ющие единственные достойные воспоминания мгновения его
черной жизни.

        x x x

  Первая жертва.
  Первое сознательное отречение от силы и власти ради  достижения
высшей цели. Первое осознание могущества отказа, слова "нет".

        Черной тропою по черной пустыне
        Следует черная тень,
        Черной земле принеся в жертву Имя,
        Чтоб не настал черный день;
        Черное слово и черное дело
        Будут забыты, когда
        Заревом черным над Черным Пределом
        Черная вспыхнет звезда.

  Нет, сам он никогда не шел на подобное. Но чувствовал, что  при
определенных обстоятельствах нечто подобное могло бы произойти  и
с ним - как произошло с героем одной полузабытой легенды.
  Эти стихи он записал не обычными и не "несмываемыми" чернилами,
какие иногда изготовляли алхимики. Сей состав он раздобыл у цвер-
гов, помешанных на драгоценных камнях; и в самом деле, одни толь-
ко цверги могли додуматься делать чернила "для особо важных запи-
сей" из размолотых в пыль алмазов и сапфиров, растворенных в  ки-
пящем ихоре...
  И теперь, когда пламя пожирало поблескивающие черные строки, он
впервые начал понимать, зачем вообще написал их...

        x x x

  Первый Барьер.
  Первое понимание того, что существует нечто такое, чего  нельзя
преступать. Первое подозрение о наличии неких Высших Сил, для ко-
торых все обитатели земного мира - не более чем глина. Из которой
при случае можно вылепить нужные фигурки.

        На алтаре в черном храме дымится
        Дюжина черных свечей.
        Хмуро насуплены черные лица
        Черных жрецов-Миражей.
        Черным отчаяньем полнится сердце,
        Черные меркнут глаза
        И из котла с черной солью и перцем
        Черная каплет слеза...

  Да, люди - глина в руках Высших Сил.
  Однако сия глина обладает способностью принимать форму и без Их
содействия. Что это значит? Прежде всего - то, что человеку дале-
ко не обязательно принимать поставленные Ими условия.
  Однако для этого нужно как минимум осознать свои способности. И
научиться пользоваться ими.
  Что доступно, как он давно знал, лишь одному из многих тысяч. И
эти стихи он написал именно после того, как впервые понял это.

        x x x

  Первый выход в Навь.
  Первое прикосновение щупалец Нереального Мира к разуму.  Первые
попытки разобраться в вечно изменяющейся кутерьме мира возможного
прошлого и нереализованного настоящего. Первое осознание истинной
природы сна и иллюзий. Первые старания познать методы работы Мас-
теров Сна и Владык Грез.

        Тянутся черные нити порока
        Сквозь черный бархат души,
        Ставя отметину черного срока
        Тем, кому выпало жить.
        Черные когти пустынных кошмаров
        В клочья рвут щит черных рун,
        Черной отравой гнилых мемуаров
        Вымарав ткань черных дум.

  Он знал достоинства и недостатки Нереального Мира лучше многих.
И выбрал реальность, хотя иногда и сомневался в правильности сво-
его решения.
  Эти строки были написаны в минуты сомнений. Он не показывал  их
никому и раскрывал эту страницу книги своей жизни не очень часто.
Лишь тогда, когда видения прошлого становились совсем черными.

        x x x

  Первая попытка Творения.
  Первый вкус силы космического масштаба, первая радость  удавше-
гося эксперимента - и первая горечь, пришедшая вскоре после пони-
мания полной его бесполезности. Первый обет отшельничества и пер-
вый возврат к жизни после нескольких недель размышлений.

        Черной секирой врубается море
        В черное тело земли.
        Волны нависли над черной страною
        Зубьями черной пилы.
        Черные копья утесов и башен
        В черную бездну глядят:
        Прокляты все, кто забыл день вчерашний,
        Тот же, кто помнил - распят.

  Он всегда помнил о том, что ждет считающих события прошлого ни-
кому не нужной ерундой. И всегда жалел, что не может прочесть эти
строки тем, кто заблуждается сам и сбивает с пути других.
  Но теперь, кажется, долгое ожидание оправдывалось - скопившаяся
за годы мощь обретала форму...

        x x x

  Первое Изменение.
  Первое понимание того, что слова "изменение" и  "измена"  имеют
нечто общее. Первый страх уйти, не завершив начатого дела.

        Черный корабль промеж черных бурунов
        Черный свершает свой путь.
        Черная буря над морем угрюмым
        Тщится заставить свернуть
        Тех, кто ушел от своих черных замков
        В черный огонь дальних Сфер...
        Стелются черным покровом останки
        Тех, кто ушел за Барьер.

  Он не хотел уходить. Никому в здравом уме не захотелось бы, вне
зависимости от того, достигнута ли Цель Жизни или нет.
  Но он понимал: иногда для достижения этой самой цели необходимо
пожертвовать не кем-то другим, а самим собой. И в этих рифмах за-
ставил себя признать сей печальный факт.

        x x x

  Первый выход на Арену.
  Первый вкус крови врага. Первые огни, зажженные в крови востор-
женными воплями зрителей. Первое понимание слова "слава" - и пер-
вое отрицание этого Пути к Вершине. Первый (и последний) уважите-
льный взгляд, брошенный Истребителем Нечисти.

        Черные крики разят, словно копья
        Жителей Черных Лесов,
        Черным покровом смыкается Слово
        В черных расщелинах снов.
        Черная тварь превращается в пепел,
        Черный расплавлен престол:
        Черное лезвие в бликах рассвета
        Высится черным крестом.

  Меч ли, посох ли - какая разница? Всякий выбирает свое  оружие;
и если доведется сражаться не на жизнь, а на смерть, в ход пойдет
даже столь мирный инструмент как обычная столовая ложка.
  Важно не орудие, а рука, которая его держит.
  Важно не Слово, а губы, произносящие его.
  Но этого он, написавший эти строки, тогда еще не ведал.
  Как и сейчас.

        x x x

  Первое наказание.
  Первое осознание собственной ничтожности, запоздалое  понимание
того, что Высшие Силы не напрасно носят свое имя. Первая  депрес-
сия и первая попытка уйти в себя, однако и там нет покоя.

        Черною коркой морских испражнений
        Черный покрылся песок.
        Черные волны страны сновидений
        Черный рождают урок:
        Есть на палитре лишь черные краски,
        Коль тьма покрыла весь свет -
        Даже Спаситель придет в черной маске,
        Чтобы исполнить Завет...

  Эта ступень всегда надолго задерживает Посвященных, и здесь  он
не стал исключением. Даже зная все, что ждало его на этом Испыта-
нии, он оказался не готов к тому, что полученное в прежних битвах
могущество предаст его и исчезнет в самый ответственный момент.
  И лишь умение скрывать свои чувства и эмоции в неровных  строч-
ках черных рун помогло ему перейти этот барьер.
  Зато теперь он был неуязвим для костра, ибо огонь стал для него
примерно тем же, чем он - тогда - был для Высших Сил.

        x x x

  Первая сделка.
  Первое понимание власти, даруемой деньгами - такими, какими они
должны быть, а не жалкими кусочками золота и серебра. Первое сло-
во чести, которое пришлось нарушить - потому что таковы были пра-
вила игры. Первое использование в деле небольшой, но важной  раз-
ницы между "ложью" и "дезинформацией".

        Черной печатью вгрызаются руны
        В черное древо мечты
        И растворяются в черном безумьи
        Те, чьи стремленья чисты.
        Черная музыка черной вуалью
        Падает в черный овраг,
        Черные души с собой увлекая
        Тех, кем владел Черный Враг...

  О нет, этот этап Пути не застал его врасплох. Он готовился дол-
го и, несмотря на обычные происки Врага, обыграл Его на первых же
ходах. Искусство победило Опыт, который у него со временем  также
появился - и вот тогда его имя загремело в Черных Мирах.
  Эти стихи он, в то время наивно полагавший себя тайным  власти-
телем Вселенной, набросал от нечего делать. Однако теперь ему ка-
залось, что он тогда понял даже больше, чем хотел...

        x x x

  Первый приказ.
  Первая группа искателей приключений, выступившая против именуе-
мого Властелином Тьмы. Первая война с целым миром, первое  проти-
востояние с Богами, вдруг обнаружившими, что смертный обрел слиш-
ком большую мощь...

        Черные хлопья сгоревших тетрадей
        В черную падают пыль.
        Черные толпы меж черных распятий
        Сказкою делают быль.
        Черное знамя над черной твердыней -
        Черный Властитель внутри;
        Но лишено Его черное Имя
        Черной окраски зари!

  Он помнил эти короткие дни очень хорошо. Он оставил Черный Трон
сам, не дожидаясь, пока на смену фанатикам и авантюристам  придут
профессионалы, мастера своего дела - наподобие тех же  Истребите-
лей Нечисти, только специализирующиеся на властолюбивых чародеях.
В последний день, уже приняв решение, он приказал вырезать  копию
этого стихотворения на стальной пластине - и повесил ее в главном
зале, в качестве подарка следующему хозяину Черного Трона.
  Теперь, когда языки костра пожирали предпоследнюю страницу кни-
ги, он думал о том, что тогда не допустил ошибки. И значит, право
вернуться в Черный Чертог было за ним.
  Криво усмехнувшись, он прошептал завершающую часть формулы.

        x x x

  Время остановилось и пошло вспять.
  Мир рассыпался на мельчайшие частицы, а затем собрался вновь  -
но уже иначе; теперь в нем появились и другие цвета, хотя черного
отнюдь не стало меньше.
  Мир стал иным - но никто этого не заметил.
  Включая и того, кто нес ответственность за это.

      К О Н Е Ц

         * Кайл Иторр. История одного боя *

--------------------
Кайл Иторр. История одного боя.
===============================
e-mail: itorr@iname.com
        jerreth_gulf@yahoo.com
--------------------






                              Распоряжаться собственной смертью -
                              есть ли для человека удел желаннее?
                             Каждая жизнь чревата смертью, каждый
                             свет - тенью. Довольствуйся тем, что
                              стоишь в луче света, и не заботься
                                   о том, куда упадет тень.
                                          Мэри Стюарт
                                         "Полые Холмы"

  Хорошая штука - арбалет. С двухсот шагов рыцаря с лошади смета-
ет. У южан, правда, помощнее чуть ли не вдвое, да их "козья нога"
перезаряжается с минуту - из нашего четыре-пять стрел за это вре-
мя выпустить можно. Мы и выпускаем.
  Eins!
  Зубчатая рейка легко взводит мощную тетиву.
  Zwo!
  Короткая толстая стрела-болт перемещается из колчана в  прорезь
ложа.
  Drei!
  Приклад упирается в правое плечо, голова чуть наклоняется впра-
во, левый глаз сам собою прищуривается.
  Feuer!
  Палец нажимает на спусковой крючок, и гудящая смерть с железным
наконечником устремляется к цели...

  Враг прошел через горы за Шварцвальдом. Раньше бы узнать;  там,
в теснинах, одной лавиной можно сотню положить - да не узнали.  А
теперь - пока гонец баронский до герцога доберется, пока тот свою
армию направит, так враг наш городок четыре раза взять успеет. Их
много, но это полбеды. Нас не хватит для обороны, вот что  плохо.
Оружия-то вдосталь, людей мало. И лат приличных почти нет...
  Эй! Клянусь распятием, да это ж Готфрид Железнобокий от  барона
выходит! Вот уж не знал, что старый черт здесь обретается. Немало
наемных отрядов он за собою водил, и не то чтобы всегда оставался
победителем - но выжить умел всегда, а это больше, чем дано  мно-
гим полководцам.
  Трубят - общий сбор! Смерть и преисподняя, ну почему именно се-
годня меня на эту небом проклятую стену назначили! Опять все про-
пущу... Ага. Вон смена спешит, однорукий Хайнц. Спасибо, старина,
этого я тебе не забуду...
  Та-ак... так-так... ну Железнобокий, ну орел лысый!  Если  план
сработает, мы спасены - а нет, так терять уже нечего...

  Двенадцать десятков, чуть не весь гарнизон, да дюжина баронских
дружинников. Ну, эти при полном параде, как и сам барон с  оруже-
носцем... а, черт с ними. Железнобокий тоже тут - в седле уже си-
деть не может, ревматизм; на повозке пристроился, шмотки наши ох-
раняет, как сам сказал - будто нужно кому наше шмотье! Ежу понят-
но, что у старика до сих пор зуд в одном месте, без драки ему  не
жизнь. Пускай, старый конь борозды не испортит.
  А вот и Шварцвальд. Хорошо древний лес разросся, не то что кон-
ному - пешему не пробраться. Знаем, пробовали... даже без чертов-
щины (а она там, говорят, водится) чужак в Черном Лесу  сгинет  в
два счета. Дорога через него идет, но мало кто туда  отваживается
забираться. А ведь хорошая, еще имперских времен - на границе ле-
са чуть не в тридцать шагов шириной, и прямая почти на милю. Прав
Железнобокий, хорошее место.
  Капралы, как водится, орут. Да слышу, слышу, тут все и без  вас
понятно. На дороге в три шеренги, два десятка наверх, а дружинни-
ки приманкой поработают, коней разомнут. Ну, небеса им в помощь -
им, да и нам, мы встретим врага не намного позже...

  Худых лошадей в баронских конюшнях не водилось. Опережая  аван-
гард врага сотни на две шагов, дружинники галопом мчатся обратно.
Мечи и кольчуги окровавлены, двух лошадей нет, а одно седло  пус-
тует - но свое дело они сделали. Теперь наш черед.
  Как только последний из дружинников проскальзывает  в  сомкнув-
шийся за ними проход, арбалеты первой шеренги без приказа взлета-
ют к плечу. Каждый целится в того врага, что прямо против него.
  Feuer! Смертоносный ливень бьет по вражеской коннице -  но  нет
времени смотреть. Выстрелив, надо тут же припасть на колено и по-
даться чуть влево и вперед, давая возможность прицелиться  второй
шеренге, затем взвести арбалет (на счет "Eins"); вставая и отсту-
пая на полшага назад при команде "Zwo", вложить болт  (выстрелив-
шая вторая шеренга как раз опускается на колено, чтобы дать  при-
целиться третьей); сделать полшага вправо, прицелиться на  "Drei"
(пока вторая шеренга перезаряжает оружие, а третья стреляет) - и,
при возгласе "Feuer!", выпустить свистящую смерть.
  Тридцать стрел-болтов в колчане. Тридцать раз меняются  местами
ощетинившийся арбалетами шеренги.
  Восемь дюжин стрелков на дороге, за вычетом капралов,  подающих
команды. Засевшие на деревьях арбалетчики бьют без  приказа,  как
придется, но от этого не менее точно; и все же,  именно  железная
дисциплина решает дело.
  Врагов почти две тысячи, и в цель попадает - как знает  всякий,
кто участвовал в сражениях, а не судил о войне по состязаниям  на
заднем дворе, - лишь около трети всех выстрелов, если не  меньше.
Мы и половины их не положили - однако победа за нами, потому  что
враг в беспорядке отступает, а мы тут же меняем пустые колчаны на
полные. Захотят вернуться - милости просим, у нас тут все  накры-
то. Впрочем, они не захотят...

  Возвращаемся с победой, но без песен. Битва для старика  Желез-
нобокого оказалась последней. Сердце не выдержало, или еще что  в
том же духе - кто знает? Похороним мы его как героя, в один голос
поклялись все. Барон говорит, что заупокойную оплатит сам, однако
мы не согласны и тут же пускаем шапку по кругу - правда, по спра-
ведливости взяв его в долю.
  Дурное место, этот Шварцвальд. Против обыкновения, трофеев пос-
ле боя мы не брали - только подобрали свои стрелы, какие  поближе
валялись, отволокли трупы врагов в чащу и забрали тела своих. Хо-
телось бы мне посмотреть на мародера, что осмелиться потом  пойти
в Черный Лес! Место приметное, отыскать несложно - и все же  вряд
ли такой найдется. Охотников рисковать жизнью и душой хватает, но
тут ведь не риск, а чистое самоубийство...
  Когда-то, говорят... нет! Не буду вспоминать забытых легенд за-
бытого мира! Наш мир - здесь, и наша сила - в наших руках!
  Я поглаживаю ладонью шершавое, теплое дерево ложи арбалета.
  Да, это - наш мир. И иного лично мне и даром не надо...

      К О Н Е Ц

         * Кайл Иторр. Последний шаг *

--------------------
Кайл Иторр "Последний Шаг"
______________________________
e-mail: jerreth_gulf@yahoo.com
        itorr@iname.com
--------------------






                              В мире нет безопасности. Нет конца.
                              Слово можно услышать лишь в тишине.
                                 Звезды видны только во тьме.
                              Танец всегда танцуют над пустотой,
                                          над бездной.
                                        Урсула К. ЛеГуин
                                      "Самый дальний берег"

  Первый свой шаг помнит каждый. Не то, каким этот шаг был на са-
мом деле - но то, каким этот шаг ЧУВСТВОВАЛСЯ.
  А чувство это - у всех одинаково.
  Триумф. Победа. Подвиг.
  "Я свершил то, чего никогда еще не бывало!" - не словами,  чув-
ствами говорит сделавший первый шаг.
  И кому какое дело, что до него - сотни, тысячи, мириады ступили
на эту ступень и пошли дальше? Он - первый, для него этот  шаг  -
граница, за которой - terra incognita, tabula rasa, Бездна,  Вра-
та...
  А за первым шагом - следует второй, и третий, и девятый; и  чем
дальше, тем привычнее становится переступать со ступеньки на сту-
пеньку, поднимаясь по лестнице жизни. И каждый последующий шаг  -
не чудо уже, не подвиг, а нечто вроде привычки...
  Это - проклятье Идущих по Пути.
  Все мы знаем об этом проклятьи; учителя сообщали о нем, как и о
других опасностях Пути. Но если те опасности встречались у многих
и многих, то проклятье падает лишь на подобравшихся к Вершине.
  Что есть Вершина? Стоящим у начала Пути сие неведомо, прошедшим
несколько дальше известны только весьма смутные слухи, а  достиг-
шие высот Искусства - мастера-чародеи, Адепты и иже с ними - ста-
рательно увиливают от ответа на этот вопрос. Говорят, что Вершина
- окончание Пути, но ведь это противоречит самой сути Пути,  веч-
ного и бесконечного. Говорят, что Вершина - некий предел для Сле-
дующих Пути, преступив который, они теряют возможность  вернуться
обратно; но это тоже неправда, ибо движения в обратном  направле-
нии на Пути нет вовсе. А еще говорят, что Вершина - своя у каждо-
го, что встав на Вершину, Идущий по Пути сможет узреть не  только
то, чем он был, но и то, чем он может стать; однако это  об®ясне-
ние правдоподобно не более первых двух, потому что на Пути нет ни
известного прошлого, ни предопределенного будущего.
  Но есть еще один ответ, в который Следующие Пути не верят.
  Стараются ли не верить, боятся ли поверить - безразлично.
  Вершина - это ступень, перейдя которую, Идущий по Пути переста-
ет быть тем, кем был. Во всех смыслах этого слова...
  И теперь, находясь на этой ступени, я знаю: мне, рожденному че-
ловеком, дальше хода нет.
  Человеком.

  Что вам до имени моего, читающие эти страницы? Что вам до того,
кем я был, кем должен был быть и кем быть хотел? Что вам до того,
остановлюсь ли я здесь или сделаю последний шаг?
  Впрочем, я - не остановлюсь.
  В самом начале Пути я жадно вбирал в себя знания и мощь,  стре-
мясь не подниматься по лестнице, а бежать по ней, лететь,  переп-
рыгивая через ступени, минуя "лишние" участки. Потом я, так  ска-
зать, повзрослел, и продвигался размеренно, не стремясь  схватить
лишнего и не пропуская ничего из того, что могло бы  пригодиться.
А когда я миновал и этот этап жизни... тогда движение и сам  Путь
превратились в то, чем никогда не должны были стать.
  В простую привычку.
  Пораженный проклятьем Вершины, я шел только потому, что не умел
делать ничего другого.
  О Следующих Пути иногда говорят, что им недоступны чувства, что
они хладны и лишены страстей, а правит ими - лишь разум. Это суе-
верие - но суеверие обоснованное.
  Идущим по Пути, как и прочим живущим, ведомы и чувства, и  эмо-
ции, и страсти. Однако над страстями, над чувствами и эмоциями  у
них действительно стоит разум. Горький опыт уже  первых  ступеней
Пути заста