.
     - Все еще предстоит. Ты вот  уже  начал.  На  правах  старого  друга,
наверное.  Ты  -  всего  лишь  инспектор  третьего   ранга,   всего   лишь
наблюдатель, а  я  уже  обязан  вытягиваться  перед  тобой  по  струнке  и
отчитываться за чужие грехи. Когда и без того забот хватает.  И  все  это,
заметь, после бессонной ночи.
     - Мог  бы  и  не  стараться,  -  невпопад  сказал  я.  Я  тоже  начал
раздражаться - наверное потому, что он попал в точку.
     - Кто-то тут недавно заметил, между прочим, что я пока  -  подчеркнем
это "пока" - начальник базы. Или я ослышался? - я ничего не ответил, отвел
глаза, но он не стал меня добивать. Немного помолчав, он снова заговорил о
кроте. - Так вот,  инспектор,  по  поводу  нуклеонных  механизмов.  Да,  я
начальник базы. Да, я принимал ее.  А  до  меня  начальником  был  Клаппе,
который был вовсе не  дураком  и  вовремя  смекнул,  что  здесь  лучше  не
задерживаться. А до него этот, как его, Ваттонен. А до него Альротти -  ну
он-то как раз и занимался активацией кротов во время строительства. И  все
друг у друга принимали базу. И все за нее отвечали.  С  кого  ты  спросишь
теперь, тем более, что в системе отсутствует информация об этом кроте?
     - Спрашивать буду не я, Граф. Спрашивать с тебя будут  там,  наверху.
Мое дело - добыть информацию.
     - Ну-ну, -  усмехнулся  он.  Потом  встал,  задвинул  крышку  пенала,
положил его на полку и закрыл сейф. Вернулся на свое место. Спросил:  -  А
кстати, Алексей, тебе не кажется странным твое задание?
     - Почему? - насторожился я.
     - Ну потому хотя бы, что  ты  пытаешься  добывать  здесь  информацию,
которая так и так должна поступать в Академию. Не проще ли было изучать ее
там, вдали от Кабенга, в спокойной обстановке?
     - На месте всегда виднее.
     - А вот мне кажется  очень  странным  и  неестественным  то,  что  я,
начальник базы, обязан мотаться по  всей  планете  для  того,  чтобы  хоть
как-то влиять на события. Мне это кажется очень странным и неестественным.
     - Кто тебя заставляет?
     - Жизнь  заставляет,  Алексей,  жизнь.  Попробовал  бы  я  этого   не
делать... - он надолго задумался. В кабинете было совершенно  тихо.  Тихо,
тепло и светло в пятиметровом круге,  за  границами  которого  бесновалась
буря.  Рваные  облака,  отливающие  фиолетовым  цветом,  проносились   над
головой, гигантские травы гнулись  почти  до  земли  под  порывами  ветра,
чтобы потом снова распрямиться и снова склониться до  Земли,  иногда  мимо
стремительно прокатывались, подпрыгивая, какие-то  темные  мохнатые  шары,
увлекаемые ветром, а временами начинался ливень, и почти  ничего  не  было
видно за стеной дождя, подсвеченной зарницами.  И  такой  от  всего  этого
веяло тоской, что просто хотелось выть. Граф, конечно, не знал  этого,  но
именно на Престе проработал я почти год после того, как  мы  расстались  с
Хейге. И это был, наверное, самый тоскливый год в моей жизни. Наконец,  не
выдержав, я потянулся к панели на его столе и погасил изображение, заменив
его нейтральным серым фоном. Это вывело его  из  задумчивости.  Он  поднял
голову, усмехнулся:
     - Что, действует на нервы?
     - А тебе?
     - Если бы то, что мне на нервы действует, вот так же просто выключить
было...
     - Например?
     - Например, академика Кресса и его команду.
     Я представил себе, как он выключит  академика  Кресса  -  маленького,
живого, вечно жестикулирующего - как тот вдруг  застынет  в  неподвижности
посреди вечно окружающей его толпы, и все вокруг тоже замрут, шокированные
этим невиданным еще зрелищем, и невольно улыбнулся.
     - Что тут смешного? - не понял Граф. - Они у меня вот где сидят!  Все
эти академики... Они же тут через мою  голову  распоряжаются,  так  что  я
последним узнаю, где и что происходит. А случись что - вот он,  я,  кругом
виноватый.
     - А как же иначе? Ты же тут верховная власть. Как  вообще  могут  они
что-то в обход делать?
     - Знаешь, не будь ребенком. Верховная власть, тоже  мне.  Есть  такой
анекдот старинный. Спрашивает один другого: "Скажите, я имею право?..."  -
"Да, конечно же имеете!" - "Так значит я могу?..." - "Нет, не можете!" Вот
и у меня та же история. Право имею, а не могу ничего,  по  рукам  и  ногам
связан. Попробуй я тут хоть что-то не по их указке сделать, хоть  какое-то
распоряжение их дурацкое отменить...
     - И что будет?
     - А ничего не будет. Снабжения, например, не будет. Или  специалистов
нужных не будет. Да мало ли способов меня  тут  за  горло  взять?  Власть,
Алексей, не у того, кто имеет право, власть у того, кто может, тебе-то  уж
давно бы пора это понимать. Не маленький. И я при всем при  том  рисковать
не могу. И так все на волоске висит,  и  так  того  и  гляди  весь  проект
накроется. Честное слово, мне иногда кажется,  будто  кто-то  намеренно  и
последовательно нам тут вредит.
     Мне тоже так казалось. Но я не стал говорить этого.
     - Все висит на волоске, Алексей, все висит на  волоске.  А  я  мечусь
туда и сюда и латаю  дыры.  Пока,  как  видишь,  успешно.  База  работает,
станции работают, все идет по плану. По пересмотренному плану, разумеется.
Многократно пересмотренному. Но чего все это стоит  -  один  я,  наверное,
знаю, - он тяжело вздохнул. - Так чего ты сейчас от меня хочешь?
     Я ничего  не  ответил.  Просто  достал  из  нагрудного  кармана  свою
карточку инспектора высшего ранга - не ту, которой пользовался по легенде,
представляясь наблюдателем,  а  настоящую,  полученную  от  Зигмунда  -  и
протянул ее Графу. Собственно, ради этого я и пришел к нему, ради этого  и
изолировался имиджем от всего окружения.
     - Только не вставляй в ридер, - предупредил я. - Все существенное  на
ней и так написано.
     Он взял ее очень осторожно, двумя пальцами, поднес к  глазам  и  стал
медленно поворачивать, читая возникающие над ней тексты. Выражение лица  у
него не изменилось. Вернее,  почти  не  изменилось.  Возможно,  он  просто
ожидал чего-то подобного, и потому не удивился. Он медленно прочитал  весь
текст до конца, затем мельком  взглянул  на  меня  и  перечитал  последний
параграф.
     - Что ж,  -  сказал  он,  возвращая  карточку.  -  Я  ожидал  чего-то
подобного. Поздравляю. Ты, оказывается, далеко пошел. Дальше всех наших, -
вид у него был несколько растерянный.
     - Спасибо, не стоит. Это не та работа, к  которой  кто-то  стремится.
Просто кому-то приходится ее делать.
     - Ну и что же ты от меня хочешь? - спросил он тихим и ровным голосом,
положив руки на подлокотники. Он явно нервничал - это было  заметно  и  по
побелевшим суставам пальцев, и по тому, как он сдерживал дыхание.
     - Чего я хочу? - я невольно  пригнулся  в  его  сторону  и  заговорил
вполголоса, хотя услышать нас все равно никто не мог.  -  Я  хочу  понять,
насколько то, что  здесь  происходит,  соответствует  тому,  что  известно
Академии. И у меня очень мало времени, Граф, мне осталось  работать  здесь
всего пять суток.
     - Странно, что твое начальство так торопится. Вон  прошлая  инспекция
работала чуть не полгода.
     Еще бы не странно, - подумал я, отводя  глаза.  Еще  бы  не  странно.
Побывать на Кабенге и вернуться. Любой ценой.  Хорошее  задание,  и  всего
шесть суток на его выполнение. И я  не  имею  права  никого  и  ни  о  чем
предупредить. Зигмунд мог бы сказать мне, что этим займутся другие. Но  он
не стал меня обманывать, я не нуждаюсь в том, чтобы меня  так  обманывали.
Этим, может быть, займутся другие. Если я успешно выполню свое задание.  И
если у тех, кто работает на Кабенге еще останется время.
     - Ты должен мне помочь, - сказал я, глядя в сторону.
     - Ты думаешь, я знаю больше,